***
Эйлин открыла глаза и несколько минут бездумно разглядывала потолок. Ей было скучно. Разумеется, здесь, рядом был её муж, без сомнения лучший любовник на свете, но повторяющаяся каждый день рутина… Это утомляло. Направляясь сюда, она ожидала увидеть только Тобиаса, провести несколько дней в его постели, уговорить его уехать с ней. Она бы всё равно ушла, с ним или без него, независимо от его согласия. И вот теперь она, по каким-то независящим от неё причинам застряла здесь, вместе с помолодевшими сыновьями. Не то, чтобы в ней проснулось давно забытое материнское чувство, скорее нездоровое любопытство. Женщина почувствовала, как талию обхватила сильная рука и муж прижал её к себе. — Ты уже проснулся, любимый. — чувственный голос Эйлин вздыбил волосы на затылке Тобиаса, а когда она обняла его за плечи и повела ладонями вдоль тела… Тобиас еще не полностью проснулся, его разум был заполнен мыслями об обнажённой женщине, лежащей рядом с ним, а его руки сами потянулись, чтобы исследовать ее тело. Его губы беспорядочно шептали: — Любимая… С добрым утром, любимая. Эйлин улыбнулась. Ей нравилось так просыпаться по утрам.***
Если бы Тобиас был более внимателен в тот день, то он понял бы, что два очень спокойных, благовоспитанных, смышлёных, десятилетних мальчика означают большие проблемы. Но в то утро Тобиас был под впечатлением, завтрак прошёл для него незаметно, а потом он отправился в деревню по своим делам. Эйлин, вообще-то, заметила отличие в поведении Северуса и Гарри от того, что она ранее наблюдала, но, не понимая детей, посчитала, что это нормально, и не обратила внимание. Позже она поймет, что совершила ошибку. Эйлин вышла из дома и медленно пошла к ручью, а невидимые Северус и Гарри следовали за ней на безопасном расстоянии под мантией-невидимкой. Прогуливаясь, Эйлин старалась запомнить каждую черту окружающего пейзажа. Ей не хватало Тобиаса, а ещё, ей не хватало этой красоты. Здесь было так живописно, что она иногда сомневалась, что это не сон. Когда после рождения Северуса она пыталась привыкнуть к оседлой жизни, они все вместе ходили в походы. И несмотря на то, что ей это не очень то нравилось, удивительная красота этого уголка природы стоила всех трудностей. Она собиралась добраться до больших камней на берегу ручья и посидеть там, любуясь природой. Но метра за два до камней, она внезапно поняла, что что-то не так, а затем земля под ногами дрогнула и она стала съезжать в воду. Северус и Гарри старались держаться достаточно далеко от Эйлин, чтобы их не обнаружили, но достаточно близко, чтобы отключить механизм, который они установили накануне. Честно говоря, это было не очень сложно, всего лишь пара самодельных шкивов и хорошая маскировка. Они положили старый коврик из сарая примерно на полпути между камнями и ручьем, а с обеих сторон коврика привязали веревки. Одна из них вела от коврика вниз к воде и была пущена вокруг камня. Затем верёвка снова выводилась на берег, подальше от большой скалы, где в землю были воткнуты два самодельных кола. Затем веревки были выведены за большую скалу и привязаны к одному колу. Они всё замаскировали, накидав сверху землю и листья, чтобы ничего не было видно. Когда Эйлин оказалась в нужном месте, Северусу и Гарри надо было просто натянуть веревки, привязанные к колу, и наблюдать, как ковер с Эйлин в качестве пассажира спускается в воду. Конечно, она не уедет очень глубоко, вряд ли даже по колено, но она определенно промокнет. Попав в холодную воду, Эйлин вскрикнула. Но она почти сразу пришла в себя и со злостью рассматривала хитрое устройство, с помощью которого ей пришлось принять холодную ванну. Коврик теперь плавал рядом с ней в воде, маскировка спала с верёвок и они были отчётливо видны теперь, и позади большой скалы, примерно в трёх метрах, где веревки, казалось, заканчивались, отчетливо слышался смех. Одно дело черви, крем для бритья, клей и краситель. Но сейчас это перешло все границы. Эйлин выбралась из воды поближе к тому месту, откуда донесся смех и вытащила палочку. По ее мнению, только одна вещь могла помочь мальчикам оставаться невидимыми, и она произнесла заклинание, чтобы призвать это: — Акцио мантия-невидимка. Мантия слетела со смеющихся мальчиков и уплыла в протянутую руку Эйлин. Без прикрытия невидимости и внезапно почувствовав себя чрезвычайно уязвимыми под её пугающим взглядом, мальчики перестали смеяться. Гарри почувствовал ком в горле и заметно съежился, а Северус ухмыльнулся, но явно нервничал. Глаза Эйлин сузились, она молча смотрела на детей, пока ухмылка не пропала с лица Северуса, и там не появился испуг. Эйлин наклонилась над мальчишками, окинула их бесстрастным взглядом и мертвенным голосом прошептала только одно слово: «Бегите». Гарри и Северусу не нужно было повторять дважды, они тут же вскочили и побежали как можно быстрее. Эйлин дала им немного форы, прежде чем помчаться следом. Сначала она догнала Северуса, поймав его за талию, притянула к себе и начала щекотать. Через минуту она остановилась, но по-прежнему прижимала его к себе. Она слегка запыхалась и велела Северусу: — Оставайся здесь, пока я поймаю твоего брата. На лице Северуса сияла широченная улыбка. На его памяти, это был первый раз, когда его мама когда-либо играла с ним. — Да, мэм. В последний раз пощекотав его по животу, она ушла, чтобы поймать Гарри, который стоял в нескольких шагах от Эйлин и Северуса, и смотрел, что она делает с его братом. Увидев, что Эйлин снова преследует его, Гарри не стал быстро убегать. Как только Эйлин догнала его, она повторила то же самое с Гарри. А потом она положила руку ему на шею и повела к брату. Северус все еще улыбался, и она тоже едва сдерживала улыбку. Положив свободную руку на шею Северуса, она отвела их обоих домой.***
Вернувшись домой с двумя большими бумажными пакетами с продуктами, Тобиас увидел нечто невероятное. В одном углу кухни, заложив руки за спину, а носом в угол, стоял Северус, в другом углу, в точно таком же положении — Гарри, а Эйлин сидела за столом и читала книгу. Удивленно изогнув бровь, Тобиас положил продукты на стол и обратился к Эйлин. — В чем дело? Не отрывая взгляд от книги, с прежней холодной бесстрастностью, Эйлин ответила: — Твои сыновья пытались меня утопить. Еле слышный, полузадушенный всхлип вырвался из горла Северуса. Это было нечестно. После того, как она поймала их и щекотала, и все остальное, она привела их домой, приказала встать в угол и ждать там возвращения отца. Северус недоверчиво смотрел на нее, пока шлепок по попе не подтолкнул его в нужном направлении. Он не понимал, как она может играть и почти… любить, а в следующее мгновение уже хочет наказать их. И то, что она только что сказала: «Твои сыновья» — как будто этой единственной фразой она отреклась от него. Он сморгнул свои слезы. Как она могла так сказать? Она была его матерью. Услышав её слова, Северус пожалел, что затеял этот розыгрыш. Раньше он утверждал, что хочет, чтобы она ушла, но теперь, когда она полностью вычеркнула его из своей жизни… он хотел ее больше всего на свете. Пытаясь не заплакать, он добился того, что его уныние переросло в злость, и в первую очередь на нее, а ее слова отцу он посчитал настоящим предательством. — Прошу прощения? — переспросил Тобиас приглушенным голосом, в котором звучали, как уже могли определить сыновья, опасные ноты. Эйлин пожала плечами, как будто речь шла о каком-то пустяке. Её лицо было бесстрастно, как всегда. — Почему бы тебе не спросить вдохновителя заговора? — предложила она и указала на Северуса. — Северус. Тобиас. Снейп. — сурово начал Тобиас, и Северус сразу понял, что он попал. — Да, сэр. — выдавил Северус сжав зубы, не выходя из своего угла. Хотя он и переживал, как отреагирует отец, но еще больше он злился и страдал из-за Эйлин. Это была шутка. Как и все остальные. Это просто нечестно. — Иди сюда, — велел Тобиас, указывая прямо перед собой. Он подождал, пока Северус подошёл, прежде чем озвучил свой следующий приказ. — Рассказывай. Северус вызывающе скрестил руки на груди и уставился в землю. — Это была просто шутка. Эйлин усмехнулась, но ничего не сказала. Тобиас пристально посмотрел на него. — Сбавь тон. Тобиас не стал добавлять что-то вроде «иначе…». Он не хотел, чтобы его сыновья слушались его из-за угроз. Угроза дала им оправдание в будущем. Он буквально видел, как Северус объясняет Гарри, что он послушался только потому, что отец мог привести свою угрозу в исполнение. Заставить Северуса слушаться без угроз, можно было только с помощью уважения. Некоторое время Северус упорно буравил взглядом стену за спиной Тобиаса, но потом сдался и, тяжело вздохнув, объяснил, что и как они с Гарри сделали. Когда Северус закончил свою речь, Тобиас с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться, представляя, как воображаемая Эйлин скатывается по берегу в воду или перекидывает сына через колено, чтобы тот получил полностью заслуженный шлепок. Он надеялся, что достаточно строго (в то время как уголки его губ предательски дергались вверх) посмотрел на сына. — Иди в свою комнату, и к моему приходу, тебе лучше сидеть на своей кровати и делать вид, что умираешь от скуки. Это касается и тебя, Гарри. Гарри выдохнул, не осознав, когда он успел задержать дыхание, и, не глядя на отца, тихо сказал: — Да, сэр. И следом за братом вышел из кухни, направляясь в свою комнату. Тобиас и Эйлин остались на кухне одни. Убедившись, что сыновья его не слышат, Тобиас рухнул на стул и рассмеялся. Эйлин со злостью посмотрела на него. — Это не смешно. Смеясь, Тобиас кивнул ей, но когда он заговорил, он уже был спокоен. — Ну, вообще-то, дорогая, это было довольно забавно. Конечно, они не должны были этого делать… но я представляю выражение твоего лица, когда земля начала двигаться под тобой, и ты покатилась к воде… — Тобиас снова не удержался от смеха. Эйлин подождала, пока он успокоится, прежде чем сменить тему. — Откуда у них мантия-невидимка? С Тобиаса тут же слетело веселье. — Я помню, как Северус упоминал что-то об этом. Кажется, это от приемного отца Гарри. Честно говоря, я об этом не думал. — Хм… — почти снисходительно высказалась Эйлин. — Кстати, теперь она аккуратно сложена и лежит в шкафу, в запертом ящике. Тобиас задумчиво кивнул, глядя в угол. — Да, это подходящее место. Я должен был забрать его раньше. Бог знает в какие неприятности он мог попасть из-за этого. — Хм… — прозвучало в ответ от Эйлин. Она немного помолчала, прежде чем снова заговорила своим обычным неэмоциональным голосом. — Что ты будешь с ними делать? Тобиас вздохнув, провел рукой по лицу сверху вниз, на мгновение прижал ладонь ко рту, и задумчиво произнес: — Я дам им несколько дел по дому сегодня и завтра. — И всё? — В голосе Эйлин слышалось легкое превосходство. Тобиас пожал плечами и примирительно ответил. — Скоро всё вернётся в нормальное русло. Нет смысла сажать их под арест или давать им кучу домашней работы. Эйлин возмущённо фыркнула.***
Этой ночью Северус не мог заснуть. Даже после того, как отец уложил его спать и подоткнул одеяло, он продолжал ворочаться в своей кровати. Он не мог понять свою мать: вот она играет с ними, а через минуту уже отправляет их на эшафот. Хлюпнув носом, он тихонько поднялся с кровати и пошёл в комнату брата. Он тихонько приоткрыл дверь, вошел внутрь и так же тихонько закрыл её. Затем подошел к кровати брата и принялся его будить. — Гарри, давай же… проснись, Гарри, — Северус тихо шипя, боясь разбудить отца, тряс брата за плечо. — Что такое? — сонно пробормотал Гарри, отталкивая Северуса. Он только что задремал. — Я решил убежать, — тихо произнес Северус. Он залез на кровать Гарри, уселся, скрестив ноги, и посмотрел на брата. — Что? — чуть не заорал Гарри. Он резко сел и уставился на брата. — Тише, — зашипел Северус, — тише, а то папа услышит. — Ты шутишь? — недоверчиво спросил Гарри. — Нет, я серьёзно. — чёрные глаза Северуса широко распахнулись. — Она… Я не понимаю… сначала она ведет себя как будто все в порядке и ей все равно, а в следующий момент мы уже стоим в углу и ждем, когда вернется папа и назначит нам наказание. Это бессмысленно. Она ушла, зачем она вернулась, если не любит нас? — мысли Северуса путались, и чем больше он пытался разобраться, тем больше у него болела голова. Он ладонями потер виски, пытаясь упорядочить свои мысли и эмоции. Сколько он себя помнил, он всегда мог контролировать свой разум. Для него это было легко и естественно, и он не мог понять, почему это не получается у других. Он сосредоточился, очищая свой разум от мыслей, но никак не мог прекратить думать о том что сделала Эйлин. Гарри, сидел на кровати и наблюдал за братом. Он понятия не имел, что сказать. «Папа нас любит». Даже у самого Гарри это не вызывало уверенности. Он с удивлением понял, что никогда в жизни ему не приходилось никого успокаивать. — Я её ненавижу, но… почему-то я хочу, чтобы она осталась. Я хочу, чтобы она любила меня, — Северус подтянул колени к груди и раскачивался вперёд и назад, уставившись куда-то в стену за Гарри. — Папа любит её. Но она не любит нас. Так как он может любить нас, если она не любит? — тонкий голосок в голове Северуса говорил, что с его логикой что-то не так, но он был слишком расстроен, чтобы прислушаться. — Это несправедливо. Он мой отец. Мой папа. Дыхание Северуса участилось, и Гарри с удивлением понял, что его брат пытается не заплакать. — Он наш папа. Северус опустил голову на колени. — Я хочу, чтобы мама и папа любили меня. Больше ничего. Это несправедливо. У всех есть семья. Чем я хуже? Почему мама не любит меня? Северус умоляюще взглянула на брата, похоже, ожидая ответа. Его большие чёрные глаза были полны слез. — Я не знаю, — прошептал Гарри. Он понятия не имел, что ещё можно сказать. Северус снова перевел взгляд на стену, и несколько раз тяжело вздохнул. — Мне надо кое-что взять. Пойдёшь со мной? — он с надеждой посмотрел на брата. Ему очень не хотелось сбегать одному. Прежде чем Гарри успел ответить, от дверей раздался голос. — Можно к вам? — Вопрос прозвучал тихо и немного печально. Мальчики повернулись к Тобиасу. Он уже давно стоял в дверях, незамеченный детьми. Тобиас прошел в комнату и остановился около кровати. — Нет, — решительно сказал Северус, отворачиваясь от отца. Тобиас слышал, как Северус проснулся, но подождав и не услышав, чтобы ребёнок вернулся в свою постель, пошёл его искать. Это было несложно — из комнаты Гарри доносились голоса. Несколько минут он стоял у дверей, слушая, как Северус изливает брату душу. Тобиас с кряхтением залез на кровать Гарри, и подтянув ноги, сел так, чтобы видеть обоих сыновей. — Почему ты хочешь сбежать? Вообще-то Тобиас уже слышал эти причины, но ему было интересно, что мальчик скажет ему лично. Северус пожал плечами, не желая или не зная, если уж на то пошло, как всё объяснить отцу. Тобиас протянул руку и осторожно заправил волосы сына за ухо. — Сев, пожалуйста, расскажи мне. Как я могу что-то исправить, если ты ничего не рассказываешь? — Ты ничего не можешь исправить, — огрызнулся Северус. Он быстро смахнул непрошеную слезу. — Ничто не заставит её любить меня. Ты можешь уговорить её остаться здесь, хотя ей это не нравится и она не хочет жить с нами. Папа, я был послушным, — Северус всё-таки не выдержал и заплакал, — я не сделал ничего плохого. Почему я ей не нужен? Застыв, Тобиас пытался осознать, что ему говорит Северус. Как он мог быть так слеп? Как он мог не заметить, какое влияние оказала Эйлин на его сына? Он тяжело вздохнул и подвинулся ближе к сыну, а потом посадил мальчика себе на колени. Он чувствовал себя виноватым в том, что не заметил очевидного, и эта вина возросла еще больше, когда детские руки обняли его за шею, и он услышал сдавленное рыдание. — Ш-ш-ш, всё в порядке, всё хорошо. Я с тобой. Я люблю тебя. — Не бросай меня, папочка, пожалуйста, не бросай меня. Я буду хорошо себя вести, я обещаю. Пожалуйста… — рыдал Северус, уткнувшись в его плечо, и больше не сдерживая слёзы. Тобиас только крепче сжал мальчика в объятиях, пытаясь успокоить его и ослабить страхи. Он спрашивал себя, проявилось ли это из-за возвращения Эйлин сейчас или эти чувства были у Северуса и двадцать лет назад, когда она впервые ушла. В любом случае, он был дураком, не замечая, какое влияние это оказывает на его сына.