Братья и отцы.

Звенящая тишина на кухне способствовала нагнетанию обстановки, как и сама абсурдность сложившейся ситуации. Как будто ты просыпаешься и обнаруживаешь, что назойливая сирена из сна в реальности оказалась будильником. Во сне все ощущается настолько ярко, что можно принять сон за реальность, но при этом сама реальность будет размыта и нечетка эмоционально и визуально. — Эйлин, — прошептал Тобиас с грустью в голосе, но внезапно встрепенулся и его взгляд заледенел настолько, что кажется, в личной камере пыток Волдеморта и то было бы теплее. — Какого черта ты здесь делаешь? Эйлин подняла бровь почти так же, как взрослый Северус. — Может, мне просто захотелось увидеть тебя, дорогой. Тобиас молча, угрюмо наблюдал, как Эйлин приближается к нему, и останавливается нескольких дюймах от него, заставляя его незаметно напрячься. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом она отвернулась и, с легкой дрожью в голосе, спросила: — Значит, это мои внуки? Должна сказать, они очень похожи на Северуса. — Вообще-то, — сказал Тобиас, скрестив руки на груди и снисходительно улыбнувшись, — с нашими сыновьями произошёл несчастный случай из-за зелий, который и привел к такому результату — мальчишкам сейчас по десять лет. Я бы мог сказать тебе, что не стоит волноваться, менее чем через две недели они придут в норму, но ведь тебе наплевать. Почти без эмоций Эйлин констатировала: — Ты узнал о Гарри. — Не благодаря тебе, — с горечью сказал Тобиас. — Почему не… — Тобиас резко замолчал, вспомнив, что мальчики всё ещё в комнате. Не сводя глаз с Эйлин, он мягко обратился к ним. — Северус, Гарри, оставьте свои вещи на столе и умойтесь. Северус бросил свой рюкзак почти сразу после того, как вошел в дом, прежде чем заметил Эйлин, и он валялся у стены рядом с рюкзаком отца. Гарри молча, не сводя с Эйлин пристального взгляда, двинулся было к столу, но обнаружив, что Северуса нет рядом, остановился и положил рюкзак на пол. Северус не двигался. Он едва слышал своего отца и только молча смотрел на свою мать, буря эмоций вспыхивала в его тёмных глазах. Эйлин заметила это и нежно улыбнулась, так люди улыбаются, когда видят щенка, но это не та улыбка, которую дарит мать своему ребёнку. Она отодвинулась от Тобиаса и грациозно пошла к сыну. — Привет, Северус. При её приближении, Северус отшатнулся, прижавшись спиной к двери. Он не хотел, чтобы она была рядом с ним. Она оставила его. Она приблизилась к нему, казалось, не обращая внимания на его страдания, и прежде чем она заслонила собой всё, он крикнул: — Папа. Тобиас заметил состояние своего мальчика, и еще до того, как Северус договорил, он стоял между сыном и Эйлин. Северус был на пределе. Он заболел и отвратительно себя чувствовал. Его живот крутило, из-за чего его тошнило, а голова, казалось, сейчас взорвётся. Откуда-то появилась мать, когда-то бросившая его. Ему нужен папа. Он протянул руку, чтобы ухватиться за его рубашку, но почувствовал резь в глазах и отчаянно моргал, стараясь унять слёзы, ведь мальчики не должны плакать. Наконец он не выдержал и наклонился вперед, вжавшись мокрым от слез лицом в спину отца. Он даже не слышал, что говорил отец или отвечала мать. Тобиас почувствовал, как Северус ухватил его за рубашку и дрожа прижался. Его отцовский инстинкт заработал в полную мощь и Тобиас рявкнул на свою жену:  — Отойди от него. В глазах Эйлин вспыхнул гнев. — Он мой сын, я имею полное право… Тобиас резко оборвал ее: — Ты отказалась от всех своих прав, когда бросила его. Рот Эйлин захлопнулся, и она стояла, бросая злобные взгляды на мужчину, с которым рассталась много лет назад. Тобиас тяжело дышал, но он успокоился, отвернувшись от вспыльчивого исчадия перед ним, и занялся Северусом. Северус дрожал, его лицо покраснело от слез. Когда его отец повернулся к нему, их глаза встретились, и мальчик не выдержал. Он протянул руки к отцу и всхлипнул. Тобиас сразу же подхватил его на руки, обернулся к Эйлин и бросил на неё предупреждающий взгляд. Гарри ещё стоял у стола, поэтому Тобиас подошел к нему, взял за руку и вывел мальчика из кухни. Первым делом, Тобиас отвел Гарри в ванную. — Приведи себя в порядок, пока я буду готовить ужин, хорошо? Гарри кивнул головой, не глядя ни на брата, ни на отца. Он чувствовал неуверенность и был немного напуган. — Что происходит? Тобиас вздохнул, пытаясь успокоить сыновей. Северус все еще всхлипывал, уткнувшись в его шею. — Я не знаю, Гарри, но все будет хорошо, обещаю. Гарри кивнул, хотя эти слова не прибавили ему уверенности, закрыл дверь ванной и стал мыться. По какой-то причине, которую он не знал или не понимал, но Гарри верил, что отец обо всём позаботится. Это было новое для него чувство, и оно ему нравилось. Тобиас пошел в свою комнату, пытаясь успокоить обезумевшего сына. Там стояло кресло-качалка, которое хотя и редко использовалось в последние годы, но у него рука не поднималась выкинуть. Оно было в доме его бабушки и дедушки, когда он был ребенком, и он вспомнил, как бабушка качаясь в этом кресле рассказывала ему разные истории, а он сидел у нее на коленях. Кресло досталось ему после ее смерти, ещё до рождения Северуса. Когда появился Северус, Тобиас провел в нем много ночей, укачивая своего сына. И как и раньше, с десятилетним Северусом на руках, Тобиас сел в старое кресло-качалку, успокаивая своего сына. В конце концов Северус, ласково укачиваемый отцом, затих. На его покрасневшем лице были заметны дорожки слез. Вдруг стало неважно, что ему уже десять лет и он уже довольно большой, чтобы его укачивали как младенца. Единственное, что имело значение, ему плохо и папа рядом. — Теперь лучше? — тихо спросил Тобиас, продолжая качаться и ероша волосы сына. Северус кивнул, но прижался к отцу, показывая, что пока не хочет покидать уютные колени. Они посидели так ещё немного, после чего Тобиас отнес сына в ванную, прилегающую к его комнате. Там он поставил его на ноги и сказал: — Ты можешь привести себя в порядок здесь, в другой Гарри. Северус стоял по-прежнему вцепившись в отцовскую рубашку и отказался отпускать её когда Тобиас попытался выйти. Вздохнув, Тобиас присел на унитаз, чтобы их глаза были на одном уровне. — Хочешь, чтобы я остался с тобой? Северус кивнул, мол да, почему-то испугавшись, что если отец уйдет, то уже не вернется. — Ладно, но ты же знаешь, я никогда тебя не брошу. Я всегда буду рядом когда буду тебе нужен, — продолжал говорить Тобиас, не вставая с сиденья. Северус кивнул и снова обнял отца, а затем быстро и спокойно помылся в душе и вылез. Успокаивая сына, Тобиас продолжал говорить, глядя на противоположную стену, пока Северус не закутался в полотенце. Взяв сына за руку, он повел его в спальню мальчика. — Надевай пижаму и ложись. Я пойду проверю Гарри. Скоро вернусь, обещаю. Северус снова кивнул и пошел искать пижаму.

***

Перед дверью в комнату Гарри Тобиас остановился и постучал. Войдя, он увидел, что сын сидит на кровати. Тобиас улыбнулся ему и сел рядом с мальчиком.  — Хочешь пойти поиграть с Северусом, пока ужин готовится? Гарри счастливо кивнул, потому что не хотел оставаться один. — Да, сэр.  — Хорошо. Но помни, он болен и поэтому останется в постели. Вы можете поиграть в карты или во что-нибудь ещё, но не беситься. И не садись рядом с ним, я не хочу чтобы ты тоже заболел. — Да, сэр. — Повторил Гарри с нетерпением. — Возьми карты или ещё какие-нибудь игры, — сказал Тобиас, вставая с кровати и наблюдая, как его сын носится по комнате, разыскивая что бы ему с собой взять. Гарри открыл дверь шкафа в поисках шахмат, которые дал им с Северусом отец. Он не помнил, куда засунул их — в свой шкаф или к Северусу. Увидев коробку в углу на дне шкафа, Гарри потянулся к ней, но замер, коснувшись чего-то необычного. Проведя рукой по мерцающей ткани, он понял, что наткнулся на что-то особенное. Пока он рассматривал, мантия соскользнула с вешалки и накрыла руки, которые вдруг исчезли. Он убрал ткань с руки, а затем снова накрыл, окончательно убедившись, что это непростая вещь. Отложив мантию в сторону, чтобы заняться этим позже, он схватил шахматы и вылез из шкафа. Как только Гарри все нашел, Тобиас отвёл его в комнату брата. Северус сидел на кровати, обложенный подушками и выглядел как… ну… как больной ребенок. Тобиас понаблюдал, чем они занимаются и разрешил сыграть еще один раз, прежде чем вернулся на кухню, где за столом его ждала Эйлин. Окинув взглядом кухню, Тобиас отметил, что всё их походное снаряжение куда-то пропало. Увидев его растерянный взгляд, Эйлин спокойно ответила на не заданный вопрос. — Я убрала. Хочешь верь, хочешь нет, но я помню как время от времени ходила с вами в поход. Тобиас поднял бровь. — Спасибо. Очень быстро. — Магия. Помнишь? — флегматично ответила Эйлин. Тобиас кивнул. Они оба помолчали, прежде чем Тобиас задал вопрос, беспокоящий его с самого начала лета. — Почему ты не сказала мне? — Не сказала о чём? — ровно спросила Эйлин. Тобиас сел за стол напротив неё. — О Гарри. Тобиаса переполняли эмоции, когда он смотрел в тёмно-карие глаза, в которых он столько раз тонул. Эйлин откинулась на спинку стула, её ногти стукнулись об уже пустую чашку из-под чая. — Потому что, если бы я вернулась с ребёнком, нашим ребёнком, повторилось бы история с Северусом. Я бы застряла здесь, пока моему терпению не пришел бы конец и я бы снова не сбежала. Тобиас почувствовал, что начинает злиться, а его голос стал резче. — Ты оставила нашего сына с совершенно чужими людьми, потому что боялась, что если я узнаю о ребёнке, то заставлю тебя остаться со мной. Эйлин небрежно пожал плечами. — То же самое случилось с Северусом. У нас были такие грандиозные планы… а потом он родился и ты отказался от них. И я тоже на какое-то время отказалась, чтобы ты мог заботиться о ребёнке. — Эйлин пристально посмотрела на Тобиаса и немного наклонила голову. — Я люблю их, но это не то, что я хотела получить от жизни. Я пыталась, почти 10 лет, но не смогла. Мне пришлось уйти. Но я никогда не переставала любить тебя. Поверь. Почему-то он не мог злиться на неё. Никогда не мог. И он коротко улыбнулся. Он никогда не простит её, но всегда будет любить. Пару минут они бездумно смотрели друг на друга, погрузившись каждый в свои мысли. Затем Тобиас откашлялся и встал из-за стола. — Мне нужно приготовить ужин. Эйлин кивнула, всё ещё глядя на то место где была его голова. Тобиас почти не останавливаясь двигался по кухне. Внезапно Эйлин с малозаметным любопытством спросила его: — Почему Северус не захотел, чтобы я к нему подошла? Тобиас не останавливая свои кулинарные священодействия, и даже не взглянув на неё, ответил. — Ты бросила его. Однажды ты вышла из дома и даже не попрощалась с ним. Ты ожидала, что он будет прыгать от восторга, увидев тебя? Эйлин пожала плечами, не обращая внимание на тот факт, что Тобиас стоял к ней спиной и не мог видеть. — Как ты узнал о Гарри? Тобиас вздохнул и устало ответил: — Его приемные родители умерли, когда ему был год. Убиты Волдемортом. Догадываясь о чём-то подобном, Лили написала Альбусу Дамблдору письмо о настоящем происхождении Гарри. Письмо должно было быть доставлено за 2 месяца до его четырнадцатилетия, перед тем, как чары спадут. Хотя в письме обо мне не упоминалось, зато там было о тебе. Простой анализ крови между мальчиком и Северусом всё подтвердил. Эйлин кивнула и снова уставилась в пространство перед собой, погрузившись в свои мысли. Она уже было собралась сказать что-то, но её остановил голос из арки между кухней и гостиной.  — Папа? — Тихо и неуверенно произнес Гарри. Тобиас остановился и повернул голову к сыну. — Да, Гарри? — Северуса вырвало. — Гарри говорил спокойно, как будто в этом не было ничего необычного. Тобиас рванул из кухни, но притормозил рядом с Гарри. — Эйлин… Не дай дому сгореть. — Судя по голосу, он сомневался, что она сможет сделать хотя бы это, и поспешил выйти, не увидев, как она закатила глаза. Гарри остался в арке, пристально глядя на Эйлин. Эйлин, наклонив голову, в свою очередь внимательно разглядывала Гарри. Затем достала палочку. Несколько простых взмахов — и ужин стал готовиться сам, хотя она продолжала смотреть в его глаза. — Ты действительно наша мама? — Тихо, но смело спросил Гарри. Если он что и узнал с тех пор, как его заколдовало, так это то, что можно задавать любые вопросы. Если бы это было не так, то, по его мнению, Северус не выжил бы. Его брат не мог выдержать и 5 минут, чтобы не поинтересоваться, что это такое, как оно работает, и для чего оно нужно. — Да. — Прямо ответила Эйлин. Они молча смотрели друг на друга. — Ты останешься здесь? — Спросил Гарри с невинным любопытством ребёнка, которым он впрочем сейчас являлся. - На какое-то время. — Так же ровно ответила Эйлин. — Но не навсегда? — В голосе Гарри послышалось грусть и ещё что-то, возможно отчаяние, что могло бы разбить сердце любой матери. Однако, Эйлин не была типичный матерью и поэтому, даже если эти слова вызвали какой какие-либо эмоции глубоко внутри, она их не показала. — Нет, не навсегда. — Почему ты ушла? — Грустно спросил Гарри. — Вряд ли я смогу объяснить это так, чтобы ты понял. — Снисходительно ответила Эйлин, на лице её появилось раздражение. — О, — спокойно сказал Гарри, — Северус довольно умен, чтобы понять и объяснить. Просто расскажи ему, а он потом объяснит мне. У Гарри изумлённо распахнулись глаза, когда он увидел свою мать в ступоре. Он быстро удрал к брату и отцу, оставив её стоять посреди кухни с отвисшей челюстью.

***

В комнате Северуса, грязное покрывало уже было убрано, и Северус сидел на стуле, опустив голову на стол. Гарри остановился на пороге, наблюдая за братом. Что-то мягкое, но тяжёлое, стукнуло его по затылку. Обернувшись, он увидел отца с толстым одеялом в руках. — Парень, не стой в дверях, двигайся. — Сказал Тобиас. Лукавая улыбка появилась на его губах, когда он шутливо замахнулся на Гарри одеялом. Мальчик захихикал и отбил одеяло, но отошёл с дороги. Тобиас перестелил постель, позвал свежевымытого Северуса, тщательно укрыл его, сел на кровать и приглашающе махнул Гарри. Тобиас развалился на кровати, откинувшись на спинку, закинув одну ногу на кровать, а вторую свесив на пол. Рядом с одной стороны лежал Северус, которому отец ласково ерошил волосы, а Гарри сидел с другой стороны, прислонившись к его груди. Наконец, слабым, срывающимся голосом, Северус спросил: — Она ушла? Гарри скосил глаза на брата, но даже не поднял голову с отцовской груди.  — Минуту назад она была на кухне. Северус кивнул и перевернулся на бок, поближе к отцу, и сунул голову под его руку. Все трое какое-то время лежали молча, в обнимку, затем Тобиас поцеловал обоих в чёрные одинаковые макушки и встал. — Надо закончить с ужином. Я вернусь через несколько минут. — Ладно! — Хором сказали братья и в шутку нахмурились друг на друга. Тобиас засмеялся и вышел из комнаты.

***

Вернувшись на кухню, он не слишком удивился увидев самоготовящийся ужин. Его гораздо больше поразило выражение лица Эйлин. Она в шоке уставилась в одну точку где-то за аркой. Тобиас встал рядом с ней, пригнулся чтобы его голова была на одном уровне с её и было видно на что она смотрит. А потом он с самым серьезным выражением лица заявил: — Да, да, определённо, это стена. Это отвлекло Эйлин, и она улыбнулась и, заигрывая, ударила его в грудь. Тобиас притворяясь обиженным и хитро улыбаясь, потёр ушибленное место. — Оууу. Эйлин закатила было глаза, но, когда умелые пальцы начали щекотать её… Она засмеялась и попыталась увернуться, но только соскользнула со стула. Однако она не успела упасть. Те же руки, что щекотали, успели подхватить её. Тобиас помог ей подняться на ноги, и они все ещё смеялись, когда Эйлин развернулась и страстно поцеловала его. Тобиас не успел подумать, что ему не стоит поддаваться, как он уже с жадностью отвечал на поцелуй. Это уже приносило им неприятности в прошлом, но в момент, когда кровь отливает от мозга вниз, к гораздо более важным частям тела, он не мог думать ни о чем, кроме красивой женщины в его руках.

***

Тобиас вернулся через час после ухода. В руках он держал поднос с двумя тарелками супа, сандвичем и соком. По правде говоря, ужин уже давно был готов, но он задержался… был занят Эйлин. Это заставляло чувствовать его себя немного виноватым. Водрузив поднос на тумбочку, Тобиас велел Гарри сесть за стол и поставил перед ним суп и сандвич. Северус ел суп в постели. Тобиас не дал ему сандвич, считая его слишком тяжелой едой для больного. Тобиас не мог понять, какого черта он терпит всё это. Он должен ненавидеть Эйлин за её уходы, но не может. По какой-то неизвестной причине, как только она снова появлялась в его жизни, его тянуло к ней. Он начинал чувствовать себя собакой, которую пинают всякий раз, когда ее хозяин приходит домой с работы, но которая продолжает каждый день встречать своего хозяина у двери, виляя хвостом от радости. Вздохнув, Тобиас молча смотрел, как едят его сыновья, гадая, когда его снова пнут.