Ничего не изменить

      В самом начале июля 1997 года волшебники со всей Британии, а может, и со всего мира отправились в Хогвартс, чтобы проводить в последний путь директора школы чародейства и волшебства, кавалера ордена Мерлина и величайшего волшебника XX века Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора.       Ульяна тоже решила посетить Хогвартс. Впервые, не для того, чтобы сообщить директору необходимую информацию, а чтобы попрощаться с ним. Никто её не ждал, ведь о существовании девушки и о её роли знали только два человека из всего Хогвартса — сам Дамблдор и профессор Снейп, который вряд ли сейчас находился на своем рабочем месте. После убийства директора он спешно покинул замок и должен был вновь появиться только в следующем учебном году уже в роли директора школы. По этой причине некому было настроить каминную сеть на её дом и ждать перемещения девушки, поэтому она не нашла варианта лучше, чем воспользоваться камином таверны «Три метлы» и уже из Хогсмида отправиться в замок.       Подходя к школе, девушка увидела длинную процессию, направляющуюся в сторону Черного озера. Ульяна вдруг поняла, что совсем не хочет присутствовать на церемонии прощания, поэтому не стала присоединяться к процессии и направилась ко входу в замок. Прежде ей никогда не удавалось так долго находиться в замке Хогвартс. У Дамблдора было мало времени, он каждый раз спешил отправить девушку обратно через свой защищенный камин, и Ульяна подозревала, что Альбус просто опасается, как бы случайная прогулка по коридору школы не изменила будущее. Он всегда был немного параноиком, но кто знает, может быть в таких опасениях и был какой-то смысл.       Теперь Ульяна несмело шагала по пустому коридору в сторону большой винтовой лестницы, и звук её каблуков гулко отражался от стен. В такой жаркий день её любимая черная мантия осталась пылиться в шкафу, а на девушке было темно-синее длинное льняное платье, достаточно старомодное для магического мира, но купленное в маггловском магазине. Спустя столько лет жизни в магическом мире она так и не привыкла к странным и нелепым нарядам волшебников.       Девушка сама не сразу поняла, что поднимается всё выше на астрономическую башню, но сейчас уже почти достигла её вершины. Здесь было относительно темно и слишком тихо. Девушка подошла ближе к краю. Открывающийся с башни вид захватывал дух так, что было страшно пошевелиться. Она уже не боялась высоты после нескольких тренировочных полетов на метле, да и волшебная палочка всегда была с собой, однако маггловское прошлое не позволяло ей окончательно забыть про страх высоты.       — Вы? — произнес вдруг резко чей-то голос. — Что вы тут забыли?       Ульяна резко обернулась и сделала шаг назад. В нескольких метрах от нее, в тени стояла фигура в черной мантии и с волшебной палочкой в руке. Она узнала его по голосу. Голос казался более резким и колючим, чем обычно, но не узнать его Ульяна не могла. Это был Снейп.       — Профессор? А вы что здесь делаете? Здесь сегодня столько волшебников, столько чиновников министерства. Разве вы не... — не успела она закончить мысль.       — У меня нет причин их бояться — с легким пренебрежением в голосе ответил Снейп. — Просто я надеялся побыть в одиночестве. Именно здесь.       — Простите, что помешала вам, — извиняясь, сказала Ульяна, — я уже ухожу. Девушка решительно направилась в сторону выхода.       — Можете остаться. Если хотите, — почти равнодушно отозвался Снейп, глядя куда-то в пустоту. — Вы бывали здесь раньше?       — Не приходилось. Я вообще почти не выходила из дома в последние…хм, несколько лет.       — Знакомая ситуация. Хотя в последнее время я все чаще аппарирую с территории замка, но эти «прогулки» еще ничем хорошим не заканчивались.       Ульяна развернулась и медленно подошла чуть ближе к зельевару, который теперь стоял на самом краю и задумчиво осматривал окрестности замка.       — Мне жаль, что вам приходится…– начала она, но не успела продолжить. Она поймала взгляд Северуса. Взгляд, полный боли, отчаяния и какой-то смертельной усталости. Он смотрел ей в глаза, а казалось, что прямо в душу. Девушка тонула в черных омутах его глаз и вдруг уловила краем сознания что-то особенное. Это были мысли, но они не принадлежали Ульяне. Девушка сосредоточилась и, не отрывая взгляда, услышала его мысли так явственно, как будто он говорил всё это вслух.       «Что мне приходится делать всю грязную работу, следуя плану гениального манипулятора и его ручной Кассандры? Что я вынужден следить за Поттером с момента его поступления в Хогвартс, оберегать его от неприятностей, талант впутываться в которые ему, кажется, по наследству передался?» Голос Снейпа в мыслях звучал также презрительно, как будто он говорил это наяву. «Теперь меня считают предателем, да и правильно считают. Ведь нельзя притворяться Пожирателем Смерти, нужно им быть. Дамблдор считал, что я хорошо умею скрывать от Волдеморта свои истинные мысли. Нет. Темный Лорд далеко не глупец. Нельзя играть роль, оставаясь на светлой стороне. Я действительно должен быть, а не казаться. После убийства Дамблдора я получил небольшой лимит доверия. Даже Беллатриса теперь не кричит на каждом шагу, что я предатель. Думаете, она поверила? Разумеется, нет. Затаилась и ждет.       Как бы ни хотел я этого избежать, все равно я вынужден сам применять непростительные заклятья и не вмешиваться, если это делают другие. И говоря о непростительных, я имею в виду отнюдь не Империо. Вам ли не знать, что для непростительного недостаточно просто сказать слово, нужно действительно желать боли или смерти. А это оставляет след и вызывает зависимость, с которой с каждым днем, месяцем все сложнее бороться. Никто не знает, но Пожиратели давно бы сошли с ума, если бы не переносили весь негатив на своих жертв. Не берусь судить об их количестве, но людей убивают, и это факт. Вижу по вашему взгляду, что вы не верите мне. Так смотрите сами!»       И Ульяна увидела. В подземельях Малфой-мэнора томились пленники. Их было много. Кто-то еще пытался выбраться, кричал, звал на помощь, проклинал. Некоторые, особенно женщины и подростки, тихо плакали, укутываясь в ветошь, которая не спасала от холода и сырости подземелий. Из соседних помещений слышались крики боли, ужаса и отчаяния. Несколько человек лежали с закрытыми глазами — может быть, спали, но судя по кровоподтекам, шрамам и синякам, они были без сознания. Ульяна вдруг поймала взгляд незнакомого ей мужчины, который, как безумный, повторял вслух какую-то фразу. Слов было не разобрать, но взгляд был насколько безумный, что в какой-то момент у Ульяны зашумело в ушах, перед глазами все поплыло, и она сама потеряла сознание.       Она плыла в глубине вязкого черного марева, укутанного плотной мглой, совершенно одна, не чувствуя ни боли, ни страха, ни радости. Она не чувствовала вообще ничего, кроме слабого покачивания, как будто на волнах, но казалось, что прямо в воздухе. Мир вокруг превратился в гигантское море без конца и края. Не боялась захлебнуться, не боялась утонуть. Она не чувствовала течение времени. Времени не существовало. Прошел час, день, целая вечность или всего секунда. Постепенно её мир стал наполняться запахами. Пахло травами, чем-то сладким, горьким, терпким… Волны вдруг исчезли, теперь она не качалась на волнах, а просто лежала в пустоте и темноте. Постепенно стали слышаться звуки, мир проявлялся, загружался заново, как компьютерная игра. Девушка медленно открыла глаза.       Ульяна полулежала на небольшом диване в темной комнате, единственным источником света был огонь в старинном камине. Судя по мебели — дивану, нескольким креслам, массивному письменному столу, и многочисленным, под завязку заставленных книгами шкафам, это была гостиная или даже рабочий кабинет. Девушка сфокусировала взгляд и увидела прямо перед собой Северуса. Он смотрел на нее с беспокойством и протягивал небольшой стеклянный сосуд.       — Пришли в себя? Выпейте. Вам станет немного легче.       Ульяна взяла протянутый ей стакан и понюхала янтарную жиднкость.       — Огневиски? — удивилась она.       — Как зельевар, заявляю со всей ответственностью — лучшего успокаивающего зелья еще не изобрели.       Ульяна недоверчиво хмыкнула, но все-таки выпила предложенный напиток. Внутри медленно растекалось тепло, и девушка перестала чувствовать холод, до этого пронизывающий её насквозь, несмотря на горящий в камине огонь.       — Что произошло? — Девушка попыталась вспомнить, как оказалась в этой комнате, и постепенно в её памяти всплыли последние несколько минут, когда она встретила Снейпа на астрономической башне.       — Вы оказались недостаточно подготовленной, чтобы знать правду, — Снейп скептически оглядел девушку. — Кто ж знал, что вы хлопнетесь в обморок, увидев часть моих далеко не самых ужасных воспоминаний. А будет еще хуже.       — Что? Что они собираются сделать? — с ужасом выкрикнула Ульяна, допив вторую порцию предложенного огневиски.       — Боюсь, если я расскажу, придется откупорить еще одну бутылку. Вы оказались очень впечатлительной девушкой для своих…– Северус посмотрел на две пряди серебристо-седых волос, загадочным образом появившихся на её волнистых черных в момент перемещения в этот мир. — Сколько вам лет вообще?       — Двадцать восемь, — неуверенно призналась Ульяна. — Вроде как 28, — подумала она, — если считать, что в момент перемещения ей едва стукнуло 22, однако с тех пор она не отмечала свой день рождения, и сейчас подсчет давался с трудом.       — Мда, я в вашем возрасте... — начал он, и немного помолчав, добавил: — Я сделал свой выбор намного раньше.       — Почему? Почему вы выбрали сторону Тёмных?       Северус странно посмотрел на девушку, налил в два стакана еще немного огневиски, протянул ей тот, в котором было меньше, и устроился поудобнее в соседнем кресле.       — Вам правда интересно? Хм, это было взвешенное решение, было множество причин. Вот, например, позволю себе поинтересоваться вашим происхождением. Кто вы? Чистокровная ведьма, полукровка или магглорожденная?       — Последний вариант, — с неохотой ответила Ульяна, — до определенного, вполне сознательного возраста я даже не знала о существовании магии.       — Так вот, откуда эти глупые изыскания в сфере колдомедицины? Нет, вы, может быть и талантливая ведьма, но зельевар аховый, — Снейп наконец немного расслабился и принялся за любимое дело — критиковать все и всех. — Подумать только, аспирин в зелье сна без сновидений! А вы задумались о том, что другие ингредиенты от окисления придут в негодность? Годами проверяли рецепт на побочные эффекты? Нет? Ну прекрасно, вам просто орден Мерлина надо дать за изобретательность, — фыркнул он.       — Профессор, я просто видела, как страдают небезразличные мне люди и хотела хоть как-то им помочь. Кто ж знал…       — Мда, благими намерениями вымощена дорога в ад. Так вот, вы наверняка знаете, как к таким как вы относятся на факультете Слизерин.       — Грязнокровок презирают многие, не только слизеринцы, просто ваши «змейки» плохо умеют это скрывать. Но ведь вы полукровка, в чем тогда проблема?       — Проблема в том, что даже к чистокровным мы обычно относимся очень требовательно. К полукровкам отношение еще жестче — ты должен доказать, что действительно заслуживаешь занимать свое место и учиться здесь. И я сразу, с первого дня понял, что должен стать ценным, незаменимым человеком, должен уметь что-то такое, чего не могут другие.       — И вы увлеклись зельеварением?       — Да, но сначала только в теории, по книгам. Я не торопился экспериментировать без хорошей теоретической базы.       — А как получилось, что вы стали изобретать новые заклинания?       — А здесь сыграл свою роль чертов Поттер. Не мальчишка конечно, а Джеймс, и его дружок Сириус, чистокровные лицемеры. Мы ненавидели друг друга с первого дня, и абсурдно то, что во многом это помогало мне становиться более искусным волшебником. Это была своего рода гонка. Джеймс играл в Квиддич, потрясающе летал на метле. У меня с метлой отношения не сложились, но я научился и вовсе обходиться без неё. С заклинаниями также. Мародеры создавали карту, а я совершенствовал рецепты зелий. Ядов, особенно. Во многом мне помог Люциус. Он, конечно, не самый приятный человек, но Малфой — истинный слизеринец в хорошем смысле, на первом месте для него интересы семьи и свои собственные. Он оценил мои способности, обучал меня многим заклинаниям для старшекурсников, приносил книги из запретной секции, чтобы я мог изучать темные искусства и помогать ему с заданиями по ЗОТИ.       — Весьма в духе Малфоя, ничего не скажешь. А легилименция? Кто подтолкнул вас научиться читать чужие мысли? Мародёры?       — Нет, не Мародеры. И не Люциус, хотя именно он посоветовал этот вариант решения проблемы, только он шутил, а я воспринял шутку всерьез. Если честно, я хотел знать, что обо мне думает Лили.       Ульяна напряглась. После всего, что произошло, она не ожидала, что Снейп станет откровенничать, тем более с ней. Но не перебивала его и старалась внимательно слушать, боясь упустить что-то важное. Но Северус замолчал, и Ульяна решилась задать вопрос.       — Вы узнали правду?       — Да, хотя лучше бы я продолжал обманываться. В общем, я потерял её задолго до того, как узнал об этом. Ну, а способность осталась. Весьма полезная, надо сказать.       — И все-таки, почему Пожиратели?       — Вы еще не поняли? Я был талантливым студентом, и половина моих талантов относились к сфере темных искусств. Все, кто признавал и ценил мои способности, в итоге перешли на тёмную сторону. Да и я сам понимал, что только так можно продолжать совершенствоваться. Крауч, кстати, считал также. Он вообще был настолько увлечен наукой, что не замечал ничего вокруг. Он, кажется, даже не заметил, как на предплечье появилась метка. Просто как-то само собой получилось.       — Но для вас это было взвешенное решение, как вы сказали. И было несколько причин. Какие же остальные?       — А вам одной мало? Впрочем да, вы правы, причины были. Но сейчас кажется самой важной та, о которой я уже сказал. Кроме этого, весь мой жизненный путь почему-то строился на нескольких мотивах:       дружить с Лили       любить Лили       узнать, что думает обо мне Лили       доказать, что я достоин её       отомстить ей       осознать, что её больше нет       научиться жить без нёё       защитить её сына       и продолжать любить её       — После стольких лет? — скорее по инерции, чем осознанно, спросила Ульяна.       Северус молчал. Да, скорее всего он уже отвечал на этот вопрос. И ответил сейчас также самому себе. Ульяна, желая как-то поменять тему разговора, зашедшего в тупик, встала и подошла к книжному стеллажу. Она вдруг осознала, что нетвердо стоит на ногах, и удивилась, что вообще до сих пор в сознании, учитывая, что огневиски в бутылке осталось совсем немного. Видимо, Снейп все-таки выпил большую часть.       — Не ожидала, что вы будете настолько откровенны, Северус. Не поймите меня неправильно, но чем я заслужила столь высокое доверие?       — Может быть тем, что вы в моей гостиной пьете мой огневиски и с интересом слушаете то, о чем я рассказываю? Вы действительно умеете слушать, и, наверное, вы первый человек, кому я это говорю. Очень ценное качество, намного полезнее умения читать мысли, уж поверьте мне как легилименту.       Ульяна открыла первую попавшуюся книгу, чтобы проверить, способна ли она сейчас хоть что-то прочесть. Буквы расплывались перед глазами, но она сосредоточилась и смогла разобрать несколько слов. Но в этот момент девушка почувствовала, что Северус стоит у нее за спиной, так близко, что это сводит с ума лучше любого алкоголя.       Она так долго скрывала, так долго прятала в себе это чувство, боясь что-то изменить в этой истории, боясь даже намекнуть, насколько Северус Снейп дорог ей. Тот вечер, почти год назад, был так похож на сегодняшний. Огонь в камине, напитки, откровения… Она помогла ему избавиться от боли, но чего это стоило ей самой! Каждое прикосновение к его руке тогда обжигало, как будто било током, но девушка справилась и стойко держалась до последнего. Она не могла позволить себе ничего лишнего. Он бы не понял. Скорее, никогда больше не пришел бы к ней, считая то ли ненормальной, то ли влюбленной дурой, от которой следует держаться подальше. Не в силах находиться больше рядом, она сбежала. Просто оставила его одного в своем доме, позволив находиться там, сколько потребуется. А когда он спросил, что она могла ему ответить? Что все делает ради него? Что всеми силами будет пытаться предотвратить его гибель? Что восхищается его героизмом, мужеством и смелостью? Что жить не может без мыслей о нем последние десять, а может, и пятнадцать лет?       Ульяна так погрузилась в свои мысли, что, когда вынырнула из своих воспоминаний, невольно пошатнулась и сделала резкий шаг назад. Спину пронзила тысяча маленьких иголочек, когда Северус оказался так близко, что Ульяна ощущала его дыхание. Он медленно провел рукой по её шее, от чего у девушки в который раз за вечер мурашки побежали по телу. Провел тонкими пальцами по волосам, коснувшись серебристых прядей, но вдруг резко схватил за волосы, наклонив её голову чуть набок и прошептал:       — Ты удивительная женщина. Особенно, когда забываешь о том, что кто-то может прочесть твои мысли. Окклюменция — это хорошая защита, но ведь её следует контролировать.       Ульяна резко развернулась, оказавшись почти в его объятиях.       «Прочесть мысли? О чем он говорит? Как она могла рискнуть так долго находиться рядом с ним? Точнее, как она могла забыть о контроле? Одна маленькая брешь в защите, и конечно, самый талантливый легилимент из ныне живущих уже способен прочесть все её мысли. Значит, он уже все знает. Что ж, сказанного (точнее, подуманного) не вернешь, а так хотя бы один камень с души. Черт с ним. Пусть знает. Все равно война скоро будет окончена».       Чувства, нахлынувшие после этой мысли, как стихия, сдерживаемая до этого плотиной долга и обязательств, захлестнули Ульяну с головой. Их взгляды встретились. Она не думала, что делает и что будет потом. Волновало только то, что сейчас. А сейчас он склонился над ней, так близко… Поцелуй оказался таким естественным продолжением вечера, что нельзя точно сказать, кто к кому потянулся первым. Она зарылась руками в его волосы, стараясь в одном поцелуе подарить ему всю нежность и любовь, которую испытывала все эти годы.       Северус крепче прижал её к себе. Его движения стали все более требовательными и страстными, язык проникал все глубже, и Ульяна уже не ощущала ничего, кроме нахлынувшей страсти. Она вцепилась пальцами в его мантию, как будто боясь, что наваждение сейчас рассеется и он исчезнет из её жизни навсегда. Но наваждение и не думало их покидать. Девушка уже не помнила, как они оказались в другой комнате. Северус с обманчивой небрежностью толкнул её на кровать, а сам навис над девушкой, срывая с нее платье, которое до последнего сопротивлялось, не желая расстегиваться.       Ульяна не могла вспомнить точно, что было дальше. Его страстные движения слились в одно, перед глазами плясали искорки, сознание затягивало густым туманом, заставляя девушку забыть о том, где она находится и что происходит. Она отвечала на его ласки, кажется, что-то шептала и просила не останавливаться, но все это происходило где-то далеко, на краешке сознания, а всю остальную его часть захлестнуло одно, поглощающее все мысли и так долго скрываемое чувство.