Идеал для безумца

      Эй, привет! Меня зовут Салли и у меня к вам важный вопрос: вам снились такие сны, которые по ощущениям были явью? Признаюсь, «сны-которые-почти-явь» — это моя тема, уж точно. А вы знаете, что если рассказать свой сон другому человеку, то этот сон никогда не сбудется наяву? Бред, не правда ли? Но я, пожалуй, начну своё повествование, если вы не против. Итак. Мне снится сон. А может и не сон. Ну, неважно. Что бы это ни было, я испытываю глубокую радость в этой… реальности. Как ни странно, во мне теплится спокойствие, умиротворение и счастье, значение которых я, казалось, давно позабыл. Да, надо признать — мне это лишь снится. Вижу себя и своих родителей за обычным семейным ужином. Никогда бы не подумал, что моё лицо может быть таким обычным. Какое все-таки странное ощущение — чувствовать себя обыкновенным человеком. Над обеденным столом на стене висят наши старые часы, которые громко тикают. Никогда не любил эти часы. Кажется, их подарили папе его коллеги по работе. Тик часов такой громкий, что создается впечатление, будто он высчитывают остаток моих дней. Время 19:15. Все верно, время ужина. Мама приготовила мою любимую лазанью. Я даже слегка чувствую ее ароматный запах. Папа, как обычно, начинает рассказывать забавные истории, произошедшие с ним и его коллегой во время рабочей смены. Мы с мамой смеемся. Я ужасно скучаю по таким дням, пусть сейчас и нахожусь в одном из них.       Неожиданно к нам на кухню заходит незнакомый человек. На нем джинсы, черная толстовка. Я не вижу его лица, так как его голова покрыта капюшоном от толстовки, но я с уверенностью могу утверждать, что это парень. Я просто понял это, взглянув на него. Он сел с нами за стол, расположившись напротив меня, и опустил голову. Родители продолжают ужинать, не замечая незваного гостя. Я смотрю на этого парня, и меня не покидает странное ощущение, что я его знаю. Бой часов начал усиливаться. Дурацкие часы. Судя по всему, этого парня вижу только я. Неожиданно он достал из кармана небольшой кусок зеркала и протянул мне. Внезапный страх овладел мной. Дрожащими руками я взял зеркало и посмотрел в него. В отражении я увидел свое лицо, которое было скрыто под ужасным протезом. Оторвав взгляд от своего отражения, я увидел, что по стенам нашей кухни стекают густые капли крови. Родители, сидевшие рядом со мной, внезапно куда-то исчезли. От испуга я выронил зеркало из рук. Незнакомец напротив поднял голову и на мгновение я увидел его лицо. Часы начали тикать так громко, что стало невозможно терпеть. Этот настойчивый звук вывел меня из моего кошмарного сна.       Проснувшись, я понял, что нахожусь на уроке литературы. Миссис Стоун — учительница по литературе — стояла у моей парты и стучала по ней своей указкой. Я поднял взгляд и увидел недовольное выражение лица преподавательницы: — Мистер Фишер, извините, что побеспокоила ваш чуткий сон, — сказала миссис Стоун с ноткой иронии в голосе, — но давайте все-таки на моих уроках заниматься литературой, а сон вы отложите на потом. На урок миссис Браун, к примеру. — Извините, миссис Стоун, этого больше не повторится, — пробурчал я, не до конца проснувшись. Миссис Стоун, одарив меня недовольным взглядом, продолжила свой путь вдоль парт. Я оглядел класс и заметил на себе презрительный взгляд Стива Робенсона или, как называют его друзья футболисты, амбала Стивена. Робенсон, глядя на меня, издевательски усмехнулся и поспешил отвернуться. Затем я почувствовал как что-то прилетело в мою голову и упало мне под ноги. Это был кусочек ластика, на котором ручкой было написано: «Страшила». В этот момент за спиной раздался противный смех Джексона. Он один из подпевал Стива Робенсона. Эти двое никогда не упускают возможности поглумиться надо мной. Стив и Джексон постоянно ходят вместе, занимаются футболом, за что получают огромные привилегии от школы, ездят на крутой тачке и клеят «цыпочек». Такой типаж учащихся есть, мне кажется, во всех американских школах. Я решил не реагировать на это «неожиданное» проявление внимания в мой адрес и отложил «пушечный снаряд» Джексона на край парты. Я почувствовал неловкость и смущение за то, что нагло заснул на уроке миссис Стоун. Она — самый строгий преподаватель в школе и ее главная отрицательная черта характера — это злопамятность. Мысль об этом заставила меня напрячься. Но, похоже, миссис Стоун было не до разбирательств со мной, так как у доски стояла Саммер Янг и читала стихотворение Уильяма Шекспира. Кажется, «Сонет №116». Саммер Янг — всеобщая любимица. Её любят все учителя и ученики. Могу сказать, что она активный и жизнерадостный человек. Насколько мне известно, она любит петь, посещает дополнительные занятия по актерскому мастерству, частенько участвует в конкурсах по художественному чтению, играет на гитаре, сама плетет бижутерию. О ней можно говорить много и, в основном, только хорошее. Кажется, в том году она организовала программу «Окажи помощь престарелым людям». Да, она обладает исключительной добротой, не говоря уже о внешности. Я признаюсь, что еще не видел таких красивых девушек: ее длинные светло-русые волосы так и притягивают взгляд, большие голубые глаза излучают теплоту, ее пухлые губы и молочный цвет кожи… Верно, я втрескался в нее, как только поступил в эту школу. Безоглядно и, к сожалению, безответно. Почему безответно? Ну, потому что такие, как она, никогда не связываются с такими, как я. Это до боли очевидно. По классике жанра ей положено встречаться с высокомерными спортивными красавцами. Например, со Стивом Робенсоном. Хотя, я не думаю, что Саммер Янг опустится до такой глупой банальности. Или это во мне говорит маленький собственник? Внезапно голос миссис Стоун прервал мои мысли: — Мистер Фишер, не желаете поучаствовать в разговоре? Выпав из потока своих мыслей, я слегка растерялся, услышав вопрос миссис Стоун. В ответ я смог только нелепо выдать протяжное: «М-м-м?». Преподавательница кинула на меня свой удивленный взгляд. Конечно, обычно на её уроках ученики не ведут себя так беспечно, как это выходит сегодня у меня. — Да, конечно, миссис Стоун. Я просто задумался, и-извините, — мой голос звучал растерянно и внезапно начал заикаться. — Надеюсь, что вы задумались о Шекспире, молодой человек. Впрочем, я так не думаю. Прошу вас, огласите вашу точку зрения по поводу 116-й Сонет. Кажется, миссис Стоун сегодня все-таки не упустит меня из виду. Я быстро взял себя в руки: — Я думаю, что Шекспир прекрасно описал любовь в этом стихотворении. Он приводит сравнения, казалось, с обычными вещами: со звездой, с маяком. Но в этом стихотворении присутствует некая магия… Миссис Стоун, слушая мой ответ, пристально смотрела на меня и нервно постукивала указкой по столу. Чтобы не сбиться с мысли, я отвел от нее взгляд и непроизвольно столкнулся взглядом с Саммер Янг. — Шекспир прав, — продолжал я, глядя на Саммер, — любовь это все, что у нас есть. Она помогает нам чувствовать себя поистине живыми. Любовь дает нам возможность обрести смысл в жизни. И Шекспир смог сказать нам об этом. — Что ж, спасибо, — недовольно протянула миссис Стоун. Прозвенел звонок и класс «зашевелился». Я не мог не заметить скрытой улыбки Саммер и смущенно отвел взгляд, притворившись тем, что увлекся складыванием вещей в рюкзак. После этого «увлекательного» занятия я незаметно посмотрел в сторону Саммер. Она собрала вещи в свой рюкзак, попутно поправив свои роскошные волосы, и после этого мой взор перекрыл амбал Стивен. Этот безголовый здоровяк встал около моей парты и нагло уперся на нее своими ручищами, показав тем самым, что перекрыл мне путь к выходу: — А страшила-то, оказывается, знает толк в любви, — пробасил Стивен. Сзади подошел Джексон, схватил свой ластик, который недавно пульнул мне в голову, и начал плавными движениями водить им перед моими глазами, будто пытался меня им загипнотизировать. Естественно, перед глазами была та сторона ластика, на которой была надпись: «Страшила». Я настолько привык к этому, что обошелся без комментариев. Мой безразличный взгляд, кажется, начал бесить Стивена: — Мало того, что страшила, ты еще и в глухонемые заделался? Я продолжал молчать. Просто не видел смысла что-либо говорить. Стивен понял, что сегодня «беседы» не будет и завершил свой монолог подзатыльником. Джексон начал наигранно подсмеиваться, подыгрывая Стивену. Затем они взяли свои сумки и направились к выходу из класса, игриво задирая друг друга. Я облегченно выдохнул, потёр затылок, который пострадал от руки Стивена, взял рюкзак и вышел из класса. В коридоре стоял гул, который оглушал так, что я не мог слышать собственный голос. Все учащиеся вышли на перерыв, разделившись по кучкам: Стив Робенсон с Джексоном и другими футболистами стояли около ботаника из параллельного класса, которого они постоянно задирают; около кафетерия собралась очередь проголодавшихся девчонок, которые увидев меня начали отворачиваться и хихикать между собой; около шкафчиков я заметил Саммер и её подругу, Эшли Кэмпбелл, кажется. Я подошел к своему шкафчику и увидел на его дверце записку: «Эй, Сал, как прошел урок литературы? Давай встретимся в кафетерии на перерыве? Нужно перетереть. P.S. Кстати, я забрал твой MP3-плеер, если ты вообще его хватился. Твой друг, Ларри». «Так вот куда делся мой плеер. В принципе, я нисколько не удивлен», — промелькнуло в моей голове после прочтения записки друга. На самом деле меня радуют подобные записки от Ларри. Он мой лучший и единственный друг в этой школе. Да что там в школе? Во всем городе. Ларри единственный человек, который принял меня и мою «маскировку» (так я называю свой злосчастный протез) без лишних вопросов. Ну, конечно, он спрашивал о том, что со мной произошло, но после того, как услышал моё: «Я не хочу об этом говорить», он понял меня и больше не задавал мне подобных вопросов. Мы с ним познакомились во время экскурсии, которую нам организовала миссис Браун, учительница по истории. После этого мы стали часто пересекаться во время перерывов между уроками, затем мы начали ежедневно прогуливаться по вечерам. Постепенно это привело к близкой дружбе, и теперь я считаю Ларри своей семьей. Несомненно, я когда-нибудь расскажу ему о том, что со мной случилось. Но это произойдет тогда, когда я сам смогу принять эту жестокую правду. Я до сих пор не могу смириться с тем, что в одно мгновение со мной случилось то, что случилось. Теперь я обречен ходить с этим протезом и настораживать окружающих. Да, реальность жестока. Я закрыл ящик и направился в кафетерий. Вдруг я услышал, как кто-то сзади окликнул меня. Повернувшись, я понял, что меня позвала Саммер Янг. Я встал в ступор и уставился на нее, как дурак. Хорошо, что она не может видеть мое выражение лица. Во всех смыслах. — Извини, я тебя не сильно отвлекаю? — неуверенно спросила Саммер, подойдя ко мне. Я молча покачал головой. — Я просто хотела узнать, не хочешь ли ты поучаствовать в моей благотворительной акции «Помоги детскому приюту»? Нам очень не хватает помощников. Волонтеры из школы «Лайт Хоп» решили в этом году отделиться от нас и провести акцию своими силами. «Ну, почему в самый нужный момент я забыл все человеческие слова?» — корил я себя в голове. Я впервые видел ее лицо так близко к моему. Мы и раньше с ней бывало разговаривали об учебе, о погоде, но я всегда старался держаться на определенном расстоянии и не смотреть ей в глаза. Я боялся ее взгляда. Когда она смотрит, кажется, что она видит меня насквозь и, что никакой протез не скроет меня от нее. Не дождавшись моего ответа, Саммер решила завершить неловкую одностороннюю беседу: — Ладно, я поняла. Ты подумай на счет моего предложения. Если вдруг решишься, приходи в художественный класс. Хорошо? — Саммер улыбнулась, похлопала меня по плечу и легкой походкой отправилась по своим делам. Я также молча стоял и провожал ее взглядом. Позже я понял как нелепо выгляжу со стороны и продолжил свой путь в кафетерий. «Она похлопала меня по плечу. Интересно, она действительно хочет, чтобы я помог ей в организации этой акции или это было обычное проявление вежливости?» — размышлял я по дороге. Кафетерий был полон учащимися, но я быстро отыскал Ларри за нашим столиком у окна. Я увидел его издалека, как и он меня. Ларри помахал мне рукой, подозвав к себе, и я поспешил к другу. Как обычно, Ларри обедает тем, что приготовила ему мама. Я сел рядом с другом и он протянул мне небольшой пакет, предназначенный для ланча: — Держи, мама позаботилась и о твоем желудке тоже. — Я тронут, большое спасибо, — умилился я. Ларри помог отстегнуть мой протез, чтобы я смог пообедать. Из-за этого обед в школе становится для меня пыткой. Кажется, что все видят моё лицо, которое я так тщательно скрываю от всех. Я даже разработал так называемую «стратегию»: я слегка поднимаю протез, чтобы положить еду в рот, и опускаю его. Делается это все в быстром темпе, чтобы никто ничего не успел разглядеть. Все просто. И да, очень глупо. Я знаю. — Как прошла литература? — заинтересованно спросил Ларри с намеком на то, что он уже все знает. — Круто. Особенно плодотворно прошла та часть урока, на которой я заснул, — попытался уныло отшутиться я. — Серьезно? Ничего себе, чувак. Не знал, что у тебя стальные яйца. Наверное, миссис Стоун захлебнулась собственной слюной от негодования. — Не беспокойся о ней, чел. Она смогла отыграться за всё хорошее и плохое. — Вот отстой, — сморщился Ларри. Заметив мое неразговорчивое расположение духа, Ларри попытался снова завести беседу: — Слушай, сегодня был такой треш на математике, — взбудоражено произнес он. «Узнаю эту интонацию его голоса. Очередная заметка о том, что сегодня вытворил чудак Майк?». — Да? — попытался удивиться я. — Отвечаю, такого ты еще не слышал! — заинтригованно продолжал Ларри, — Сидим мы значит на уроке мистера Бекера. Вдруг я решил понаблюдать за нашим шизофреником Майки. Этот торчок сидел и рисовал что-то с таким усердием и скоростью, будто от этого зависела его жизнь. Отвечаю, мне даже показалось, будто он покрылся потом от своего долбанного усердия. Мистер Бекер подошел к нему и попытался успокоить. И что думаешь было потом? Этот чудик Майки вскочил, начал кричать что-то вроде: «Идите к черту, никто меня не понимает! Вы думаете, что я не вижу, что вы смотрите на меня, как на психа?!». Он орал так, что у него слюни разлетались во все стороны. Потрясающе, правда? — подсмеялся Ларри. — Чувак, это не смешно. Мне кажется, что у него проблемы. Причем серьезные. Ему требуется лечение у соответствующих специалистов, а не вот это вот всё. — Подожди, я не закончил. Когда он вскочил из-за парты, некоторые его рисунки разлетелись, и я увидел их содержание. Чувак рисует нечто вроде сатанинских пиктограмм. А еще у него фетиш на глаза. Да. Точно. Был один лист, на котором были нарисованы одни глаза. Ларри так красочно рассказывал мне об этом, что мне стало не по себе. — Чувак, он самый настоящий псих! Мне даже кажется, что он опасен для общества, — подвел итог Ларри. Я посмотрел на своего друга и понял, что сегодня мне не отвертеться от его страстного любопытства к персоне Майка Стилэна: — Хорошо, я понял, что ты встревожен этим, чел. У меня даже есть предположение, что ты что-то задумал. И как только я сказал это, я заметил в глазах друга нездоровый блеск. Я понял, что он задумал нечто такое, что заведет нас в лишние неприятности. При мысли об этом я попытался отговорить его, сделав легкое замечание: — Чувак, что бы ты сейчас не задумал, просто знай, что мой ответ будет «нет». «Да, совсем легкое, неоднозначное замечание. Именно». — Сал, да этот парень ненормальный и он явно скрывает что-то такое, что, возможно, может содержать мистический смысл. Например, он состоит в тайном обществе сатанистов. Как тебе такой вариант? — возмутился Ларри. Я фыркнул в ответ, давая понять, что это бред чистой воды. — Хорошо, давай проверим это? Кажется Ларри этой фразой только что взял меня на понт. — Каким образом ты собрался это проверять? — с неохотой почти согласился я. — Ну, вообще, этот чел в это время тусуется во дворе школы. Ну, знаешь, обычные дела, вроде слежки за другими людьми, их фотографирование исподтишка. Простые радости жизни этого парня, ничего необычного, это точно. Мы с тобой пойдем и просто заглянем в его шкафчик. Возможно, что мы найдем какие-нибудь подозрительные вещи. А возможно, что там мы найдем просто фото его любимого пса, набор для вязания и книгу «100 советов как сделать мир лучше». Второй вариант, конечно, более реален, ведь Майк Стилэн самый добродушный тип из всех, что я встречал. — Ну, все, я понял. Перестань ёрничать, — усмехнулся я в ответ. — Даже если мы и найдем что-то подозрительное на этого типа, что дальше? Что мы будем делать? Ларри, похоже, заметил, что его пламенная речь немного ободрила меня и решил настаивать до конца: — Ну, по крайней мере, мы будем иметь в виду, что он ходячая опасная зона и сможем вовремя спасти мир от возможного проклятия. «Мда, весьма аргументировано». — Проклятия? — не понял я. — Ну, или чем там еще занимаются сатанисты? — О, Боже! Как это всё бредово звучит, но я, так уж и быть, составлю тебе компанию. За определенную цену, — на этой фразе я жадно потирал ручки. — Я слушаю, — заинтригованно напрягся Ларри. — Батончик, — закончил я. — Эм, что? — Ты не ослышался. Я сказал: «шоколадный батончик». Ларри поразмышлял про себя еще пару секунд и с неохотой согласился. Шоколадный батончик был нашим любимым лакомством. Но он являлся еще и раритетом. Тот батончик, который мы любили, продавался только в одном магазине и привоз этих батончиков был весьма редким случаем. А я знал, что у Ларри завалялся один из таких батончиков. Я вовремя воспользовался случаем. Мы взяли сумки и поспешили к шкафчикам. Школьный коридор опустел. Подойдя, мы обнаружили, что «тайник» Майка был открыт. Как удачно. Все обстоятельства подыгрывали нашей затее. Мы лишний раз осмотрелись по сторонам, убедившись, что никто не наблюдает за нашими криминальными деяниями. Ларри с азартом начал рыскать в шкафчике Стилэна. Казалось, что он пытается залезть в этот шкафчик полностью, лишь бы ничего не упустить. — Ну, что там? — нетерпеливо спросил я. — Ничего особенного, — донесся голос Ларри из глубины шкафчика, — пока что. Обычные фантики, учебные тетради. Хм. Есть папка и на ней написано: «Личное». Думаю, стоит взглянуть. Голова Ларри вынырнула из шкафчика. Мы открыли папку и увидели те самые рисунки, которые Майк нарисовал сегодня на уроке математики. Один лист и впрямь был весь изрисован различными формами глаз. — Должен признать, рисует он неплохо для любителя, — заметил я. На обратной стороне этого листа было написано: «Её глаза, как бриллианты. Самые редкие бриллианты. Из тысяч и миллионов не найти похожих глаз. Как же быть? Заметка: радужная оболочка глаза — небесно-голубая. Роговица — прозрачная, чувствительная. См. страницы 66-69». Следующие страницы содержали фотографии нескольких девушек из нашей школы. Также были фото нескольких городских зданий и фото отца Майка. Перевернув следующую страницу папки, мы не успели разглядеть содержимое, потому что в этот момент сзади подкрался Майк Стилэн и отобрал папку с криком: «Эй, какого черта вы ковыряетесь в моих личных вещах?!». — Спокойно, Майк, чувак, спокойно, — попытался утихомирить его Ларри, — мы просто хотели… Я понял, что Ларри не может придумать оправдания нашему беспардонному вмешательству в чужую жизнь, и решил, что пора брать инициативу на себя. Но только я хотел что-то сказать, как Майк тут же перебил меня: — Что вы тут вынюхиваете? Вы что, хотели украсть что-то у меня?! Воры! — начал кричать Майк истерическим голосом. Он выглядел безумно: его черные сальные волосы стояли дыбом, его глаза будто окрасились в черный цвет и налились кровью. Он прижал свою папку к груди, как самую главную драгоценность. Было видно, что злость довела его до тряски. На щеках выступил румянец, губы задрожали, глаза забегали. — Я все расскажу директору! — крикнул он напоследок и убежал. Мы с Ларри стояли и испытывали небольшой шок. Осознание того, что нам крышка пришло на пару секунд позднее. Мы быстро схватили сумки, захлопнули шкафчик Майка и побежали к классу литературы, не понимая, что дело сделано, и конец необратим. Видимо, нас накрыло так называемое состояние аффекта. — Сал, — произнес Ларри, тяжело дыша после пробежки, — мы трупы. Мы отдышались и решили присесть на полу у двери класса. Ларри достал бутылку воды и протянул мне. Я сделал пару глотков и на минуту почти успокоился. — Как думаешь, он настучит на нас? — спросил я. Ларри пожал плечами. Мы сидели молча пару минут. Ни один из нас не хотел обсуждать происходящее. Нашу тишину нарушил школьный громкоговоритель: — Внимание! Учащиеся Салли Фишер и Ларри Джонсон, срочно пройдите в кабинет директора! Повторяю! Учащиеся Салли Фишер и Ларри Джонсон, срочно пройдите в кабинет директора! — Вот черт, — с отчаянием выдохнул Ларри. Мы встали и неторопливым шагом направились к директору. Подойдя к кабинету, Ларри шутливым жестом дал мне понять, что пропускает меня первым. Я повторил за ним его «галантный» жест. Но он не сдавался. Вдруг дверь открылась, прервав наше манерное кривляние, и из кабинета директора выскочил Майк. Он не стал задерживаться для разговоров с нами и быстрым шагом направился по коридору к лестнице. Мы молча переглянулись, и я зашел в кабинет первым, а следом за мной и Ларри. Нужно отметить, что кабинет директора весьма светлый и просторный. У стены стоят несколько книжных стеллажей, посередине размещен стол директора, и напротив него стоят два стула. Справа от входа в кабинет стоит стол секретаря, но сама мисс Кларк отсутствовала. Директор, мистер Томпсон, сидел за своим столом и что-то писал. — Мистер Фишер, мистер Джонсон, прошу, присаживайтесь, — директор указал рукой на стулья, не поднимая головы от своих бумаг. Я и Ларри со смущенным видом подошли и сели напротив директора. Мистер Томпсон ещё минуту дописывал что-то в своих документах, затем поднял голову и взглянул на нас своим взглядом, будто потенциально спрашивал: «Вы идиоты?». — Ну, что ж, я вас слушаю, господа, — начал разговор мистер Томпсон. Мы с Ларри сидели и молча смотрели на него, не зная как начать выкручиваться. — Сейчас ко мне в кабинет забегал мистер Стилэн. Он бурно убеждал меня в том, что вы пытались что-то у него украсть. Это правда? — Мистер Томпсон, Майк Стилэн настоящий… — начал говорить Ларри, но я перебил его. — Это неправда. Директор недоумевающе смотрел то на меня, то на Ларри. Я решил продолжить: — Майк не совсем понял то, что увидел. Мы с Ларри не собирались у него ничего красть. Мы заглянули в его шкафчик совсем по другим причинам. — Так, и по каким же? — недоверчиво спросил директор. Придумывая оправдание на ходу, я ответил: — Мы собирались только взглянуть на его лабораторную работу по химии. После этого я заметил на себе недоуменный взгляд Ларри. — Вы хотите сказать, что собирались просто списать? — попытался подтвердить мою мысль мистер Томпсон. Я кивнул в ответ. Вдруг Ларри встал на мою защиту: — Мистер Томпсон, на самом деле это я виноват. Это была моя идея списать у Майка. Салли пошел со мной за компанию, потому что я его заставил. — Чувак, перестань, — попытался я успокоить своего друга. Директор молча смотрел на нас, затем встал из-за своего стола и подошел к окну, повернувшись к нам спиной: — Мистер Джонсон, давно хотел у вас спросить, как ваши успехи в учебе? — Думаю, что мои успехи так себе, — Ларри опешил, но не растерялся. — Я так и думал. А как ваши, мистер Фишер? — спросил директор, не поворачиваясь. — Хорошо, сэр, спасибо. — Кажется, вы претендуете на место отличника. Да? — Да, сэр. — Что же вам мешает стать отличником? Химия? — в словах мистера Томпсона прозвучал сарказм. — Нет, сэр, литература, — признался я и понял, что моя ложь про списывание оказалась недостоверной. — Я не знаю, что вы на самом деле задумали, — продолжал мистер Томпсон, — но я вам советую не связываться с этим парнем. Как вы уже заметили, он слегка не в себе. У него на это есть причины. Мне очень жаль, но мне придется применить меры касательно вас. Все-таки факт остается фактом: вы намеренно залезли в чужой шкафчик. Я могу это рассматривать, как вторжение в личную жизнь и это неприемлемо. Я думаю, вы сами это осознаете. Мистер Томпсон повернулся к нам и вынес свой вердикт: — Мистер Джонсон, вы будете неделю посещать дополнительные занятия по химии после уроков. Кажется, это вам действительно пригодится. Ларри недовольно фыркнул и с досадой притопнул ногой. — А для вас, мистер Фишер, — продолжал приговор директор, — я приготовил более интересное занятие. Да будет вам известно о том, что некоторые ваши одноклассники сейчас занимаются благотворительной акцией для детского приюта. Мисс Янг организатор данной акции. Я думаю, что вам нужно приобщаться к таким общественным работам. Это пойдет вам на пользу. Надеюсь, вы меня поняли? — Да, сэр, — подтвердил я. — Тогда не смею вас больше задерживать. Надеюсь, что подобный инцидент больше не повторится. Рассчитываю на вашу совесть. Мы с Ларри встали и вышли из кабинета. Закрыв за собой дверь, Ларри с виноватым видом подошел и приобнял меня: — Чувак, прости меня. Это я тебя впутал во всё это дерьмо. — Ничего страшного, чел, — я похлопал друга по плечу для поддержки, — по крайней мере, благотворительная акция это не так отстойно, как дополнительные уроки по химии. И тем более не так отстойно, как потеря батончика. Ларри тяжело вздохнул и вытащил из сумки мою главную награду. Я взял батончик и развернул упаковку. Разломив вкусняшку пополам, я протянул одну половину другу. Ларри не стал упрямиться и взял батончик, обрадовавшись моей дружеской вежливости. После мы разошлись с ним по разным классам досиживать оставшиеся уроки. По пути я обдумывал происходящее: «Ну, и денёк: начался с дерьмо-сна, потом этот дурацкий шкафчик с приветиком, выговор от директора. Зато я теперь буду помогать Саммер. Главное, чтобы я в следующий раз обошелся без тормозов, разговаривая с ней. Чувствую, что меня ждет что-то новое с завтрашнего дня. Ветер перемен так и задувает мне в уши об этом».