Я словно мертвое озеро. Во мне так же холодно моему бедному сердцу.

      За окном уже серебрились сумерки. Какое-то время он просто сидел в кресле, отпивая прямо из бутылки, не чувствуя вкуса, не чувствуя крепости напитка. И все же, что-то менялось внутри. Будто сменился не только часовой пояс, но сменилась полярность самой души. Перевернулось с ног на голову ощущение самого себя в пространстве. Наступило долгожданное одиночество, не прикрытое огромным количеством людей вокруг. Не понятно лишь было, легче ли от этого. - Зачем-то же ты снилось мне, проклятое? Он попытался встать и это получилось не с первой попытки. Все плыло, кренилось. Выйдя на воздух, Тео понял, что так и не разделся. Снег громко хрустел под ногами, оплавленный на солнце и схваченный вечерним морозом. Озеро неровным сизым краем врезалось в берег, казалось, что все оно до самого дна наполнено снегом, лишь слегка пропитанным водой. Снежное болото. Такое разочарование. А тогда, по поверхности плавали дохлые рыбины... - Я слишком рано пришел, не так ли? Ты еще не готово меня принять... Но я подожду. Тео сел прямо на снег, из которого торчали стебли прошлогодней травы и обрывок газеты. Неужели еще кто-то читает газеты? Он снова отпил из горлышка. Где-то громко и тоскливо выла собака. Интересно, а волки тут водятся? Нет, должны же быть медведи. Непременно в ушанках и с балалайками. - Ха! Да я сам ничуть не хуже любого медведя. Только балалайки не хватает. Еще и спеть могу...- язык плохо слушался. Впрочем, разбирать его невнятные размышления все равно было некому. Совсем близко ревела машинами дорога, загорались огни многоэтажек. Жизнь была так близко, и совершенно его не касалась. - Я буду невидимкой теперь. Как Голум. Надо только найти мою Прелесть. Тео хохотал и плакал. - Текила будет моей Прелестью! Бутылка опустела и он бросил ее в воду, припорошенную снегом. Утро было отвратительным? Наверно... если бы он помнил. Но проснулся он только после обеда и сразу понял, что все еще не трезв. Отвращение ко всему было настолько сильным, что хотелось умереть. И где это он? Ах, да. Это тот дом, куда он приехал накануне. И даже не удосужился осмотреть его. Где здесь туалет? Исследовать дом сил не было, но потребность в туалете заставляла преодолеть и слабость, и дурноту. Первой на пути попалась кухня. Вода в кране оказалась отвратительной по вкусу и запаху. Тео шел, опираясь на стену рукой, а порой и всем телом. Снаружи дом показался очень скромных размеров, а вот теперь выяснилось, что в нем есть вполне приличная спальня, гостиная, кухня и даже закуток неявного назначения, в котором Тео так и не смог включить свет. По закону подлости, туалет обнаружился последним. Жить стало чуть полегче. Долго разыскивал сумку, с которой приехал. Нашел под креслом, где и уснул вчера. Нет, ему не хотелось принять ванну и переодеться. Просто там все еще был запас алкоголя. От первого глотка невыносимо затошнило. Невероятным усилием Тео сдержался. Господи, никогда ему еще не было так плохо, как сейчас. Руки, ледяные, не слушались, судорожно стиснутые в кулаки. Да и чего ради он должен терпеть? Вот наступит вечер, кончится бурбон и начнется что? Какой-то новый вид страдания? В облегчение он не верил. Ни разу это ожидание не оправдалось, так с чего бы ему случиться сейчас? Не было ни одной к тому причины. Тео встал и вышел на улицу. Солнцем и не пахло. Лишь ветер бодрый и холодный задувал прямо в лицо. - Раз ты все еще во льдах, то не остается ничего другого - я просто проломлю его. Неверными ногами он доковылял до озера, проваливаясь в рыхлый и сырой снег. Казалось, что стоит лишь погрузиться пылающей от боли головой в ледяную, зимнюю еще воду и сразу станет не больно. Вода заполнит собой все, что было пусто и болезненно отражало каждый звук и движение. Он провалился сразу и по пояс. Обожгло так, словно там была не вода, а неразбавленная кислота. Дух захватило от такого холода. Ноги увязли и не хотели вытаскиваться, снег колыхался густой, колючей массой чуть выше поясного ремня. Осталось немного...Он выдохнул и сдался. Озеро обняло ледяными руками и потащило почему-то не вниз, на дно тишины и смерти, а вверх, на воздух. - Kakogo cherta ty delaesh? В ушах, рту была вода, вода не отпускала, снег забился в глаза, но его настойчиво, хоть и неловко, тянуло на берег. - Dont touch me! I want to swim! I want a new life...- он не отбивался, сил на это не было. - Поплавать решил? Новую жизнь на дне искать? Идиот! Пьяный идиот! Выбирайся уже! Тяжелый какой! Тео закашлялся. Одна его нога все еще была в воде, но сам он лежал на берегу обтекая водой и какой-то бурой грязью. - Вставай! Вставай, замерзнешь! - Господи, что тебе от меня надо женщина?! Где моя Прелесть? Ты утопила мою Прелесть! Надтреснутый, срывающийся от усилия голос, все не замолкал. - Сумасшедший! Вставай! Откуда ты здесь? Допился до белой горячки? Вставай наконец! Бороться с этой напастью он не мог и, влекомый чужой волей, встал. Почти без усилий и помощи из вне. Вели его почему-то не домой. Но рядом. Соседний дом. - Не мог найти другого места для самоубийства? Мало того, что выл под окнами всю ночь, так еще и топиться пошел. Смотрите, люди добрые, как он себя жизни лишает и наслаждайтесь этим зрелищем, если вы любите лицезреть утопленников сразу после обеда, - ворчала женщина. Вот в этом доме было тепло. И запах был другой. Человеческий что ли. Обжитой. Дверь громко хлопнула, закрытая неловким пинком. - Раздевайся, да поживей! - Я хочу выпить. - Не напился еще из озера-то? Подожди, я тебе принесу ведерко, сможешь еще попить, если захочешь, - голос был злой и хриплый. Тео сидел на полу у порога. Грязная лужа растеклась под ним. Вероятно и стена тоже была того же отвратительного цвета, что и пол под ним. Обладательницы свирепого голоса пока видно не было. Где-то побежала вода, что-то упало, раздались шаги. - Ты спишь или умер таки от стыда? - его тронули за плечо. - Лучше бы я умер... Его все таки вырвало. Желудок все не мог смириться с тем, что внутри, кроме алкоголя нет ровным счетом ничего, и пытался освободиться от того, чем его отравили. - Тихо, тихо... сейчас станет легче. Вот увидишь, - по спине, сквозь сырую насквозь куртку, гладили. И голос уже был не такой злой, не такой напряженный, а виноватый даже, что ли. - Давай вставай. Надо смыть все это... - Я не могу. - Сможешь, или к утру кожа начнет с тебя слазить лоскутами. Давай, я помогу. И опять его тянут куда-то. Острая рука подхватила, дала опору. Все кругом качалось, пол нырял и ускользал из-под ног. Один раз они упали, опрокинув какую-то тумбочку. Что-то разбилось. География дома была такая же как у него. Хоть в ванной было совсем тепло, Тео била крупная дрожь. Сам он не мог определить, от холода, или от неудавшегося самоубийства. - Раздевайся. Сможешь сам? Он не ответил. Так страшно было остаться одному, что хотелось схватиться за эту руку, как в детстве, за ладонь брата. Пусть младшего, но ведь их было двое... - Ладно, - девушка вздохнула и потянула тяжеленную, грязную куртку за рукав. Стыда он не испытывал. Его снова тошнило, но одна мысль о том, что его может вырвать на другого человека, приводила в такой ужас, что желудок становился каменным и чужим. - Забирайся в ванную, мойся. Надо смыть с себя все. Ты слышишь? - Да, я...- зубы стучали так громко, что казалось еще чуть-чуть и они рассыплются в белый, звонкий мел. Вода полилась сверху обжигающе горячая. - Давай руку. Он послушно приподнял руку. - Если ты думаешь, что я буду тебя еще и мыть сама, то сильно заблуждаешься. Вот мыло. Я пошла за полотенцем и халатом. Будь добр, не утони здесь. Голос из участливого снова стал строгим и холодным. Дверь хлопнула. Господи, как же плохо. Тео потерял мыло и вяло пытался его найти. Она сказала, что надо смыть с себя все, или кожа сойдет как со змеи. Может, это и к лучшему. Будет какая-то другая кожа, будет другой Тео. Мыло так и не нашлось. Он лег в ванной с головой. Вода бурлила, покрывая его, скрадывая посторонние звуки. Было так тепло, как бывает только утром в понедельник в постели, когда ты заболел и тебя не отправили в школу. - Ты опять за свое? Его снова дернули за плечо. Было больно и обидно. Тео вытер лицо ладонью и зло взглянул на обладательницу злого голоса и острых рук. - Я просто так согревался. Я не пытался утопиться. - А было очень на то похоже. На краю ванной сидела девушка. Нахмуренное лицо, светлые глаза прозрачного льда, волосы цвета пасмурного неба. Тео никогда не умел определять возраст по внешности. Он всегда это делал по голосу. Так вот на слух лет ей было около двадцати пяти, на вид еще меньше. Впрочем, грязная и мокрая она была ровно в той же степени, что и он до погружения в блаженные глубины ванной. - Вот тут халат и полотенце. И если ты закончил, то я тоже хотела бы смыть с себя все те прелести местного химического производства, что мы на себя нацепляли, пока плескались в волнах озера. Тео с трудом сел. Сейчас, когда он разглядел девушку, ему стало неловко. - Я подожду снаружи, - она ничуть не смутилась,хоть и поняла суть его заминки. Ему нисколько не хотелось выбираться из воды. Холод так прочно вцепился в него, что одна мысль о том, что надо встать, одеться и уйти, наводила ужас и дрожь.