love is blind

минхо смотрит на криса, который с привычным хладнокровием вставляет крупнокалиберные пули в каждую ячейку пистолетного барабана, и вздыхает. нет смысла спрашивать куда старший собирается — минхо собственными глазами видел, что в холодильнике почти не осталось еды (а под их защитой, между прочим, шестилетний ребёнок); в последнее время доставать припасы всё сложнее и сложнее — снаружи становится опаснее с каждой секундой и в магазины реже поставляют товары. прошло уже полгода с тех пор, как на их не самый благополучный район свалился шквал ракет. лишь позже немногие выжившие узнают, что правительство таким образом решило сократить численность населения и количество нищих одновременно; по улицам теперь патрулируют военные, которые стреляют при каждом странном шорохе — приказано истребить если не всех, то хотя бы большую часть. никто не знает, когда именно это закончится, — все просто надеются, что скоро они вновь заживут тихо и спокойно. может, немного скучно и однообразно, но так, как все они привыкли; кто-то молится, чтобы всё наладилось, кто-то проклинает жизнь и судьбу за то, что здесь родился и вырос. ведь, если бы они все были совершенно другими людьми сейчас, то ничего такого бы с ними не произошло. никогда. минхо думает о том, что это — нечестно; что жизнь — нечестная. почему кто-то в этот момент загорает под пальмами около тёплого моря, а они должны постоянно убивать, носить с собой украденное у военных оружие и каждые пять минут проверять окрестности их скрытого бункера? почему они должны сдерживать слёзы, когда понимают, что могут не проснуться на следующий день? почему они должны бояться каждого непонятного шума и тут же хвататься за эти проклятые пистолеты? они тоже люди. они тоже хотят быть счастливыми. — ты и чанбин, как обычно, за главных, — серьёзный тон чана вырывает из мыслей. — не забудь отдать хвиёну последний шоколадный батончик. — да, я помню, — ли кивает для подтверждения своих же слов, кусает губы нервно и слегка хлопает криса по спине. — пожалуйста, будь осторожен, хён, — он редко называл так старшего — только когда боялся или волновался. тот улыбается вымученно: — я правда постараюсь. закрывая за чаном железную дверь, минхо вдруг жалеет, что не вызвался пойти с ним. внутри что-то непонятное гложет и тревожит — какое-то странное чувство нарастающей паники, — минхо умоляет, чтобы это не было знаком того, что грядёт что-то страшное и плохое; минхо видит обеспокоенный взгляд чанбина и позволяет крепко себя обнять. через сутки крис возвращается. живой, не раненный, практически со всеми нужными продуктами, с новым автоматом и… с худощавым парнем, который теряет сознание, как только чан передаёт его в дрожащие руки минхо; паренёк будто ничего не весит — будто ли в данный момент держит пёрышко, а не человека. — у него пуля в плече, — предупреждает чан, — я нашёл его недалеко от магазина. видимо, он удачно сбежал и спрятался. минхо молча кивает и несёт его в комнату, которую они прозвали «хилкой» (очень оригинально); судя по тому, что рана не выглядит чересчур запущенной, инцидент произошёл совсем недавно. минхо облегчённо вздыхает, радуясь, что крис так вовремя нашёл этого бедолагу, — вероятно, он бы не протянул и неделю с таким глубоким и болезненным ранением. подлечив парня, ли перекладывает его на старый, противно скрипящий диван и, недолго думая, стягивает с себя тёплый плед, укрывая им пострадавшего. минхо в последний раз убеждается, что того не лихорадит и не трясёт, и выходит из комнаты, наконец-то расслабляясь; на кухне хозяйничает сынмин, пока крис, чанбин и феликс терпеливо ждут еду и что-то обсуждают. минхо невольно улыбается, радуясь, что у них всё хорошо. — феликс уложил хвиёна спать, — говорит чан, когда минхо приземляется рядом на свободный стул. — что насчёт того паренька? — спит. я вытащил пулю, обработал рану и вколол ему обезболивающее. точно не знаю, когда он придёт в себя, — минхо улыбается сынмину, который ставит поднос с курицей на стол, и продолжает: — но, думаю, он проспит максимум до завтра. они приступают к еде. феликс, как всегда, пачкается и чанбину приходится осторожно, цокая языком, вытирать пятна со своей же толстовки, которую у него стащил младший; чан умилительно улыбается, наблюдая за ними, а минхо чувствует себя невероятно счастливым только из-за того, что счастливы все остальные. в такие моменты забываются все те угрозы, поджидающие их снаружи, и кажется, будто всё так, как должно быть; кажется, будто всё стоит на своих местах и их не выискивают военные с громадными автоматами. в коридоре вдруг раздаётся подозрительный шум. минхо тут же вскакивает со стула, ловко выуживая свой пистолет, и целится в сторону двери, краем глаза замечая, как крис и чанбин тоже держат оружие наготове… но на пороге появляется спасённый чаном парень, который испуганно округляет глаза, замечая пистолет, и начинает быстро махать руками. — я не хочу ещё одну пулю в плечо! пожалуйста, не стреляй! вы спасли мне жизнь, а теперь убить хотите?! в таком случае, можно было бы просто оставить меня в том переулке, я бы как-нибудь сам умер! а то выглядит так, будто вы какие-то странные фетишисты с поехавшими крыша- — это просто меры предосторожности, — не выдержав, прерывает его минхо, возвращая пистолет в кобуру; парень, осмелев, подходит ближе, — иногда мы даже друг на друга пистолеты направляем, но, как видишь, все живы-здоровы. я, кстати, ли минхо. — х-хан джисон, — кивает тот, не решаясь протянуть руку для знакомства. — я… я что, в безопастности теперь?.. чанбин хмыкает: — типа того. будешь плохо себя вести — выкинем наружу, — чан бьёт его в плечо и он шипит. — ладно-ладно, я просто шучу. минхо издаёт еле слышный смешок и решает удалиться в «хилку», чтобы прибраться там немного. может, ли остался бы вместе с парнями, но он считает себя невероятно скучным; все в их убежище стремятся к чему-то, обладают тягой к определённым отраслям и сферам, представляют своё яркое будущее. минхо же никогда ничем особо не увлекался — до «истребления» пытался заниматься вокалом и рисованием, но не зацепило. в итоге, кое-как схватился за медицину (будто чувствовал) и сейчас она ему безумно нужна. где-то процентов на восемьдесят восемь минхо уверен, что весь бункер считает его неинтересным и замкнутым. он даже не злится и не дуется из-за этого, потому что, как говорится в народе, на правду ведь не обижаются. если честно, он довольствуется и тем, что чан и чанбин считают его своим другом, — минхо этого вполне достаточно для того, чтобы почувствовать себя нужным и не чересчур скучным. тихий стук прерывает поток мыслей; минхо угукает, подавая знак тому, кто стоит за дверью, и в следующую секунду в комнате появляется светлая макушка джисона. он внимательно смотрит на то, как минхо кутается в выцветший плед и осторожно раскладывает всякие непонятные склянки и пробирки по местам. — чан-хён рассказал, что именно ты меня подлатал, — джисон вдруг кланяется под углом в девяносто градусов, — огромное спасибо, хён!.. — ты слишком формально себя ведёшь, — фыркает минхо, убирая эластичные бинты в ящик стола. — я не сделал ничего особенного. всего лишь вытащил пулю. — это твой плед? — хан резко переводит тему; старший кивает. — с-спасибо за заботу, минхо-хён. внутри ли разливается что-то непривычно тёплое и он улыбается мило смутившемуся джисону. — меня совершенно не за что благодарить. я сделал то, что должен был. не мог же я оставить тебя умирать. джисон солнечно улыбается в ответ, говоря очередное «спасибо», а минхо снова думает о том, насколько же несправедливы чёртовы жизнь и судьба. такому яркому и жизнерадостному джисону не место в этом прогнившем мире, — ему бы больше подошли популярность и каникулы на мальдивах, а не сырость и затхлость бункера, где они спят до невозможности чутко и в любой момент готовы друг в друга выстрелить. постепенно, джисон становится частью их семьи, а спустя две недели и вовсе выпрашивается на вылазку вместе с чаном и минхо. последний жутко нервничает, шепчет старшему: «может, не стоит?..», но крис успокаивающе хлопает его по плечу и заверяет, что всё будет хорошо — они пойдут по уже не раз проверенным местам и будут предельно осторожны; минхо угукает, но сердце всё ещё стучит слишком громко и испуганно. это чёртово предчувствие, к огромному сожалению, ещё никогда минхо не подводило — когда они уже собираются направиться в сторону бункера, забив рюкзаки всем необходимым, неподалёку раздаются выстрелы. с тихим «дерьмо» ли ловко достаёт пистолет из кобуры и одним только взглядом говорит крису оставаться вместе с джисоном на месте. видно, что старший хочет возразить, но минхо быстро перебегает в другое укрытие, показывая, что на разговор не настроен. до минхо доносятся презрительные слова военных, которые, видимо, наткнулись на того человека, чьим существованием крайне недовольны; слышится приглушённый плач и минхо невольно вздрагивает, с ужасом понимая, что там — ребёнок. ещё пару выстрелов разрезают тишину наискосок и всхлипы становятся громче. сердце ли готово разорваться на тысячи кусков, когда, выглядывая из-за угла, он видит, как один из трёх военных наводит автомат на несчастного ребёнка и приказывает ему заткнуться. — ублюдки, — цедит минхо, умело прикручивая глушитель к одному из своих пистолетов, — вас всего лишь трое. думаете, я не справлюсь? думаете, вы у меня не подавитесь пулями? переводя дыхание, ли окончательно собирается с силами и выскакивает из-за угла, точно попадая в голову одного и в шею другого; третий же направляет автомат на минхо и замирает. они молча в друг друга целятся, пока выстрел не рассекает воздух, — минхо испуганно жмурится, но тут же мысленно даёт себе пощёчину и открывает глаза. третий военный падает навзничь рядом с остальными и тишину теперь нарушают только всхлипы ребёнка. чан цокает языком: — ну и нужно было так рисковать? он запросто мог тебя застрелить. надо было изначально действовать вдвоём. минхо ничего не отвечает, наблюдая за тем, как крис прячет пистолет и меняется в лице, начиная успокаивать бьющегося в истерике ребёнка; джисон стоит рядом, стараясь не смотреть на лежащие неподалёку трупы. как только ребёнок более менее успокаивается, они, теперь уже вчетвером, молча идут в бункер привычной дорогой. минхо валится на свою кровать, пряча лицо в подушке. ему правда было страшно сегодня. на долю секунды он подумал, что военный сейчас выстрелит прямо в голову или в грудь — и… всё; минхо устал. как же надоело чувствовать постоянные страх и волнение за чужие и свою жизни. неужели они все слишком многого хотят, когда просят о мирном небе над головой и о том, чтобы прилетевшие с окраин птицы хотя бы пели не про смерть?.. — минхо-хён?.. — джисон заходит привычно тихо и без стука — ли возмутился бы, если не был бы таким вымотанным после всего произошедшего. — эй, всё нормально? тебя всё-таки успели поранить? — нет, всё в порядке, — приходится немного приподнять голову, чтобы не бормотать в подушку и чтобы джисон мог услышать, — просто устал. в комнате виснет уютная тишина; минхо чувствует, как под весом ещё одного тела прогибается кровать. джисон тёплый и нежный — его пальцы осторожно касаются волос минхо и начинают перебирать пряди. с непривычки, старший вздрагивает, но постепенно расслабляется и ластится к чужой руке, позволяя хану успокаивать себя, словно маленького ребёнка. минхо почти засыпает, когда джисон вдруг прекращает гладить его по голове и говорит: — тебе нужно отдохнуть, хён. я пойду скажу остальным, что ты не будешь ужинать. — о-останься, — голос звучит так разбито и жалобно, что минхо на мгновение становится стыдно, — джисон, пожалуйста, останься. — хорошо, я тут. я никуда не ухожу, видишь?.. — джисон поджимает губы в улыбке и вновь начинает играться с мягкими волосами минхо. — хён, ты так много переживаний и страхов держишь в себе… ты ведь знаешь, что можешь положиться на любого из нас? мы же семья и… о, боже, хён… хан крепко обнимает содрогающегося в рыданиях минхо и шепчет на ухо всё самое хорошее, что только может придумать; минхо сбивчиво выдыхает: — с-спасибо, я в-в нор-норме, — но как только джисон его отпускает, старший начинает реветь по новой. они сидят вот так — неподвижно, утопая в объятиях друг друга, — даже когда в дверь стучат. на пороге, спустя несколько секунд, появляются крис и чанбин. первый сразу же испуганно бросается к кровати, но минхо лишь сильнее прячется в руках джисона, всё ещё громко всхлипывая; чан тут же заваливает их обоих вопросами, мол «что случилось?», «почему минхо плачет?», «джисон, это ведь не твоя вина?», «как это вообще произошло?», «чем вы тут таким занимались?» и тому подобное. чанбин бормочет: «чан-хён, успокойся. плакать — это нормально, что бы ни случилось». — если честно, — у джисона, наконец, появляется возможность сказать хоть что-то, — мне кажется, что минхо-хён не хочет, чтобы вы сейчас были здесь. он не хочет, чтобы вы видели его слабым. — он далеко не слабый человек, — качает головой чанбин, — держать столько всего внутри себя, при этом улыбаться каждому из нас и выглядеть так, будто ты не боишься следующего дня… минхо-хён — самый сильный человек из всех, кого я знаю. крис аккуратно, чтобы не спугнуть, треплет минхо по волосам и послушно выходит из комнаты; чанбин, тихонечко пробурчав «все в бункере безумно тебя любят, минхо-хён», уходит вслед за старшим, оставляя джисона и минхо наедине. спустя ещё несколько минут рыданий, ли засыпает, но при этом так крепко держится за хана, что тот улыбается, осторожно укладывая старшего, и ложится к нему под бок. впервые за долгие месяца всё вокруг кажется донельзя безопасным и правильным; обоим снится сон с ветром, который пахнет морем, и с красивым карамельным восходом. будят минхо громкие радостные возгласы из коридора; он лениво открывает глаза, зевает и оглядывается. джисон, по видимому, ушёл не так давно (вполне возможно, его тоже разбудили крики) — место рядом с минхо, как и вторая подушка, ещё тёплое. ли хлопает себя ладонями по щекам и хмурится: нужно привести себя в порядок и делать вид, будто это не он вчера выплакал всю влагу из организма; нехотя вставая с кровати и чуть не запутавшись ногами в одеяле, минхо выходит из комнаты. теперь уже два ребёнка носятся из одной комнаты в другую, а за всем этим из кухни наблюдают чан, чанбин, феликс, сынмин и джисон. взгляда последнего минхо упрямо избегает — если честно, он вообще никому в глаза не смотрит, — тихо бормоча себе под нос «доброе утро» и принимаясь заваривать кофе. — ещё какое доброе, хён, — хмыкает сынмин, — на часах — четыре дня. минхо давится откушенным пирожком. — с-сколько?.. почему не разбудили? — тебе стоило отдохнуть после вчерашнего. да и дел сегодня никаких нет, — пожимает плечами крис. — зато завтра — тяжёлый, но очень хороший день! — феликс, впервые за всё это время, выглядит действительно счастливым; чанбин улыбается, щёлкая его по носику. минхо заинтересованно вскидывает правую бровь, кидая в сторону чана стрелу с немым вопросом. тот вздыхает, видимо, готовясь рассказать всё далеко не первый раз, и просит сынмина чем-нибудь занять детей, чтобы они не отвлекали лишний раз своими криками и просьбами. — в общем, — начинает бан, когда наступает долгожданная тишина, — я смог связаться со своей тётей из сеула. не спрашивай, каким образом. если быть честным, я сам не понял, что за чудо произошло, но когда я в очередной раз попытался до неё дозвониться, все линии были свободны — нас никто не перехватывал и не прослушивал… так вот. она, естественно, была в ужасе, но сказала, что обязательно поможет. чанбин и я были в сеуле, поэтому у нас есть примерный план… неподалёку во дворах стоит небольшой автобус, который сынмин починил уже месяц назад… — он прокручивает серьгу в ухе — нервничает, — короче, завтра мы отсюда выберемся. минхо замирает. слова, которые он так хотел, так жаждал услышать всё это время — «мы уезжаем, мы убегаем в сторону светлого будущего, которое каждый из нас заслужил, слышишь, минхо?» — сейчас кажутся каким-то бредом. минхо хочет спросить: «я всё ещё сплю?..», но джисон сжимает его запястье в своей ладошке и ли понимает — они правда сбегут отсюда. они будут свободны. они будут жить, как самые обычные люди. они будут счастливы. — минхо-хён, ты не рад?.. — феликс строит смешную, но грустную рожицу, заставляя минхо улыбнуться. — я… я очень рад, ликс. я просто напросто не могу в это поверить. мы так долго стремились к тому, чтобы сбежать отсюда и… вау, это на самом деле произойдёт уже завтра?.. — мы с чан-хёном сегодня утром проверяли окрестности, — подаёт голос чанбин, — и ни на кого не наткнулись. даже выстрелы больше не слышны. если не уедем завтра, возможно, застрянем тут ещё на хер знает сколько времени. — мог бы обойтись и без мата, — цокает языком чан. — в любом случае, мы здесь больше оставаться не намерены. мы заслуживаем жить, как нормальные люди, а не как отбросы, от которых отказалось всё человечество. в четыре утра следующего дня они все уже сидят в том самом автобусе. дети, на удивление, ведут себя тихо и послушно, отвлечённые сказками джисона и феликса; сынмин заводит транспорт и выдыхает еле слышное: «ну, поехали»; крис, чанбин и минхо, разбросанные по разным частям автобуса, вглядываются в открытые окна, готовые в любой момент стрелять по военным, вставшим на их пути к свободе и лучшей жизни. первые два часа езды проходят спокойно и тихо — даже дети засыпают на коленках у джисона и феликса. чан отлучается к сынмину, чтобы уточнить маршрут, по которому они двигаются, чанбин зевает, а минхо вглядывается в полуразрушенные пейзажи. на горизонте не видно никого, кроме поющих птиц; но минхо слышит и понимает, что они всё ещё поют про смерть. выстрел нарушает их маленькую идиллию. минхо скрипит зубами, стреляя ещё три раза и ныряя за сиденье. — блять, ну неужели так трудно оставить нас в покое! — кричит он отчаянно, откидывая пистолет и хватаясь за автомат. — чанбин, проверяй свою сторону! вдруг они вызвали подкрепление! их автобус заметно ускоряется — видимо, сынмин давит на педаль газа изо всех сил. минхо восстанавливает своё дыхание и даже его взгляд меняется на более хладнокровный и жестокий. выскакивая из своего укрытия, он беспощадно нажимает на курок автомата, нанося небольшой машине военных критический урон. она сейчас взорвётся, осеняет минхо и он рвёт глотку, крича: — сынмин, сворачивай на ближайшем повороте! в следующую секунду в живот минхо прилетает пуля. он валится на пол, стискивая зубы и причитая всё нормально, главное, чтобы никто не заметил. пожалуйста, пусть никто этого не заметил. автобус слегка заносит на повороте, а сзади слышен оглушающий взрыв. минхо облегчённо выдыхает, продолжая лежать на пыльном полу и держаться за живот. судя по всему, пуля не задела ничего важного и вошла не очень глубоко, но если я перестану следить за дыханием и держать рану, то могу умереть от потери крови, судорожно размышляет он, вот дерьмо. нужно срочно что-то придумать. — эй, минхо, вот это ты даёшь! — доносится до него приближающийся голос чана. — классно мы от них отделались, да и не пострадал никто! правда поворот получился очень неожиданным, но зато… — голос резко затихает. — минхо?.. — я-я в норме просто упал, когда мы повора- — ты придурок?! — в панике взвизгивает крис. — какой «в норме», тебя подстрелили в живот! чанбин ошарашено вскрикивает: — что?! чан-хён, скорее укладывай его на сиденья, вот же блядство! минхо открывает рот, чтобы сказать, что всё будет хорошо, но ловит взгляд мокрых глаз джисона и поджимает губы в виноватой улыбке; всё вокруг темнеет и окружающие звуки становятся тише. минхо рад, что последнее, что он увидел — очаровательные джисоновы глаза. минхо распахивает глаза и резко садится на месте, жадно вдыхая воздух; спина липкая из-за холодного пота, прошибающего с ног до головы. вокруг пищит куча приборов и минхо щурится — ох, точно. они ехали к свободе, когда его вдруг успел накормить пулей один из тех солдат; рядом кто-то шевелится и ли только сейчас замечает, что джисон сидит рядом с его койкой и держит за руку, а чан, чанбин и феликс спят в разных частях белоснежной палаты. — минхо-хён?.. — джисон трёт глаза после сна, но в следующий момент замирает. а затем и вовсе бросается в чужие объятия. — минхо-хён! его радостный крик будит всех остальных, которые бегут к койке, как только начинают осознавать происходящее; минхо впервые видит, как чанбин плачет, прячась за феликсом. — дурак, — заводится чан, — ты нас так напугал! нам оставалось ехать всего час, а ты вдруг потерял сознание и мы не знали, что делать. а потом ты вообще не приходил в себя три дня- — мы в сеуле?.. — прерывает его минхо. крис вздыхает и широко улыбается, демонстрируя милые ямочки: — мы в сеуле, минхо. я, сынмин и дети пока живём у тёти. к слову, сынмин сейчас дома, ждёт хороших вестей от нас. чанбин и феликс живут в старой квартире чанбина недалеко отсюда, а джисона мы, пока лето, разместили на тётиной даче на окраине города. — это хорошо, — минхо улыбается, переплетая пальцы джисона и свои; глаза невольно начинают слезиться, — я так рад, ч-что у нас с вами всё получилось. они все крепко обнимаются, наполняя палату тёплым и таким счастливым смехом. спустя неделю минхо выписывают и он без лишних колебаний соглашается пожить с джисоном; природа на окраине сеула безумно радует глаз и вдохновляет — они с джисоном почти каждый день ходят на речку, устраивают фотосессии на новый плёночный фотоаппарат хана, который тот теперь всегда таскает с собой, и проводят пикники среди высоких деревьев; ли даже снова начинает увлекаться рисованием. а однажды, когда они находят палатки на чердаке и решают устроить ночёвку, вытащив их во внутренний дворик, минхо крадёт у джисона первый поцелуй. и, смотря на крохотного джисона со слипающимися глазами, которого он сейчас держит в своих руках, минхо понимает, что у них ещё вся жизнь впереди. у них ещё всё впереди.