love is blind

комнату освещает лишь ноутбук, стоящий на низком кофейном столике. джисон тяжело вздыхает и выбрасывает в корзину жестяную банку с энергетиком, опускаясь на подушки позади себя. проект он доделал, остаётся только отправить его начальнику, и впереди долгожданный отпуск. джисону двадцать четыре, и он ненавидит свою работу. в последнее время он серьёзно думает над тем, что поторопился с выбором профессии. хотя их всех предупреждали, говорили, чтобы они хорошенько продумали всё наперёд. однако он не послушал, упрямо идя к тому, что интересовало его всё детство, и теперь экономика (и всё, что с ней связано) не кажется такой захватывающей. а ещё хановский телефон разрывает от входящих вызовов. в основном, звонят по четыре-шесть раз в день. в основном, звонят отчаявшиеся люди, у которых в жизни всё плохо. в основном. сначала джисон проклинал свой номер, который, как оказалось, лишь на одну цифру отличается от номера доверия. хан очень часто не брал трубку, игнорируя, но потом понял, что это слишком бесчеловечно. он стал общаться с незнакомцами осторожно и обходительно, внимательно выслушивая их проблемы. ему кто только не звонил: психопаты, наркоманы, сироты, алкоголики, представители лгбт-сообщества, люди со склонностью к самоубийству и многие другие. джисон спокойно разрешал выговориться, а затем давал простые, но важные советы. он говорил заботиться о себе и попытаться найти хоть-какие-нибудь варианты. потому что выход есть всегда. наверное. когда телефон приветливо сообщает о новом входящем звонке, джисон даже не удивляется. он встаёт с подушек и берёт трубку. — алло? я вас слушаю, — привычно говорит он, но в ответ слышит только напряжённые вздохи. что ж, такое бывает. человек просто напуган. — меня джисон зовут, — представляется, хотя знает, что звонящие о своих именах не говорят. — я… минхо, — голос на том конце провода тихий и спокойный, словно небольшая речка в горах. между ними виснет пауза, и хан уже хочет сказать что-то вроде «не бойся», но минхо сам продолжает. — знаешь, джисон, до сегодняшнего дня я думал, что у меня всё просто замечательно, а сейчас… мне кажется, я не заслуживаю жизни. — ну, не говори так, уверен, всё неплохо. расскажи поподробнее суть твоей проблемы, и мы вместе попробуем её решить. — я только что убил человека. джисон задерживает дыхание и замирает. неприятные мурашки бегут вдоль позвоночника, а глаза слезятся. он шумно глотает вязкую слюну и про себя считает до десяти; умоляет все высшие силы о том, чтобы ему просто послышалось. с таким он сталкивается впервые, поэтому паника очень быстро находит место рядом, заставляя испуганно вздрогнуть. — ты сделал ч-что?.. — я просто избил его до смерти, — чужой голос всё ещё спокоен, — он работал вместе со мной, а ещё, как я потом выяснил, сидел в тюрьме за изнасилование пятерых детей, — минхо переводит дыхание. — мы пошли в бар сегодня, но пил только он. когда я уже думал, что мы просто разойдёмся, он предложил мне тоже стать… он запинается, и хан понимает всё без слов. минхо, с которым они знакомы от силы десять минут, не тот тип людей, которые обычно звонят по номеру доверия. он не псих, не наркоман и не алкоголик — он самый обычный человек, у него есть работа (и, наверняка, друзья), он доволен своей жизнью. минхо просто совершил ошибку — оступился, чуть не упав в бездну. джисон, почему-то, правда хочет ему помочь, хотя сам стоит практически на краю. — минхо, слышишь меня?.. ты сейчас где?.. ледяной осенний ветер пробирает до костей, но джисон его упорно игнорирует, не удосужившись даже застегнуться. он бежит так быстро, как только может, почти вписываясь в заборы домов на крутых поворотах. хан не знает, почему его так тянет к минхо. это что-то необъяснимое и странное, и он не может этому сопротивляться. забегая за очередной поворот, джисон останавливается, тяжело дыша и испуганно смотря на неподвижно лежащее в переулке тело. он переводит взгляд влево и различает в тусклом свете уличного фонаря фигуру, которая сидит на низеньком заборе и курит. минхо оказывается выше на незначительные сантиметры и таким красивым, что помощь теперь нужна джисону. — привет, — неловко здоровается первый. от него пахнет сигаретами и резким одеколоном, и джисон проклинает свой ягодный шампунь, который отныне кажется детским. минхо вдруг меняется в лице, щурясь. — погоди… хан джисон?.. тот наглый мальчик из двадцать второй? хан шокированно округляет глаза. — ли минхо?.. хён, который всегда помогал мне с историей! — восхищённо вспоминает он, и непонятная тяга к минхо постепенно проясняется. джисон тогда влюбился безнадёжно, но пугающе сильно. минхо даже слушать ничего не хотел о «детской» любви. хотя, пожалуй, стоит отдаться приятным (и не очень) воспоминаниям где-то в другом месте. а пока им нужны идеи насчёт того, куда спрятать труп. — и каким образом тебя взяли работать в центр доверия с твоим образованием экономиста? двадцать вторая квартира перестаёт пустовать только в пять утра — сразу после того, как проблема с трупом решена (звучит ужасно, морщится джисон). он пропускает старшего вперёд и закрывает дверь, устало выдыхая и разуваясь. — я там не работаю. мне звонят, потому что мой номер на одну цифру отличается от их, а я просто не остаюсь в стороне. за последние три месяца уровень суицида у нас в стране заметно вырос. я пытаюсь помогать потерявшимся людям, вот и всё. минхо фыркает, не сдерживая лёгкую улыбку, и джисону кажется, что он влюбляется заново. — ты всё такой же отзывчивый и до невозможности добрый, — мягко говорит ли, а джисон тает, плавится, растекаясь по чужим пальцам сладкой жидкостью с ягодным запахом. — ну, как жизнь в целом? — пойдёт, — хмыкает хан, невольно улыбаясь в ответ (а переставал ли он вообще любить минхо?), — думаю над увольнением. все эти важные документы и огромные проекты скоро будут мне сниться, серьёзно. я хочу спокойной жизни. без всех этих надоедливых бумажек. — а я говорил тебе, джисон, — недовольно качает головой минхо, мгновенно стирая улыбку с лица, — ты всё считал, что это игры и всё не так серьёзно, как кажется. ах, если честно, ты до сих пор такой- — я не ребёнок, — огрызается джисон, встречаясь со старшим взглядом, — хватит думать обо мне, как о детсадовце, минхо. каждый имеет право на ошибку. и то, что я сделал их слишком много в своей жизни, не значит, что я на них не учусь. — много ошибок? каких, например, кроме профессии экономиста? — ли вопросительно вскидывает бровь вверх, садясь за стол, когда они проходят на кухню. джисон роется в холодильнике, доставая желейный торт. — я признался тебе тогда, хотя прекрасно знал, что ты мне не поверишь. думаю, это самая большая моя ошибка. между ними виснет тишина. хан ставит перед минхо тарелку с кусочком торта и кружку зелёного чая, молча направляясь в соседнюю комнату, чтобы расстелить диван. в голове много всякого, чего не хотелось бы вспоминать, и джисон опускается на пол, закрывая лицо руками. лучше бы он не брал трубку в этот раз. появившийся на пороге ли лучше не делает — джисон ещё сильнее съёживается, из последних сил не давая волю слезам. он чувствует, как чужое тепло обволакивает его, и немного расслабляется, позволяя себе всхлипнуть. — не плачь, слышишь?.. джисонни… хан поднимает на минхо голову и тыкается носом в шею, крепко обнимая. — что если я всё ещё люблю тебя?.. — шепчет он, обжигая острые ключицы минхо дыханием. — ты с-снова отвергнешь и оставишь меня?.. скажешь, что я ребёнок?.. или- губы у минхо — сладкие, мягкие, а на языке ощущается вкус табака и апельсиновой жвачки. джисон цепляется за широкие плечи и жмётся вплотную, пытаясь стать ещё ближе. — надеюсь, такой ответ тебя устраивает, — еле слышно выдыхает ли, жадно разглядывая чужое лицо. — не устраивает, — улыбается хан, чмокая в очаровательную родинку на кончике носа, — поцелуй меня ещё раз, и я подумаю над тем, как мне это понимать. минхо тихо прыскает и целует ещё, ещё, ещё. джисон поскальзывается, падает в бездну и тянет минхо за собой.