Беглый взгляд - 2

— Я могу быть опасен, — покаялся командор, качая головой, — но опасен не буду, если соблюдать определенные условия. Челка упала ему на лоб, выбившись из зализанных назад волос, и сейчас командор Траун выглядел именно тем зеленым юнцом, каким, по сути, и являлся. Без привычного мундира он казался странно беззащитным. Траун покатал по столу капсулу с лекарством одним пальцем — вперед-назад, словно размышлял о чем-то, словно у него был какой-то выбор, и поднял на Жоржа взгляд. Жорж молча глядел на капсулу. Ледяная Ксилла подарила своим приемным детям множество даров и прокляла их одним проклятьем. Раз в несколько лет, когда геотермальная активность планеты возрастала, чиссы теряли голову от жажды близости. Превращались из цивилизованных существ в клубки сплетающихся тел. Траун рассказывал об этом так, как люди могли рассказывать о какой-то мерзкой болезни. Возможно, для чиссов все именно так и выглядело. — Мое время пришло, — просто сказал он. Здесь, вдали от родины, время безумия для каждого наступало свое. Они сидели лицом к лицу у стола. Траун уступил гостю единственный в каюте стул и поджимал под себя длинные ноги, устроившись на своей солдатской койке. В ее изголовье стоял ящичек с резьбой на боку, изящный и донельзя потертый, и Кар`дас узнал его. Это была старая крошечная пианола Мэрис, она ей очень дорожила. Пожалуй, самое дорогое, что у нее было. Наверняка, если поискать, здесь найдутся и инфочипы с записями старинной музыки. Жорж представил себе, как командор сидит в одиночестве поздним вечером или ночью, прислушивается к звукам того мира, которого никогда не увидит. Мира, который он так жадно пытается понять по рассказам людей. Жорж хотел спросить, чем он-то сможет помочь, но не спросил. Водички в стакан налить, что ли, чтобы лекарство запить? — Я только об одном прошу, — командор сцепил руки в замок, капсула от его движения подпрыгнула и завертелась, радужно отражаясь в глянцевой поверхности, — не улыбайтесь мне. Не глядите прямо в глаза. Не подходите слишком близко. Наши расы, увы, слишком похожи, и я могу воспринять дружеское участие как приглашение. Мы бываем… жестоки в это время. Жорж представил, как командор набрасывается на кого-нибудь прямо на мостике — ну близко подошел, ну бывает, но вместо смеха ощутил, как мышцы бедер напрягаются, и неясная тянущая боль растекается по всему телу. Но Жорж не был бы коррелианцем, если бы не спросил: — А Кеннто тоже предупредить? У него понятие о личном пространстве — как у нерфа, и лыбиться он тоже может. Траун горестно и недоуменно взирал на собеседника несколько секунд, словно взывая к его несуществующей совести, но, в конце концов, уставился взглядом в стол и глухо ответил: — Нет. Это только для тех, кого мы считаем пр`влеченными. — Привлекательными, - поправил Жорж исключительно машинально. Просто привык поправлять. В его воображении Траун обнажал себя до пояса и заставлял кого-то, чье лицо не удавалось разглядеть, гладить свою грудь, прижимал чужие губы к своим сжавшимся соскам. И тут до Кар`даса дошло. — А есть ли альтернатива, командор? – спросил Жорж, стараясь, чтобы его голос был ровен и гладок. Он уже знал ответ, но хотел удостовериться. — Те, кто обрел партнера, — Трауну явно нравилось глядеть в столешницу, — в лекарстве не нуждаются. Я же считаюсь ненадежным. Талантливым, но ненадежным. Мои разногласия с официальной военной доктриной ставят… Жорж не стал вникать во все эти чисские переживания: их, сколько не слушай, все равно меньше не станет. Он поступил как мог: перегнулся через стол и погладил щеку, такую гладкую, словно никогда не знавшую бритвы. Очертил жилку на худой шее и положил ладонь на грудь в кипенно-белой форменной рубашке, там, где гулко и сильно билось сердце. Траун помедлил, и, не поднимая головы, накрыл его ладонь своей. Кровать была слишком узкой для них двоих. Жорж толкнул Трауна навзничь и устроился сверху, давя бедрами на бедра. Траун, запрокинув голову, медленно перекатывал ее из стороны в сторону, темные волосы разметались по подушке, ладони сжимались и разжимались. Он говорил: в последние сутки жажда стала невыносимой. Жорж на пробу потерся, нажимая на пах, но добился лишь закушенной губы. Он не попросит. Кто угодно попросит, но не этот проклятый чисс, нет. Офицерский ремень был с хитроумной пряжкой, и их пальцы переплелись, когда они стаскивали с брюки и белье, вместе – Жорж сперва запутался и немного растерялся. Кожа впалого живота была теплой, такой неестественно теплой для такой холодной синевы, и от каждого поцелуя Траун вздрагивал, всхлипывая. А когда губы Жоржа спустились от пупка к паху и начали целовать налившуюся кровью нежную плоть – тихонько застонал. Кар`дас прогостил на Крустаи еще месяц. Неоднократно видел, как служащие базы принимали эти печально известные радужные капсулы, и всякий раз думал лишь о том, чтобы избавить своего командора от подобной участи. Он никогда не делился своим опытом ни с кем, разумеется. Он никогда не усомнялся в правдивости слов Трауна, ему просто не пришло это в голову. Он был по-своему счастлив.