Bittersweet ending

Все начинается с выстрелов в подворотне. Его отец — святой человек, или человек с нечистой совестью, или человек, которого все скоро забудут. На шее его матери — жемчужное ожерелье. Иногда выстрел всего один. Это не имеет значения. История всегда начинается именно так. Он взрослеет один, не будучи по-настоящему одинок. Он прощает человека, держащего пистолет, — или не прощает его. Иногда он покидает Город, чтобы вернуться обратно, когда придет время, и тот ждет его, как чистый холст — кисти, как стерильная поверхность — чтобы по ней рассыпали крошки для птиц. Гниет изнутри полицейский участок, испытывая на прочность пока-еще-капитана, стреляют друг в друга короли и королевы преступного мира, откладывают на отпуск, втайне готовясь купить пистолет, десятки людей, которые не стали пока его врагами. Сцена готова. Все фигуры расставлены по местам, все затаили дыхание. Он прячет под маской свое лицо, забывает свое имя и наконец становится собой. Город взрывается от восхищения. Кошки в Городе похожи на людей, а люди — на кошек, и никто не выходит из дома, не попрощавшись с родными. Каждое утро Город распахивает двери вокзалов и аэропортов, предлагая пути к бегству, но никто на самом деле не хочет уезжать. История идет своим чередом. Лечебница для умалишенных открывает свои ворота жестом примадонны, раскидывающей руки перед выступлением. Иногда он переступает ее порог и дает закрыть за собой двери. Иногда его немезида ждет именно там. Иногда — держит пистолет, который возвращает нас в начало истории. Иногда есть имя, но чаще — нет. Иногда это случайность, но чаще — судьба. Он оставляет свой знак в небе, — как след помады на зеркале, как признание в любви — и Город благосклонно принимает присягу своего рыцаря, убивая и калеча тех, кого он любит. У всех в Городе два лица, и почти все поцелуи отравлены. История продолжается, и у нее нет конца, как нет в ней и смысла.