Я словно мертвое озеро. Во мне так же холодно моему бедному сердцу.

      Алкоголь как-то странно действовал на него в последнее время. Не появлялось ни лёгкости, ни эйфории, лишь усталость давила все сильней, да хотелось домой. Куда «домой»? Столько стран, городов, людей, что после года в разъездах дом, купленный с невероятной радость и гордостью, казался таким же чужим, как тысячи гостиниц.       Как же тяжело было улыбаться! Словно поднимаешь глыбу морской соли. Ещё тяжелей было радоваться. Но люди пришли, они любят тебя и хотят видеть тебя счастливым, хотят, чтоб ты радовался встрече так же, как рады они! Где взять ее, эту радость? Ничего внутри не осталось, одна усталость. Да ещё это проклятое озеро, что снится ему каждую ночь. Отравленная вода, и он погружается в ее кислотную глубину, где не осталось ничего живого. Там умрет и он, распадётся на необязательные для этого мира составляющие… Каждый раз он просыпался в холодном поту и чувствовал на себе прикосновение этой ледяной, ядовитой воды.       Вот и сейчас он сидит на мягком и неудобном диванчике ночного клуба, в руке бокал, уже тёплый и пустой. Гул музыки тревожит своей вибрацией пол и наводит лишь большую тоску. Надо выпить ещё… Когда же появилась эта пустота? Он и не заметил. Просто со временем все остальные чувства стали вытесняться равнодушием, которое было сложно нарушить хоть чем-нибудь. Повеситься что ли? Вот прямо сейчас пойти в туалет и удавиться на собственном ремне. Вот удивятся уборщики в конце смены…а за уборщиками и все остальные. Тео встал и неуверенно оглянулся. Надо было уйти отсюда, иначе и правда повеситься недолго. Господи, да где же здесь выход? Одни лестницы, столики, люди… На улице Тео понял, что ушел без пальто и с бокалом в руке. И почему ему никто не сказал одеться и оставить стакан? Он рассмеялся и аккуратно поставил бокал прямо на асфальт. Было холодно, сыро. И как-то всё равно. Абсолютно. В этом было даже какое-то странное очарование — оказаться в кои-то веки незаметным. Кто бы мог подумать, что до такого дойдет? Мечтать быть незаметным, когда всего несколько лет назад мечтал быть замеченным… Интересно, а оно и правда зелёное, это озеро? Ведь видел же тогда, ужаснулся, содрогнулся всем сердцем от откровенной, неприкрытой смерти, что исходила тогда от воды, но сейчас вспомнить не мог, хоть убей, какого же цвета была вода… Черная? Серая? Как пахла? Ничего не осталось в голове, только страх и непонимание. Из сознания совершенно выпала дорога домой и в аэропорт. Как же он умудрился купить билет? Хмель накрыл его так внезапно, что даже пальцы рук не слушались. Телефон. Где же он? Не нашел. Да и к черту его! Адам был озадачен. Не напуган, нет. Тео давно казался ему подавленным и замкнутым, а в последнее время ещё и чересчур много пьющим, но сегодня произошло что-то странное. Тео, всегда такой собранный, звонил ему глубокой ночью, и говорил какие-то глупости, совершенно на него не похожие. Всё пытался вспомнить название какого-то города и под конец, помолчав, бросил:"Хочу растворить себя в кислоте. До того сам себе надоел, что там мне самое место.» Да, Адам был озадачен. Какая, к черту, кислота? Надо писать альбом, надо работать, а Тео про какой-то дремучий город с дохлой рыбой бредит. Или он о наркотиках? Слишком долгим был тур, Тео себя вычерпал до дна и теперь мучается своей усталостью и опустошенностью. Бедный мальчик… Вздохнув, Адам набрал его номер, но телефон молчал. Может, уснул? Хорошо, если бы так. Бедный мальчик… Мрачное упорство и равнодушие овладело им. Каждое движение и действие совершалось будто точной машиной, специально для этого созданной. Два перелета, меж ними встреча с агентом дорогого турагенства. Тот должен был все устроить в самый короткий срок. Тео сидел в кресле самолёта, и гул двигателей был продолжением гула музыки в том клубе, заслоняя собой его от всего окружающего мира. Может быть на берегу он поймет, что же это с ним происходит. Куда делась радость, пропал вкус и желание? Как жить с этим пеплом внутри? Или не жить? Кому нужна такая жизнь.? В аэропорту его встретил представитель турагенства и отвез в специально снятый дом на берегу. Тео не ответил на дежурный вопрос о перелёте и второй о самочувствии, агент тактично замолчал. За окном мелькали дома, уже когда-то виденные, заброшенные окраины большого города. Неужели это здесь? Грязный снег клочками, темный от воды лёд. Разве это оно? Где та смертельная, холодная вода, что так звала его? Машина отъехала, оставив Тео у забора небольшого дома. Домов этих было несколько, все относительно новые, но явно нежилые. Кто же захочет купить себе дом рядом с лужей кислоты? Разочарование поднималось в нем. Какой глупостью было думать, будто здесь есть решение. Нет освобождения от себя, как нет возможности взять и перестать чувствовать то, что чувствуешь. Тео раздражённо сжал губы и отвернулся от озера. Здесь придется хотябы переночевать. Холод его не пугал. Кто жил зимой в едва отапливаемых квартирках Манчестера, того уже вряд ли испугаешь печным отоплением. Тем более, что с собой была текила. Текила отлично греет, не хуже очага с пылающими дровами. Дом явно был новый, построенный на продажу. Но случилась эта утечка с химзавода и место стало нежилым полигоном. Земля была выкуплена под строительство и загублена. Забавно. Кто узнает его здесь? Кто поймет? Тео рассмеялся. Интересно, как он будет отсюда выбираться? Подавляющее население местных не знает английского, а Тео не знает местного языка. Идеально. Вот сдохнешь тут и никто не узнает. Вещей с собой не было. Телефон лежал на дне сумки выключенный, погребенный под каким-то попавшимся под руку бельем и алкоголем, купленным в дьютифри. Попозже надо будет выйти и снова посмотреть на него, но сперва — выпить. Иначе не пережить отвращения к собственной наивности.