Зажечь весь этот мир

– Да, хорошо. Скоро будем, – развалившись на мягком клетчатом пуфе, Лука разговаривал по телефону с Аленом и прихлебывал до омерзения сладкий, по мнению Натаниэля, карамельный латте с четырьмя ложками сахара. Нат, тем временем, скучающе наматывал прядь волос на палец и наблюдал, как перед кофейней, в которой они сидели, эвакуатор забирал чей-то «Lexus». Кому-то сегодня явно не повезло. Натаниэль отпил немного кофе из своей чашки и обвел взглядом кофейню, в которую он иногда забегал после занятий, чтобы посидеть на этом самом месте, в углу зала; понабрасывать эскизы и попить вкусный, недорогой кофе. Плюс ко всему, ему отчего-то очень нравился интерьер. Старомодные клетчатые стулья и пуфы, лампочки, висящие с потолка на одних проводах, стойка бариста из темного дерева, да и сам мужчина за этой стойкой напоминал старинный, никому ненужный торшер; до того его лицо было печально и испещрено морщинами. На широких подоконниках цвела камелия.* – Скинь мне адрес по смс, а то забуду, – попросил Лука и сунул телефон обратно в карман. – Что-то случилось? – Матис и Ален каким-то раком затопили квартиру, которую сняли. Ален попросил приехать, помочь убрать воду. – Отлично, всегда мечтал после школы идти черпать воду. Надеюсь, у них есть во что переодеться, – сказал Нат и оттянул воротник своей рубашки, которую сегодня обязали надеть, в связи с концертом, который устраивали школьники для учителей. Ни у первых, ни у вторых не было желания в этом участвовать, но школьная администрация осталась довольна. – Не ерничай. Я же уже говорил, что тебе идет, – в очередной раз напомнил Лука, устав за сегодня слушать нытье Ната по поводу школьной формы – допивай свою бурду и пойдем. – Бурду? – Куртцберг взглянул на чашку уже поостывшего эспрессо без сахара, – кто бы говорил, от того адского месива, что у тебя в стакане аж зубы сводит. — Я просто пью напитки под стать себе. Сладкие, – улыбнулся Лука, своей «Куффеновской улыбкой», по-доброму насмешливой и немного сексуальной, – Ты оттого и вредный, что поглощаешь этот кусок земли, залитый водой. – Неправда. Я не вредный. – Натаниэль одним глотком опустошил свою чашку. – Значит с тем, что я сладкий, ты согласен? – сказал Куффен, поднимаясь и накидывая на себя пальто. – Вполне. – Ответил Натаниэль и застегнул куртку, параллельно открывая дверь, ведущую на улицу. До вылета в Берлин оставались всего лишь сутки, и парни были в прекрасном расположении духа. И дело было далеко не в выставке. Её- то Натаниэль боялся до жути, ведь он так и не подготовил речь, которую просил составить мсье Буше, да и выступать перед кучей народу ему особо не хотелось. Парень даже пару раз пожалел о том, что согласился, но потом в голову приходили новые, более приятные мысли. Они с Лукой поедут вместе. Не то, чтобы у Натаниэля были какие-то огромные и не совсем приличные планы на эту поездку, но провести с Куффеном пару дней в столице Германии казалось очень заманчивой идеей. Лука же был одержим идеей перепробовать целую кучу немецких колбасок. Не то, чтобы Нат подобный подход осуждал, но не шутить об этом временами просто не мог. После того, как Натаниэль решил принять предложение мсье Буше, прошло пять дней. Сущий пустяк на фоне всей жизни, но за эти несколько мгновений Нат стал ближе к Луке настолько, что совершенно спокойно мог признаться себе в том, что влюбился в этого временами не затыкающего рот мальчишку. Из-за недотраха, который в последнее время все чаще напоминал о себе, Натаниэль частенько задумывался о том, в каких позах и чем можно заткнуть этот самый рот. Да и Куффен не особо сопротивлялся. После того случая у него дома, он стал чаще касаться Ната, даже не осознавая этого. Невзначай проведет рукой по волосам или поправит воротник, коснувшись фалангами шеи. Натаниэль же готов был умереть и воскреснуть после каждого такого прикосновения. В последнее время он вообще чувствовал себя отлично и…более раскрепощено что ли? Они вышли из кафе, а в лицо ударил холодный ветер, который уже несколько дней шнырял по просторам Парижа. В предпраздничное время, туристов в городе было не особо много, так что улицы казались пустоватыми и серыми, не смотря на обилие гирлянды в витринах. Парни перешли дорогу и побежали к остановке, от которой отъезжал автобус. Водитель слегка притормозил и как только ребята запрыгнули на ступеньку, двери закрылись. Они заняли два места в конце и отдышались. В автобусе было не особо людно. Тучная женщина, с не менее тучным ребенком, пожилая пара и довольно милая девушка лет шестнадцати. Проехав пару-тройку остановок, Натаниэль понял, что интернет у него совсем не ловит, и, убрав телефон, стал рассматривать пассажиров. Точнее пассажирку. На ней висел явно большеватый ярко-желтый плащ, а на ногах красовались колготки в черно-желтую полоску и черные кроссовки на липучках. Чудно. Нат поднял взгляд на ее лицо и обнаружил, что она смотрит на него. Натаниэль не спешил отводить взгляд, было в ней что-то очаровательное. Ее хотелось рассматривать. Большие темно-карие глубоко посаженные глаза смотрели, казалось, куда-то сквозь тебя. Черные, как уголь короткие волосы, заправленные за уши, тонкие, покрытые блеском губы и кожа цвета кофе с молоком. В какой-то момент Нату стало неловко, ведь пялиться на людей в общественных местах было не в его стиле и он, опустив взгляд, стал рассматривать свои колени, до тех пор, пока Лука не толкнул его локтем в бок. Рыжик посмотрел на парня, на лице которого была какое-то странное, доселе незнакомое Куртцбергу выражение. — Кажется, ты ей приглянулся. – тихо сказал Куффен, слегка махнув головой в сторону девушки. Нат проследил за его движением и снова взглянул на её кукольное лицо. — Наверное. Правда, кто-нибудь должен ей сказать, что прикусывать нужно не верхнюю, а нижнюю губу. – улыбнулся Натаниэль, наблюдая забавную картину. Неожиданно он почувствовал, как легкая рука приобняла его за плечи. Это был Лука. Куртцберг вновь посмотрел на парня, как раз в тот момент, когда гитарист одарил девушку ослепительной, но… рыжик готов был поспорить, кровожадной улыбкой. Незнакомка опешила и, смутившись, уткнулась в экран смартфона. – Что ты… – Наша остановка. Выходим. – перебил его Куффен. Расплатившись, они вышли из автобуса, оставив прекрасную незнакомку пребывать в недоумении. – И что это сейчас было? – спросил Натаниэль, пока они шли по узкому тротуару вдоль дороги к небольшому жилому комплексу, адрес которого Луке скинул Ален. – Ничего. – не изменяя выражения лица бросил Лука. Он старался сделать, как можно более равнодушный вид, но от Натаниэля не ускользнуло нотка недовольства, отразившаяся на его лице. Ревнует, что ли? От этой мысли Нат усмехнулся. Неужели он, сам Лука Куффен, который ведет себя так, будто все в этой жизни ему «до фонаря» приревновал Натаниэля к какой-то девчонке из автобуса? Рыжик не смог удержаться и глухо засмеялся в кулак, за что получил еще один недобрый взгляд Куффена. *** – Проходите. – сказал Ален, отходя в сторону, чтобы пропустить парней в квартиру, которую они с Матисом сняли только позавчера и уже успели затопить. На его лице, как всегда, сияла ослепительная улыбка, даже несмотря на то, что он стоял по щиколотку в воде с полным ведром в руках. – Это же как вас так угораздило? – спросил Натаниэль, снимая обувь и закатывая брюки прямо в подъезде. – Ну…мы принимали ванну, потом как-то переместились в другую локацию, потом нам было не до ванны, а потом мы уснули…а воду выключить забыли. – пробормотал Ален, пока Матис стоял сзади него с красной тряпкой и приобретал цвет под стать ей. – Ясно. Спасибо за важную информацию. – фыркнул Куффен, скидывая с себя пальто на диван и начиная расстегивать рубашку. – Что это он такой недовольный? – шепнул на ухо Нату Матис. – Да, кто его знает. – улыбнулся парень. Ему чертовски нравилось, как Лука Куффен реагировал на мимолетный флирт. Ему нравилось, как Лука Куффен старался скрыть свою ревность за маской равнодушия. Ему нравилось, как Лука Куффен небрежно сбросил с себя рубашку, оголяя тело, которое Нат не отказался бы подмять под себя прямо сейчас. Словом, Натаниэлю нравился весь Лука Куффен. – У вас не найдется пары футболок? – спросил Нат, проходя в гостиную, снимая с себя куртку, а следом и рубашку. Он чувствовал на себе взгляд Луки и это чертовски заводило. – Да, конечно. Одну секунду. *** Битые два часа они собирали воду и молились, чтобы ламинат не вздулся, а соседей снизу не залило, ибо тогда бы парней точно выселили, а искать новую квартиру совершенно не хотелось. За это время Лука немного повеселел. Он снова отпускал шутки и заразительно, до боли очаровательно, смеялся. Однако в сторону Ната поглядывал реже, чему второй не особо радовался. На самом деле Лука смотрел. Невозможно было не смотреть. Куртцберг выглядел слишком сексуально в майке-алкоголичке Алена и черных джинсах, которые из-за воды облепили все самые нужные и ненужные места. Правда, подавать виду, что он сейчас готов снять с Натаниэлем рекламу духов, парень не спешил. Он корил себя за то, что повел себя как ревнивый муженек, да еще и не сумел это скрыть. Куффен и сам не понимал, какого черта он так глупо приревновал. Подумаешь, девчонка. Да, Натаниэль даже не ответил на ее «недофлирт». Или ответил? «Черт, кажись, я влип», – вздохнул Куффен, зачерпывая очередное ведро воды. – Гребем, гребем, а воды как будто меньше не становиться, – устало протянул Матис. – Возможно, вам стоит меньше...спать. – усмехнулся Лука. – Судя по кислой роже, с которой ты сюда зашел, у тебя явно недосып, – ответил Ален. – Туше. – Я пойду перекурю. – Натаниэль бросил ведро, накинул куртку и вышел на балкон. – Я тоже пойду, перекурю, – сказал синеволосый. – Ты же не куришь. – улыбнулся Ален, которого эти двоя уже чертовски забавляли. – Не умничай. Лука вышел на балкон, где Натаниэль, дрожащими от холода руками держал зажигалку и пытался поджечь сигарету. Куффен облокотился на перила и глубоко вдохнул освежающий зимний воздух. Уже давно стемнело, и город заиграл новыми красками. Эйфелева башня переливалась золотыми отблесками, фонари вдоль улиц зажглись и издалека напоминали множество крошечных солдатиков. Прямо под ними несколько подростков сидели на лавочке и распевали какую-то красивую, но совершенно бессмысленную песню. Лука еще раз поглубже вдохнул. На этот раз воздух уже не был таким кристально чистым: запах табака и ментола смешались и их тонкий шлейф прослеживался где-то между строк. – Будешь? – Куффен повернул голову, Натаниэль протягивал ему дымящуюся сигарету. – Я не курю. Пора бы было уже запомнить. – А ты пробовал? – Нет. – Серьезно? Алкоголь, легкие наркотики, секс с малознакомыми людьми и вечеринки, о которых и вспоминать страшно, и не одной сигареты? – протянул Куртцберг. Ему явно доставляли удовольствия подобные перечисления. – Не-а. Ни одной. Не приходилось как-то. Натаниэль помолчал несколько секунд, а после провернул сигарету и зажал ее между большим и указательным пальцами. Он придвинулся к Куффену так, что сделай он небольшой шаг, то уткнулся бы носом в его щеку. – Все когда-то бывает впервые, – улыбнулся Нат. Лука немного помедлил, и, сжав губами фильтр, затянулся. Хотелось кашлянуть, но эстет, живший в Куффене, сообщил, что это к чертям разрушит всю романтику. И синеволосый медленно выдохнул светлый дым прямо в лицо Куртцбергу. – Гадость. – Хах…да, жуткая гадость. Они стояли и молчали. Подростки все еще завывали свои серенады, а Лука не мог оторвать взгляд от этих зелено-голубых глаз, которые в последнее время, кажется, слишком сильно на него влияли. Он нагнулся и его рот оказался у уха Ната. – Натаниэль. – Что? – Когда ты со мной, смотри на меня. — Я подумаю. – Нат слегка подался вперед и сжал зубами мочку уха парня, слегка зацепив языком сережку. Лука тихонько зашипел. Через несколько секунд рыжик отстранился, любуясь красной отметиной на ухе Куффена. – Ты слишком очаровательно ревнуешь. Из-за того, что Натаниэль уже буквально висел на перилах подпирая голову рукой, он оказался на целую голову ниже Луки. Второй выждал несколько секунд, а после легонько взял подбородок Куртцберга и потянул к себе. Сейчас… – Ребят, ну вы идете?! – дверь распахнулась и перед парнями стоял Ален с ведром в руке, который только через пару секунд понял, что явно вошел не вовремя. – Ой…простите…я пойду… Парни опустили головы и глухо, слегка разочарованно, засмеялись. – Уже второй раз, – сквозь смех сказал Нат. – Думаю, в третий нам повезет больше. – Возможно. Натаниэль вернулся домой около двенадцати ночи. Он очень устал, все тело ломило, но, тем не менее, парень был невероятно счастлив, даже несмотря на то, что, когда заходил, увидел на кухне рожу Луи, который стабильно каждую ночь устраивал рандеву с холодильником. Зайдя к себе в комнату, рыжик прилег «буквально на секунду», но сразу же уснул прямо в одежде. *** Проснувшись в обед, первым делом парень посетил душ, ибо после трехчасового таскания воды пахло от него…не фиалками. После завтрака, он быстро собрал сумку и полдня пытался придумать речь для выступления в Берлине, но в голове было совершенно пусто. Ну, хоть убей, не видел Натаниэль в ней ничего «глубокого и скрытого». Оставалось надеяться на то, что Лука придумает что-нибудь за него. Что-что, а чесать языком – определенно его стезя. Вторую половину дня рыжик работал над «той самой» картиной. Получалось не совсем то, что он планировал изначально, но от этого становилось только интереснее. На самом деле Натаниэль понятия не имел, что будет делать с ней потом, наверное, уберет в шкаф, ко всем остальным. Ближе к часу ночи парень прилег вздремнуть, но в четыре утра за ним на такси заехал Куффен. Все время поездки и регистрации Нат пребывал в невесомом полусонном состоянии и не совсем следил за происходящим вокруг него. К сожалению, этот прекрасный сон кончился, как только парни оказались в самолете. Натаниэль вдруг осознал, что никогда прежде не летал и, что сейчас они поднимутся в воздух на железной штуке, в результате падения которой он с огромной вероятность помрет. В голове стали всплывать картины из вечерних новостей и Ната начало подташнивать. Он прилип к сидению и сжал подлокотники так, что костяшки на его пальцах побелели. – Эй, ты чего? – спросил Куффен, как только повернул голову в сторону и увидел, как зеленеет Натаниэль – Ничего. – прохрипел Нат. – Летать что ли боишься? – Что-то вроде того… Вместо ответа, Лука протиснул свою ладонь между кистью Ната и подлокотником и сжал руку парня. Не то, чтобы мысли о скорой смерти резко улетучились, но Лука определенно его немного успокоил. Пережив взлет, парни начали смотреть какой-то странный сербский фильм с субтитрами, который закончился как раз в момент, когда начиналась посадка. Берлин встретил их минусовой температурой и жутким ливнем, из-за которого они рисковали остаться в аэропорту на несколько часов. Благо, мсье Буше позаботился об этом, и заранее договорился с водителем такси. Через несколько минут после посадки, на стоянку подъехала машина. Водитель, долговязый молодой парень с гладковыбритой головой, ни слова не понимал по-французски, но кажется его не сильно беспокоили вопросы парней, которые он благополучно всю дорогу. Буквально через пару минут, после выезда со стоянки аэропорта, они увидели вдалеке небольшой парк развлечений. Из-за плохой погоды и отсутствия людей он казался заброшенным много-много лет назад. По высокому забору в ливневке стекала грязная вода. Казалось, что даже немного пошарканная вывеска «Zentraler Festplatz Berlin» немного накренилась, хотя это, разумеется, было не так. Проехав мимо Лютеранского кладбища Луизы Второй и огромного ТЦ «Wilmersdorfer Arcaden», машина остановилась на светофоре возле причудливого и слегка угловатого оперного театра. Белый фасад здания потемнел, а само сооружение больше напоминало психиатрическую лечебницу. Натаниэль решил, что обязательно сделает пару набросков, когда будет время. Но после того как они пересекли канал Ландверканаль и оказались в самом сердце Берлина, парень подумал, что оперный театр может немного подождать. По невероятно красивой и печальной, усыпанной голыми деревьями, улице «Семнадцатого июня» они обогнули Гроссер Штерн, увидев колонну победы, поражающую своими масштабами. Богиня Виктория на ее вершине рыдала, и слезы, стекавшие по ее золотым щекам, омывали пьедестал. К сожалению, заехать на машине на Парижскую улицу было невозможно, следовательно, и просмотр Бранденбургских ворот пришлось отложить. Из-за сильного дождя на улицах были жуткие пробки, что парням было даже на руку. Можно было получше осмотреть город, хотя потоки дождя всячески этому препятствовали. В тот момент, когда они уже пятнадцать минут стояли возле Университета имени Гумбольдтов Лука, скучающе, протянул: – Было бы неплохо тут учиться. – Да, наверное. Но тогда нам пришлось бы подделать свои аттестаты. – ответил Натаниэль, выводя узоры пальцем на стекле. – Да ладно тебя, не все так плохо. В твоей, а теперь и моей школе, переподы – довольно неплохие ребята. Вот там, где я раньше учился, чтобы получить хотя бы семнадцать нужно было сутками только и делать, что дрочить на домашку. – Кстати, а где ты раньше учился? – Натаниэль вдруг понял, что никогда не спрашивал Луку про его бывшую школу. – В «Notre Dame de Sion», – зевая, сказал Куффен. – Очень смешно, – недоверчиво ответил Нат, но взглянув на скучающе лицо Луки опешил – Что, серьезно? Как тебя только туда взяли? – А вот это было обидно, -ухмыльнулся Лука, чувствуя, как машина начинает двигаться- моя мама ходила на Йогу с женой директора, они сдружились, и мама запихнула меня туда. – А это вообще законно? – Не знаю, – парень пожал плечами, — я просто рад, что меня выперли оттуда, – добавил Лука, но тут же осекся. – Стоп. Ты же говорил, что сам ушел из предыдущей школы? – удивленно перебил его Нат, – неужели Лука Куффен солгал мне? – Я не соврал. Просто сказал не правду, – отмахнулся синеволосый и, потянувшись, разлегся на заднем сидении, положив голову на колени Ната. Благо водитель этого не замечал. – Не-не, так ты не отвертишься. – усмехнулся Натаниэль, проводя рукой по волосам Куффена. Отчего-то это не казалось чем-то странным или неуместным. В последнее время большинство странных вещей в жизни Ната, кажутся само собой разумеющимися. И да, он от этого в восторге. – Ну…если вкратце, я подрался. – Ты подрался? Никогда не поверю, что ты стал бы драться хоть с кем-нибудь. Ты скорее заболтаешь врага до того состояния, что он будет лежать на полу и молить тебя заткнуться… – размышлял Нат, крутя в руке прядь Куффена. – А если не вкратце? – Если не вкратце…я подрался с сыном директора, который не умеет следить за языком. – Неужели тебя возможно обидеть? – Он говорил гадости про дорогого мне человека, Натаниэль. Так делать нельзя. – сказал Лука с максимально серьезным выражением лица. – Wir sind angekommen, – пробубнил водитель тяжелым басом, который совершенно не подходил к его хрупкому, даже субтильному внешнему виду. Машина остановилась, и парни вышли. С губ Ната непроизвольно вырвалось «Вау». Они стояли перед зданием отеля «Hilton Berlin». За время поездки дождь поутих и теперь лишь слегка моросил. По окнам отеля стекали редкие капли, а фасад выглядел несколько темнее, чем есть на самом деле. До рассвета оставалось еще часа полтора. – А этот Буше, видимо, лопатой деньги гребет, – пробормотал Лука, представляя сколько может стоить номер в Хилтоне. Водитель открыл багажник и свистнул, давая понять, что таскать вещи он не намерен. Парни вытащили свои рюкзаки, и Нат с тоской взглянул на замотанную в кусок ткани картину, оставшуюся в багажнике. Ей предстоит долгий путь до галереи. На входе в отель Луку и Натаниэля приветствовал портье. Внутри все выглядело неприлично роскошно. Сдержанные бежевые и коричневые тона и теплое свечение множества торшеров создавали атмосферу уюта, несмотря на то, что помещение было очень большим. Мебель по-прежнему была слегка угловатой, как и все в Берлине. Парни подошли к стойке ресепшен, где стояла шикарная, под стать заведению, высокая блондинка и сверкала белоснежной улыбкой. – Hallo, herzlich willkommen in unserem Hotel. Ich heiße Felika. Womit kann ich Ihnen behilflich sein? – Произнесла она «на автомате». – Извините, мы не говорим на немецком. Мы… – Прошу прощения. Здравствуйте, добро пожаловать в наш отель. Меня зовут Фелика. Чем я могу вам помочь? – перебила девушка, переключаясь между языками по щелчку пальцев. К слову, ее французский был безупречен и практически без акцента. – У нас должен быть забронирован номер на имя мсье Буше. – ответил ей Натаниэль. – Одну секундочку, мсье, – девушка несколько раз клацнула по клавиатуре острыми, покрытыми кроваво-красным лаком, нотками, – можно ваши паспорта, пожалуйста? – Да конечно, – парни вытащили из рюкзаков корочки и положили на стойку регистрации. – Да, все правильно, – сказала девушка, спустя минуту. С ее лица все еще не сходила улыбка. Однако больше внимания привлекали черные круги под глазами, видные даже под толстым слоем тонального крема. – Позвольте уточнить, мсье Буше не указал… вам нужен номер с одной или двумя кроватями? – Эм… – интонация, с которой был задан вопрос, больше походила на голос «Гугл переводчика», отчего неловко становилось вдвойне. Нат посмотрел на Луку, который с явным наслаждением оперся локтем на стойку, обворожительно, по-чеширски улыбнулся и в ожидании посмотрел на парня. «Дурак» –, подумал Нат, – Две. Нам нужны две раздельные кровати. *** Парни вошли в номер и Натаниэль подумал, что мсье Буше явно переоценил талант парня. Комната выглядела прекрасно. Две, разделенные тумбой, просто огромные двуспальные кровати из темного дерева, застеленные черными атласными одеялами. Бардовые, узорчатые обои и натяжной потолок цвета крем-брюле, с которого свивала явно великоватая для такого относительно небольшого помещения люстра. Но самое классное – это панорамные окна во всю дальнюю стену номера, которые открывали вид на величественный Немецкий собор, наблюдающий за людскими страстями уже больше двух сотен лет. – Нападение! – прокричал Лука сбивая Ната с ног и валя на одну из кроватей. Куффен оказывается сверху, зажимая ноги Натаниэля между своими и расставив руки над головой парня. – Дурак, – шепчет, сквозь улыбку Натаниэль и резким движением переворачивает Куффена. Оказавшись сверху, он одной рукой держит оба запястья Луки над головой. – Если тебя еще как-нибудь позовут на «небольшую выставку» свистни мне. Я так уж и быть сопровожу тебя – смеется Куффен и вдруг вспоминает, что они с этим мальчиком знакомы чуть больше двух недель. Глупость, правда? Лука готов был поставить, что угодно на то, что знает его уже много-много лет. Он ведь всегда был рядом, правда? – Я подумаю…дружище, -протягивает Нат наблюдая за тем, как дергается кадык прижатого к кровати парня. – Друг? – вскидывает бровь Лука. Когда это Куртцберг превратился из постоянно смущающегося ребенка в парня, позволяющего себя вертеть Куффеном, как ему вздумается? – Ну, мы ведь с тобой друзья? – шепчет Нат на ухо Куффену и понимает, что, если он посидит еще так пару минут, могут быть последствия. – Само собой… – «Господи, Натаниэль, засранец, не мучай меня так.», – а теперь если мой друг позволит, я пойду в душ, смою с себя…дорожную пыль. Вместо ответа, Нат отпускает уже слегка покрасневшие запястья парня и падает на спину. Он чертовски устал и хочет спать. Рыжик прикрывает глаза и наслаждается мягкостью кровати. На самом деле он хотел осмотреть город, но чем дольше Нат лежал, тем тяжелее становились его веки. Буквально через пару минут он задремал, все еще ощущая тепло Куффена. Дождавшись пока «бестия» уснет, Лука поднимается с кровати и направляется в душ. Ванная комната выглядит дороже всего номера. Кругом мрамор, да позолота. Выбирая между огромной ванной и не менее большой душевой кабиной, он выбирает ванну. Пока она набирается, парень скидывает с себя одежду и бросает взгляд на большое зеркало в полный рост. «Бестия», – в очередной раз вздыхает парень, смотря, как подрагивает его уже привставший член. Парень садиться в ванную, настолько огромную, что он с легкостью вытягивает ноги. Несколько минут он лежит, наслаждаясь теплотой воды, приятно щекочущей тело. Он пытается отвлечься от посторонних мыслей, но все опять возвращается зеленым, горящим огоньком глазам. К светлой, усыпанной веснушками коже. К стройному, гибкому телу, по которому стекают капельки воды и пота. К чертовски сексуальным и вечно потрескавшимся губам, в которые хочется впиться и зализать все раны. И к тонкой шее, на которой так не хватает отметин. От этих мыслей член Луки твердеет и начинает болезненно стоять. Парень сглатывает, тяжело, слегка обреченно, вздыхает и садится на колени, засовывая два пальца в рот. Тщательно смазав пальцы, он упирается одной рукой о бортик ванны, а другой касается сжимающейся от приятного холодка дырочки. Закусив губу, Куффен медленно ввел один палец в себя, немного задев ту самую точку, на что уже истекающая смазкой головка отозвалась легкой дрожью. Привыкнув, к уже давно знакомым ощущениям, Куффен ввел второй палец и посмотрел в зеркало, висевшее напротив ванны. Его чертовски заводило видеть себя мокрого, стоящего раком в ванной по колено в воде и трахающего себя пальцами, пока предмет его влажных фантазий сладко спит в соседней комнате. Лука смахнул синюю прядь с лица, резко ввел в себя третий палец и начал медленно и глубоко входить в горячую дырочку, тая от ощущения наполненности внутри. Он не может позволить себе роскоши стонать громко, поэтому только тихо всхлипывает. Не выдержав, парень падает грудью на широкий бортик ванны и освободившейся рукой начинает с силой отдрачивать налившийся кровью член, пока его пальцы вдалбливаются в узкое колечко мышц. Он думает о Натаниэле. Думает о том, что это Его пальцы заставляют Куффена выгибаться и отчаянно стонать. Парень представляет, как Куртцберг трется своим членом между ягодиц Луки, шлепает пару раз, а потом взяв Луку за волосы начинает с силой вдалбливаться в него, попутно доставляя бешенное удовольствие спереди. – Да, Натаниэль…глубже…сильнее, – выстанывает Лука, когда чувствует, что скоро кончит. На глазах наворачиваются слезы, парень еще пару раз проводит рукой по члену вверх-вниз обводя пальцем аккуратную головку и выгибаясь, кончает. Мутная, белая жидкость стекает по мраморной плитке. Наслаждение накрывает его и через несколько секунд он обессилено лежит на краю ванной, смотря, как в зеркале отражается его довольное раскрасневшееся лицо. «Бестия» – шепчет Лука. *** – Господь, если я умру прямо сейчас, то так тому и быть! – промычал Куффен, доедая уже вторую порцию говяжьих колбасок в небольшом кафе на Парижской площади. В отдалении виднелись Бранденбургские ворота, около которых парни стояли часом ранее и заключили, что, пожалуй, стоило прийти сюда вечером, ибо после дождя и без подсветки выглядела она не как что-то, ради чего туристы со всего мира съезжаются в Берлин. Радовало, то, что ливень разогнал людей, и их было меньше, чем могло быть и парням удалось прогуляется по городу не боясь быть затоптанными толпой зевак. Хотя, живя в Париже, ты рискуешь попасть в подобную ситуацию ежеминутно. – Да, недурно… – задумчиво произнес Нат, вилкой катая по тарелке кусок ливера. – Эй, ты чего задумался? – Для презентации картины мсье Буше попросил написать речь, раскрывающую «суть работы». – И в чем проблема-то? – Лука запихнул в себя последний кусочек и удовлетворенно откинулся на спинку стула. – Да в том, что никакой сути в ней нет. Просто…– Натаниэль замешкался на секунду, думая стоит ли рассказывать это Луке, но слова как-то сами полились, м как-то в июне у нас сломался кондиционер, хотелось на стенку лезть от жары. Ночью лежал уснуть не мог, вышел на кухню и увидел Тео с пачкой замороженных пельменей на голове, – Нат, слегка печально, усмехнулся. – он…тоже не мог уснуть из-за жары, и мне в голову пришла идея залезть на крышу. Вышли на улицу и по старой пожарной лестнице забрались. Дурацкая на самом деле, идея была…расшибиться можно было на раз-два. В общем, влезли мы туда, сели на край крыши. Ночь звездная была… красивая. Так и просидели до самого утра…в пижамах…болтая ни о чем… – Скучаешь? – робко произнес Лука, все это время, слушая и улавливая горькие усмешки на лице Ната. – Очень, – почти шепотом отозвался Куртцберг и мягко улыбнулся, смотря куда-то сквозь Луку. – Вот это и расскажешь на выставке. А если не захочешь, то просто используй побольше слов вроде «глубинный», «апокрифично» и «постмодернизм». В любом случае я буду рядом, и если, что прикрою…как ты говорил…заболтав противников до смерти? – Куффен с облегчение заметил, как потеплел взгляд Натаниэля. – По рукам. Парни вышли из кафе и гуляли по городу, так долго, что ноги начало неприятно жечь. Они обошли весь почти весь Остров музеев и остались бы там ночевать, если бы Лука не вытащил оттуда Ната, сославшись на то, что «передозировка искусством тебе навредит. Я читал в одной очень известной книге, одного очень известного автора». Правда потом пришлось признаться, что Куффен на самом деле очень спешил в берлинский зоопарк, который работает не допоздна. Натаниэля порой поражало то, каким остроумным и серьезным порой умудрялся быть Лука при всей своей детской непосредственности. Он мог одновременно наизусть рассказывать стихи каких-то богом забытых британских поэтов, с восторгом глядя на играющих друг с другом медведей и все это выглядело совершенно естественным. Был очарователен, как ангел и сексуален, как черт. Умел одним жестом заставлять тебя таять, а когда он улыбался, ты не мог оторвать от него взгляд и улыбался в ответ. Ната даже не посещала мысль о том, что кому-то мог не нравиться прямолинейный, слегка наглый Куффен. Что кому-то он мог казаться не таким уж и красивым или забавным. Глупости, правда? После зоопарка они на метро доехали до «Хилтона», ввалились в номер, и, обессиленно упав в свои кровати, уснули. Завтрашний день обещал быть очень насыщенным. *** На выставке было слишком много людей. Слишком. Как только Натаниэль вошел в относительно небольшую светлую галерею, представленную виде огромного круглого зала с несколькими столами, ломившимися от закусок, посередине, ему стало душно. В отличие от выставки, которую устраивал Виктор – эта выглядела дороже, масштабнее и…изысканней, пожалуй. Картины полукругом висели на светло-пепельных стенах зала, а не болтались, как попало. Вместо неона зал освещала огромная, переливающаяся золотом, люстра. Мужчины в дорогих костюмах смешались с женщинами в коктейльных платьях, отчего начинало рябить в глазах. Нат сжался, представляя то, как опозорится перед всеми этим людьми. – Не дрейфь, – словно прочитав мысль Натаниэля, Лука положил ладонь на его плечо. На Луке был костюм глубокого синего цвета, и гитарист выглядел, как всегда, прекрасно. Плюс ко всему сверкающая, словно начищенная монета улыбка, которая вселяла уверенность в то, что все пройдет не так плохо. Спустя несколько минут к парням подошел мсье Буше, сказав, что те опоздали на целых сорок минут и что, большинство художников уже выступили. Очередь была за Натаниэлем. Перед тем, как взойти на небольшую сцену у дальней стены зала Куртцберг взглянул на Луку, который одними губами вывел «Удачи». *** По номеру трелью раздался звон бокалов. Вино в них начало плескаться и кажется, пару капель попало на ковер. В одном из лучших отелей города, на последнем этаже, на ковре, усыпанном подушками сидели два парня. Шторы были открыты, и они наблюдали за тем, как переливается в свете луны Немецкий собор. Его высокие башни, днем казавшиеся совсем обычными, ночью стали пугающими и будто слегка накренились, норовя упасть на какого-нибудь невезучего прохожего. В номере едва слышно играла, какая-то песня, которую Нат, мог поклясться, уже где-то слышал.* – За Берлин! – торжественно произнес Лука в очередной раз поднимая бокал с красным полусладким. – За Берлин, – улыбнулся Нат, отпивая немного из своего бокала. Во рту ощущалась приятная сладость, а по телу растекалось тепло, – Может, не стоило красть с банкета бутылку? – Так мы и не украли. Считай – это твоя зарплата за то, что ты минут десять стоял красно-зеленый на сцене и готов был упасть в обморок от каждого вопроса. И да, эти халаты мы тоже заберем собой. – Куффен дернул за рукав черный халат с золотой надписью: «Хилтон» на груди. – Моя плата – это то, что мы сейчас сидим в просто охренительном отеле и любуемся собором, которому больше двухсот лет. – Двести лет? Знаешь…я предпочитаю помоложе, – усмехнулся Лука. – Насколько моложе? – Натаниэль отставил свой бокал. «Лет семнадцати. С огненно-рыжими волосами, до одури красивыми глазами и такой задницей, чтобы при одном взгляде кончить хотелось. Художника, желательно» – Лет на сто хотя бы. – Лука взглянул на Натаниэля, тот уже немного подвыпил, отчего его щеки покраснели, а мордашка приобрела то самое опьянено-сексуальное выражение. Халат был не сильно затянут и Куффен мог прекрасно разглядеть ключицы парня. Какое-то время они сидели, молча, прислушиваясь к тихой музыке и красивому голосу девушки, которая пела. В какой-то момент Натаниэль бросил взгляд на Луку. Боже, какой он очаровательный. За последние две с половиной недели, в голове Ната смешалось огромное количество мыслей, которые в эту секунду, наконец-то, сплелись в одну: «Зачем отрицать очевидное?». – Лука. – Натаниэль придвинулся ближе и теперь сидел прямо напротив Куффена в позе лотоса, они едва касались коленями. – Что? – Лука поставил подальше бокал, который последние двадцать минут вертел в руках, из которого он не сделал и глотка. Он просто забыл, как пить. Да что уж там. Когда Нат назвал его имя, он забыл, как дышать. «Господи, как ребенок. Ей богу» – пронеслось в голове. – Можно вопрос? – Валяй. – Как понять, что тебе кто-то действительно дорог? – это прозвучало так непринужденно, словно кто-то спросил погоду. Какое-то время Лука, молча, наблюдал за тем, как дергается кадык Натаниэля. После он залпом допил вино из своего бокала. Потом из бокала Натаниэля. Смахнув каплю с уголка рта он, наконец, произнес: – Просто представь, что этого человека нет. – А если его и правда нет? – Ну, тогда…представь, что он рядом, – пожал плечами Лука. Далее последовала вечность, ну или короткая пауза, это как посмотреть. Лука едва заметно улыбнулся. – А к черту все. Мгновение и он запустил руку в волосы на затылке Натаниэля, зажмурился и притянув к себе, накрыл губы Ната своими. Сладко. Мокро. Жарко. Господи, как же ему хотелось сделать это. Стоило Луке почувствовать горячее дыхание парня и сладкий вкус вина, напряжение внизу живота начало нарастать, под закрытыми веками расплывались цветные пятна, а все мертвые бабочки, жившие внутри Куффена, встрепенулись. Он начал настойчиво, слегка прерывисто целовать Натаниэля, зарываясь руками в мягкие пряди. Ответ не заставил себя долго ждать и Нат стал жадно вылизывать такой желанный, горячий рот гитариста, буквально трахая его языком. Он слегка покусывал нижнюю губу парня, тут же зализывая крошечные отметины. Он ждал слишком долго и ему хотелось насладиться сполна, растворившись в этом синем недоразумении, провести руками по стройному телу, так же, как и Лука не отказался бы сейчас проникнуть под кожу рыжего мальчика. И он намеревался осуществить это желание. Парень спустил руки ниже на шею Натаниэля, нежно водя пальцами по тонкой коже. Тот, как хорошо настроенная гитара, отвечал на каждое его прикосновение легкой дрожью. – Хочу, – прохрипел Нат, на секунду отстранившись от губ Луки взглянув на него пьяным от возбуждения взглядом. Тонкая нить слюны, соединяющая их губы, оборвалась. Парни подорвались с места, и, не отрываясь от губ друг друга, повалились на кровать. Куффен упал на спину, синие пряди рассыпались по черному покрывалу. Натаниэль навис над ним, коленом раздвигая ноги. Он целовал Луку везде, куда мог только дотянуться, оставляя маленькие засосы на шее, плечах, ключицах. Он не мог сказать, что больше его пьянит: вино или безобразно сексуальный парень, запустивший руки ему под халат и жадно шарящий пальцами по спине. Натаниэль вновь прильнул к уже красным от поцелуев губам Куффена, а тот слабо постанывал, чувствуя, как Нат коленом задевает неприкрытый стояк Луки. Гитарист таял, в голове взрывались фейерверки, а тело превращалось в одну огромную эрогенную зону, трепещущую под ласками художника. Куффен бы отдал самую лучшую из своих гитар, чтобы навсегда остаться здесь, на шелковых простынях, чувствуя, как с него срывают халат, оставляя в одних боксерах. – Черт, ты бы знал, как сейчас выглядишь… – прошипел Натаниэль скидывая с себя халат и разглядывая обнаженное тело Луки. Под тонкой тканью боксеров гитариста, виднелись контуры тяжелого члена. Прекрасен. Натаниэль провел языком по тонкой дорожке волосков, аккуратно стягивая с Куффена последнюю одежду и отбрасывая ее на пол. «Черт», – послышалось где-то сверху, после того, как Нат обхватил аккуратный член парня и провел языком по всей длине, слегка задевая две металлические бусинки на головке. Лука начал слабо постанывать, двигаясь навстречу рту Ната. – Не знал, что у тебя пирсинг, – прохрипел он. – Да, знаешь…как-то повода рассказать не было, ах… – выдохнул Лука, когда Натаниэль зажал головку губами, слегка надавливая на дырочку уретры языком. Лука сжал руками простынь, утопая в волне возбуждения и собственных стонах. Он двинулся навстречу горячему рту Натаниэля и сжал, пожалуй, слишком сильно волосы парня. Но тот этого не замечал. Ему было плевать, и он не чувствовал ничего кроме стука собственного сердца и резких толчков в собственный рот. Он ловил приход, сильнее чем от наркотиков, которых никогда не пробовал, но готов был поставить сотню евро на то, что Куффен слаще любого героина. Спустя несколько минут Натаниэль отстранился, сверху послышался разочарованный вздох. – У тебя… – Да. – тяжело дыша сказал Куффен, доставая из прикроватной тумбы кошелек, а из него презерватив в серебристой упаковке. – Как давно ты его с собой носишь? – улыбнулся Нат, целуя скулы Луки. – Пускай, это останется тайной. – ответил синеволосый и открывая упаковку зубами добавил, – А теперь хватит строить из себя папочку. Резким движением Куффен скинул с себя Натаниэля, оказавшись сверху. Он стянул с парня последнюю одежду, заставляя его слегка покраснеть. «Надо же, не весь стыд растерял. Хотя, скорее всего, тут действительно слишком жарко» – подумал Лука. Вытянув губы, он приложил к ним презерватив, чувствуя привкус клубники и немного спустившись, аккуратно заглотил член Натаниэля. От такого жеста Нат ненадолго забыл, как дышать и до боли прикусил губу. После того, как презерватив был надет, Лука облизав пару пальцев, приставил их к своей сжимающейся дырочке, однако Натаниэль отдернув его руку, аккуратно ввел пару своих пальцев, уже изрядно влажных от смазки с члена Куффена. От неожиданности у Луки подкосились руки, и он упал на грудь Ната, утыкаясь носом в плечо. От парня все еще пахло крапивой. Странно. Натаниэль, наращивая темп, размашисто вводя в Куффена пальцы. Гитарист двигался навстречу, стараясь насадится глубже, но Нат, как будто дразня его, каждый раз вытаскивал пальцы, едва касаясь простаты. Стараясь снять возбуждение, парень терся членом о бедро парня и кусал губами его плечо, отчего Натаниэль сквозь зубы шипел. – Натаниэль…ах…ну же… – прохрипел Куффен, когда Нат добавил третий палец. – Что? Чего ты хочешь? – ухмыльнулся Нат, проведя языком по уху гитариста. – Блять…никогда бы не подумал, что ты фанат грязных словечек… – облокотившись на локти парень посмотрел в мутно-зеленые глаза рыжика, – Хочу, чтобы ты вставил меня свой член и оттрахал, как последнюю шлюшку, чтобы сидеть потом больно было…доволен? – Вполне. Второго приглашения не требовалось и через несколько секунд Натаниэль оказался сзади, стоящего раком Куффена, упираясь членом в хорошо разработанное колечко мышц. Вид загорелой спины Луки и синей копны волос заводил не меньше, чем вид его аккуратных бедер. Надавив на поясницу и заставляя парня выгнуться сильнее, Нат медленно вошел в синеволосого. Чувствуя то самое прекрасное ощущение наполненности внутри, Куффен шумно вздыхает, и с губ срывается протяжный стон. Слишком хорошо. Слишком близко. Слишком мокро. Лука подается немного назад, чувствуя, как Нат нежно сжимает его бедра. Натаниэль уже не видит ничего перед собой. Глаза затуманила пелена возбуждения, а все ощущения сконцентрированы на тесноте Куффена. Черт, он слишком хорош. Ни Алэйна, ни тот парень из клуба, ни любой другой человек, с которым спал Нат, не смогли бы заменить это тело, пошло стонущее под ним; эти пряди, которые Натаниэль сжимает и тянет на себя, заставляя Луку выгибать шею и выкрикивать какие-то ругательства в потолок. Ни то, как парень двигается навстречу глубоким, пожалуй, слегка грубым толчкам Ната. Ни то, как красиво смотрятся засосы на бархатной коже. – Да…Натаниэль… – Лука, чувствует, что он на пределе, и тянется к своему члену, желая, наконец, закончить эту сладкую пытку. Но Натаниэль вновь его опережает и, обхватив член парня проводит по нему несколько раз. И этого хватает для того, чтобы парень под ним задрожал от нахлынувшего оргазма. Еще пару толчков и Натаниэль, уперевшись носом в затылок Куффена, и вдыхая приятный запах шампуня, кончает. В глазах расплываются цветные пятна и, выйдя из Куффена, парень падает рядом с ним. Несколько минут они лежат, молча, глядя в раскрасневшиеся и довольные лица друг друга. По номеру разбросаны вещи. На ковре вырисовывается большое пятно от ненароком опрокинутой бутылки вина. Около кровати валяется использованный презерватив. За окном догорают уличные фонари, изредка бродят люди, а старый собор купается в лунном свете. Словом, Берлин во всей свой роскошной простоте, выглядит прекрасно. Вскоре Нат, пристроившись на груди Луки, засыпает, слушая все еще немного сбившееся сердцебиение парня. После теряет связь с миром и Куффен, вдыхая запах крапивы.