Повесть о прожитом

Солнце медленно, но уверенно направлялось прямиком к горизонту, любезно решив подарить улицам последние лучи своего тёплого света. По улицам гулял прохладный ветер, который заставлял стайки мурашек бегать по коже, будто напоминая о чувствах. Хоть каких-то чувствах. Ведь, кто-то же должен напомнить тебе о том, что ты человек. А люди по своему обыкновению склонны чувствовать. Боль, страх, ужас, одиночество... тоже чувства. Не важно, что плохо, однако, пока ты можешь ощущать эти невыносимые чувства, ты знаешь, что ты человек. А это важно. Однако, затерявшись в потоках вечерних столпотворений, брела одна личность. Была ли эта личность человеком иль просто личностью? Никто из многочисленных прохожих не ответил бы на этот вопрос. Не потому, что личность сложная, скрытная, неординарная. Нет. Все куда проще. Отвечать на подобные вопросы люди не могут. Потому что они чувствуют. А личность просто шла, не обратив внимания на игру ветра с каштановыми вечно спутанными волосами. Личности не чувствуют, личности - не люди, им не дано ощутить радости, грусти, горечи потерь или светлой искренней любви. Но эта личность смириться со своей участью не желала. Юноша прошёл толпу, оставляя после себя невидимый след. Толпа не заметила его, однако, почувствовала опасность, будто около них только что прошло нечто неизвестное, но пугающее. Оно не сделало ровным счётом ничего, но встретиться с ним лицом к лицу не хотел никто. Кажется, это не объяснить, но кто-то бы точно назвал это шестым чувством или инстинктом самосохранения. Дазай не был глупым и поэтому понимал, какое впечатление создаёт. Он создавал его нарочно этими самыми руками, которые были все забинтованы, и лишь сам черт мог догадываться, что скрывалось под легкой белоснежной тканью, что плотным слоем обвила его конечности. Впрочем, его это не волновало ровно как и все остальное в этом мире. Но Осаму был личностью. А быть ею ничуть не хуже, чем быть человеком. Даже напротив. Перестав чувствовать вкус жизни, ты невольно избавляешься от всех своих слабостей. Так говорил Огай и, кажется, его слова имели огромное влияние на мальчика, которого он некогда приютил. Дазай, то ли из-за все ещё присущей ему детской наивности, то ли из-за глубокого уважения к Мори, воспринимал все его слова буквально, скрывая это под призмой иронии. Он часто вспоминал их первую встречу и ещё чаще думал о том, что тогда он принял верное решение, но... Дазай был не готов платить за то, что стал нужным. Он был не готов платить собственными чувствами. Отойдя от места, где особо активно скапливались массы людей, Осаму вышел на узкую длинную улицу, которая вела к морю. Он не спеша стал спускаться по ней прямиком к берегу, разглядывая до боли знакомые стены домов, узнавая каждое окно, кирпич, трещинку. Такая себе игра с разумом. Правила у игры чертовски просты, их поймёт даже ребёнок. А выиграть в эту игру ещё проще, только вот Дазаю это ни разу не удавалось. В груди что-то сжалось. Кажется, люди называют это ностальгией. Однако, ее быстро унёс легкий морской ветер, вновь оставляя Осаму ни с чем. Он улыбнулся уголками губ. Забавные у ветра методы мстить. Став на краю улицы, которая плавно превращалась в набережную, он поднял взгляд выше. Небо было до безумия красивым. Мечта любого художника, фотографа или всех тех, кто хоть как-то связан с искусством, так как будь Осаму писателем, точно бы написал целую книгу лишь о том, насколько прекрасны были небесные просторы одним совершенно обычным вечером. Он бы точно упомянул о том, что небеса были яркого насыщенного цвета: где-то желтоватое, где-то рыжеватое, а где-то ярко-розовое, как сладкое малиновое варенье, которое когда-то на праздники доставала мама. А море будто не хотело, чтобы все внимание досталось лишь небесам, от того пыталось украсть эти яркие краски, украшая ими свою водяную гладь, переливаясь невысокими волнами. *** Вечер выдался удивительным. Он радовал даже тех, кто, казалось бы, не способен радоваться чему-либо. Однако с каждой новой минутой Йокогаму плавно поглощала ночь. Медленно, но уверенно она заполняла собой все пространство в городе. Небо становилось фиолетовым, серым, а после и вовсе темно-синим, а на нем, как на новом полотне, который постелил художник, стали проявляться звёзды. Они собирались группками или становились в ряды, вырисовывая причудливые и на самом деле совсем непонятные узоры, которые люди решили называть созвездиями, придавая им чуть больше смысла. И даже с наступлением ночи город не прекращал удивлять своим разнообразием, со всех сторон то и дело были слышны звуки сирены скорой помощи и полиции, шуршание крыс и кошек около мусорных баков в переулках, звон маленьких колокольчиков в кофейнях, тихий шёпот и громкие возгласы людей на улицах. Однако, вновь увидеть это разнообразие было дано не каждому. Контраст города обычному обывателю показался бы поверхностным, но все свои козыри этот коварный город выкладывал не перед каждым. Нынче выбор города пал на ещё совсем юного разбойника, который по воле случая оказался в ненужное время в ненужном месте. Накахара сидел на холодном каменном полу, подрагивая от сырости и сквозняка, что гулял по коридору подвала. Значило ли это, что где-то там есть камера с окном? Повезло же кому-то. Чуя все бы отдал за глоток свежего воздуха, вместо этого душного затхлого подобия. Прижав ноги к себе, он пытался согреть руки собственным дыханием. В подвале было холодно, несмотря на то, что на улице тепло. Юноше казался этот факт странным, но объяснить, почему так происходит, ему было некому. Однако он знал, что истина скрыта где-то совсем рядом. Выбрав правый угол камеры, он прижался к сырой, покрытой грибком и плесенью стене, будто желая слиться с ней или с тьмой, что сгущалась в этих самых углах. Кажется, из-за этого даже взгляд голубых глаз казался потускневшим и таким пустым. А может, тому виной вовсе не темнота? Конечно, не она. Чуя не из тех, кто так быстро сдался бы тьме. Однако теперь она поглощала его изнутри всего полностью в бешеных темпах. Ещё пару часов назад он лишился всего, желая приобрести больше, чем у него было. Право, делал он это с благой целью. Он всего лишь хотел помочь друзьям, которые давно стали для него родной семьей. Однажды Чуя случайно стал возглавлять небольшую группу обездоленных детей. Рыжий не любил командовать, но лидерские качества имел, был сильным духом, хотя всегда это отрицал глубоко в душе, умел утешить, никогда не будучи оратором, но умея просто тепло обнимать. Так и получилось, что он невольно насобирал вокруг себя небольшое количество людей, которые выносили его вспыльчивый характер, ради которых он был готов пройти огонь, воду и медные трубы, которые, правда, старались для него жить как все. Накахара любил повторять слова, которые он некогда услышал от очень умного человека или же вычитал в очень умной статье ( он так и не признался ребятам), о том, что пусть они пока не имеют огромного особняка, гор еды и шикарной одежды, но они тоже имеют право жить как все люди, они имеют право на свой уголок в заброшенном здании, они имеют право на полбуханки хлеба, которую каждый вечер приносил рыжий, не говоря о том, что та краденная, имеют право на свои старые потрепанные рубашки, на которых почти не осталось ни единого не заштопанного места. Он, правда, очень хотел, чтобы все эти обездоленные верили в его слова, верили в него. А те, то ли по своей детской наивности, то ли ещё из-за какой другой причины, верили ему. Искренне и по-детски верили. Потому что Накахара был в их глазах очень сильным. Он был тем, кто спас однажды от стаи злых собак, кто заступился перед продавцом, который разглядел мелкого воришку, кто привёл в семью, накормил, отогрел и дал надежду. И несмотря на это, Чуя не хотел быть сильным. Никто не хочет, а рыжий не исключение из этого общепринятого правила. На сильных людей автоматически падает огромная ответственность, а на его хрупкие детские плечи она пала в троекратном размере. На сильных людей всегда возлагали надежды. Надежды только-только появившиеся или те, которые кому-то просто не удалось воплотить в жизнь, от того он решает повесить их на кого-то ещё, на кого-то, кто будет сильнее. А сильные чертовски не хотят быть таковыми, им тяжело быть сильными, им тяжело нести надежды других, им куда больнее не оправдывать этих надежд. Но у Чуи был потенциал, он не хотел быть сильным, но понимал, что кроме него у этих детей больше никого нет. Если не он, то кто? Кто их накормит? Кто их согреет? Кто рассчитает их скудный бюджет? Кто спланирует новую вылазку за продуктами? Кто защитит? Никто. Потому он однажды собрал в кулак все своё «не хочу» и стал для несчастных старшим братом. В тот вечер он спланировал новую вылазку. В городе он услышал о мафиозной организации. Накахара мало смыслил в этом, но понимал, что люди они очень опасные и с ними стоит быть предельно осторожным. А тут подвернулась такая возможность их ограбить. И действительно, возможность была неплохая. Охраны по минимуму, кейс с деньгами, место далековато, но здание, около которого должны состояться встреча, было размещено очень удобно. Если бы он так не недооценил врага, если бы все продумали куда лучше, если бы у них было больше времени. Но увы, увы. Собрав всю свою небольшую группку детей, он выложил им план разведки, нападения и побега. План был прост как двери: пара человек сидят на крышах над переулком, где состоится встреча, другая небольшая группа вместе с Чуей ждёт внизу команды. Их всех погубила детская наивность. Но они в этом не виноваты. Ни один из них не виноват в смерти своей или чужой. Тогда их всех перестреляли как пустые банки в тире. Серьезно, это было куда проще, чем могло показаться с первого взгляда. Возможно, они даже не предполагали, что можно умереть так быстро. С их уст срывались лишь предсмертные тихие вскрики и короткие последние выдохи. И только голос одного ребёнка был слышен на всю улицу. Пронзительный крик, на который почему-то никто не обращал внимания. « Почему тут нет людей? Хоть кто-то... помогите... прошу... всех моих друзей убили... Почему люди такие твари?! Почему никто не пришёл на помощь?! Все эти гнилые крысы прячутся в своих домах, закрывают оконные затворы и думают, что их это спасёт! Почему я остался один? Почему я снова один... почему я...» Слезы лились градом с глаз. Вы знаете, какого цвета надежда? А отчаяние? Может, вам известно, какого цвета становятся некогда чистые голубые глаза, тронутые лишь печальными мыслями о своей тяжелой судьбе, тревогой за семью, наивными мечтами... какого же цвета станут эти глаза, когда в груди оборвётся что-то неизвестное, но точно чертовски важное для любого человека, когда крови коснуться пальцы, когда взгляд наткнётся на глаза напротив, такие пустые безжизненные глаза, которые ещё днём радостно глядели на тебя с любовью? Чуя бросился на мафиози в совершенном беспамятстве, захлебываясь горечью, злостью и нечеловеческой яростью. Он был готов рвать и метать. Он мог разрушить весь этот мир одним лишь взглядом голубых глаз, обрушить на него все напасти, которые только могли вообразить люди, он бы сжег дотла всю вселенную, все звёзды и планеты. И у него, право, получилось бы. Способность, о существовании которой он до сели даже не догадывался, активировалась внезапно и в достаточной мере, чтобы разнести в пух и прах переулок, в котором все и началось. Он совсем не контролировал это. Накахара не заметил, как это началось и как закончилось. Он не знал, сколько убил людей и как изуродовал тела своих друзей, он не заметил, как сзади ему на плечо опустилась чья-то рука, не запомнил, как все прекратилось. Проснулся он уже в вышеупомянутой камере в подвале. Как, где и почему он здесь, Чуя не помнил. В голове синим пламенем горела всего одна мысль: « Они убили моих друзей». Рыжий посмотрел на свои руки, на которых все ещё были следы подсохшей крови, после сжимая их в кулак, глухо рыча сквозь зубы, сдерживая вновь подступившие слезы. - Снова рыдать будешь? Не надоело ещё? Накахара дрогнул и тут же поднял взгляд на говорившего. - Ты так ловко расправился с людьми мафии. Я думал, что человек с подобной способностью обладает львиной долей хладнокровия, а ты... - шатен смерил Чую изучающим взглядом, а после разочарованно поцокал языком, - ... ты какая-то тряпка. - Сам ты тряпка! - крикнул в ответ рыжий, поднимаясь на ноги, внимательно осматривая странного парня напротив. Почему странного? Потому что это был паренёк его возраста, руки и ноги которого были скрыты тканью бинта, а одна его нижняя конечность и вовсе была сломана, похоже, потому что он был на костылях. - Но это не я плачу в отключке уже второй день, - пожал плечами забинтованный, чуть пошатнувшись, стоя просто на одной ноге, почти не опираясь на костыли. - Второй день? - удивленно спросил Накахара. - Я тут уже второй день... где мои друзья? Кто-то выжил? - последние вопросы он произнёс очень громко, подходя к решетке, хватаясь за металлические прутья. - Ты это серьезно сейчас спрашиваешь? - в глазах напротив блеснули совсем недобрые искры. - Ты совсем ничего не помнишь? - А что я должен помнить? Я помню, как в них стреляли... помню, как они падали замертво... Но кто-то же должен был выжить! Хоть кто-то... - он чуть отошел назад, опуская голову, вновь сжимая руки в кулаки. - Ну и ну. И это все, что ты помнишь? - парень смерил серьезным, несколько задумчивым взглядом рыжего, принимая какое-то важное решение. - Да, все. Потом все как в тумане, а дальше темнота... - Чуя приложил немало усилий, чтобы успокоить очередную волну гнева, вновь поднимая взгляд на этого странного юношу. - Кто ты вообще? - А я все жду, когда же ты спросишь, - парень с улыбкой протянул Накахаре руку. - Дазай Осаму. А ты - Накахара Чуя, я знаю. Но мне все равно приятно с тобой познакомиться. - Откуда ты знаешь мое имя? - рыжий нахмурился, смотря на протянутую руку, после без единой капли доверия пожимая ее. - Откуда? Ну, знаешь, у мафии довольно хорошо налажена связь с информаторами по всей Йокогаме. Так что узнать имя мелкого воришки было не так уж и сложно. - снова улыбка появилась на лице Дазая, но от неё у Накахаре только холодок по спине пробегал. - Мафии? Так я в темнице мафии? Зачем я здесь? Какого черта?! Почему меня не убили как и остальных?! - Чуя резко подался вперёд, просовывая руки между прутьев. Он схватил Осаму за воротник, притягивая к себе, буквально испепеляя его взглядом, не обратив внимания на громкий звук, который раздался, когда костыли коснулись каменного пола. - Дошло наконец-то? - не перестал улыбаться Дазай, смотря в голубые глаза, налитые гневом, горечью и нечеловеческой болью. - Выяснилось, что ты обладаешь сверхъестественной способностью и являешься эспером. Твоя способность заинтересовала мафию, но ты, похоже, не можешь ее контролировать. Поэтому сейчас между членами исполнительного комитета ведутся дискуссии по поводу твоей дальнейшей участи. Не исключено, что они могут убить тебя. - Способность... эспер... не контролирую... убьют... - отпустив воротник Осаму, рыжий ошарашено смотрел на того и прокручивал в голове слова, сказанные им. - Но у меня есть предложение. - поднимая костыли, ровным голосом сказал шатен. - Я помогу тебе, а ты поможешь мне. - Как? - с каждой новой секундой разговора с этим странным парнем чувство недоверия к нему необъяснимо быстро росло где-то глубоко внутри Чуи. - Я помогу тебе отомстить за смерть твоих друзей. - вновь улыбнувшись, ответил Дазай. - Поможешь? И чего же мне будет стоить твоя помощь? - Ох, всего ничего. Просто, когда тебе предложат вступить в ряды мафии, ты согласись. - Ты ещё пару минут назад говорил, что мне и жить уже недолго осталось, а теперь говоришь о подобном? Мафия убила всех моих друзей, убила мою семью! А теперь ты говоришь мне стать одним из вас?! Никогда. - Тише ты, не ори, у меня от тебя голова уже болит, - устало выдохнул Дазай. - Сам подумай, вот, что ты будешь делать здесь? Сидеть в темнице, пока не умрешь от голода или обезвоживания, догоняя на том свете своих друзей? Думаешь, они бы хотели для тебя именно такой участи? - Нет, но... - Что но? Но включай уже голову и думай. Я знаю людей, которые убили твоих друзей, и я проведу тебя прямо к ним. Ты сможешь отомстить. Отомстить за каждого из них. И за это ты ещё получишь жильё, обеспеченную жизнь, новые навыки и возможности? По-моему это чертовски выгодная сделка. - Пф, выгодная? Она кажется такой, пока я не понимаю, в чем подвох, - фыркнул Чуя, тщательно все обдумывая. - Никаких подвохов. Все до нельзя честно. - Не у мафии, Дазай. Не у мафии. Я наслышан о подобном. - Часто приходилось слушать сказки о мафии? Так как насчёт окунуться не в выдуманные байки, а в ее реальность? - Осаму вновь протянул тому руку, чтобы рукопожатием закрепить их сделку. - Я делаю это только ради друзей. - твёрдо произнёс Накахара и вновь пожал руку странного забинтованного парня, который снова странно заулыбался. Но даже эта ухмылка не смогла спугнуть уверенности, с которой рыжий пожимал руку, уверенности, которой хватит, чтобы отомстить за смерть смертью. *** Поздняя ночь уже давно гуляла по улицам города, тихо переступая уличных кошек, что сладко посапывали на лавочках парка, забавно подергивая кончиками розовых носов и чуть покусанными в ходе уличных драк ушками, ощущая легкую ходу тёмной владычицы. Она уже давно раскидала по небу своё сказочное ожерелье из звёзд, которые теперь перемигивались между собой, наверное, рассказывая друг другу загадочные легенды, о которых когда-то людям расскажет писатель, которому не спалось в эту ночь также, как и двум юношам, что своими шагами разрывали ночную тишину, которой до сели трепетно касался лишь ветер. - Дазай, тебя же накажут за то, что ты меня выпустил. - несколько виновато произнес один голос. - И что? Мне не привыкать. - отмахнулся от того другой. Они стремительно преодолевали просторы парка, оставаясь замеченными лишь звёздами да кошками, которые лениво приоткрывали глаза, а после вновь уютно сжимались в клубочки, потому что ночи уже были довольно прохладны. - Часто ты лажаешь? - Постоянно. - Дазай улыбнулся, оборачиваясь на рыжего, так как шёл впереди него, указывая дорогу. - И все равно я не понимаю. - озадачено фыркнул Накахара, не зная, как реагировать на эту улыбку Осаму. - Чего тебе снова не ясно? - закатил глаза забинтованный, костыляя по дороге. - Ты такой глупый, Чуя. Как они тебя вообще выносили в качестве своего лидера. Я бы там и дня не протянул. - Слышишь ты... - зашипел Чуя, тыкая Дазаю в спину, потому что бить инвалидов не принято. - Ну что опять? - Ничего. - глухо фыркнув, Чуя вернулся к вопросам посерьёзнее, чем просто споры. - Ты так и не сказал, зачем тебе это все. - он сделал ударение на местоимение «тебе». - Мне... - Осаму приостановился, заставляя остановится и Чую. - Мне просто скучно. - вновь на лице забинтованного заиграла ухмылка, от которой рыжему было не по себе, этот взгляд будто пробирал до самих костей своей холодностью и присущим ему безразличием. Скука делает с людьми удивительные вещи. Она обволакивает сначала небольшие участки жизни человека, это начинается в детстве. Когда ребёнку не с кем играть, ему скучно. Когда он играет один, ему скучно. Когда у него нет фантазии, ему скучно. Это противное, мерзкое, тягучее чувство скуки провоцирует человека на сомнительного рода подвиги, ведь обычные дела от скуки не спасают, а лишь усугубляют ее. Дазая скука коснулась слишком рано. Он быстро схватывал все на лету, осознавая прелести мира, в котором ему посчастливилось родиться. Осаму слишком быстро понял, что такое лукавство, лицемерие, подлость, жестокость, ложь. Все его яство было пропитано подобной гнилью не потому, что он хотел стать таковым, а потому, что выбора у него не было. Каким бы сильным он не являлся сейчас, будучи ещё маленьким ребёнком, он все это впитал, как губка, из своего окружения. Улицы хорошему его не научили. И то ли мир дал маху, раскрывшись перед ним так рано, не сумев утаить свои тайны, то ли Дазай был послан на эту землю в нужное время в нужном месте, но факт остаётся фактом, осознав всю несовершенность мира, людей и себя самого, ему стало скучно. Я не хочу вдаваться в подробности того, что читателю будет неинтересно. Оно будет пустым и невкусным, а значит, совершенно ненужным. С вашего позволения, я эту ненужность сожгу, а пепел развею по ветру над океаном, воды которого сейчас лениво прокатывались волнами по берегам Йокогамы. И пока шум моря ветер разносил на далекие километры, Чуя и Дазай уже забрели в один из самых неблагоприятных районов города. Накахара шёл за Дазаем, внимательно следя за любым движением в радиусе метра, прислушивался к каждому звуку, кажется, даже услышав тот самый шум моря, который до людей пытался донести ветер. Все вокруг казалось каким-то подозрительным, его взгляд метался от одной опасной фигуры, что скрывалась в тени потрепанных жизнью зданий, к очередному странному источнику звуков, которые напоминали крики. Чуя привык находиться в подобных местах, привык к тому, что на каждом шагу можно встретить грабителя, что за углом может поджидать убийца, а около порогов домов собираются бедняки, надеясь, что сегодня их не прогонят. В любом другом городе также имеются такие районы и это нормально, однако, холодный пот все равно проявляется на спине, когда, проходя вдоль серого переулка, невольно замечаешь под стеной истощённое посиневшее тело, которое уже сделало свой последний вдох. И на доли секунды может показаться, будто над трупом все ещё нависает темная тень, забирая душу несчастного. Рыжий тряхнул головой, отгоняя от себя дурные мысли, из-за чего чуть не впечатался в спину Дазая, который уже остановился перед дверью невысокого здания. - Ты какой-то рассеянный, Чуя. Небось уже собрался схлопотать пулю в грудь и принять участь своих друзей. - усмехнулся Осаму, не оборачиваясь. - Не неси чушь. - фыркнул Накахара, обходя парня на костылях, подойдя ближе к двери, но открывать ее он не спешил. - Какой план? - О, а ты не такой глупый, как предполагалось. Мне казалось, ты всегда на рожон лезешь. - Дазай приподнял край своего чёрного пиджака, доставая из кобуры на поясе пистолет. - Ты стрелять умеешь? - Умею. - кивнул тот, хотя стрелял он откровенно плохо. Дазай смерил рыжего пристальным взглядом, после протягивая ему оружие. Он знал, что стрелял Накахара паршиво, но был уверен в его решительности, которая в нужный момент не даст промазать. - Когда зайдёшь, сразу пройдёшь прямо к лестнице на второй этаж, нужные тебе люди именно там... - Стоп, а ты не идёшь? - Чуя, мне, правда, было бы очень интересно посмотреть на твой первый опыт в убийствах, но только представь, сколько шума я разведу даже не дойдя до лестницы с этими штуками. - Осаму для наглядного примера пару раз стукнул костылем о землю. - Так вот, по лестнице на второй этаж, - он поднял голову, смотря на тёмные окна сверху. - Тихо пройдёшь первые двери, следующая справа будет немного приоткрыта, будь осторожен, они могут услышать твои шаги. - Они...? - Ах да, я забыл тебя предупредить, их двое. Один из них без оружия, он информатор, а второй - твоя цель. Думаю, ты его узнаешь. Сложно забыть лицо человека, который убил твою семью, ведь так? - губ мафиози коснулась недобрая ухмылка, которая не укрылась от внимательного взгляда Чуи. - Ещё один подобный вопрос и одним трупом сегодня станет больше. - нахмурившись, рыжий передернул затвор пистолета. Внутри было темно и сыро. Подгнившие и напрочь отсыревшие доски под ногами предательски поскрипывали, но остановиться Накахару это не заставило. Он внимательно выбирал место для нового шага, добираясь до лестницы. Руки крепко сжимали оружие, мелко подрагивая от напряжения. Самого владельца же этих рук бросало то в жар, то в холод от одной лишь мысли, что сейчас придётся убить, забрать жизнь у человека, у которого может быть и семья, и ребёнок. Такой же как он сам ребёнок, который не знает, что отец у него убийца, который ждёт его вечером на ужин, помогая маме лепить онигири, сказав: «Мам, смотри, а этот большой будет специально для папы», - они вместе посмеются с этого, а эта самая мама после грустно улыбнётся, переживая, чтобы все действительно было именно так, чтобы этот самый папа вернулся сегодня на ужин. Чуя замер на одном месте, смотря на пистолет в своих руках, прокручивая в голове все те вероятности, которые могут и не могут произойти, пока сомнения глубже проникали в его сознание, пуская корни. Он собирался уже развернуться, спуститься по лестнице вниз, выбежать на улицу, вдохнуть свежего воздуха, количество которого, кажется, уменьшалось в геометрической прогрессии в этом треклятом здании, где должно было произойти убийство. И он развернулся, посмотрел вниз, увидев там тени... десяток теней, что смотрели на него своими блестящими глазами, в которых до сих пор читалась ещё живая надежда. Так же все они смотрели на него тогда, в ту злополучную ночь, когда всех их не стало. Накахара зажмурился и активно стал протирать глаза, после вновь смотря на то место внизу, где никого уже не было. Глубоко вдохнув, он поднялся наверх, заметил двери, про которые говорил Дазай. Сделав буквально пару шагов к нужной комнате, Чуя услышал громкий хлопок внизу. Этого хватило, чтобы его чувство самосохранения сработало. Он тут же бросился к первой комнате, благо, ее дверь оказалась незапертой на ключ. Притаившись, рыжий пытался услышать все, что происходило в коридоре, сквозь гулкое биение собственного сердца. « Вы не имеете права... вы вообще знаете... это было бы очень глупо...» - слышал он обрывки фраз уже знакомого громкого голоса одной перебинтованной особы, что, кажется, споткнулась на лестнице о собственный костыль. Менее разборчивы и тише были фразы человека, который, похоже, не имел права, вообще не знал и делал что-то очень глупое. Когда все стихло, рыжий наконец-то смог выдохнуть, опуская взгляд на пистолет, который он крепко сжимал в руке, удивляясь, как тот не выпал в коридоре или не выскользнул из вспотевших ладоней. Постояв ещё несколько секунд, которые показались ему целой вечностью, он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Там было тихо и голоса теперь доносились из соседней комнаты, откуда свет ровной полоской падал на стену напротив. Проскользнув в коридор, Чуя аккуратными медленными шагами прошёл к щели в дверном проёме, слушая странный разговор между Дазаем, который, похоже, просто тянул время, и ещё кем-то. Это был мужчина одетый в классический костюм, собственно, как и подобает многим мафиози. Он держал в руках пистолет, а Осаму просто стоял, не пытаясь сопротивляться, даже когда дуло приставили ему ко лбу. - Брось пистолет! - крикнул Накахара, залетая в комнату. Незнакомец одним рывком притянул к себе Дазая ближе, как это делают, когда берут в заложники. Стоящий в стороне информатор продолжал просто стоять и наблюдать, так как Осаму оказался прав, он был без оружия. - Ты... - в глазах мафиози мелькнула искра страха, которую рыжий заметил, но не понял. - Твоя способность бесполезна, пока Дазай рядом, - выпалил он, невольно прижав парня, у которого отобрали его костыли. - О какой способности ты говоришь? - все ещё не понимая, какой способностью он обладает, спросил Чуя. - Ты убил моих друзей! И я пришёл отомстить, но... Дазай, какого черта ты здесь?! - А, Чуя, привет. Вообще-то я стоял и просто ждал тебя внизу, а этот предатель таки серьезно решил меня убить, представляешь? - Предатель...? - выгнув одну бровь, парень смотрел то на Дазая, то на мужчину. С каждой новой секундой вся эта ситуация становилась ещё больше похожей на какой-то странный спектакль, который вот-вот уже должен был подойти к логическому завершению. - Да, я так и сказал. Видишь ли, я довольно близок к одному из челнов исполнительного комитета, Мори Огаю, хотя пребываю в мафии не так уж и долго. Этот предатель один из многих, которые гоняются за своим положением в этой профессиональной цепочке и которые ошибочно предполагают, что, убив меня, их ждёт светлое будущее. - Так и должно было быть. До того, как тебя привели, моя карьера шла вверх. А сейчас босс стал проворачивать странные сделки, все мы знаем, к чему это приведёт. Командование на себя отчасти стал забирать Мори Огай, а ты вечно крутишься под ногами взрослых людей, не понимая, куда тебя впутывают. - мафиози время от времени переходил на крик, крепче сжимая плечо Дазая. - Тогда давай же, убей меня и все твои мечты станут явью. - снисходительно улыбнулся Осаму, подняв взгляд на мужчину. Тот не успел ничего сказать в ответ, как прозвучал выстрел. Тело упало замертво. - А ты, правда, неплохо стреляешь, Чуя. Попасть с первого раза в голову, ещё и когда я был так близко. Это стоит восхищения. - Дазай, прихрамывая, отошел в сторону, подбирая свои костыли. А Чуя не слышал его похвалы, он не слышал ничего, кроме повторяющегося в его голове звука от выстрела. Он смотрел на труп, на широко открытые глаза, в которых уже не было ничего живого, на лужу крови, которая растекалась от его головы, полностью уже окрасив в алый некогда белый воротник рубашки. Он убил человека, отомстил за друзей, может быть, отомстил даже за тех, кого этот человек убил раньше, спас Дазая, но... ему не стало легче. Коленки все ещё тряслись, голова кружилась, а внутри было ещё тяжелее, чем прежде. Он принял на себя тяжелую ношу убийцы. - Что ж, Мори я уже предупредил, расскажи только ему, как все было, ладно? - А что с этим? С ним вообще все нормально? - Он думает, что это его первое убийство. - Осаму усмехнулся, со стороны покосившись на Чую, что дожидался его с другой стороны улицы. - А на самом деле? - А на самом деле это уже восьмой. Просто о первых семи он вспомнит или не вспомнит уже намного позже. Может, воспоминания ударят в голову, когда он вновь использует свою способность. - он пожал плечами. - Кто знает... - задумчиво протянул информатор и тоже посмотрел на Чую. - Он говорил, что мстил за друзей... правда, что ли? - Только в теории. Он убил тогда всех, пока я не подоспел со своей группой. Хотя, за ним было интересно наблюдать, поэтому с его поимкой я помедлил. - перебинтованный хмыкнул и невольно поднял взгляд к небу. - От предателя мы бы все равно избавились, а так убили двух зайцев сразу. - Так он теперь в мафии? - У него не было выбора.