фатальное

Все бесконечно долго летит в пропасть, но падаем мы красиво.

Их пытаются сравнивать. Джамалу и Тину. И трудно сказать, что схожего между ними мало: в Джа и Тине есть та дикость, то внутреннее стремление побороть себя, чего бы это не стоило; есть та стойкость и абсолютная уверенность в своих силах (как бы не выворачивало наизнанку); есть та женская мудрость, почти неотличимая от хитрости, которая помогает еще и выходить из любой преисподней несомненной победительницей, а также врожденное умение обращаться с масками (но это умение скорее в копилку весомых различий). Новый образ, который кажется спасением от мечущихся в черепной коробке воспоминаний и в итоге фантомным началом новой жизни - очередные бумажные птицы мыслей, которые сгорают в приступах сумасшествия по ночам. А ведь у кого-то эти маски висят на стенах, на них смотрят, вспоминают, безумно боятся к ним вернуться. Находят силы жить честно. Кто-то сжигает старые, обрастая постепенно новыми. Кто-то просто помнит, оставаясь при этом собой. Тине не удавалось их ни сжечь, ни повесить на стену. Они валялись под ногами и мешали идти вперед. Именно из них построен ее новый мир, в котором нет места другим, настоящим эмоциям и легкости. Джамале же хватает напускной дерзости ломать стены вокруг и, гордо подняв подбородок, упрямо доказывать, что так и нужно, по-другому невозможно, это единственно правильное в этой чертовой жизни. Прячет за внешней неприступностью и холодностью груду поломанных костей, конечные бесконечности и кубометры невысказанной боли. Джа привыкла к ржавой улыбке и эгоизму - и это до невозможности справедливо, если никто уже давно не жертвовал собою ради тебя. Обе никогда в жизни не признаются ни себе, ни друг другу в этом. /// Кароль курит с шиком, мимолетно чиркает глянцевыми губами по мятому фильтру, просто и осмысленно смотрит в уродливые трещины на асфальте, видя в этом целую жизнь. Видит важное, но не придает этому должного значения. Выплевывает витиеватые клубы дыма, а затем тонкой нитью втягивает новую историю. И в ней нет сейчас никакой сфальсифицированной наигранности, которую упрямо видят некоторые и пустых ночных обещаний, что когда-нибудь научится жить вновь. В подтверждениях вся жизнь Джамалы. Сперва необходимо доказать себе, что ты стоишь хоть что-то, а затем всем окружающим, что получится добиться и не потерять. Она лучшая. И она из тех, кто не устанет это доказывать и повторять раз за разом. Они у одного из многочисленных служебных выходов, за их спинами железные двери, скрывающие неоправданную суету, пыльные метровые перила, на которые облокачивается Тина, неспеша докуривая. Другая держит спину прямо. Март жилистыми холодными руками въедается в сущность, заставляя дрожать. Сегодняшний март едва ли похож на весну своими замерзшими голыми стволами деревьев, дробящим кости ветром и выцветшим небом над головами редких прохожих. Джамала с видом давно и абсолютно зависимого человека жадно вдыхает скопившийся вокруг плотный воздух, сжимая руки в карманах черного пальто до кровавых полумесяцев. К слову, пришла она сюда первая. Они не подруги от слова "совсем", и нельзя сказать, что их общение состоит из чего-то большего, как только редких взглядов, когда камера беспардонно целится в лицо черным и ничем не прикрытым дулом пистолета, и сухих приветствий около соседних гримерок. Возможно, при другом течении жизни у них вышла бы крепкая дружба с распитием вин разных сортов по вечерам, разговоров по ночам и совместного незамысловатого завтрака уже ближе к обеду. Только вот на "Голосе" особо не до близкого общения во всех смыслах, да и обе явно плохи в женской дружбе. - Бросаешь курить? - Уже давно бросила, - горько усмехнувшись. - Вроде. У нее в глубоком кармане пальто мятная жвачка, которая, вроде как, помогает отвлечься от навязчивой мысли покурить. Правило взаимозаменяемости. Она слишком долго роется в кармане и закидывает в рот сразу две (сегодня от чего-то крайний случай и навязчивая мысль далеко не одна). А Кароль, кажется, живет так, будто завтра уже никогда. - Сильная у тебя команда, поздравляю, - говорит скорее из вежливости Тина. При других условиях, может, и вышло бы чуть живее, но в данном замесе событий - едва ли вежливо. - Может, наконец, перестанут считать меня сукой, - не разворачиваясь лицом и невпопад. - Карьерный рост вниз. Тина улыбается едва уголками, затягиваясь в последний. Пепел рассеивается по ветру, а март грозится соскочить в зиму. - Образ чистой и непорочной тоже нужен кому-то вряд ли, - открыто ухмыляется, радуясь, что сумела занять уже нишу высокомерной и зазвездившейся. - Вот и думай теперь, что лучше. Общаться с блондинкой откровенно трудно. Она слишком отчужденная для лживых улыбок, говорит холодно, будто бы боясь, что иначе голос сорвется в вой из-за ежесекундно рвущихся связок и выворачивающихся суставов. Будто бы молчащими паузами дает разрешение, а от каждого произнесенного слова разит жизненным опытом - в глазах звездными обломками плещется "ты ни черта не знаешь об этой блядской жизни и обо мне - тем более". Джамала ненавидит, когда ее недооценивают. А еще больше ненавидит не видеть людей насквозь. - Посоветуешь мне что-нибудь? - остро-осколчато очерченный правый уголок губ ползет в ожидании вверх. Тина передергивает худыми плечами - и это от завывающего ветра, а ни в коем случае не дерзости интонации. - Сукой ты мне нравишься чуть больше. - Это практически флирт, не находишь? - обнажает в улыбке зубы, теряясь в пробирающимся в ноздри запахе духов и сигаретного дыма. - Но я сочту за комплимент. Она улыбается почти искренне до тех пор, пока в подсознании не всплывает мысль, что с Тиной эта улыбка выходит, как последний способ выжить. Они обе одинаково талантливы в своем умении продолжать дышать там, где не остается выживших. - Ты еще не видела, как я флиртую, Джа..., - выдает хрипло, взмахом поправляя пшеничные пряди. Как-то даже серьезно. Джамала лишь издевательски смеется, но совершенно не сомневается в ее талантах. Март приглушенно сбивается в тучи, грозя всему городу сбоем в небесной канцелярии. Железная дверь надрывно хлопает, закупоривая этот бессмысленный разговор в памяти обеих. /// Не исключено, что все бы сошло им с рук и они сумели бы сдать карты досрочно. Может, все это бы не обратилось крушением построенных тщательно бумажных жизней, но обе нарываются сами. Обе отказываются понимать и принимать, что ни та, ни другая не откажутся принять брошенный между строк вызов и не остановятся, мать твою, вовремя. С тормозами что-то не то, знаете. Они обе - крайности арктических поднебесий и противоречия затопленных севером полярностей. Тина, с ее милым голосом, лучезарной улыбкой и стальной осью, ввинченной в позвоночник (иначе бы она сломалась давно и во всех смыслах). Джамала, с заразительным смехом, утонченно-властным взглядом ("я здесь самая достойная"), прямолинейностью и честностью к окружающим, но не к себе и к ней. Тина, с умением всегда находить подходящие и нужные слова и Джамала, всегда готовая вытащить из любого дерьма, при полном неумении дружить. \ Все любят уверять, что боль и большую часть проблем нужно делить. Рассказывать. Признавать. Но Тина знает точно: как бы больно ей не было одной, вдвоем с кем-то будет больнее в разы. Безнадежнее. А исповеди не требуют аудиторий, залов, проекторов и лазерных указок. Исповеди не требуют даже коротких предложений в потрепанном годами блокноте. Исповеди требуют внутренней честности - и немного больше силы, чем у нее есть. А еще, иногда исповеди требуют совсем немного слабости и желания проиграть по собственной воле. К ряду схожестей: последнее не заложено в генетических кодах опять же таки обеих. После очередных репетиций в венах пузырится остывший кофе, а мышцы будто забиваются поролоном, что ступить шаг без особых усилий - едва возможно. Джамала материализуется словно из спертого воздуха - от нее пахнет кофе, вечно зеленой мятой и противоречивостью, которая в любой момент готова обрушиться на голову Тины камнепадом. А еще у брюнетки сегодня боевой настрой. Таким, как она, жизненно необходимо победить кого-то с самого утра для стопроцентной гарантии дожить хотя бы до полуночи. Голоса у них разные: у Тины живой, перекатывающийся, словно вода и хитрый, что соответствует побитым внутренностям лишь отчасти. У Джамалы голос бархатный, чуть хриплый, а речь всегда угловата, без капли никому не нужного стремления понравиться. - Чего такая радостная? Думаешь победить меня в этот раз? Джа театрально морщится. - Я бы предпочла не думать, но я не мешаю работу и личное, - пожимает плечами с беззаботностью в глазах. Кароль не в духе. У нее сейчас нет сил шуточно флиртовать (на съемочной площадке этого сполна) и улыбчиво бросаться колкостями в ответ. - Что ж, жаль. Я уж думала поддаться тебе, - хищно тянет, буквально затрачивая на это всю оставшуюся энергию и мечтает скорее оказаться в тишине. Певица любит тишину, с ней легче, не кажется, что весь мир скоро лопнет и разлетится на части, чтобы разрезать тебя по пути. Она и так не особо то справляется. И сейчас Джамала правда не хочет всего этого. Вчера это казалось более веселым. Сейчас хочется себе пускать иголки под кожу и жечь раскаленным железом, чтобы сама больше не приближалась к ней ни на шаг. Тина на очевидную смену настроения устало закатывает глаза - Тине в ее чуть больше тридцати свойственна усталость от людей. К тому же она уже знает слишком много о слабых местах. Тина умна и проницательна. У Тины в приобретенном просчитывать на несколько шагов вперед. Она знает себе цену не хуже Джамалы. И обе бы не согласились с цифрами на ценниках друг друга. - В любом случае знай, что ты многое теряешь, - невинная насмешка на губах перерастает в прикушенную нижнюю губу, отпечатывающуюся на кофейной радужке самыми чистыми помыслами - как церковный крест на шее сатаниста, честное слово. Обе - крайности. Обе - противоречия. - И почему только, - все также холодно и отстраненно, но уже не во весь голос, а на полутонах шипит. - Я тебе не верю? Джа позволяет своей улыбке стать совсем откровенной и обезоруживающей, тем самым говоря, мол, остается только поверить. Тина в ответ усмехается, разворачиваясь так, что каблуки практически ввинчиваются, как сверло, в бетонный пол. Дверь хлопает через считанные секунды. /// Потап, может, и обаятельный, но иногда ему хочется вырвать язык. После вымученного "на сегодня все" Тина подрывается со своего кресла, игнорируя чертей во взгляде своей прямой конкурентки, между прочим и так или иначе. Нестерпимо хочется курить. У нее не хватает терпения заморачиваться с поиском пальто, поэтому она разыскивает на столе среди массы косметических баночек спрессованную пачку сигарет и выходит из павильона. Март встречает пыльным подобием заката за горизонтом и завывающим ветром. Это бодрит, успокаивает. Ей комфортно стоять одной, ощущая пергаментной кожей дыхание затихшего города. Отнюдь не женские мальборо приобретают в руках вычурную элегантность, дым оседает в тщательно уложенных волосах, ветер подхватывает его, пропитываясь запахом табака. Джамала думает, что она слишком летняя, чтобы выживать в марте так, как это делает Тина, поэтому выходит спустя несколько минут, запахивая на ходу куртку. Они встречаются потухшими глазами, и какая-то сфальсифицированная вежливость не позволяет Джа подойти чуть ближе, а Тине - отвернуться вовсе. Блондинка молча протягивает другой пачку сигарет, терпеливо ожидая привычно вежливого отказа. Первое время они просто курят. Тина - тонкий ствол сигареты, зажатый меж чуть стертыми алыми, Джамала - пропитанный Тиниными никотиновыми выдохами воздух. Это отдаленно напоминает картинки про круговорот веществ в природе - Джа сдохнет здесь и прямо сейчас, если не будет вдыхать хоть сотую часть пассивным курильщиком - за два призрачных года от зависимости избавиться так и не удалось полностью. Но она, кажется, постепенно обретает еще и новую. Например, всегда стоять с ней рядом. - Как тебе сегодняшняя съемка? - спрашивает брюнетка. Тишина начинает немного напрягать. Тине же, наоборот, комфортно в бесконечном молчании. - Потап сегодня шутит в основном дурно, - говорит как данность. Тихо констатирует факт. - Разве только сегодня? Тина передергивает плечами, не поворачивая головы. Иллюзия уединения. - Ты как, все еще надеешься выиграть и не смешиваешь личное и работу? - снова чертова вежливость. - Верно, - выходит как-то по сериальному грустно. - А если я решусь отказаться от своих убеждений, ты не боишься попасться в замес личного и работы? - тепло усмехается, теперь открыто рассматривая бледное лицо напротив. Тина не придает этому никакого значения. Тине, откровенно говоря, плевать. - Боюсь, - слишком /честно с долей шутки/ и она еще никогда в жизни не была так буквальна. Обе хохочут. Их недоприятельство больше походит на пробитую лодку, попавшую в шторм. То давят на больные места, то смеются над ерундой, изо всех сил жмуря глаза от соленой воды. Дело скорее в Тине, Джамала всего лишь подстраивается под ее манеру совершенно неосознанно. У нее у самой с эмоциями все крайне нестабильно. - Самое главное, не перебарщивай со своей прямолинейностью, граничащей с грубостью и может быть, будет тебе счастье, - Тина смеется. Больше глазами. Пепел ее зрачков сводит зубы, но не убивает извечным холодом; на этом спасибо. - Спасибо за совет, - тихо отвечает Джа, поддаваясь вперед. На миг замирает, смеется грудным смехом, отстраняясь. Все эти странные разговоры... Тина на несколько секунд поднимает глаза к небу, едва допуская мысль, что Джамала, как и она, привыкла заканчивать начатое. Замирает, осознавая, что такими темпами все скоро пойдет по пизде, скатываясь к прозаичному "что, черт возьми, творится". Джа продолжает вдыхать дым, вырывающийся из груди блондинки. Джа шарит рукой в кармане. Там не оказывается мятной жвачки. Март виснет над ним сетью из переступленных черт. /// Тина не нравится сама себе из-за жужжащего роя мыслей в голове. Дорогая одежда, прямые плечи, ровные пульс и холодный взгляд. Она, словно мантру повторяет себе: чувствуй себя на голову выше прячь неуверенность шагай так, будто в этом мире все твое королевы всегда сверху и помни: тебя теперь не сломить (никто не сможет разбить тебе сердце, когда его нет) Тина уже через секунду осознает, что это банальное самовнушение и она, если честно, больше напоминает вышедшую из строя шарнирную куклу, нежели королеву. У нее вереница трещин на коже цвета первого подснежника, прокуренные фаланги пальцев и растертые в пыль внутренности. Она периодически, кажется, сходит с ума. Закидывает голову назад, надрывно смеется до боли в лопатках; пьет из горла и думает, что завтра обязательно начнет все заново. Сейчас, в очередном ночном приступе кривя искусанные губы в истерическое улыбке, Тина хватает начатую бутылку виски, пальто, и хлопает сокрушительно дверью собственного дома. Рябь в глазах от неоновых огней ночного города оседает предательской тошнотой в районе солнечного сплетения. Витиеватые тропы мыслей обрываются где-то между произнесением вслух чужого адреса и вопросом (к слову, оставшемся без ответа) "зачем??". Тина оказывается у порога ее квартиры жертвой проливного дождя: мокрая, немного замерзшая и все равно бесконечно красивая /с полусмытой помадой и потекшей тушью/. Выжимает звонок до упора, подпирая затем стену ладонью. Дверь приоткрывается тонкой полоской полумрака, Джамала щурится от яркого света с лестничной площадки и ее зрачки моментально затопляют кофейную радужку. Она удивлена. Еще секунды или минуты три они продолжают коротко кивать друг другу, не разрывая зрительного контакта. Им комфортно. Как на электрическом стуле, как в тайной комнате пыток самому заядлому преступнику. Воздух шепчет электричеством. - Зачем пришла то? - Выпьем? - машет перед ее лицом мокрой бутылкой, хмыкая и не отводя глаз. В квартире у нее гуляющий сквозняк превращает тяжелые занавески в бьющиеся в конвульсиях паруса и оставляет сквозные порезы на гортани. А еще пахнет цитрусово-древесными духами и горьковатым гелем для душа. - Почему одна? - Подумала, что больше не интересно на пару ночей. - Зато не будет больно. Ложью было бы сказать, что обе не понимают, к чему все идет. Ложью было бы говорить, что обе не хотели этого на самом деле. Тина умело откручивает крышку и наливает чуть больше положенного в идеально прозрачные бокалы. Джамала в тишине наблюдает за тем, как крепко Тинины пальцы сжимают стекло. Лунный свет мажет лимонной цедрой по ее кистям, делая кожу еще прозрачнее. Брюнетка делает изрядный глоток, наблюдая за тем, как Кароль точно отзеркаливает ее движения. Обе сейчас жадно ловят каждое движение друг друга, мотая на пленку памяти. Каждый тяжелый выдох, сменяющий несколько свистящих вдохов. Обе привыкли доводить любую ситуацию до черты невозврата, когда соперник сдается и отступает. И обеим сегодня друг от друга не нужно ничего, кроме отступных. Кроме красного флага победы. - Думаю, ты не пожалеешь, если я сделаю вот так, - говорит Тина уверенно тихо. Другого тона не позволяет обстановка. Воздух в комнате горит красным и им в любой момент можно перерезать лиловые проталины вен. Между ними слишком много сходств, различий и всего десять сантиметров расстояния. Джамала, закинув ногу на ногу и крепко вцепившись в бокал с янтарной жидкостью. Тина, из последних сил опираясь на стеклянную поверхность стола, резкими взмахами головы смахивая прилипшие к лицу мокрые волосы назад. Обе делают вид, что именно это и есть их главная цель на сегодня. - Ты так уверена? - еще тише говорит Джа, делая сразу короткий глоток, выдавая себя. Тина не принимает это за слабость. - Звучит как вызов, - Кароль поддается вперед еще на пару сантиметров, всем телом нависая над столом между. Внутренние демоны содрогаются в тихом истеричном смехе. В прохладном воздухе сквозит электричеством. Джамала не переводит взгляд на переливающуюся жидкость в бокале, не смотрит на скомканные простыни, не скрывающие недавнюю ночную панику, не обращает внимания на потухшие за окном звезды и съеденный тенью профиль женщины напротив. Воздух сбивается в крупные молекулы, душит. Запредельная близость дозой морфия замедляет квинтэссенции. Тина все еще убеждена, что та струсит в последний момент, напоминая, что все еще не смешивает личное и работу, тем более в таких неравных пропорциях. Блондинка не притягивает ее к себе рукой, знает, что не отстранится. Губы у нее шершавые и отдающие терпкостью алкоголя. Тина толкается в ее рот языком, уверенно и грубо, слизывая с нёба звездные обломки. Темноволосая отстраняется всего на один миг, как губы Кароль расплываются в победной хищнической улыбке. Но та возвращается вновь, острыми зубами оттягивая нижнюю губу и замирая снова. Отпускает, поднимая свои, затопленные чернотой глаза к водам северного ледовитого. И не разрывая зрительного контакта, начинает целовать; Джа не сдается, Джа борется на первенство. Все в этой квартире сводится к борьбе за доминирование. Тинины ледяные пальцы, стягивающие широкую пайту с ее плеч, настойчивые руки Джамалы, толкающие вторую на диван. Первый этап столь сомнительной игры заключается в ожидании стоп-слова. Джамала с совсем несвойственными лисьими повадками кусает мочку уха блондинки, продолжая нависать сверху, ожидая, что та вот сейчас сорвется и оттолкнет ее. Тина с напускной жадностью исследует тело своей /не/ подруги, грубо сжимая пальцы вокруг запястья, как бы намекая: "ну же, сдавайся". Джамала целует ее шею, острые плечи, ведет носом по предплечью, шумно вдыхая запах влажной кожи. Тина первой переходит ярко намеченную черту - не потому, что больше не может терпеть, а потому, что решила, что отступать уже поздно. Идет напролом. Рука, еще секунду назад вцепляющаяся в бока, медленно пробирается под резинку домашних штанов. Джамала вздрагивает, переставая вести языком вдоль подрагивающей вены на шее. Тина лишь краем глаза замечает секундно сорвавшийся фокус. Б-А-М. Тина ловит утонувший в антраците зрачка испуг. - Сдавайся, - сквозь зубы шипит, прижимая ладонь. Скованный тугим кольцом мозг, прекрасно понимает, о чем она говорит. Брюнетка вздрагивает вновь, когда Тина начинает медленно и уверенно двигать пальцами, массируя тонкую кожу. Ее начинает немного трясти, но она все еще сверху и это не значит еще ничего. У нее два видения продолжения: либо оттолкнуть и встать, на что нет никаких сил, либо навалиться еще сильнее, что не позволяет пока перебитая гордость. Она продолжает часто и жарко дышать в пшеничные волосы. Они пахнут сыростью, медом и хмелем, которые бьет в голову похлеще виски. Определенно выпили они мало, а то, может, это было бы в разы правильнее. Джамала слышит вырвавшийся из груди свист, ловит каждый полубезумный взгляд и каждое слово, слетающее с пересохших губ; - Сдайся. - Сбеги. Проклятье. Ей не хочется думать, что она ничего не решает - Джамала пытается взять себя в руки. Но Кароль останавливается сама, резко одергивая пальца из-под резинки кружева, хватает за плечи и небрежно сталкивает на сырые простыни. В мозгу отчаянно скрипят шестеренки в глупой попытке придумать что-то более удачное. Хотя обеим уже слишком очевидно, что единственно правильный ход событий уже сошел с рельс, что правильно и безболезненно это не закончится; красивый конец в этой истории вряд ли прописан изначально хоть в какой-нибудь из альтернативных реальностей. Тина оказывается на ногах резко, опуская задравшееся платье и пытаясь уловить в глазах напротив проблески сомнений еще хоть на миг. Но она видела перед собой лишь красный - Джамала - красный; лишенная противоречий и полумер. Сплошная похоть, стать и уверенность в выборе (Джа замешала личное и работу, впервые увидев ее в кресле). Тина вновь задирает платье и садится на ее бедра, одной рукой держа тонкие запястья над головой. - Остановись, - шепчет у самого уха. У нее опасно холодные пряди волос, которые прикасаясь к подрагивающей коже, не приводили в чувства, а наоборот, душили всякое желание успокаивать расшатавшиеся крепежи самообладания. Громко-надрывное "нет" забивается сплошным потоком в уши. И в этом хриплом срыве все их самое лучшее, в совокупности - сходства, различия, сходства. Ползущие вверх уголки губ безжалостно рубят последнее расстояние между телами. Тина продолжает до россыпи мелких синяков сжимать запястья, выгибая напряженную спину до изгиба позвоночника. Толкается едва согнутыми пальцами внутрь. Женщина шумно выдыхает, Тина втягивает воздух на раз-два. Толкается снова. Глубже. Пока не находит подходящий темп, от которого брюнетка закусывает ребро ладони. Обе будто взяли друг друга на прицел. Кароль смотрит в два дула заряженных револьверов. Джа видит в глазах напротив отражение собственной готовности выстрелить. Блондинка двигается рвано и быстро, стараясь максимально усилить трение. Она не оставляет той никакого выбора. Прижимает ее так, что нет никакой возможности выбраться, но Джамала была бы не Джамалой, если бы позволила трахать себя таким способом - она поддается бедрами вперед, сбивая ко всем чертям выстроенный Тиной ритм, лишь на секунду оказываясь на пьедестале. Выдергивает руки из плена цепких пальцев, перемещая их моментально на ягодицы Тины, снова пытаясь пустить игру по своим правилам. У них в крови постоянно что-то доказывать. У одной окружающим, другой - себе в том числе. Тина замечает, как ее глаза срываются с фокуса, зависая в дробящем сумраке, а затем зрачки бегают судорожно по комнате, в отчаянной попытке за что-то зацепиться, кроме неморгающих почерневших глаз и чуть приоткрытого рта, которой качал воздух слишком часто и громко для их /недо/секса. Она действительно осознает, что ее накрывает. Тело ноет спазмами, а легкие щиплет от недостатка кислорода. Следит за тем, как Джамала медленно облизывает сухие губы и пальцы внутри моментом останавливаются: она блядски усмехается в ответ теряющей контроль Тине. Кароль действительно сдает позиции, когда стонет в ответ на прохладные ладони под плотной тканью платья. И она решает, что плевать на все полумеры - оставляет влажные дорожки поцелуев к груди, в следующую секунду позволяя стянуть свое платье через голову. Тину кроет Тине жарко Тине тесно Тине необходимо большее Ее голова безвольно запрокидывается назад, когда она ощущает первые грубый толчок внутри. Волосы грязными разводами липнут к обнаженной спине, а онемевшие пальцы безжалостно комкают простынь. Джамала грубо хватает за подбородок и располагает ее лицо прямо напротив. Джамале нужно видеть победу. Джамале нужен абсолютный триумф. Б-А-М. Джамала впервые ловит Тинину беззащитность на свою выцветшую пленку. Джамала срывается, всем корпусом тянется вперед и вцепляется зубами в пергамент шеи. Этого хватает сполна. Тина стонет. Громко и неоправданно победно. Подбрасывая все козыри в воздух. Эти стоны - не проигрыш, нет. Это очередное доказательство ее неизменного лидерства. Тина продолжает двигаться навстречу чужим пальцам, по-прежнему вцепляясь в предплечья и уже слабо оценивая происходящее. Тина слеплет от ярких вспышек под веками, а Джамала старается не открывать глаза и не смотреть на чертову Кароль, когда крышу сносит уже окончательно. /// Утром можно почти поверить, что все происходящее дурацкий сон, сбой в матрице восприятий чертового мира или просто чуток расшалившееся воображение. Джамала просыпается одна, запутавшаяся в мятых простынях. В квартире непривычно душно и пахнет солодом. Волосы спутаны, а голова залита свинцом. Запястья залиты чернильными браслетами синяков (откуда столько силы непонятно), на плечах и внизу живота - чуть покрасневшие следы зубов. На стеклянной столешнице отпечатки ладоней, а на граненых боках бокалов - красные следы губ. Это определенно не воображение и осознание этого прибивает к холодному полу. Чтобы вы понимали: Джамале абсолютно плевать. Чтобы вы понимали: Джамала ничего не чувствует. Но Джамалу до ужаса бесит полное непонимание происходящего - точнее то, что это ситуация вышла из-под контроля и ей вряд ли удастся вернуть бразды правления себя. Джамала не умеет решать проблемы. Джамала решает, что у нее нет проблем. Все следующие съемки сопровождаются ноющей болью в спине - она держит ее натянутой струной, ежесекундно ощущая взгляд пепельных глаз, словно лазерами выжигающих "мне на тебя плевать, слышишь?". Джа слышит. Джа радуется, что она давно не мягкотелая и податливая на все провокации вокруг, сбрасывая постепенно маски сильной и независимой, она научилась сплевывать кровь перед широкой улыбкой, Тина же научилась носить маски на постоянной основе, меняя их молниеносно, если надо (ее поломало намного сильнее - Джамала все прекрасно понимает). Она с особым наслаждением представляет Тину слабой и уязвимой. И обнаженной в своей постели - тоже. Еще искреннюю улыбку только для нее, от которой внутри происходит взрыв. Джамала в этом уверена. Джамала не пытается вспомнить, откуда об этом знает. Но так определенно бывает. Она знает. Март с самого утра выбивает из колеи своим лживым солнцем. /// Тине, честное слово, подобная и глупая связь нужна в последнюю очередь. Но так вышло, что вся ее жизнь состоит из последствий неумения вовремя нажать на тормоза. Вся ее жизнь - упоительная катастрофа. И Господи, уже правда достаточно. Снова бессмертная мантра, застающая врасплох едва ли не каждую ночь: она до сих пор не знает, как жить без него. может ли вообще быть без него. кто она - без него. Она вспоминает себя с разбитым сердцем, неумением жить без и дрожащими руками. Когда крылья выдраны с корнем, а небеса выжжены. Сейчас больше не хочется летать. Сейчас Тина сильна лишь в умении выживать каждый день, собирая себя по кускам вновь и вновь. И порой ей кажется, что терять уже больше нечего. Тогда она обессиленно качает головой, сгибаясь пополам и закрывая наглухо шлюзы век. Главный побочный эффект одиночества - ты заперт в клетке с самим собой. Никто не приходит проведать тебя, спросить о самочувствии и новых смыслах, никто не отпугивает твоих демонов от тебя же. Кароль считает это чертовски справедливым, потому что в какой-то момент функция "поделиться переживаниями" утрачивается за ненадобностью. Считает, что не заслуживает нового шанса. Только вот заразительный и вполне искренний смех в последнее время мечется призраком в выстиранных бесцветных снах. От этого внутри землетрясение, лавина, смерч и наводнение (Тина не имеет ни малейшего представления, что с этим, черт возьми, делать). Тина думает о том, каково это - вновь почувствовать себя живой, не думать о выкорчеванных суставах и вновь полететь, расправляя подпаленные крылья и подставляя лицо ветру. Думает, а затем вновь поддается избитым штампам и слепо-болезненным отголоскам прошлого, которые кричат, уверяют, что маленькие девочки с продрогшими глазами и душой на это не способны. Тина молча верит. У Тины нет сил доказывать что-то еще и себе. Тина сильна лишь в напускном безразличии. Март вяжет петлю на шею серебряными нитями холода. /// Сценарий их встреч будто бы срисован с дешевого и неблещущего сюжетом романа, ей Богу. Тина курит, Джамала дышит. Напряжение сходит на "нет" от осознания, что обе слишком правдоподобно делают вид, что не происходит ровным счетом ничего. Неделю назад между ними на запредельных нотах скакало электричество, а сейчас одна чересчур ровно выдыхает витиеватое кружево дыма, а другая привычно глубоко вдыхает прошитый никотином воздух, а во рту растягивает избито мятную жвачку. Она привыкла к правилу взаимозаменяемости, но при таких условиях еще продержится вряд ли. - Так и будешь молчать? - одним коротким взглядом на брюнетку, Тина выпаливает раскаленный свинец ей в солнечное сплетение, выдыхая обильное облако дыма, что та буквально давится его концентрированностью с непривычки. - Как тебе мой путь к победе? - в свою очередь пускает саркастических змеек интонаций и тянет уголки губ в острой ухмылке. - Сомнительный, - ехидничает Тина без доли сомнений. Табачная горечь оседает налетом на корне языка. Все выходит непривычно легко и почти беззлобно. Конечно, спустя столько времени ношения данных ролей, их легко можно считать профессионалами /хотя актрисы из них вышли паршивые, мягко говоря/. Обе вовремя не могут нажать на тормоза. Очередная белая финишная линиях их негласной игры остается позади. Подходящий к концу март совершенно по-сучьи противоречив. Кажется, теплеет. /// На генеральном прогоне перед прямым эфиром Тина скрывает всяческую неуверенность за маской мнимого хладнокровия. Чтобы вы понимали: эта маска прочно вписалась в повседневную рутину. Чтобы вы понимали: она не готова ничего менять. Команда Тина Кароль лучшая. Но, блондинка уверена, что здесь так считает только она. Певица собрана. Сконцентрирована. В такие моменты ей кажется, что самая большая ответственность за что-либо - перед собой и за себя. Не перед семьей, ребенком, людьми, которые тебе доверились. Именно за себя. Здоровый эгоизм, хоть какая-то честность перед собой и никакой лживой добродетельности. Тина смотрит на вечно-счастливую-вечно-улыбающуюся Джамалу и молча ищет в ней безмолвные отклики, казалось, совместного безумия. Больно закусывает губу, и чтобы вы понимали, ей совершенно и бесповоротно плевать. [они обе ничего не чувствуют] Север в глазах плюется электрическими волнами безразличия в кубометрах влажных следов на шее. Тина качается на космических волнах ожидания: она вот-вот отведет глаза и загнанное сердце перестанет исстирать клеточные мембраны. Считает, что сталкиваться бильярдными шарами мыслей с ней, равносильно соскребанию стеколчатой накипи с межреберных от самообманчивого "я же ничего не чувствую, вы забыли?". И между ними вообще ничего нет. Отворачивается, думая, что таким как она, никотин категорически противопоказан - от количества дыма можно сдохнуть совсем преждевременно. На съемочной площадке удушающе пахнет мятой, дымом и древесными нотами непонятно уже чьих духов. /// Джамала, кажется, упустила тот момент, когда Кароль поселилась на подкорках слишком прочно. Оцифровалась на сетчатке глаза и бьет своей диссонансной близостью под ребра, звездной пылью рьяно выжигая свое имя. Судороги от желания прикоснуться еще оседают на прошло-никотиново-дырявых стенках мембран, впиваются стальной хваткой в горло и Джа практически принимает факт своего поражения, когда она привлекает всех оскалом рафинированных улыбок, смеясь ртутными парами в узурпированное пространство. Отчаянно пытается быть легкой, а выходит едва ли скверно. Кривит прокуренные губы с закатными вспышками в вымученной улыбке, и секундно антрацит ее зрачка искрит фосфорической радостью-осознанием, что никто не понимает/не чувствует/никому нет дела. - Твои попытки комичны, - передает во все лицо улыбкой Джамала. - Я не понимаю о чем ты, - отвечают проспиртованные полуулыбкой губы блондинки. И та, что с алкогольно-шоколадными волосами клянется себе, что готова вытаскивать Кароль из, откровенно говоря, удручающих мыслей, только если бы все, связанное с ней, действительно имело смысл; если бы выломанные кости срастались и если бы рядом с ней было бы хоть что-то, кроме свербящей пустоты. На крайний случай, она клянется себе, что научится рядом с ней выживать. И ей страшно. Возможно, банально и тривиально, но ей страшно нечаянно стать такой же, как она полностью - больше похожей на скопление снежинок с привитой временем акцентуацией на вечном беге по кругу и непонятно от кого. Ей хочется помочь, протянуть руку, вырвать из застекленевши-дымных глаз все, кроме стремления жить. Сегодня. Здесь. Сейчас. С Джамалой, может. А еще нестерпимо хочется вычеркнуть из головы, потому что: Ей когда-то хватило трех сигарет, чтобы заменить ими разбитое в хлам сердце. Ей когда-то хватило трех сигарет, чтобы стать зависимой. И ей нужен всего лишь один пассивный отравленный вдох с ней рядом, чтобы замереть у критической отметки "полюбить и разбиться". Апрельское солнце заливает ослепительным солнечным светом запутанные коридоры мыслей. Это не предвещает ничего хорошего. /// После съемок они коротко кивают друг другу. Они друг для друга никто, чтобы делиться переживаниями и элементарно поддерживать. Джамала без стука влетает в гримерку Кароль, наблюдая в отражении за бледным лицом, лишенном косметики, и вздутыми на шее венами от задержанного дыхания и сдерживаемых слез от бессилия. - Что ты чувствуешь, Тина? - прошивает слова ледяными нотами, но срывается на имени. - Я давно не прошу ни у кого помощи, если ты не заметила, - хрипящий шепот забивается в аорту и выеденные кислотами душевные пустоши пылают от фантомных болей. - Просишь, - повышает голос, обрывая нервные окончания. - Ты делаешь это всем своим существом, ты думаешь, что умело прячешь отчаяние в глазах, от количества которого загнулся бы уже любой, но нет. Ты тонешь, Тина, - вцепляется длинными пальцами в плечи, пережимая обуглившиеся вены. Тина вгоняет острые ногти себе под кожу и перестает держать себя в клетке. - Я тону, Джа... - слезы бензиновыми разводами скапливаются в полумесяцах ключиц. - Мне страшно. - Не бойся. Страшнее чем сейчас, будет уже вряд ли. И Тина верит. Не понимая почему и зачем. Но верит. Джамала смотрит вглубь затопленных тающим севером глаз и это служит лейтмотивом ее предсмертных судорог. Ее персональным Адом. У нее в голове миллионы голосов, большинство из которых твердят, чтоб убегала. Но она не уверена, что бежать есть хоть какой-то смысл, если Кароль ее все равно найдет. [а глаза уже давно вгрызлись в сердечную мышцу]. Джамала старается не дышать и чувствует, как сердце пробивает ребра. /// Кароль курит с шиком. Зажимает между губами ствол сигареты, просто и осмысленно смотрит в коньячные глаза, видя в этом целую жизнь. Видит важное, но не придает этому должного значения. Выплевывает витиеватые клубы дыма, а затем тонкой нитью втягивает новую историю. Она сейчас без алой помады-брони. Голая и уязвимая. Снежинки с ее хрупких плеч минорными нотами в ресницах Джа, а привычный холод вьется васильковой нежностью глаз в артериях и альвеолах легких, затопляя намеченные жизнью берега. Тина пытается вернуть себе фальсифицированность стали, но теплая ладонь моментально переплетается с ее пальцами и это разом лопает весь кислород в венах. Джамала насквозь пробивает ее взглядами, пока тихо вдыхает запах дыма и духов; беззвучно губами собирает разрушенные мириады звезд с холодных щек; врывается горячим воздухом в заледеневшие решетки периферии. - Мы проиграли, - этого достаточно, чтобы купаться в ледяной поволоке глаз. - Пусть это будет наше фатальное, - приглушенно смеется, резко выхватывая почти дотлевшую сигарету из чужих рук. Взаимозаменяемость. Обе прекрасно понимают, что все это закончится прекрасным ничем. И поэтому позволяют себе слишком многое. Они теперь сгорят, словно бумажные птицы в сумасшествии; задохнутся на душных пепелищах мая и в безумиях последнего [их] ноября. Они бы всегда любили друг друга намного сильнее, (если бы любили) / / /