***
Свинцовые тучи застлали небо серой пеленой. Солнечные лучи едва ли проглядывали сквозь них тонкими золотыми лентами. Шумные торговые ряды, обыкновенно уродливые, выглядели на удивление живописно в этом контрастном, тёпло-холодном освещении. Наглые чайки хватали рыбьи головы прямо со столов, где разделывали морскую живность, и сердитые продавцы с грубыми руками, крича и размахивая ладонями, отгоняли их. Чайки с криком улетали, но скоро возвращались вновь, становились наглее, чем были прежде и продолжали воровать. Тогда рыбацкие косматые псы, ошивающиеся тут же, с рычанием напрыгивали на них, а грязные ободранные коты, вылезающие то и дело из-под столов, где собирают потроха и объедки, злобно шипели и выгинали колесом спины со склоченной шерстью, грозясь немедленно напасть. Но проклятые птицы и тут не знали проблем; чайки продолжали своё дело, не в силах отказаться от лёгкой добычи. В таком балагане происходила вся торговля, и сами рыбаки были похожи на чаек, псов и котов, а то и на рыбу. Дайчи будто равнодушно оглядывал скудные прилавки. Где-то в глубине его памяти всплывали старые-старые, будто несуществующие воспоминания о деде и его рыбацких промыслах, и на душе оттого становилось легко и печально. Асахи плёлся позади; он глядел на всё с каким-то презрением, отвращением. Как знать, он не страдал особой любовью к таким местам и больше предпочитал тихие супермаркеты. На рыбацком рынке же торговля шла громко, быстро и неопрятно. Это место будто бы застыло во времени, одновременно подвергаясь энергичному его течению. Таким был весь этот город — непонятно где, непонятно как и непонятно когда он просто был. — Почём тунец? — поинтересовался Дайчи у какого-то старика с густыми седыми бровями и аккуратно стриженой бородой, который разделывал на деревянной доске большую рыбину. Он поднял голову. Рыжий пёс под столом глухо гавкнул. — Недорого, сынок, — дедок расплылся в улыбке, будто ему сделали очень хороший комплимент. Савамура не мог не улыбнуться в ответ. Асахи тоже что-то там негрустное фыркнул. — Неужто ли? Я смотрю, сегодня у многих цены выше, чем в прошлую субботу, когда я здесь был. — А, так ну это, шторм же эти два дня был, знать, улова нема совсем, вся рыба от этой непогоды на дно ушла, не дура, экая… Эх! — Да, как это я забыл… Собачку-то погладьте, у неё вон взгляд какой печальный. — Будет ему, будет, не волнуйся. Так… Брать будешь? — Ага, вон ту взвесьте, — Дайчи указал на крайнюю тушу. Старикан, насвистывая какой-то старый мотив, бросил её на давно неновые и немного поржавевшие весы, что-то там посмотрел, прищурившись, сунул рыбину в пакет и отдал Савамуре. Тот сунул ему купюру и пожелал большого улова. Дед тихо прохрипел что-то благословительное, взъерошив шерсть за ухом у довольной рыжей собаки.***
— Проработав столько лет в ветклинике, стремаешься дохлой рыбы? — хохотнул Дайчи. — Да не в этом дело, наверное… — А в чём же, господин Высшее Общество? — с простой насмешкой сказал он, — Ну, не помнишь разве, как мы тут покупали селёдку всякую на последние карманные, чтобы покормить того безногого кота у школы? — Ахах, да… Просто… Я так отвык от этого места. Ладно, да, признаю, я — та ещё неженка, — с небольшой самоиронией ответил ему Асахи. Дайчи коротко усмехнулся. — Слава богу, самостоятельно рыб резать ты не брезгуешь. — Странно всё это, — Асахи запахнул своё пальто и поёжился от пасмурной прохлады, — знаешь, я вот поспал сегодня ночь, и до сих пор понять ничего не могу. Не знаю даже, как и сказать… — А что тут говорить? Я и сам не очень-то верю в реальность всего происходящего, хах. Подумать только… Похоже на какой-то не очень хороший сюжет фентезийной книги или байки пьяного старого рыбака-сказочника. Честно, если бы мне рассказали о таком… Я бы не поверил. — он тяжко вздохнул. — И вот, чем мы занимаемся?.. Какой-то бред. Надеюсь на то, что эта русалка, или что это, оттуда не смылась каким-нибудь образом. — Ты пень, Дайчи. Оно под водой находиться не может… по крайней мере, долго- — Я заметил, — перебил он, — такого, блин, не поймёшь. И что ты предлагаешь делать? — Ну… — Савамура-сан! Асахи-сан! — раздалось вдруг с противоположного конца улицы. Видимо, Азумане сегодня не суждено договорить. К друзьям спешно приближался один очень хорошо знакомый им обоим велосипедист. — Добрый день, — он улыбнулся и затормозил рядом с ними. Что за солнечный ребёнок этот Тадаши! Веснушки, словно звёзды, усыпали его лицо. Таким людям, как он, хотелось желать только бесконечного счастья, цветов и улыбок. В своё свободное время этот молодой человек обыкновенно колесил по округе в поисках красивых мест, людей, животных, птиц и всего остального, что только годится как объект для зарисовок. Он, будто точная копия того самого клишейного образа художника, носил полосатую водолазку и странный берет, непонятно где раздобытый, но очень нравящийся ему. — Добрый, — почти хором ответили Асахи и Дайчи. Их разговор был недолгим. Ямагучи поинтересовался, как у кого дела и рассказал, что решил заехать к отцу, а после написать пару этюдов на побережье. Он также поинтересовался перебинтованной рукой Дайчи и его неважным видом, в ответ получив лишь не очень правдоподобную ложь. Савамура, кажется, видел проблеск смутного подозрения в его глазах, но решил не беспокоиться об этом — это ведь Тадаши. Ещё парочка вежливых вопросов, немного смеха с дурацких шуток — и он укатил вдоль по улице и исчез за домами так же быстро, как появился. Друзья проводили его взглядом. Дайчи тяжко вздохнул. — Слава тебе, что там высшее есть… Ну что, братец, пойдём кормить чудовище из пучин морских. — Напомни мне, почему я всё ещё помогаю тебе? — Из научного интереса и большой любви. И вообще, не мне, а ему. — Конечно. Несомненно.***
На обратном пути Асахи рассказал, чего он такого смог придумать, чтобы немного облегчить жизнь русалке. Единственным выходом, на его взгляд, было перевязать рану чем-то водонепроницаемым, и, соответственно, лишить это существо возможности дышать через жабры. Другое дело — каким образом это сделать… Желательно, конечно, без насилия. Асахи послали искать всё для этого нужное и зачем-то ещё и старое покрывало. Дайчи пошёл к ангару. Ему решительно не хотелось оставлять русалку надолго… Он сам вряд ли знал, почему. Дверь металлически скрипнула, и узкий луч холодного света упал на водную гладь. С закрытыми дверями внутри, увы, не так уютно и успокаивающе, как предполагалось. Савамура аккуратно вошёл, положил пакет с новокупленной рыбиной на пол. Не успел он сделать и шага, как моментально осёкся и отошёл, нервно фыркнув и схватившись за укушенную ладонь. Два горящих глаза встретили его во влажной полутьме. Дайчи прислонился к стене и скрестил руки на груди. Взгляд его упёрся в пол. Ну вот оно, опять. Это чувство. Будто огромный аллигатор глубоко под кожей пожирает внутренности, создавая на редкость неприятные ощущения. И сердце опять заходится, как после марафона. И опять хочется подойти и потрогать это создание, как-то помочь, что-то сделать для него и не видеть больше, как ему плохо, видеть его прекрасным, а не уродливым. Но в ту же секунду появляется, казалось бы, здравая мысль, категорически запрещая это делать, вызывающая отвращение и тяжесть. И неизвестно, что из этого сильнее и правильнее… Как неизвестно, почему это давящее смешанное чувство привлекает Дайчи. Эта рыба, эта скользкая, костлявая, ужасная от усталости рыба прижималась боком к стене, едва умещаясь на узком бортике. Она смотрела вперёд стеклянными глазами и лишь изредка бросала короткие взгляды на Дайчи, а после моргала и отводила свой взор куда-то вниз. Тело её больше не содрогалось, но лишь смиренно и мягко лежало на холодном, неприятном бортике. Она мерно дышала, будто каждый вздох — это усилие. Дайчи молчал и думал всего пару минут. Эти минуты были для него целой вечностью. В конце концов он достал рыбу из пакета и, почти не приближаясь, подкинул её почти к носу русалки. Та как-то презрительно на неё взглянула, но отталкивать не стала, только пристальнее начала смотреть на Савамуру. Он выдохнул и нахмурил брови. — Ну что? Что ты хочешь? Что мне с тобой делать? Ты думаешь, я знаю, что ты ешь, что ты вообще делаешь, как тебя лечить? Да хоть бы я знал, что ты такое! — с каждой фразой громкость его голоса возрастала и он подходил всё ближе, позабыв о горьком опыте. Один лишний шаг — и тварь, как в прошлый раз, только уже страшнее и быстрее, поднялась, опираясь на руки и стремясь вверх всем своим телом, и посмотрела ему прямо в глаза, тяжело выдыхая. — Ещё одно движение — и я прогрызу твою глотку, — эти слова встали белым окном системной ошибки в голове у Савамуры. Дайчи встал, как вкопанный, в ту же секунду. Русалка продолжала на него неотрывно смотреть. Тунец сполз с бортика и неприятно плюхнулся в воду. — Ты думаешь, я не смогу? — Я думаю, что у тебя опять из жабр кровь хлещет, — опуская глаза к кровоточащему боку, Савамура стремился потерять зрительный контакт с этой тварью. Она, хрипло вдохнув и явно испугавшись, с скользким звуком оттолкнулась рукой и нырнула в воду, оставив на её поверхности расплывчатое пятно крови. Господи, сколько оно её потеряло уже за этот день, и где же, чёрт возьми, Асахи возится?! — Стой, дура! — он чуть сам не оступился. Русалка, с тем же влажным кашлем и по-страшному тяжёлым дыханием, почти сразу всплыла у противоположного края, кое-как заползла на бортик и простонала какое-то ругательство на неизвестном языке. — Идиотка, что ж ты делаешь?! — Я не «идиотка», — опустив голову, приподнялся, — тогда уж идиот… — Какая, мать твою, разница? Хватит уже пытаться себя убить! — З-заткнись! — яростно прошипел он. Агрессия, смешиваясь с паникой, перерастала во что-то сильное и истеричное. — Не трогай меня. Тут вбежал Асахи, услышав, видимо, звуки какой-то суматохи, и бросил на пол перед входом всё, что насобирал. Дайчи уже даже и не знал, как он на происходящее отреагирует. Азумане, похоже, тоже не знал. — Что тут случилось, пока меня не было?.. Дайчи хотел что-то сказать, но только сделал несколько невнятных жестов, развёл руками и поднял брови, уставившись на друга. Существо, которое теперь можно было бы назвать только русалом, перевело свой тревожный взгляд на Азумане. Неловкая пауза. Как в лифте, только в тысячу раз напряжённее. — Э… Нужно будет перебинтовать тебе рану, хорошо? И промыть ещё раз… И мои пациенты никогда ничего такого не хотят, знаешь… — Не трогайте меня, вы, оба, — его голос заметно пробило дрожью. — Перестань, ради все- — Не бойся. Если бы мы хотели тебя убить, то сделали бы это уже давно. — Нет.***
Это продолжалось так долго, как только могло продолжаться. Асахи в какой-то момент уже хотел сдаться, но Дайчи не позволил ему. Таким образом, с горем пополам этому буквально до полусмерти перепуганному кусачему существу перевязали раны каким-то бинтом. Хотели ещё и плёнкой, но Азумане в последний момент решил, что не надо, к великому облегчению русала. Соорудили так же у дальнего края бассейна что-то наподобие гамака с помощью старого покрывала и прочих подручных средств, надеясь придать этому месту хоть чуточку уюта и удобства. Вытерпев все эти издевательства только при помощи чуда и молитв, порядком измученный русал тихо попросил принести ему хотя бы собачьего корма или, если есть, каких-нибудь овощей. Не менее уставшие Дайчи и Асахи не смогли ему отказать. Сколько же счастья было, когда это животное наконец-то поело и уползло спать. Дайчи, только сейчас ощутив полтора суток, проведённые на ногах, последовал его примеру. Асахи же благополучно уехал домой, безмерно радуясь, что эта эпопея наконец-то возымела хоть какое-то логическое завершение… Хотя, очень вряд ли.