Я тоже классный!

Ким не благодарит Джиена, едва успевает нацепить маску и капюшон, сбивает двух медсестер с ног внизу, расталкивает людей на эскалаторе и хамит перепуганному Намджуну, решившему что она – чокнутая сасэнка. Ким Тэхён – такой же взволнованный как она и с огромными перепуганными глазами, в которых Дженни находит того парня, о котором рассказывал Чонгук – милый инопланетянин с дебильной улыбкой и потрясающий друг, самый близкий и родной человек. Ей становится капельку спокойнее. Дженни перебрала тысячу вариантов помимо простого переутомления, накрутила собственные нервы на кулак и позорно разревелась посреди коридора – эмоциональная нестабильность часто наблюдается у пациентов, зараженных влюбленностью. Вообще, она собиралась показать себя семье Чонгука с лучше стороны, приготовить домашний пирог, например, надеть милое платье и обязательно-обязательно им понравится, но в первые же секунды их знакомства, будучи в помятой тренировочной худи и драных джинсах, она послала их лидера, выругалась, разрыдалась, как малолетний пубертат в период темных дней… Но чертов Чон Чонгук – в больнице, и Ким не может вести себя по-другому, потому что это больно и переживания захлестывают с головой, она хочет увидеть его прямо сейчас и немедленно, а не это вот все… Дженни мягко убирает волосы со лба сливающегося с белыми простынями Чонгука – он выглядит болезненным и измученным, и шипастое чувство вины отказывается покидать ее. Проходится влажным полотенцем по лицу, избавляя от тяжелого макияжа и обнажая родные плавные черты. Уже вечер, но она не спешит включать в палате свет – недавно заходил врач и сказал, что будет лучше если он проспит до завтра. Лалиса заезжала к ней и уговаривала пойти поспать в общежитии, но Дженни не могла позволить себе бросить Чона, только не сейчас. Со вздохом макнэ всучила ей сменную одежду, и стакан американо, окинула сочувствующим взглядом и грустно пошлепала на выход. - Эй, - тихо зовет ее Чонгук, глядя своими блестящими больными глазами, когда Дженни уже поздно ночью возвращается в палату, приняв душ и переодевшись. У нее на пару секунд останавливается сердце, прямо перед тем как она бросает влажное полотенце на пол и срывается к кровати. - Черт тебя возьми, Чонгук, я думала, что поседею, - дрожащим голосом шепчет Дженни и хмурится, сжимая в ладошках его руку, когда парень хрипло смеется. - Прости, я не хотел заставлять… - О нет, просто молчи, - маленькая ладошка ложится на щеку. – Иначе я тебя просто добью, чтобы не страдать в будущем. Он все еще уставший и слабый, бледный до синевы и размазанный по постели, а Дженни снова чувствует, как глаза начинает щипать. - Юнги-оппа рассчитывал, что я вставлю тебе по самое не хочу, - невпопад говорит Дженни и часто-часто моргает. – Я, если честно, так и собиралась поступить, и я сделаю это, если ты… - Эй, - снова зовет Чонгук, мягко улыбаясь и перехватывая руку на своей щеке. – Не сиди с влажными волосами, ты можешь заболеть. Дженни и так виновато и грустно, больно и остро колется под ребрами, и глаза, и он лежит перед ней весь такой родной и со своим не тускнеющим солнцем в глазах… - Иди ко мне. Чонгук тянет ее за руку на себя, откидывая край одеяла и немного двигаясь к краю кровати. Дженни дважды говорить не надо: она неуклюже заваливается рядом, пахнущая мылом и чем-то своим, неуловимо-цветочным, с влажными недосушенными волосами и отчаянным желанием обнимать-обнимать-обнимать. Чонгук чувствует вину, когда она слепо тычется лицом в ключицы и сжимает его рубашку на спине так сильно, как только может. - Тише, теперь все хорошо, - шепчет Чон когда чувствует, как крупная дрожь пробирает ее, и Ким прижимается еще сильнее, ближе, во внутрь. – Тише, цыпленок, ты все же решила добить меня? Его рубашка заглушает ее всхлип, но Чонгуку все равно невыносимо больно. - Эй, не плачь пожалуйста, - ласково просит он, обхватывая голову ладонями и переплетая их ноги. Она в спортивных штанах и дурацких махровых носочках, и непременно вспомнила бы Лису добрым словом за выбор ее гардероба для того, чтобы предстать перед парнем, но сейчас это кажется настолько второстепенным, ведь главное сжать его посильнее чтобы не исчез, не дай бог, никуда, не растворился случайно. - Я не плачу, придурок ты, у меня насморк просто, - глупо оправдывается Дженни, и слегка отстраняется. – Поспи еще немного, я хочу, чтобы ты отдохнул. - Ладно, - Чон кивает, получая мягкий поцелуй в губы. – Ты только не уходи никуда, не уйдешь же? - Дурак что ли? – Ким щелкает его по носу, немного приподнимаясь и устраивая его голову прямо под собственным подбородком. Она принимается медленно перебирать жестковатые от лака и краски волосы, усыпляюще сопя в макушку. – Поспи, просто поспи, я никуда не уйду, ладно? Сутра придут твои… Ох. черт, мне так стыдно… Я очень некрасиво говорила с твоим лидером и выругалась… - О, - сонно смеется макнэ, блаженно вдыхая привычный запах. – Тогда ты им точно понравилась. Дыхание Чонгука выравнивается быстро, и, уставшая за день и пережившая слишком много Дженни долго бодрствовать не может – глаза закрываются, мерное сопение рядом убаюкивает. Позже, она просыпается пару раз от того, что Чон в ее руках ворочается и хмуро что-то бормочет, и ей даже приходится его разбудить, чтобы позже успокоить легкими касаниями губ и тихим шепотом. Сутра, когда шумная гомонящая толпа парней вваливается в палату, время оказывается слишком раним два этих двоих, свернувшихся в объятьях на тесной больничной кровати, рассчитанной всего на одного. - Так, ну-ка съебались, - разворачивает толпу Юнги, но уже поздно: в каждой голове, пострадавшей от выходок их эвил макнэ сформировалась минимум по три зловредных не повторяющихся между собой шуточки. Чимин даже успевает сделать пару фоток, давя абсолютно хитрожопскую лыбу. Они выходят за кофе, к СМИ, пожрать и просто постоять у двери, за пределы которой их упрямо не пускает Юнги: дайте им побыть вдвоем посмотрите до чего этот уникум довел себя. Когда через некоторое время из палаты вываливается заспанная и взъерошенная Дженни, с трудом разливающимися глазами и отпечатком подушки на лице, Хосок издает победный клич и девушка замирает перепуганным сурикатом. - Ох, черт, - шепчет она, мгновенно просыпаясь и неловко поправляя волосы-худи-безразмерные-штаны. – Он не проснулся еще, я за завтраком… Вы проходите, я сейчас! Дженни, краснеющая и заикающаяся, ретируется в противоположном от столовой направлении, и краснеет еще сильнее, когда понимает это, и пробегает мимо них в другу сторону. - Они определенно нашли друг друга, - резюмирует Джин, открывая дверь в палату. – Поднимайся, пацан, я знаю, что ты не спишь, я видел тебя онлайн в какао-толке! - Хён, - осуждающе выныривает встрепанная башка из-под одеяла. Тэхён осматривает его на наличие признаков недомогания, однако капельницы и долгий сон помогли макнэ быстро восстановиться, и на щеках уже появлялся здоровый румянец. - Не «хёнкай» мне тут, - отвешивает пациенту подзатыльник Джин. – Я чуть не сдох от волнения! Башкой думать надо, утырок! Она тебе для красоты что ли? - Не без того, - лыбится дебильно Чон, и Тэхён думает о моральной стороне избиения больных. Он, не сдерживаясь, наваливается на макнэ всем телом, захватывая его голову под локоть. - Ты, знаешь вообще, как мы все волновались! – вопит он, не забывая возить костяшками по темной макушке. Чонгук под ним вопит и угрожает слить фотки его обнимающегося с унитазом в интернет, но Тэхён все еще не чувствует свои страдания отомщенными. – Угрожаешь хёну, говнюк? Да я тебе… Когда дверь открывается, Тэхён стремительно выпрямляется под осуждающим Чонгуковым взглядом, и одаривает растерянно замершую на пороге Дженни квадратной улыбкой. - О, ты проснулся, - она снова чуть краснеет, попадая под прицел сразу нескольких глаз в тесном помещении. Затем ее глаза находят Чона, строящего ангельскую мину с кровати, и брови тут же сдвигаются. Она стремительно подходит к постели, звучно ставит поднос с больничной кашей и подвинутую полочку, и выжидающе смотрит. Физиономия Чонгука тут же приобретает умоляюще-щенячье выражение. - Джен, ты не можешь заставить меня… - Уверен? – вкрадчиво интересуется она. Парни потрясенно наблюдают как макнэ обреченно берет в руки ложку, с отвращением глядит на овсянку, изо всех сил откладывая ее встречу с пищевыми рецепторами. Тэхёну становится почти жаль Чонгука, когда Ким отбирает у него ложку и, набирая в нее каши, со страшным лицом подносит ко рту кривящегося парня. - Ну Дженни, я серьезно поем чуть позже… Эта гадость… Тэхён болезненно охает, когда Дженни безжалостно тычет Чона под ребра и тот, охая раскрывает рот, куда незамедлительно пропихивается полная ложка мерзкой даже на вид больничной овсянки. - Ты такая жестокая, - обвиняюще скулит с набитым ртом макнэ, умоляюще переводя взгляд с Намджуна и Юнги. Однако те мстительно скалятся, и Чону ничего не остается, кроме как повторно открыть рот во избежание дальнейшего рукоприкладства. - Так тебе и надо, Гук, - довольно объявляет Хосок с дивана, демонстративно открывая купленный вообще-то для Чона шоколадный батончик. - Мерзкие предатели, - бесстрашно обзывается тот с кровати. - Жуй давай, - шикает на него Ким. – Ребята так переживали за тебя, а ты тут вые…пендриваешься. Хосок радостно гогочет с дивана, и Тэхён устраивается рядом. Ему тепло и комфортно от этой сцены, уютно, что ути-пути, мои ж вы родненькие, и свали полоумный, совсем озверел. Чонгуку мерзко во рту, и рвотный рефлекс, и лицо перекашивает в неопознаваемых гримасах, но Дженни склоняется и поощрительно целует в уголок губ – Чон готов вылизать чертову миску и попросить добавки. - Прекратите, я сейчас блевану, - загробным голосом просит Юнги. - Не завидуй, хён, - ржет макнэ, и тут же давится новой ложкой с мерзкой овсянкой, конструируя в голове планы по захвату общежития и совершенно потерявших страх хёнов, бессовестно стебущих беспомощного ребенка. Дженни радостно до пружинящих коленок, она улыбается так, что щеки сводит, и все они вокруг такие простые и понятные, прошедшие друг с другом сложности, которые ей, принцессе уайджи даже представить сложно. Такая крепкая семья, которая, кажется, готова принять и ее. - Молодец, - сжаливается она наконец над страдающим Чоном, у которого уже едва ли не слезы на глазах. Отходит к своей сумке и выуживает оттуда лоток клубники, купленный в супермаркете рядом с больницей. – Заслужил. - Бля, Чонгук, не подскажешь где таких выводят? Мне тоже одна такая нужна. - Нахер сходи, а, хён? - Ну-ка завалились все, пока я не показала, что к чему. Тэхёну спокойно.