Без границ

— Зачем ты собираешь вещи? Куда ты собралась? — да, я уже собирала все свои вещи, которые есть в квартире Егора, в чемодан, а он нервно пытался вытащить из меня хоть слово, но кроме слёз из меня ничего не выходило. В итоге Егор просто схватил меня за руки и повернул к себе. Я посмотрела в его глаза, и хоть у меня перед глазами всё размывалось от слёз, я всё же видела, как Булаткин пристально смотрит на меня. — Мне… Срочно нужно… домой. В... Америку, — захлёбываясь своими слезами, ели выдавила я. Егор осматривал меня и пытался найти хоть один ответ на свои вопросы, но понял, что я не в силах говорить, — Мои… Мои родители… — ко мне подступил новый ком в горле, — Они в реанимации, — после этих слов этот ком вышел наружу, а Егор резко прижал меня к себе. — Тише… — поглаживая меня по голове, прошептал он, и я чувствовала, что сейчас он в ступоре. Он отстранился от меня и присел к моему чемодану. Закрыв его, он встал и поднял его, — Я еду с тобой, — блондин взял меня за руку и хотел повести к выходу из комнаты, но я остановила его. — Егор… Это… — мне было тяжело что-либо говорить, — Это не обязательно. — Я еду с тобой, — чуть сжимая мою руку, так же спокойно сказал парень, смотря на меня, и тут я поняла, что он точно не поменяет своего решения. *** Мы уже сидим в самолёте, я смотрю в иллюминатор, а мои мысли только об одном. Родители… Когда я думала, что мне звонит мама, я глубоко ошибалась, потому что это, к сожалению, была не она. Звонил какой-то врач из американской больницы с маминого телефона и сказал… Сказал, что мои мама с папой в реанимации. Они попали в аварию. Услышав это, я потеряла дар речи и сразу рванула собирать вещи. Сначала я вообще не могла ничего вымолвить, но в аэропорту я смогла объяснить Егору, в чём дело, и сейчас на нём тоже нет лица. Он держит меня за руку, иногда сжимая её чуть сильнее, и с поникшим взглядом тонет в своих мыслях. Сейчас у меня нет сил говорить, и Егор понимает это, за что я ему безмерно благодарна. Что уж говорить о том, что он вообще поехал со мной. *** Двенадцати часовой полёт. Посадка. Такси. Дорога в больницу. Всё это пролетело для меня как в тумане. Я как будто не в себе, но в то же время не могу объяснить это состояние. Рука, которая всю дорогу то держит меня, то приобнимает, хоть как-то помогает мне держаться. И вот мы уже заходим в больницу, и я нервно мечусь в поисках врачей: — Где мои родители? — с хрипотцой в голосе спросила я у очередного врача. — Если я не ошибаюсь, вы про Браунов? — вопросом на вопрос ответил мне мужчина, и я кивнула, найдя нужного врача. Его вид был настолько печальный и уставший, что вообще не придавало мне уверенности. — Где они? Что с ними? — спросила я, а Егор обнял меня, прижимая к себе. — Вы, наверное, уже знаете, что они попали в аварию, — начал врач, — Столкновение было с грузовиком и очень сильное. Ваша мать уже прооперирована, но ещё не пришла в себя, а вот у отца ситуация сложнее, — Егор прижимал меня к себе сильнее, а я держалась изо всех сил, — Он ещё в реанимации, и мы не можем обещать, что сможем спасти его… — и тут весь мир вокруг меня просто рухнул. Слёзы снова заполонили всё вокруг, слова доктора эхом проносились в ушах, и я уже не в силах была стоять. — Как? — выдавила я, — Этого не может быть. Вы же… Вы же можете что-то сделать, — уже шёпотом и умоляющим голосом говорила я. — Мы делаем всё возможное, — вздохнул мужчина. — Я… Я могу их увидеть? — всхлипывала я. — Пока что это невозможно, — ответил врач, — Но к матери можно будет зайти завтра. — Спасибо, — тихо сказала я, после чего развернулась и осторожно села на скамейку у стены. Врач с соболезнующим взглядом кивнул Егору, после чего удалился, а Булаткин сел ко мне, снова прижимая меня к себе. Тут я уже окончательно дала волю своим эмоциям и начала плакать в его плечо. Егор даже не пытался меня успокоить, потому что понимал, что это невозможно. Ему самому было очень тяжело, и он просто дал мне выплакаться, — Я просто не понимаю… За что!? Как так!? Почему именно они!? — не знаю, можно ли назвать это истерикой, но мне было очень тяжело. Просто от мысли, что их могло не стать, а с папой ещё даже ничего не известно, мне становилось настолько тошно. Этого просто не может быть. — Я не знаю, — вздохнул Егор, — Но что бы ни случилось, я с тобой, — прошептал он, чмокая меня в макушку, — Пожалуйста, не забывай это, — после его слов, я сильнее прижалась к нему. Сейчас я чувствовала себя маленьким загнанным котёнком, но мне становилось так хорошо от мысли, что у меня есть такая опора, как Булаткин, потому что, если бы не он, я бы возможно уже совсем сбилась с ног. *** Вчера Егор ели как смог уговорить меня поехать переночевать в отель, потому что я ни в какую не хотела покидать больницу, но потом поняла, что, сидя здесь в коридоре, я не смогу ничего изменить. Поехать и проспаться в отеле, было лучшим решением, поэтому так мы и сделали. Хоть и особо поспать я не смогла, потому что мне мешали бесконечные приливы мыслей, я смогла немного прийти в себя. Сколько бы Егор не просил меня позавтракать, я не смогла впихнуть в себя ни кусочка. Мы оделись и поехали в больницу. Как только мы зашли, я сразу нашла доктора, и он разрешил нам зайти к моей маме. Она ещё не очнулась, но посещение было разрешено. Врач повёл нас в её палату и, открыв дверь, впустил нас. И вот я вижу её. Мою маму. Она лежит с закрытыми глазами, вся бледная, в её руках капельницы, на лице и на всём теле ссадины и царапины. Я осторожно подошла к её кушетке и присела на стул возлей неё, и Егор сделал то же самое. Одной рукой я взяла маму за руку, наклонилась к ней и легонько поцеловала, а вторую поднесла в её волосам, легонько поглаживая её по голове. — Простите меня… — шепотом сказала я, а слёзы снова подступили к лицу. Возможно, я не должна сейчас извиняться, но я так не могу. Это ведь я уехала в Москву и оставила их. Я не была рядом, когда это произошло. Я бросила их одних...