***
-Эра, ну что там? Скоро прибудет последняя девушка? -в женском голосе из-за двери слышалось раздражение. -С минуты на минуту, госпожа, — ответила та, к кому обращались. Это была полная старушка, слегка скрюченная возрастом. Лицо её выражало столько заботы и доброты ко всему окружающему, что невольно делалось стыдно за самого себя, за все свои шалости, большие и малые. Круглое лицо всегда было свежо, а щёки румянились при любом тёплом слове, не говоря уже о комплименте. Родинка над тонкими сухими губами придавала ей вид кокетки, особенно, когда она смеялась над чьей-нибудь шуткой. Глаза, янтарного цвета с коричневыми точечками на радужке, обрамлённые сетью морщинок, будто блестели и улыбались. Она сидела на деревянном стуле, перебирая пальцами складки простыни, которую женщина приготовила для последней девушки. В комнате пахло сыростью и слегка смолой. Собственно, и комнатой то это сложно было назвать, ни окон, ни мебели, ни утвари. Единственное убранство этого помещения были огромная круглая кадка полтора метра в диаметре и метр в высоту, наполненная почти до краёв молоком; да стул, на котором и сидела Эра. Женщина вдруг почувствовала вибрацию, которую могла ощущать почти нутром и, встав со стула, поставила на него керосиновую лампу, стоявшую до этого у ног, а сама подошла к кадке, готовая принять очередное подношение. На молочной глади кругами в разные стороны расходились волны, которые спустя несколько секунд стали настолько сильными, что начали выплёскиваться за борта сосуда. Ещё мгновение и резкий всплеск жидкости оповестил о конце перехода девушки в новый мир.***
София оттолкнулась ногами от твёрдой поверхности и с криком, хватая ртом воздух, встала во весь рост. Девушка хотела посмотреть на Галатею, задать ей множество вопросов, но эта попытка отозвалась сильной резью в глазах, головокружением и тошнотой. Девушка вцепилась пальцами в края кадки, пытаясь открыть глаза, содрогаясь от холода и собственных всхлипов. -Ну, ну, ну, девочка. Успокойся, всё кончено, сейчас тебе будет лучше, — тёплые пальцы женщины на плечах Софии чувствовались даже сквозь простынь, которой Эра накрывала дрожащую девушку. -Глаза, я ничего не вижу. Галатея, что вы сделали? — старушка, помогавшая Сони выйти из кадки на мгновение остановилась и с лёгким удивлением спросила: -Глаза? Глупенькая, попробуй для начала открыть их, — беззлобный смех старушки проплыл над потолком помещения. -Я…я не могу, всё плывёт…и мне больно, очень, — сквозь слёзы бормотала Соня, выходящая из кадки, опираясь на руку Эры. Женщина, сняв лампу на пол, усадила укутанную девушку на стул, и обхватив руками её лицо с заботой попросила: -Давай, милая, попробуй ещё разок. — она всматривалась в лицо незнакомки. Тёмные, почти чёрные волосы, спадавшие до грудей мокрыми прядями; густые, слегка неправильной формы чёрные брови; слипшиеся подрагивающие ресницы, на которых остались капли молока; бледная кожа, как-то самое молоко; нижняя губа чуть больше верхней, иногда кривившаяся не то от боли, не то от горечи. Девушка глубоко вздохнула и с усилием раскрыла глаза. -Святое поднебесье! — выдохнула женщина, слегка отстранившись от Сони, которая превозмогая боль, уже, правда, не такую сильную, пыталась понять, что происходит. Перед ней стояла женщина, в цветастом платье и мокрым передником, который женщина сжимала в кулак. -Вы кто? — с опаской спросила Соня, слегка отстраняясь от незнакомки. -Меня зовут Аэра, можешь звать меня просто Эра. А тебя, дитятко? — с заботой в голосе спросила старушка, погладив девушку по голове, справившись с удивлением. -Соня. София Громова. Где это я? Вы знаете Галатею? Вы ей помогаете? Она спятившая! — лихорадочно перебирая в голове воспоминания, выпалила Соня. -Успокойся, золотце. Сейчас я тебя отведу к госпоже, она тебе всё расскажет. И…ты не чувствуешь себя как-то странно? — с осторожностью поинтересовалась женщина. -Вы серьёзно? Меня чуть не убила сумасшедшая старуха, которая вспарывает животы кошкам. Я чуть не захлебнулась, у меня раскалывается голова и меня тошнит. Я открываю глаза и не понимаю кто вы, и не понимаю, где я нахожусь! — девушку снова начала бить мелкая дрожь. Эра приподняла её за плечи и повела к двери за спиной Сони, при этом приговаривая: -Соня, не беспокойся. Сейчас госпожа всё тебе расскажет. Тебе и ещё пяти таким же девушкам, как ты. Старушка вывела девушку из помещения и повела по длинному коридору, всё также придерживая за плечи. Коридор был полностью деревянным, и доски, которые подверглись испытанию временем, при каждом новом шаге двух медленно идущих людей, тихонько поскрипывал, как поскрипывало что-то в душе у Софии, не понимающей, где она и что происходит. Девушка начинала чувствовать панику и приступ безумия. Они спустились по такой же старой и скрипучей лестнице, как, наверное, и весь дом, и оказались в небольшом зале. На стенах висели керосиновые лампы, от которых в комнате витал неприятный запах; по среди зала стоял длинный стол, за котором сидело пятеро девушек. Все они были так же закутаны в простыни, с мокрыми головами и потерянным взглядом. Девушки подняли глаза, когда София и её сопровождающая спустились вниз. -Соня, присаживайся к остальным девочкам, сейчас я позову госпожу. -она слегка толкнула ладонью в спину Соне. Та, медленными шаркающими шагами, подошла к столу и села рядом с девушкой, чья кожа походила на горький чёрный шоколад. Её тёмно-коричневая кожа поблёскивала при свете лампад; девушка покусывала пухлые губы, поглядывая в сторону двери, куда ушла Эра. Остальные девушки на первый взгляд отличались только цветом волос. Спустя минуту, которая девушкам показалась вечностью, послышался стук каблуков, все повернули головы к дверному проёму. Сначала вошла слегка взволнованная Эра, которая освещала путь лампой, а за ней вошла высокая, чуть полноватая женщина. Соню сразу поразил её властный взгляд карих глаз. Лицо вошедшей, в принципе, светилось превосходством и надменностью. Она обвела девушек презрительным взглядом с примесью гнева, обиды и …зависти? На женщине было надето тёмно-зелёное платье в пол, подол которого издавал характерный шелест, когда дама двигалась в сторону девушек. Её орлиный взгляд, выискивающий добычу, на мгновение застыл на Софии, девушке даже показалось, что женщина удивилась. Пройдя к концу стола, на котором стояли небольшие лампадки, она оперлась кулаками на деревянную поверхность и громко начала: -Меня зовут госпожа Лайза фон Губерт, вы же можете меня называть либо госпожа, либо госпожа Губерт. Вы все из одного мира, но из разных стран, и примите ли вы это или нет, но все вы на данный момент рабыни. -она обвела девушек взглядам, который ищет понимания в глазах слушающих. -Кто решил, что мы рабыни? — послышался писклявый голос с противоположного конца стола. Это говорила рыжеволосая девушка со вздёрнутым носом и маленьким ртом. Наверное, она сама от себя не ожидала таких слов, так как вздрогнула, когда на неё посмотрело множество глаз. — Это решили те, кто отправил вас сюда. Те, кого вы считали знакомыми или даже своей семьёй. Те, моя дорогая, кто продал тебя в обмен на свою молодость. Те, кто решил, что их жизнь много важнее, чем твоя. Аэра, что мы делаем с рабынями, которые прерывают госпожу? — Губерт говорила всё это со злостью, будто ей надоело всё происходящее, будто это её предали и выбросили в неизвестный мир. Она смотрела на старушку выжидающе, переводя злобный взгляд на говорившую девушку. Аэра едва заметно кивнув, направилась в сторону смутьянки, которая при приближении старушки вдавилась в спинку стула. Эра же, подойдя к девушке, достала из кармана передника флакон с синей жидкостью. Откупорив флакончик, она со слезами на глазах, капнула на голый участок загоревшей кожи. С секунду ничего не происходило, но внезапно девушка начала извиваться и кричать от боли, всё время стараясь содрать место, куда упала капля. Душераздирающий плач ввёл остальных девушек в оцепенение, ни одна девушка больше даже не думала раскрыть рта. Мучения бедной девушки закончились через минуту, оставляя на лице мертвецкую бледность, а на голой коленке, ожог, размером с ладонь. -Надеюсь, вам всем это будет уроком. Итак, я могу продолжить, — Губерт, скрестив руки на груди, с злорадной усмешкой посмотрела на бледную испуганную девушку. -Как вы все уже догадались, вы все понимаете язык. Это предусматривается при переходе в наш мир, именно поэтому вы чувствовали головную боль и тошноту. Ваш организм перестраивался на общение в новой среде. Повторюсь, что вас продали в обмен на молодость и продолжительную жизнь. Ваши годы, которые вы могли прожить в своём мире, забрали ваши знакомые. Они проживут за вас вашу жизнь. — как бы поясняя сказала госпожа, делая упор на последнюю фразу. -То, что с вами произошло совсем недавно, это древний ритуал, правда почти забытый, но каждый год ко мне на попечение поступает определённое количество девушек, которым придётся прожить остаток лет здесь. И, если бы меня не прервали, я бы пояснила, что не все девушки остаются рабынями, многие девушки пробивают себя дорогу к более приличному существованию. — женщина завела руки за спину и сцепила их в замок, проходя мимо девушек. -Сейчас я хочу, чтобы вы по очереди представились. Лишь имена: никаких фамилий, титулов, и прочей чепухи. Здесь у вас нет ничего кроме имени, но и оно пробудет с вами недолго. — она прошествовала к концу стола, где остановилась изначально и села на стул, который тихо скрипнул под ней. Губерт выжидающе посмотрела на первую девушку, сидящую ближе к ней. Девушку можно было назвать фарфоровой куклой: очень красивая, цвета слоновой кости, кожа, под которой кое-где просвечиваются сосуды. Длинные коричневые волосы, которые вьются, наверняка, от природы, ниспадали до поясницы. Это была девушка лет двадцати пяти, с очень большими синими глазами, с настолько глубоким взглядом, что было непонятно, что она чувствует или о чём думает. Ресницы хоть и были не густыми, зато довольно длинными, от чего, когда девушка удивляется, глаза кажутся ещё больше. Тонкий острый носик, усыпанный едва заметными веснушками; полные идеальные губы, будто накрашенные помадой. Когда девушка говорит её взгляд направлен чуть выше глаз собеседника; голос у неё чуть-чуть не подходит внешности, он несколько грубоват, с хрипотцой, но это не отталкивает, а наоборот располагает человека. Она представилась Викторией. Следующей была девушка, назвавшаяся Джессикой, она была очень худая. У неё было худое всё: фигура, губы, нос, впалые щёки. Глаза были покрасневшие, наверное, она плакала больше всех. Волосы были белыми, белыми, как молоко, как снег. Её глаза были бледно-бледно голубыми, почти прозрачными, отчего сама Джессика тоже казалась прозрачной, почти призрачной, казалось, что ещё мгновение и она растает, как медуза, выброшенная на берег. Даже её голос бы почти невесомым, очень тихим и немелодичным. София предположила, что и характер, должно быть, у неё податливый и, Соня даже испугалась такого сравнения, рабский. -Карина, — громко и чётко представилась, сидевшая рядом с Джессикой, девушка. Она была плотнее остальных девушек: пышная грудь, явно выделяющаяся под простынёй; мощная шея, с пульсирующей на ней веной; волевой подбородок и крупный нос, которые сильно выделялись на фоне тонких губ, которые подрагивали при произношении слов с наличием буквы «и»; большие зелёные глаза, в которых сразу читалось любое проявление эмоций; широкий лоб, усыпанный мелкими прыщиками, которые видно, но выдавить ещё нельзя. Следом представилась девушка, которой уже досталось от Губерт, она кротко произнесла: «Хлоя» и опустила свои очень красивые карие глаза. Её рыжие волосы влажными кудряшками ложилась на хрупкие плечи. Хлоя была не очень красивой, но чем-то привлекала внимание, и казалось, что она имеет далеко не покладистый характер, но, когда нужно, будет изображать бедную овечку. Затем пришла очередь представиться негритянке: её голос был очень мелодичный, когда она произносила имя «Джоан». Девушка была очень таинственной, Соня не могла никак понять, чем она её так притягивает. Её взгляд был очень умным и понимающим, будто она была матерью и знала всё на свете, но на вид ей было едва ли больше двадцати трёх лет. И, наконец, София, когда она произнесла своё имя, то испугалась собственного голоса. Он был сиплым и каким-то угловатым, а ведь Соня очень хорошо пела, когда училась в институте. Когда девушка посмотрела на госпожу, та с интересом её разглядывала. Она перевела вопросительный взгляд на Эру, но та лишь пожала плечами. Соня совсем не понимала, что происходит, так как девушки, оказавшиеся с ней в одинаковой ситуации, тоже странно на неё поглядывали. Губерт обвела всех девушек взглядом, полным не то жалости, не то сочувствием, и на тон тише сказала. -Девочки, запомните, ваши имена принадлежат вам, пока у вас не появятся хозяева. Это может быть, как мужчина, так и женщина. Вы можете стать как поломойкой, так и официальной любовницей, важно называемой фрейлиной, но ваш род занятости от этого не изменится. Однако вы можете стать и продажной женщиной, шлюхой, если угодно. Да, да, не нужно так смотреть на меня, вашими прелестными и не очень глазами. — она многозначительно посмотрела на Джессику. -Единственный, кто сейчас из вас выше рангом, это София. Да, Соня, не удивляйся. При переходе в наш мир, твой цвет глаз изменился, они стали фиолетовыми. Именно поэтому первое время ты чувствовала резь в глазах. Это знак того, что в тебе есть зачатки магических способностей, правда ты сама ещё не знаешь какие, но это отличие, уже возносит тебя выше некоторых существ. Если ты разовьёшь и докажешь свои способности, ты будешь выше рангом, чем Эра, я или кто-нибудь из низших и средних господ. И, Соня, на тебя будут заглядывать даже дираанги, это высшая раса всех обитателей этого мира, — все слушали с полуоткрытыми ртами. Почему-то в этот момент Губерт показалась всем очень близким человек, как будто родной, а вовсе не злобной тёткой. В комнате на минуту воцарилась тишина, каждая думала, о чём-то своём: кто-то думал о человеке, который способен на убийство собственной внучки ради своей молодости; кто-то думал о рабстве и страшился его больше самой смерти; кто-то надеялся на чудо выбраться от сюда; кто-то завидовал способности Софьи, но не желал ничего плохого; но никто не думал сдаваться. Все, именно в эту минуту решили для себя, что лучше умереть, чем сломаться, изменится ли это в дальнейшем, время покажет. -Так, Аэра сейчас отведёт вас в ваше временное жилище. Там, я советую вам не терять времени, а хорошенько подумать, что для вас будет приемлемым, и сможете ли вы добиться намеченной цели. А, вот ещё, в ваших апартаментах будут брошюры о нашем мире, а также правила, поощрения и наказания, тоже очень важная информация, советую ей не пренебрегать. — в комнату вновь вернулась прежняя госпожа Губерт со своей железной и резкой манерой говорить.