fire

Хоик никогда не рисовал Усана — считал это самой провальной идеей на свете. Сколько бы раз Сансу не хотел побыть натурой для Хо, тот не соглашался. «У тебя слишком правильные черты лица, они расположены так близко друг к другу...» «И что?» - недоумевал Сансу. Вот они живут вместе уже много лет, но все равно — ни одного портрета. А он бы хотел позировать для Хоика, потому что рисует тот нереально здорово. «Что-что, стоит хоть раз неправильно провести карандашом — получится другой человек» - Хоик вообще не понимал, почему его парень не хочет, нет, даже не пытается его понять? И чего он хочет от человека, который рисует в основном в жанре авангард и то пальцами? «А ты рисуй меня пальцами» - улыбается Сансу, протягивая руку к рядом стоящему Хоику и притягивая к себе за кончики пальцев. Сам он сидел на кровати, поэтому когда Хоик подошел совсем близко, пришлось сесть на колени к любимому. «Тебя? Пальцами? Нет, у меня конечно есть на тебя свое нестандартное видение... Но это уж чересчур» - хихикнул сидящий на коленях парень и, чтобы занять себя чем-то, пустил пальцы в мелированные волосы Сансу. «Да ладно, чересчур... Чересчур было, когда ты пытался танцевать танец женской группы и думал, что я тебя не видел» - за это Хоик немного больнее сжал волосы У Сансу где-то на затылке. «Ладно, понял. Глупо пошутил. Но я бы хотел, чтобы ты нарисовал меня» - последний раз. Сансу пообещал себе, что это последний раз, когда он просит. И это сработало — Хоик начал сомневаться в своем решении никогда не рисовать его идеального парня. Проворчав что-то вроде «Ладно, договорились, вот придешь завтра с работы...», Хоик слез с колен Сансу и пошел готовиться ко сну. Если бы Гынхи увидел то, как Сансу сейчас смотрит своему парню вслед, то гаденько усмехнулся бы, не иначе. «Мне нравятся твои широкие плечи» - улыбается Хоик, выглядывая из-за мольберта. Сансу сидит на подоконнике напротив Хоика, готовый позировать хоть всю ночь напролет. «И это значит...» «Что ты должен снять футболку» - бесцветно продолжает Хоик, попутно с этим готовя краски и свое сердце с нервной системой к тому, что ему предстоит рисовать. Сансу снял футболку, после чего поежился от холода — форточка в комнате была открыта. Чтобы закрыть ее, впрочем, нужно было потянуться на пальцах ног вверх, потому что окно было высоким и достаточно большим. «Ноги. Слушай, Сансу. Откуда ты такой взялся?» Сансу готов поспорить с самим дьяволом, что чуть не упал на месте от этих слов. «Ты хочешь сказать, что...» «Что ты должен снять джинсы» - кивает больше самому себе Хоик, потому что стоит за мольбертом и Сансу вряд ли увидит. Старший подчиняется, звук расстегивающейся молнии сводит Хоика с ума — потому что они собрались здесь, чтобы рисовать Сансу, а не для... «Все. Все... Больше не раздевайся» - совсем уж потерянный Хоик наконец выглядывает из-за мольберта снова. Сглатывает, потому что Сансу действительно хорош собой: тело, лицо... Все в порядке. И даже душа добрая, хоть старший и бывает строгим иногда — Хоик уверен, это все потому что он работает хореографом и ведет себя так именно поэтому. Сансу согласился с этим, но не любил, когда его вещи валяются на полу и где попало — именно поэтому он наклонился, чтобы поднять их, но... «ИЗ-ЗА ТЕБЯ, ЭТО ВСЕ ИЗ-ЗА ТЕБЯ» - послышались выкрики из-за мольберта. Затем, Хоик не выдержал и подошел к Сансу, достаточно резко возвращая его в нормальное положение. «Да что я сделал т...» - Сансу даже не знал, почему Хоик так классно целуется — то ли потому что у него было много партнеров до этого, то ли потому что это у него в генах заложено от какого-нибудь из родителей. Если последнее — Сансу готов родителей благодарить каждый день, двадцать четыре часа в сутки. Во время поцелуя, Хоик избавляет парня от серых боксеров, осторожно опуская их на пол. Он прекрасно знал, что Сансу такое обращение с его вещами не нравилось, но сейчас важнее было провести обеими ладонями по широким плечам парня, продолжая мокро целовать его, а затем завести руки за спину, проходясь по такой же широкой спине. Когда обоим стало тяжело дышать, они отстранились друг от друга. «Ничего себе я на тебя действую» - присвистнул Сансу, притягивая к себе младшего за талию. Он любил Хоика — настолько, что даже не представлял без него завтрашнего дня. Они живут вместе с тех пор, как Усан закончил танцевальную школу в Лос-Анджелесе и устроился здесь в одно престижное агентство — Хоик просто обещал его ждать, будучи тогда еще школьником. «А я на тебя» - усмехнулся Хоик, проталкивая руку меж их плотно прижатых друг к другу тел и проводя по начинающему твердеть члену Сансу ладонью — медленно и ненавязчиво, лишь бы показать, как сильно Хоик на него действует. Признаться честно, Сансу даже смутился этому. «Ты рисовал уже кого-нибудь... в таком виде?» - спрашивает У, не особо надеясь на то, что он у него в этом плане первый. Зато, думает Сансу, он у него первый немножко в другом. «Я людей-то впервые вне художки рисую, а ты у меня.. такое.. спрашиваешь. Дурак» - от наглого Хоика ничего не осталось — Сансу снова видит милого студента-второкурсника, именно такого, в какого он влюбился. То, что Чон иногда бывает наглым или дерзким — ничего не меняет. «Рисуй уже. Хватит с оппой обниматься» «Ну точно говорю» - закатывает глаза Хоик, удаляясь от своего парня к мольберту. - «Дурак» Когда Йехянги и Гынхи пришли в гости к Хоику и Сансу, то последний не мог не показать нарисованную младшим картину обнаженного его. Но только не Йехянги — тот как раз разговаривал с пекущим пирог Хоиком, пока Сансу показывал Гынхи настоящее произведение искусства. «НУ НИХУЯ Ж СЕБЕ» - кричит Гынхи, тут же густо краснея. Ведь он никогда не видел Сансу обнаженным, да еще и таким красивым... Потом Пак хмыкнул, потому решил, что картина не отображает всей реальности. Хоть он и не мог спорить с тем, что Хоик нарисовал его отлично. До самых мелких деталей, что даже успокоенного Гынхи вводило в краску до сих пор. «У Сансу, ты показал ему ЭТО?» - кричит через всю квартиру Хоик, Сансу готов поспорить, напрочь забывший о пироге в духовке. «ТЕБЕ НЕ ЖИТЬ, БЛЯТЬ. Я НИКОГДА ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕ НАРИСУЮ» Слышатся шаги Чона, Гынхи смеется, на полном серьезе катаясь по полу, а Сансу хочет скрыться — предположительно в окно. Йехянги, когда узнал, в чем заключается весь сыр-бор, заливается пунцовым румянцем, подобно Гынхи, когда тот впервые увидел картину обнаженного Сансу. «А ТЫ ЧЕГО РЖЕШЬ, РАДУЖНОЕ ПОНИ, ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я ТЕБЯ ТОЖЕ НАРИСОВАЛ?» - на этих словах, Гынхи действительно перестает смеяться — смеется уже Хоик, удивленный тем, что он может так кричать. Сансу стоит возле окна, но выпрыгнуть туда не решился — а вдруг, Хоик несерьезно? Он бы хотел еще одну картину... Но теперь уже точно нарисованную пальцами. И чтобы прежде, чем начать рисовать, младший провел пальцами в краске по его груди.