10 лет назад
— Вот так, — сказал запыхавшийся Намджун. — Реагируй быстрее! Во дворе дома семьи Ким слышался звонкий лязг металла и нравоучения наследника. Мин с трудом сумел отразить атаку, которая неожиданно прилетела с правого фланга. Ким действительно значительно быстрее и проворнее его, поэтому всю их тренировку старший только мог отражать, нежели наносить удары. Юн не успевал обдумывать, куда же Джун захочет ударить его в следующий раз, когда это уже происходило. Его даже посещала мысль, что думать вообще не надо, а нужно только действовать?.. К сожалению, эта стратегия тоже провалилась. Намджун — сын офицера королевской армии, поэтому очевидно, что отец обучал его воинскому делу. Когда младший наносил удары на его лице не дрогнул ни один мускул, будто это и не лицо вовсе, а обычная маска. И так предугадывать дальнейшие его действия намного сложнее, ведь по лицу невозможно ничего прочитать. Движения четкие, наверняка не раз отработанные, что не скажешь о Юнги. Он только раз третий за меч взялся, и то благодаря все тому же Джуну, потому что: «Вот нападут на тебя разбойники, а ты что?», а действительно, что? Убежит, конечно. Мин не создан для военных походов. Телосложением худой, словно еду последний раз неделю назад видел, да и ноги, как у девочки, в чем неоднократно над ним подшучивал Ким. Пока Юнги внимательно следит за действиями Джуна, тот незаметно ставит хену подножку. Черноволосый падает и роняет меч на песок, младший же приставляет лезвие к него шее. — Мертв, — произносится подтверждение итога. — Айщ, это ведь нечестно, — он хватается за протянутую руку и встает на ноги. — На войне честные люди умирают самыми первыми, — Джун подбирает меч и отдает его хозяину. — Ладно, но можно же было тренироваться специальными клинками, зачем же настоящими? — Эффект не тот. Я-то думал от страха у тебя голова думать начнет, а ты... эх, — сын офицера со вздохом потер переносицу. — Давай, я хотя бы научу тебя защищаться при нападении. Юнги встал в позицию, которой его научил тот же Ким: в ней они постоянно дрались на мечах, так что Мин приготовился к очередному сражению. — Вот ты серьезно думаешь, что противник будет ждать, пока ты в позицию встанешь, или ты собираешься постоянно так ходить? — последовало язвительное замечание. — Встань нормально и расслабься. Мин закатил глаза, ведь Нам его же сам учил, однако ошибку свою признал. Парень принял положение, сделал пару вдохов и посмотрел на старшего, коего, кстати, и след простыл. Но ведь как? Он же только на пару секунд закрыл глаза. Неожиданно сзади кто-то набросился ему на шею и уложил на землю, давя на горло в попытке задушить. Юн бил кулаками по рукам, пытался что-то сказать, но подать голос все никак не получалось. Черноволосый стал задыхаться, издавая сорванные хрипы, но вдруг хватка ослабла. — Мертв, — вновь бросил младший, отпуская его. — Знаешь в чем твоя проблема? — помог тому встать Джун. — Ты смотришь, но не видишь. Ты слушаешь, но не слышишь и ощущаешь, но не чувствуешь. Тебе стоит довериться окружающим вещам: шелест листвы, внезапно взлетевшая птица, даже ветер — все это может помочь тебе обнаружить противника. Просто нужно научиться наблюдать, — закончил он объяснения. Юн вздохнул и кивнул. Искусство наблюдения не такая уж и простая вещь. Этому тоже следует учиться и правильно интерпретировать любые действия, ведь те тоже разделяются на ложные и искреннее. Так, например, противник может кинуть камень в противоположное направление своего побега, тем самым обманув его. Важно: научиться различать ложь и правду. — Господин Ким, господин Мин, — подала голос, появившаяся служанка, — ужин готов, поторопитесь, пожалуйста, — девушка склонила голову и ушла. Юноши кивнули и побрели в дом семьи Ким. Джун положил мечи в шкаф и последовал за Мином в купальню, так как приди они к столу в грязной одежде, госпожа Ким тотчас начала бы читать им правила манер. Слуги, которых всего два на весь двор, приготовили им купальню, ибо уже привыкли к тренировкам молодых господ и точно знают, когда нужно греть воду. Альфы сложили одежду в корзину и сели в горячую воду. Они привыкли купаться с детства, да и стесняться здесь совершенно нечего. Вода пощипывала раны и расслабляла. Юн откинул голову и посмотрел на Намджуна. Вся спина младшего была в уродливых шрамах и рубцах. К сожалению, он знает откуда эти шрамы и как появились. Юн отводит взгляд и получает струей воды в лицо. — Не пялься, извращенец,— шутливо сказал Нам и улыбнулся. — Было бы на что, — фыркнул старший, однако улыбка на его лице уступила место серьезности. — Намджун, неужели тебе все равно, какую судьбу тебе готовит твой отец? — осторожно спросил он. — Мой отец — офицер Королевской армии. Он не простой человек. Желает мне того, чего сам не достиг, и, в какой-то степени, это хорошо, но... — Но слишком фанатично он к этому относится, — черноволосый продолжил за него. — Он хочет заставить тебя сделать то, что не смог самостоятельно, переложил свой груз на плечи тебе и совершенно наплевал на твои мечты. Я не считаю это поступком хорошего отца. — Отец из него так себе и человек не очень, однако за всю свою жизнь он совершил один поступок, который был самым ужасным и самым значимым для меня, — Джун опустил голову и посмотрел вдаль. — Ты помнишь тот день? Юнги бы хотелось засмеяться, истерично сотрясать воздух и бить кулаками воду, но вместо этого он выдает замученную полуулыбку, потому как помнит. Ему кажется, что, даже забыв он свое имя, этот день не уйдет из памяти никогда, как ни старайся. Глубокой ночью он слышит крики, они глухие, ибо существуют лишь в стенах его сознания. Он помнит лица, такие родные, но как же больно на них смотреть и заснуть невозможно, только опять глаза закроешь — снова они, эти лица. В этот день его лишили всего, буквально всего. От титула до близких людей. А все из-за того, что их несправедливо обвинили в государственной измене, плата за которую — казнь.Воспоминания — самое дорогое и самое больное, что есть у человека
Сознание подкидывает картинки тех дней одну за другой. А ведь когда-то все было иначе. Мин Юнги — сын чиновника и близкого друга Императора, Мин Юндже. Чета Мин, слуги их семейного двора и даже великий Император с Императрицей были рады новости, что мальчик появился на свет. Мать Мина долго не могла забеременеть, но все же осчастливила своего мужа первенцем. Тот с рождения носил титул дворянина и звание наследника рода Мин. Его семья не жалела ничего для ребенка. Мать учила музыке, отец политическим делам. Постепенно Юну исполнилось пять и все было прекрасно, вплоть до одного дня. В тот день на небе были тучи, а земля промерзла, как сердца многих людей. В тот день в их дом ворвалась Королевская стража, схватила отца, мать и самого Мина. Маленький мальчик ничего не понимал, но сердце билось, как у воробушка, выпавшего из гнезда. Он и был этим воробушком — слишком рано покинувшим дом. Их связали и поставили на колени перед Императором, а Юнги — рядом с государем. Мать плакала, отец со злостью смотрел на лучшего друга, а он все также ничего не понимал. — Клан Мин обвиняется в государственной измене, — сказал стражник. — Наказание за содеянное — казнь. И пусть это послужит уроком для всех. Юн начал плакать и попытался подбежать к родителям, но стража держала его за руки, подобно злым псам. — И мудрость его будет выше небес... — шепнула мать свои последние слова, закрыв глаза и ощущая холод металла на своей шее. Мальчик кричал и вырывался, бил кулаками стражу. Щеки жгли слезы, в глазах селился холод, а в сердце расцветали ненависть и равнодушие. Их убили на его глазах. Больно — это не когда у вас разбилась любимая чашка. Больно — это не когда вы случайно порезались. Больно — это когда вас дома больше никто не ждет. Больно — это когда сердце нужно по осколкам собирать, как чашку. Больно — это когда вы случайно порезались о лицемерие других людей. Больно — это когда у могилы стоишь и любимое имя, выведенное холодными буквами, читаешь. В один день маленький мальчик лишился титула, звания, дома и семьи.***
В свежей одежде на чистое тело юные альфы застыли в дверях гостиной дома четы Ким. Каждый поклонился, отдавая дань уважения старшим. Господин Ким махнул им рукой в знак того, что они могут сесть за стол. Юноши сели на подушки, но никто из них брать еду не решался, хоть ее разнообразие не было скудным. — Юнги, — подала голос хозяйка дома. — Во дворец недавно шоколад завезли, и я купила тебе кусочек, — сказав это, дама вынула из-под стола плитку шоколада, аккуратно замотанную в бумагу. — Благодарю, госпожа, — Мин кивнул, забирая из ее рук сладость. Напряжение немного стихло, поэтому все наконец приступили к еде. Рис и кимчи на соседней тарелке, грибной суп и небольшой кусок мяса посередине стола, так как статус семьи позволял себе такую роскошь. Их кухарка готовила очень хорошо и часто, в тайне ото всех, кормила Мина всякими вкусностями. Сейчас за столом повисла гладкая тишина, разбавляемая стуком палочек о тарелки. Так было всегда за обедом, ужином и завтраком. По-началу Мину было неловко до невозможности, но постепенно он привык к этому. В их доме за ужином нет разговоров о последних новостях, обыденных вопросов о том, как прошел день, в их доме разговоров в принципе нет. Все до жути консервативно. Слишком правильно, слишком сдержанно, слишком лицемерно. На семью это похоже только на вид. С виду тот же апельсин — такая красивая кожура, под которой гниль прячется. Однако Юнги ли судить их? — Мы с госпожой Ким приняли решение, что ты поедешь заграницу, — будто ни в чем не бывало сообщил глава семьи. Черноволосый кивнул, сжимая ткань одежды в своих руках. Новость ударила по сознанию, словно снег на голову. Появилось ощущение, что его просто ссылают подальше от дома, как на каторгу. Хотя его дом далеко не здесь, его вообще не существует. — Но отец! — спохватился Намджун. — Ты ведь не можешь так поступить! Голос оборвался звонким ударом пощечины. Джун опустил голову, хотя прекрасно знал взгляд своего отца, он его выучить успел. Взгляд полный презрения, злобы и танцующих огоньков ярости в зрачке. Господин Ким неторопливо встал, держа в руках трость и опираясь на нее, не говоря ни слова, вышел на улицу. Там светило солнце, но над этим домом всегда нависала невидимая туча печали. — Мама, мама! — кричал пробегающий мимо их дома омега. Мальчик наклонился к земле и сел на корточки. Его глаза сверкали радостью, а рука сорвала один из цветков. Растение с белоснежными лепестками и золотой сердцевиной манило своим сладким и приятным запахом. Омега подбежал к матери, показывая ей красивую находку. — Мама, смотри какой красивый цветок, — с блестящими блюдцами глаз, сказал мальчишка. — Это ваниль, — сообщила мать. — Это растение широко применяется в кулинарии, а еще его родственник олицетворяет нашу Империю — орхидея. Они оба из семейства орхидей. — Но почему тогда его тоже не назвали орхидеей? — Ты и я — Ким, но имена ведь разные, Тэхен-и, — улыбнулась женщина и потрепал сына по волосам. — Пошли скорее во дворец. Слугам можно выходить за пределы дворца только в сопровождении стражи и Главного придворного слуги, поэтому отставать от них не стоит. Тэ взял мамину руку и принялся догонять остальных, ведь они уже знатно отстали от них. Путь был недолгим, но Ким оглядывался постоянно по сторонам, стараясь, как губка, побольше впитать в себя атмосферу всей этой крестьянской обыденности. Королевские слуги тоже не высоки титулом, однако они отличаются от обычных поданных. Так или иначе жизнь во дворце все же милее, чем за его пределами. Тут хотя бы есть крыша над головой, которую ты делишь с остальными ребятами — такими же служащими. Вкусная еда, пусть не богатая и без мяса, но это лучше маленького клочка хлеба. И одежда здесь всегда чистая и ухоженная. Конечно, даже в юном возрасте нужно работать: то на кухне помогать, то дворец убирать, то в саду копаться. Возможность быть дворцовым слугой чаще всего есть, если ты родился сыном или дочерью слуги. Потому как лучше всего будет, если ребенок будет учиться этому с ранних лет и не будет знать жизни за дворцом. Однако, иногда слуг находит либо главный из них, либо Королевская семья. Бывают случаи, когда слуги, как рабы, подарок другого королевства. Маленькая цепочка людей приблизилась к главным воротам. — Открыть ворота! — раздался голос стражи, и массивные дверцы из темного дерева распахнулись перед ними. Тэхен напоследок обернулся назад, пытаясь запомнить сегодняшний выход, и шагнул в сторону двора. Слугам ведь нельзя часто и самовольно покидать дворец. Мальчик вошел во дворец. Здесь, как и всегда, повсюду хлопотали слуги. Везде цветы, свечи и благовония. Другой бы человек не смог насытиться этой красотой, но не Тэхен. Он знает, как эта красота появляется и каким трудом, поэтому особого восторга вид не вызывает. Слишком все обыденно. Слишком скучно для него. Тэхен вздыхает и направляется к саду. В его руках все также покоится белоснежный цветок Ванили. Киму невероятно понравился его сладостный аромат. В его жизни радости и сладостных событий немного. Тэтэ проходит мимо других придворных в сад и садится на камень. Всюду трава зеленая-зеленая и небо чистое, словно слеза. Природа расцветает, дышит и живет. А он будто не замечает всего этого, в его руках есть цветок. Обычный цветок, но не для Тэхена. — Чего сидишь? — раздалось над головой. Ким поднимает глаза, находя Хосока в лице источника этих слов. Тот стоит, уперев руки в бока, и смотрит с недовольством. — Да так, просто... — не знает что сказать Ким. — Лучше бы цветы полил, — как обычно ворчит Чон, но садится рядом. — Ваниль? Зачем она тебе? — Цветочек красивый, вот и всего, — пожимает плечами Ким. — Не ведись на красоту, — он покачал головой. — Даже ваниль в избытке может принести смерть. Ты не знаешь, что скрывается за оберткой, а потому будь осторожен, — ответил Чон и встал с камня. — Иди отдохни, а я пойду помогу остальным. Тэтэ кивнул, продолжая поглаживать лепестки растения, в то время как Хо ушел к кладовой. Чон такой же заложник Королевской семьи, как и Тэхен. Он родился здесь, в этих стенах, что стали для него не домом, а темницей. Мать забеременела от стражника, а точнее, была изнасилована. Его отца за это казнили, а мать осталась, как и прежде, дворцовой слугой. Чон не считает ее своей матерью. Для него семья это все придворные дворца, но в тоже время, он считает себя сиротой. Так бывает, когда вокруг множество людей, однако в глубине ты совершенно один. Всегда серьезен, всегда спокоен. Однако сам являешься камнем с трещиной внутри. Чон с детства наблюдал за наследным принцем. Тот всегда держался с гордостью, был умен и красив. И пусть запах корицы не вызывал у омеги никаких чувств и не компонировал с его собственным запахом зеленого чая, он сам, не соображая того, полюбил Сокджина. Влюбиться в принца — как невинно и глупо. Хосок всегда был где-то рядом с Джином. Смотрел на него блестящими глазами, как на божество какое и лелеял мечту о счастливой любви. Он не думал стать мужем для Джина, хотя бы наложником, но тот в упор не замечал его. Видел в нем лишь хорошего слугу и ничего более. В один из таких дней он просто собирал яблоки близь сада за углом дворца и увидел то, что не должен был. Джин сидел с Соен на траве и держал ту за руку. И можно было подумать, что это обычная братская привязанность, если бы не взгляд. Тот взгляд, коим он смотрел на нее — так на него смотрел Хосок.«Я всегда хотел увидеть в твоих глазах ту любовь, которая есть в моих. И сегодня я, наконец, увидел ее, но она не для меня».
В нем что-то щелкнуло, сломалось и внезапно стало больно. Кувшин с водой упал из его рук и разбился, в действительности, как и надежды Хосока. Неужели так можно, неужели так бывает? Что ты любишь, а тебя нет? Неужели это так больно? Сначала в глазах вспыхнула злость. Почему эта девушка может так просто получать его любовь. Как она смогла покорить сердце принца. И разве принц так слеп, что предпочтет верно любящему его слуге и омеге, никчемную бету, которую лишь из жалости признали ребенком Императора?! Больно и ужасно несправедливо. Но потом ярость ушла, остались только обида и тоска. Он живет. Живет с обидой, но упорно старается ее скрыть, однако в душе все чаще волки воют и кошки скребут. За каменными масками прячется неизмеримое отчаяние. Слуга зашел в кладовую, забрал корзину и направился обратно в сад, только в противоположную его часть. Там одна из придворных собирала вишни и попросила принести еще одну корзину, так как урожай в этом году был очень богат. Чон, как и обещал, принес вещь девушке, та стояла на лестнице, что опиралась на ствол дерева, и собирала ягоды. — Я сейчас спущу тебе вишни, — сказала она. Девушка попыталась отдать ягоды слуге, но лестница не вовремя пошатнулась и придворная уронила корзину с ягодами за стену дворцового забора. Черноволосая упала, благо высота была небольшая, поэтому на ее теле останется всего лишь пару ссадин. Хо кинулся с помощью к ней. Однако, в это же время, мимо этого забора, проходил юноша и решил воспользоваться выпавшей ему удачей. Парень схватил корзину, наполовину полную вишен, и ринулся бежать. Никто так ничего и не заметил, только несколько ягод остались лежать на траве. Мальчик бежал недолго, около дворца есть лес, что является границей с Пэкче. Он остановился там и сел возле большого дерева, что закрывало его от палящих лучей солнца. Было видно, что парень отлично знает эту местность, поэтому ни разу не заблудился. Мальчик вытер руки о рваные, усыпанные пятнами грязи, штаны и принялся есть. Тут, в тени высоких деревьев, было очень хорошо и уютно. Пальцы сами нащупали гнилую ягоду, и мальчишка, ради интереса, достал ее из корзины. Темно-бурая, с переспелым запахом и маленькой дырочкой, из которой на него смотрел крохотный червь. — Эта ягода гнилая, а ты ее ешь. Глупый, что ли? — удивился мальчик червю. — Что же ты нашел в ней такого? Глупый, глупый червь, — покачал он головой. Юноша швырнул ягоду к своим ногам и наступил на нее. То, что прогнило изнутри, вряд ли зацветет вновь.