Ведьмы на кладбище (The Witch in the Graveyard, 1922)

Сцена: заброшенное кладбище, залитое лунным светом. Появляются две ведьмы. Первая ведьма: Присядь, сестра, пока беззубая Геката Благоволит всем нашим начинаньям, Свой мёртвый свет струя нам в вспоможенье; И, как иная мать ласкает взглядом чадо, Сквозь веки, тяжестью налитые, могилы Некромантической луны восход встречают, Ворошатся в тревоге, мёртвым вторя, Во тьме загробной гложимым виденьем, Или мечущимся на истлевшем ложе Без сна; тем, что сомнамбулам подобно, Встают во сне, блуждают, восседают На собственных надгробиях, объятых Свеченьем, а то мглою адских крыльев. Всё предвещает тот великий час, Когда те силы, что во тьме таятся, Крыл взмахами поддержат наши чары, Насытив ветр волею зловещей; Котёл наш влагой ужаса наполнен — Ты наблюдай, а я отправлюсь в поле Чтоб корни зла, для нас поспевшие, сорвать, И травы тёмные, что требны для опоя. Первая ведьма уходит, оставив вторую в одиночестве среди могил; через какое-то время возвращается, продолжая поиски. Первая ведьма: Сестра, что видишь ты, что слышишь? Вторая ведьма: Вижу я Свет лунный, чьё сиянье на надгробья И склепы медленно, за часом час, струится; Сухие лилии и блёклые их тени, Дыханием зимы дрожимые, как в танце Двух призраков влюблённых; на могилах, Близ коих я, на лёгком ветерке Трепещут злаки бледные, крапива, И рута дикая, в корнях зажавши кости, Иссохшая, топорщится, скрежещет. Первая ведьма уходит, продолжая поиски; возвращается спустя некоторое время. Первая ведьма: Сестра, что видишь ты, что слышишь? Вторая ведьма: Вижу я Извивы зыбки рос, осенней паутинки, Луной сотканный вереск, кипарисы, Закутанные в саван лунный, а то в тени, И мёртвые огни, рождённые на тайных Тропинках леса без корней… Сейчас я слышу Визгливые пророчества о смерти Совы-вещуньи; и, заблу́дших чад эфира, Ветро́в скулёж над пажитями мрака. Первая ведьма скрывается из виду, вскоре вновь возвращается. Первая ведьма: Сестра, что видишь ты, что слышишь? Вторая ведьма: Вижу я Офиты глаз больших совы, как призрак белой, Бесшумно реющей к земле всё ближе; слышу Скиталицы подлунной, мо́ли тонкий вскрик, Попавшей в когти в центре погребенья… Я вижу тень, дрожащую, хоть слабый Полночный ветр давно уж стих вдали… и слы́шны Проклятья мандрагоры, что бормочет Она луне, хоть та ей и не внемлет. После небольшой паузы: Эфир недвижим, будто сжат рукой жестокой; Задохшись, ветер умирает с шумным вздохом, А подле рыскает живая Тишина. После ещё одной паузы: Я слышу нетопырьих губ вампиров писк, Под кипарисов сводами восставших Далече; и могил безгласный ропот, И гул костей, всходящих в древних склепах Под света грешного крадущеюся сенью… Земля дрожит, и запах всё тлетворней, Что из расколотых гробниц исторгнут; дрогнул И воздух; и под самою луною Крыло мне видится, что режет её свет, Как дымка тёмная тумана, тень густая… Но на могилах тени этой нет! Первая ведьма: Дово́льно! Мне теперь понятно — эта ночь Годится демонам и мёртвым для сношений; И нам, сестра, успех сулят знаменья, И зелью нашему невиданную мощь.