***
Визиты Юкаты абсолютно справедливо могли получить статус регулярных и обязательных. Парень приноровился и запомнил распорядок дня Рэй, при котором она впредь всегда заканчивала работу в шифровальном отделе в пять часов, после чего он хватал ее под руку и тащил гулять. Девушка пыталась напомнить ему о тренировках, спрашивала, почему он не уходит на миссии, однако если в Танаке и просыпалась совесть, то он находил всему гениальное решение и тащил подругу тренироваться. С этой душой «гуляй, Вася» Узумаки за каких-то полторы недели умудрилась навестить всех друзей, некоторых даже дважды, а Юката все продолжал искать повод для встречи. Картина казалась как нельзя позитивной — а что могло вообще быть не так? Оказывается, еще как могло. Его внимание… Оно не докучало, но казалось непривычно повышенным. Парень с отчаянием искал встреч с девушкой, словно в чем-то потерял надежду. Она до последнего надеялась, что предположение это ошибочно, но сомнения продолжали ее гложить. — Мне льстит, что ты любуешься мной несколько минут, не отрываясь, но что-то я не вижу в твоем взгляде восхищения, — Танака хитро прищурился, когда они с Рэй убирались в ее квартире — очередной предлог для встречи, ведь девушка не показывалась здесь две недели и все давно покрылось пылью. — Что-то случилось? — С тобой. Узумаки вяло махнула метлой по полу в спальне, но в следующий миг отставила ее в угол. Отвлекала. — Я же вижу, что тебя что-то беспокоит, — вновь заговорила она, когда Юката упорно продолжил мести пол и сохранять беззаботность. — Разве не для того ты постоянно зовешь меня гулять? Хочешь что-то рассказать, но не решаешься. Танака замер и с силой оперся на метлу. Он опустил голову и странно, надломленно усмехнулся. — Боюсь, ты все же ошиблась, — его голос неожиданно стал тише. Рэй в замешательстве следила за парнем, крепко сжавшим швабру и прикрывшим глаза. — У меня просто нет на это сил, — голос дрогнул и сорвался, Юката засипел. Когда он поднял свой взгляд, Узумаки пожалела, что выпустила свою метлу из рук: хотелось опереться на нее, как сейчас делал Танака. Она растерянно ткнулась рукой в дверной косяк и взволнованно посмотрела на парня. — Юката… У тебя все в порядке? Глупый вопрос, но Рэй до последнего надеялась, что все это только померещилось, что на самом деле Юката как обычно улыбается в тридцать два зуба и с недовольным бурчанием распутывает свои волосы. — Нет, мать твою, у меня не все в порядке, — процедил он сквозь зубы, захотел сделать шаг хоть куда-нибудь, но не нашел сил. — Все отвратно. Узумаки осторожно подошла к другу, опасаясь нарушить последнее равновесие, в котором он еще держался, и накрыла его руки своими. Прежде чем она успела хоть что-то сообразить, Танака сгреб ее в охапку и скрыл лицо в алых волосах. Двигаясь по памяти, Рэй довела его до кровати и вынудила сесть. — Ты расскажешь? — она не отпустила его руки, и Юката только сильнее сжал их. Он обреченно смотрел на девушку покрасневшими глазами и несколько минут не находил сил заговорить. Узумаки придумала не одну сотню жутких историй, но правда разом переплюнула их все. — Чунин Шикен… — голос опять сорвался, и Юката замолчал еще на долгую минуту, сглатывая тяжёлый ком в горле. — Пять месяцев назад. Первый этап проводился в Конохе, а экзамен на выживание — в пустыне Суны, — с языка Танаки сорвалось хриплое ругательство, и он продолжил через силу. — Да, нам пришлось несладко, но мы имели все шансы на победу. Все наши поддерживали друг с другом связь, и в конце этапа мы вдруг получили сигнал от команды Гая. Когда пришли… Горечь Юкаты неожиданно сменилась злостью, его глаза полыхнули гневом. — Когда пришли, узнали, что на Казекаге совершили покушение. Его защищали не только суновцы, но и все мы. Только противник… Эта сволочь оказалась сильна. После очередной паузы Юкаты Рэй уже не знала, что подумать. Она боялась узнать конец, но понимала, что должна, и, чтобы хоть как-то приободрить Танаку, осторожно погладила его плечо. — Мои друзья, Нагисаки и Тошизу, умерли. Рука замерла, и ногти едва не впились в кожу Юкаты. Рэй чувствовала, как начинает дрожать нижняя губа, как в груди что-то обрывается. — Умерли, слышишь? — по щекам парня потекли слезы. — Отдали свои жизни за Казекаге. За этого проклятого демона, которого ты называешь Гаарой! Девушка видела, как Танака срывается. Понимала, что надо успокоить его и помочь. Она хотела что-нибудь сделать, но слова застряли в горле. Шок и ненависть в глазах Юкаты парализовывали. — Я полгода живу с мыслью об их смерти. Кажется, что скоро сдохну от одиночества. Я… я не знал, как дотянуть до твоего возвращения, — Танака говорил быстро и сбивчиво, ища освобождения эмоциям в словах. Он надеялся, что, рассказав все, сможет успокоиться. Так всегда рассуждали окружающие. — Ты правильно заметила, что я постоянно зову тебя гулять, но у меня не было ярого желания все рассказывать. Черт… — его кулаки сжались, упираясь в колени. — Да ни хрена это не работает! Мне не становится легче! Грань срыва. Рэй увидела ее в его глазах, в резких движениях, в без конца льющихся слезах. Слова не спасали его. В порыве испуга она кинулась Юкате на шею, обнимая и заставляя уткнуться лицом в ее плечо. Зарылась руками в его волосы, гладя, и крепко прижалась к телу. — Помоги мне, — раздался глухой, надломленный голос. — Я искал с тобой встреч, потому что… Помоги. Без тебя я не справлюсь. Рэй кое-как улыбнулась, поднимая взгляд к потолку. У нее самой вот-вот могли хлынуть слезы, потому что невыносимо было видеть лучшего друга в таком состоянии. Он не просто скорбел. Он был сломан и задыхался от ярости к человеку, которого винил в смерти друзей. Окажись обстоятельства хоть немного другими… Но двое из самых близких ему людей отдали жизни за того, кого Танака ненавидел. — Я помогу, — жалкое утешение, но здесь бесполезны любые слова. — Я рядом, Юката. Она обнимала его и укачивала, позволяя парню выплеснуть эмоции. Бесполезно успокаивать его, надо просто дать время. Рэй чувствовала, с каким обречением он цепляется за нее, потому что боится потерять. Потому что осталась только она. Продолжавшая защищать и раз за разом спасать гребаного Казекаге, из-за чего Юката только больше боялся. Ведь он прекрасно помнил, как Рэй спасала его из плена. До самой ночи Танака не находил в себе сил уйти, а Узумаки точно так же не решалась отпустить его. Время от времени они старались занять себя посторонними разговорами, но быстро замолкали. Юката слишком вымотался, чтобы поддерживать беседу. Рэй не настаивала. Он лежал рядом с ней, впервые за долгое время расслабляясь в уютной тишине, изредка касался ее руки или о чем-то спрашивал, если хотел услышать ее голос. И так до самой ночи.***
Встречи с Шисуи стали привычной составляющей досуга, равно как то, что Узумаки стала привычным посетителем библиотеки. Если ей везло, то два раза, а однажды даже три в неделю она встречалась и проводила с Учихой по паре часов. Медленными шагами ей удавалось все больше подавить страх, а Шисуи незаметно и с не меньшей осторожностью сокращал между ними дистанцию. Во время очередной их встречи разговоры шли преимущественно о работе Шисуи и делах Итачи с Саске, когда Рэй внезапно вспомнила об одной просьбе. — В чем дело? — Да ну как сказать… Помнишь, я рассказывала о свитке, который сожрал все мои нервы, проел плешь и даже после этого остался голодным? — Узумаки не смогла сдержаться и нервно фыркнула. — В общем, мы недели полторы-две назад обнаружили, что на него наложен иллюзорный фуин, и теперь пытаемся снять. А я прикинула… Ты же Учиха, спец в гендзюцу. Может, глянешь, вдруг что-то новое увидишь? Нейджи так бьякуганом нас уже просветил, очередь за шаринганом. Три раза «ха»! На лице Шисуи не дрогнул ни мускул, зато фантомной болью напомнили о себе едва функционирующие глаза. Он не столько боялся в очередной раз почувствовать, как они сгорают в агонии, сколько боялся раскрыть себя перед Рэй. С другой же стороны, коль уж так рассуждать, стоит признать, что отказ вызовет ещё больше подозрений. — Хорошо, я посмотрю. Когда? Ну и, чего таить, он хотел помочь. Жаль, конечно, что они не могли пойти сегодня… — Хотя почему нет? — буркнула Узумаки себе под нос. — Пошли прямо сейчас! Учиха даже бровью не повел. Какая ему разница, когда в очередной раз гробить свои глаза? Довольно потерев руки, Рэй потуже затянула змею на шее, пнула, чтоб собирались, Шио с Яманэко и бочком по стеночке пошла на выход. Шисуи терпеливо дождался, пока расстояние станет допустимым, едва заметно сократил его и вышел следом. Так они и двигались: Рэй, не прерывая беседы, спиной собирала все стены и углы библиотеки, а потом лихо вышагивала так по улице, а Шисуи шел в паре метров за ней. В шифровальном отделе, кажется, давно перестали удивляться, что Узумаки превратила его в проходной двор. Джиро на рабочем месте сегодня не появлялся, потому что, как он говорил, свиток свитком, но жрать один гранит науки он не намерен. Девушка уселась на свой стол, самый дальний у стены, который предоставили им с Саито, потому что иначе бардак распространялся по всей комнате. Убедившись, что таким образом Рэй заняла самую дальнюю точку в помещении, вошел Шисуи и оценивающе взглянул на свиток. — Короче, фишка в том, — девушка откусила яблоко, выуженное из сумки, — что какая-то зараза установила поверх истинной печати или просто важной информации фуин, создающий эту плешивую иллюзию, которая трепет мне нервы уже которую неделю. Более того, за этой хиленькой печатью скрываются ещё и какие-то защитные, потому что раза три у нас с Джиро-саном свиток загорался, иногда выбрасывал мощный поток чакры, а однажды даже током шарахнул. Шисуи впечатленно кивнул, оценив в полной мере сложность задумки и активируя Шаринган. О, как же давно на Рэй не таращились эти красные зенки! В первую секунду, правда, страшно стало, но девушка стоически проглотила вставший в горле кусок яблока и подалась вперед. Шисуи бросал все силы на то, чтобы не зажмуриться, хотя глаза резало и сушило так, словно в них засыпали весь песок страны Ветра. В повседневной жизни он давно по максимуму старался не использовать додзюцу, но вчера на ночном дежурстве без него не обошлось, так что сейчас он буквально добивал свой зрительный нерв. В первые пару минут, когда его глаза еще не начали плавиться и грозиться вытечь, Шаринган быстро распознал иллюзию, но заглянуть за нее оказалось намного сложнее. Жертвуя зрением, которое и так держалось, что называется, на изоленте, Шисуи упорно всматривался в расплывающуюся печать. Дымка гендзюцу дернулась на несколько жалких мгновений, но их хватило, чтобы парень углядел край фуина. А потом глаза и виски прострелило такой болью, что он не сдержался. Рэй едва не грохнулась со стола, когда Учиха зашипел и зажмурился, надавливая рукой на закрытые веки. Она рефлекторно рванулась помочь, но с громким выкриком: «Ай, нет, страшно!» — пригвоздила свою пятую точку обратно к столу. — Шисуи, ты в норме? — совесть переборола даже фобию, и девушка все-таки заставила себя сделать пару шагов вперед. — Что с твоими глазами? Учиха усилием воли заставил себя раскрыть глаза, деактивировав Шаринган, и убедительно произнес: — Все хорошо. Его покрасневшие очи саркастично усмехнулись и блеснувшими в уголках слезами намекнули: лжет. Рэй хотелось стукнуть себя по лбу. Желательно не рукой, а как минимум стулом. Как она могла забыть, что Учиха уже столько лет живет с Мангеке?! Чудо, что он вообще видит до сих пор! — Господи, да кому ты заливаешь? — девушка небрежно фыркнула. — Мог бы предупредить, что с глазами не все в порядке. Резь в глазах оказалась слишком острой, и Шисуи опять зажмурился, чувствуя, как боль отдает в виски. Рэй напряженно поджала губы, когда выудила из набедренной сумки небольшой лист бумаги и скептично окинула его взглядом. — Целительная печать слишком большая, — голос оставался спокойным, но в глазах читалось обречение от заведомо определённой участи. — К тому же символы должны оказаться непосредственно на коже. Мне придется выжигать ее чакрой. Она пристально посмотрела на пантер, как вдруг Шио чихнул. — Страхом тянет, даже нос защекотало, — он ни разу не намекал, но на самом деле да. — Давай, хвост в зубы и вперед, пока я пинка для ускорения не придал. Яманэко не слишком одобряюще покосилась на кота и невзначай подметила: — Если ее накроет, сам будешь откачивать. Узумаки возмущенно ткнула обоих и нахмурилась, услышав, как зашипел Шисуи. Кажется, лучше ему не становилось и вряд ли станет. Он так долго пользуется Мангеке, что, как ни печально, ситуация близилась к плачевной. — Ага, только без лишних движений, окей? Рэй могла бы глубоко вздохнуть, но было вероятность, что вместе с воздухом из лёгких из нее выйдет последняя решимость. Она рванула к Шисуи на сверхсветовой скорости и практически неуловимым движением подцепила пальцами его подбородок. Внутренний голос орал, что девушка одной ногой в могиле и только продолжает ее раскапывать, занося руку для нанесения печати. Узумаки взглянула на Учиху на одно мгновение, чтобы не промахнуться мимо лба, когда выжинала фуин. Стоило черным символам отобразиться на коже и сразу раствориться, как девушка заскочила обратно на свой стол. Фобия такого наглежа не оценила и отомстила Узумаки резким спазмом в груди и подгибающимися коленями. — Птенчик, дыши. Яманэко настойчиво посмотрела на девушку, прильнув к ее ногам. Легко сказать! Рэй старалась унять стучащее, как дятел — дерево, сердце, но волны паники накрывали все сильнее. Как только Шисуи смог открыть глаза, он сделал шаг к выходу, но Шио его остановил. — Ей пора понять, что у нее нет выбора, — кот сурово посмотрел на девушку, но незаметно мягко погладил ее ладонь кончиком хвоста. — Она должна успокоиться. Из лёгких словно выбивали воздух ударами под дых. Узумаки старалась дышать, но горло просто разрывало, а грудь сдавливали тиски. Она хваталась за последние попытки усмирить чертову истерику, но дрожащие руки до сих пор впивались и царапали плечи, а ноги слабели. Рэй прекрасно слышала слова Шио, наверняка понимала это и сама, но слишком глубоко погрузилась в панику. Тонула в ней. «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих», — она могла бы усмехнуться, но губы все еще были плотно сжаты, а тело напряжено от страха. Мечущийся взгляд неожиданно остановился на Шисуи. Он готов был скрыться в любой момент, чтобы не провоцировать девушку, но пока доверился требованию Шио и ждал. На какой-то миг Рэй замерла, бросив даже попытки вдохнуть. Шисуи. По собственной воле она зациклилась на нем, наплевав на парадоксы и логику. Мысль, что он может уйти, оказалась намного страшнее, чем фобия. Не для того Узумаки три года трепала себе нервы в Джунглях, чтобы привыкнуть к Учихе. Не просто так носит его заколку. Даже если он вернется уже завтра, это неважно. Рэй начинала бесить ее слабость. Банальная вспышка раздражения или гнева, но она позволила взять себя в руки. Хотя бы немного. Движения стали плавнее и увереннее, хватка на плечах ослабла, в лёгкие пробился воздух. В руках не унялась дрожь, а интуиция продолжала бить тревогу и выть пожарной сигнализацией об опасности прямо перед носом, но Рэй уперто отмахивалась. — Нормально, — просипела она, — жить буду. Шио одобряюще кивнул. Шисуи позволил себе немного расслабиться, но взгляд его по-прежнему напряжённо сверлил девушку. — Я не хрустальная, — уловив настрой, с которым на нее смотрел Учиха, она позволила себе вялую усмешку. — Будет намного лучше, если ты просто скажешь, смог ли что-нибудь увидеть. Она силой поддерживала непринужденный вид и не могла прекратить мелких, незначительных движений, которыми подавляла пробивающую тело дрожь. — Гендзюцу плотное и сильное, но я успел увидеть край печати, — Шисуи слабо улыбнулся. У Узумаки жадно загорелись глаза. Она сложила самолетиком лист бумаги и запустила его в Учиху, следом кидая ручку. Истерика истерикой, фобия фобией, а работать все равно придется.