Formation

2015 год. Тонкие рассохшиеся рамы окон скрипели от порывов ветра, и казалось, что от каждого удара грома правительственное здание на ВДНХ вот-вот развалится. Настольная лампа замигала от перебоев с электричеством, заставив Чуйко поднять глаза от бумаг и встретиться с уставшим взглядом президента. Василь стучал зубами от озноба. Он то и дело проводил ладонью по покрасневшему носу и сильнее вжимался в кресло. Юрий посмотрел на него с подчёркнутым сочувствием. Сентябрь выдался холодным, а Голобородько абсолютно себя не жалел и умудрился сильно простудиться в продуваемых всеми сквозняками правительственных коридорах. Они сидели в президентском кабинете уже шестой час. От усталости на краю зрения уже стали мерещиться тёмные силуэты и прозрачные точки. Чуйко закрыл глаза и сжал пальцами переносицу. Текст на листах перед ним слился в большое серое пятно, и в сознании осталось только размеренное тиканье настенных часов. — Юрий Иванович! — Хриплый голос Василя пробился к нему в уши, словно через густой кисель, и он понял, что задремал. — Господин Президент, — Юрий потёр лицо ладонями, чтобы отогнать сон, — я уверяю вас, тут всё как надо, — он выразительно бросил взгляд на наручные часы, которые показывали почти полночь. — Что-то не даёт мне покоя, — упрямо начал Голобородько, поправляя большой вязаный шарф на шее. — Я думаю, нужно ещё поднять вопрос об обмене заключёнными. Всех на всех. Пусть не в первую очередь, но, как мне кажется… — Вам кажется! — Раздражённо перебил Чуйко президента, вскинув руку, — Василь Петрович, я понимаю ваше желание впихнуть в повестку дня всё и сразу, но, сколько вы в политике? Два месяца? А я тридцать лет. И говорю вам, что диалог с Москвой, в свете совсем недавнего и неустойчивого потепления отношений, нужно строить крайне осторожно, — видя упрямое недоумение на лице Голобородько, он сменил тон на увещевательно-отеческий. — Мы больше не будем заискивать перед русскими. У нас такое же право голоса, — Василь поднялся кресла и оперся руками о стол. — И вы завтра будете не просить, а требовать на равных! — Его голос сорвался на сиплый шёпот, и президент зашёлся сильным кашлем. Юрий поднялся, прошёл к дивану и взял с него плед. Голобородько был так восхитительно, так… до дрожи в коленях, упрям! Их вечное противостояние будоражило и держало в тонусе. Но сегодня, когда ужасно хотелось спать, выводило из себя. И Чуйко мечтал, чтобы неуёмный президент, наконец, с ним согласился. Уступать сам он намерения не имел. — Вы не можете требовать у них все сразу, — сказал он, обходя президентское кресло и накрывая Василя пледом. — Путин слишком гордый, он любит чувство контроля. Поверьте мне, — добавил он и чуть сдавил его плечи, которые в момент напряглись. — Ну, хорошо, — прохрипел Василь, чем вызвал довольную улыбку премьер-министра. — Но мы всё равно вернёмся к этому вопросу в ближайшее время. Он потянулся поправить плед на плече, случайно пальцами задел ладонь Юрия, лежащую на спинке его кресла, и дёрнулся, как будто обжёгся. — Вы совсем себя не бережёте, Василь Петрович. Стране нужен здоровый президент, — почти прошептал Чуйко, глядя ему в затылок и отошёл. — Справитесь тут без меня? — Насмешливо спросил он, остановившись уже у двери. — Спокойной ночи, Юрий Иванович, — тихо ответил Голобородько, сосредоточенно глядя куда-то поверх его плеча. *** — Господин премьер-министр, прилетели, — молодая помощница коснулась его колена и подняла шторку иллюминатора. Минск встретил его слепящим солнцем. Спускаясь с трапа самолёта, Юрий прикрыл глаза рукой. — У нас два часа на встречу с премьер-министром Беларуси и обед в посольстве…- помощница пыталась перекричать ревущий гул аэропорта и сильный ветер. — Отличная погода, — Юрий никак не отреагировал на её отрывистый доклад, рассеяно смотря вдаль, — надеюсь, это хороший знак. Он легко улыбнулся помощнице, проигнорировав недоумение в её глазах, и поднял руку, приветствуя встречающих. *** Каждый раз, каждую их встречу перед камерами, Юрий пытался поймать взгляд холодных, глубоко посаженных серых глаз. Это было, своего рода, игрой, противостоянием. Чуйко был хитрее, Путин жёстче. И оба знали, что силы равны. — Мы надеемся на тесное взаимное сотрудничество с нашими партнёрами, — Владимир смерил Чуйко насмешливо-снисходительным взглядом, — Минские соглашения должны соблюдаться неукоснительно обеими сторонами и, прежде всего, идти на благо граждан, находящихся на этих территориях. Нельзя позволять олигархическим и политическим играм калечить жизни людей. — Я рад, что так считаем не только мы, — Юрий возвратил Путину лёгкую улыбку и вальяжно раскинулся в кресле, показывая, кто тут хозяин положения. Путин бросил на него быстрый взгляд, потом незаметно провёл рукой по часам, глядя на пресс-секретаря. Тот кивнул и засуетился. — У журналистов есть ещё вопросы? Тогда заканчиваем, — объявил он, игнорируя несколько поднятых рук. Чуйко поднялся и протянул руку Владимиру. Путин крепко сжал его ладонь, резковато рванув премьер-министра Украины на себя. По этому жесту стало понятно, что он недоволен. Юрий улыбнулся, победно глядя ему в глаза. Сегодня Путин проиграл. *** 1985 год. — Черт! — Чуйко присел на корточки за разлетевшимися по полу документами. — Юрочка, — стройная девушка опустилась рядом с ним на колени, помогая собирать листы, — а тебе обязательно уезжать? Это же на целый месяц, а как же сессия? — Ты чего? — Юрий строго посмотрел на неё. — Это же Москва! Если я хочу чего-то добиться, я обязан туда поехать. Это не обсуждается. — Может, отложишь на годик? Мы поженимся, родители нам с квартирой помогут, я вчера с папой говорила, он обещал, — быстро затараторила она и опустила глаза. — Ты сам говорил, там больше приветствуют семейных. — Какой годик? Да это, может, один шанс в жизни. А жениться я всегда на тебе успею. И не сиди на холодном! — Он поднялся и потянул девушку за запястье за собой. — Просто я не хочу оставаться одна, — её голос задрожал. — Эй, не думай плакать! Тарас Григорьевич не одобрит, — Чуйко попытался свести всё в шутку, указывая на большой портрет Шевченко на стене. Она осторожно прижалась к его плечу, и Юрий зарылся ладонями в её мягкие волосы. *** — Сейчас опоздаем и всё, пиши пропало, — занудное нытьё товарища начинало раздражать. — Вот нужны были тебе эти прогулки по Москве? Ещё месяц впереди, нагулялись бы! — Паш, не гунди! — Отмахнулся от него Юрий. — Я точно помню адрес. Тут всё написано, видишь? — Тут два выхода на Дзержинского. И в какой нам, а, Сусанин? Между прочим, уже без двадцати, я хочу напомнить, — Паша указал на электронные часы над въездом в тоннель. Они стояли на станции метро Дзержинская, задрав головы к указателям. Юрий, и без упрёков товарища, уже тысячу раз пожалел, что уговорил сопровождающего отпустить их посмотреть столицу. Им было чётко сказано явиться в главное управление КГБ к двум и Чуйко клятвенно заверил Пашу, что сориентируется, случись чего. Ориентироваться оказалось сложнее, чем он думал. — Ладно, пойдём туда, — он махнул рукой и направился в сторону эскалаторов. — Ты уверен? А вдруг, неправильно? — Паша побежал за ним и схватил за рукав. — Я уверен, — Юрий отдёрнул руку и пошёл быстрее. Паша даже подпрыгнул от радости, когда перед ними показалось большое жёлто-коричневое здание. — Я же говорил, что выведу, — Чуйко вздохнул с облегчением. — Давай скорее! — Он быстро оглянулся по сторонам и побежал через дорогу. — Тут подземный переход есть! — Паша попытался его задержать, но Чуйко его не услышал из-за громкого гудка. Красные «Жигули» оставили длинный тормозной след на асфальте, но остановились поздно, Юрий отлетел и пару раз перекатился, сильно ударившись бедром. В глазах потемнело, а потом ослепило ярким светом. От адреналина, он даже не почувствовал боли. Резко поднявшись, он вскинул руки в защитном жесте от вышедшего водителя. — Совсем идиот? Куда так спешишь? — Выскочивший из автомобиля молодой мужчина осмотрел сначала капот, а потом направился в его сторону. — Головой нужно думать, — он сверкнул на Чуйко холодными серыми глазами. От этого страшного взгляда тот, не привыкший робеть перед кем-то, на секунду испугался. — Простите, я на встречу опаздываю, — Юрий указал на здание КГБ. Бедро начало ныть, и он перенёс вес на другую ногу. — Может в больницу? — Взгляд мужчины смягчился, и он заозирался по сторонам в поисках случайных свидетелей. Из свидетелей был только Паша, который стоял, не двигаясь с места, и держался руками за голову. Юрий махнул ему рукой, показывая, что всё нормально. — Нет, не надо, я опаздываю, извините, — Чуйко отряхнул куртку и, прихрамывая, побежал на другую сторону. — Тут переход построили, кстати, для тех, кто опаздывает! — Крикнул мужчина ему вслед. — Ага, да, я запомню, — отозвался Юрий, даже не обернувшись. Он чувствовал на своей спине холодный льдистый взгляд. *** — Где вас носит? — прошипел сопровождающий, когда они с Пашей, пройдя все проверки, попали в здание КГБ. — Мы же не опоздали, — так же шёпотом ответил Юрий. Его только успели гневно смерить глазами, и удивлённо задержать взгляд на ссадине на лбу как в коридоре появился молодой человек в форме. — Товарищ Чуйко? — Спросил он, заглядывая в документы, которые держал в руках. — Пройдёмте за мной. Длинные серые подвалы, по которым он шёл за молодым секретарём, казалось, давили на плечи низкими потолками, а сквозняк пробирался под одежду. Юрий посильнее укутался в тонкую куртку. За всё время, пока они шли, им не встретился ни один человек, а единственным звуком был стук тяжёлых сапог его проводника, и это угнетало ещё больше. «Наверное, тут водили на казни», — почему-то пришла в голову невесёлая мысль. Неожиданно молодой человек остановился у неприметной двери, и Чуйко почти налетел на него. После мрачного коридора, он ожидал увидеть за дверью тесную допросную комнату, с решётками на окнах и грубым деревянным столом посередине. Однако, вопреки ожиданиям, это оказался самый обычный, аккуратный кабинет, отличавшийся от многих других, в которых Юрий был до этого, только отсутствием каких-либо портретов на стене. КГБшник прошёл вперёд него и вытянулся по струнке перед старым усатым майором, сидевшим за столом. — Товарищ Чуйко? Юрий Иванович? — Усатый кивнул его сопровождающему и тот вышел, закрыв за собой дверь. — Присаживайтесь, — он указал рукой на стул в середине комнаты. — Спасибо, — Юрий почувствовал, как у него от волнения холодеют пальцы. Он сел, выпрямил спину и сцепил ладони на коленях. — Да не волнуйтесь вы так. У вас тут, — майор положил руку на папку с крупной надписью «Дело №», — пока грехов не набралось, чтобы переживать. Курите? — Он протянул Юрию пачку сигарет. — Нет, благодарю, — Чуйко покосился на его грубые, жёлтые от табака пальцы. — Правильно, — пройдясь по кабинету взад-вперёд, чекист облокотился о стол. — Мы вас вызвали просто поговорить. У нас ведь такая отличная молодёжь! — Он открыл ту самую папку с личным делом. — Будущий юрист, отличник ГКУ имени Шевченко, кандидат в мастера спорта по гребле. И главное, — он отложил папку на стол и посмотрел Юрию прямо в глаза, — комсомолец, активист, рвущийся в органы управления. Стране такие люди нужны. Наша задача лишь взять их под своё крыло, направить и помочь. Кстати, откуда у вас это? — Он указал Юрию на лоб. Чуйко не успел ответить, как дверь за его спиной со скрипом открылась, и майор махнул рукой, приветствуя вошедшего. — Тут поприсутствует ещё один товарищ. Он нам не помешает, — он жестом подозвал человека с большим блокнотом и карандашом в руках. — Проходите, Владимир Владимирович. Человек встал напротив, убирая в карман форменных брюк ключи от «Жигулей», и слегка склонил голову. Юрий нервно сглотнул. Из-под приподнятых бровей на него смотрели холодные серые глаза. *** 2015 год. Встреча за закрытыми дверями проходила в более спокойной обстановке. Слишком серьёзных вопросов не было, поэтому все присутствующие находились в хорошем настроении. Путин улыбался, разговаривал открыто, и не очень грациозно ел круассан, облизывая шоколад с пальцев. Они пили кофе и больше шутили, чем вели переговоры. — Юр, если серьёзно говорить, то ты там Нафтогаз придержи. Мы тоже работаем, поэтому без эмоций, — Владимир коснулся его руки. — Без эмоций было год назад, теперь мы вынуждены соблюдать волю народа. И потом, — он наклонился ближе к Путину и понизил голос, — новый президент пока не вошёл в курс всех дел. Он честный, понимаешь? Ему нужно всё и сразу. Требовал поднять вопрос об обмене заключёнными. Владимир посмотрел на него с сожалением и качнул головой, а потом громко обратился к присутствующим: — Господа, можно заканчивать, тем более, все, я полагаю, проголодались, — среди делегатов послышались одобрительные смешки. Двери открылись, выпуская их в вестибюль, и они оба, как по команде, надели свои привычные маски. Путин спокойно кивал, здороваясь с журналистами, Чуйко победно улыбался и щурился от вспышек камер. — Владимир Владимирович, как прошла встреча? Что обсуждали? — Крикнул журналист чуть притормозившему Путину, налегая на сцепленные руки охраны. — Встреча прошла продуктивно, — ответил Владимир, смотря в камеру и улыбнулся. — На зустрічі порушувалось питання надання Україні пільгових умов по газу? — Журналистка ткнула микрофоном Юрию в лицо. — Так, порушувалось. Нам вдалося прийти до деякої угоди по цьому питанню. Більше нічого сказати не можу, — Чуйко отодвинул микрофон и прошёл дальше. В конце дорожки они привычно развернулись и пожали друг другу руки, улыбаясь. — Заглянешь ко мне в Москву? — Тихо спросил Путин, так, чтобы их разговор выглядел как продолжение деловой встречи. — Неожиданно, — одними губами ответил Юрий, чуть разворачиваясь к другой части прессы. — Я не рассчитывал. — У тебя отменены все встречи до завтрашнего вечера, — Владимир насмешливо посмотрел ему в глаза. — Ты когда-нибудь перестанешь следить за мной? — Чуйко сильнее выпрямился, чтобы разница в росте была ощутимее, но даже в таком положении, Путин умудрялся сохранять свой насмешливо-превосходствующий взгляд. — Привычка, — он сдержанно кивнул ему и направился к выходу. *** 1985 год. — Я провожу товарища сам, — Владимир остановил чекиста, потянувшегося к телефону для вызова сопровождающего. Они пару секунд смотрели друг другу в глаза, а потом усатый коротко кивнул и склонился над бумагами, даже не взглянув на Юрия. — Товарищ Путин! — Окликнул майор Владимира уже от двери. — Не задерживайтесь. Чуйко поднялся и почувствовал, как за полтора часа сидения затекла поясница. Беседа проходила в доверительной обстановке, майор улыбался, расслабленно затягивался папиросой и отпускал шутки для серьёзного Путина. Однако Юрий чувствовал, что это самый настоящий допрос. — Как нога? — Владимир явно почувствовал себя более расслабленно и шёл сейчас чуть впереди Чуйко, бросая взгляды через плечо. — Нормально, — под нос себе ответил тот и схватился за бедро. Это не укрылось от взгляда Путина, он остановился и развернулся к Юрию. — Тебе нужно в больницу, — сказал он и достал ключи от машины. — Поехали. — Я не могу, я тут вместе с товарищем. И потом, вас ждут, — запротестовал Чуйко, пытаясь пройти дальше. Он осёкся, когда взгляд серых глаз пригвоздил его к месту. — Ты задержан Комитетом госбезопасности, поэтому он пойдёт один, — спокойно ответил Путин, не отрывая взгляда. — А насчёт меня не волнуйся. Юрий сам не понял, почему не стал спорить. Этот невысокий человек вызывал почти животный, иррациональный страх. Хотелось скорее сбежать от него, но он чувствовал, что не мог. Просто кивнув, он прошёл следом за Владимиром вдоль коридора. *** Путин заглушил двигатель напротив серой панельной девятиэтажки. — Не очень похоже на больницу, — Чуйко улыбнулся, задрав голову вверх. — Ты же можешь ходить, нога не сломана. Остальное заживёт, — Владимир смерил его взглядом, — а вот по бутылке хорошего пива мы выпьем. — Это у КГБ такие приёмы допроса? Сначала водите по страшным подвалам, а потом пиво? — Прищурившись, Юрий посмотрел на него. — Нет. Это в качестве извинений. — Тебе не за что извиняться, — Чуйко поднял брови. — А кто сказал, что извиняться буду я? — Путин распахнул перед ним дверь подъезда. — Проходи. Юрий нервно засмеялся, но ослушаться не посмел, подумав, что тот шутит. То, как жестоко ошибся, он понял через полчаса. Владимир был дружелюбнее, чем до этого. Протянув Чуйко бутылку тёмного импортного пива, он расспрашивал о Киеве, институте, родителях. Юрий думал о том, как в одном человеке может уживаться угрюмый чекист и такой весёлый приятный товарищ. А ещё он думал, почему, почему он идёт за ним, за совершенно незнакомым человеком и не задаёт вопрос, с какого это перепугу тот решил с ним вот так вот подружиться. Путин, при всей своей непривлекательной внешности и небольшом росте, был чертовски обаятельным. Юрия не отпускала мысль, что это, всё-таки, продолжение допроса. Он что-то слышал о хитрых методах КГБ. В один момент он поймал себя на осознании, что пиво было странно сладковатым на вкус. Это то, что он списал сначала на импортный рецепт. А потом в глазах всё начало слегка расплываться, голос Путина отдалился, и Юрий просто пялился то на его руки, крутящие бутылку, то на жидкие светлые волосы, то в серые глаза с хитринкой. — Что это такое? — Спросил он заплетающимся языком и потёр лицо ладонями. Вместо ответа, твёрдая рука схватила его за челюсть и потянула на себя. Последнее, что он почувствовал, был жёсткий поцелуй обветренных губ. *** Больно. Омерзительно. Пару минут назад в сознание ударила резкая вспышка, и всё стало настолько реальным, насколько не было никогда до этого. Собственное колено давило на рёбра и было трудно дышать. Юрий глотал слёзы, пробовал выбраться из хватки крепких рук, которые вжимали его лицом в подушку. Он открыл один глаз и увидел прямо перед собой нашивку на пододеяльнике: «Путин». Наверное, теперь такое же клеймо можно поставить на нём самом. Так же поступают со скотиной? Сначала втираются в доверие, а потом: раз! И у тебя на боку знак того, что ты ручной, что тобой можно пользоваться. — Хватит, — прошептал он на вдохе, за что ему зажали рот рукой. — Тише, тише, — не останавливаясь, приказал Владимир, большим пальцем вытирая слёзы с его щеки. *** 2015 год. Он гладил пальцами светлую кожу кресла в правительственном самолёте. Путин молча сидел напротив, смотрел в окно, и отстукивал носком ботинка простенький ритм. Медленно моргая, словно кот, Юрий наблюдал за ним из-под ресниц. До Москвы оставалось полчаса, и он позволил себе расслабиться и отпустить мысли. Смутные образы поплыли в сознании, он ослабил галстук и откинул голову на спинку кресла. Вот Голобородько, с горящими глазами, произносит какую-то пламенную речь. Юрий не понимает, о чём он говорит, но точно знает, что назавтра пылкий спич растащат на цитаты. А потом президент стоит под дождём, откидывает мокрые волосы со лба и смеётся, как ребёнок. А дальше за его спиной появляется молодой Путин в форме чекиста и его лицо, почему-то красное, как будто обожжённое. Он зажимает Василю рот рукой и закидывает его голову назад, себе на плечо. Юрий пытается помешать, оторвать цепкие пальцы от гладкой шеи своего президента, но не может. — Внуково, — нарушил тишину Владимир, и Чуйко открыл глаза. В ярком закатном свете половина лица российского премьера была алой, как из его видения. — Хорошо, — Юрий дёрнул плечами, прогоняя неприятные мысли. — Давно я не был в Москве. Тут, должно быть, многое изменилось. — У меня тут новый грамотный мэр, так что да, — ответил Путин, жестом приглашая его на выход. Владимир не был совсем аскетичен, однако, долгая работа в строгой дисциплине накладывала свой отпечаток. Чуйко знал, что премьер-министр России предпочитает всё крайне качественное, но простое. Поэтому он очень удивился, когда правительственный автомобиль остановился перед белоснежным особняком, напоминающим дворец. Даже Янукович, при всей своей любви к вычурности (вся страна знала Межигорье), вряд ли мог бы себе такой позволить. — Не совсем в твоём стиле. Мы что, не у тебя? — Спросил он и хитро улыбнулся в спину Путину. Он знал, чей это дворец, на самом деле. — У меня, — Владимир бросил на него взгляд через плечо. — Он тут? — спросил он, следуя за российским премьером в дом. — Вряд ли, но скоро должен быть. *** 1996 год. Мэру крупного промышленного города полагалось иметь хорошую машину, костюм и связи. Именно поэтому в его расписании всегда было время для посещения дней рождения, свадеб и крестин огромного количества влиятельных людей. Застёгивая золотые запонки на манжетах, он смотрел в зеркало, оценивая степень идеальности укладки. В Ялте сегодня отмечал свой юбилей один из новых русских, и Юрий должен был выглядеть там максимально презентабельно. — Вызовите мне автомобиль, — приказал он секретарше, которая стояла тут же, держа его смокинг. Он ещё раз осмотрел себя, вздохнул и убрал невидимый волосок с рукава. С момента распада Союза прошло всего четыре года, но как всё кардинально поменялось! Раньше он не сильно задумывался о моде, хорошем парфюме, американизмах в речи и прочих вещах, появившихся совсем недавно. Раньше он просто работал, не всегда честно, иначе бы он не стал мэром в тридцать шесть. А тут он вдруг обнаружил, что, по сути, всех мало волнуют его реальные дела, гораздо важнее, как он говорит, одевается и с кем спит. Последнее, кстати, вызывало вереницу сплетен. «Он молод, успешен и совершенно не женат! Почему?» — Жёлтые газетчики с радостью хватались за такую волнующую тему. Свобода слова в стране, безусловно, была на высоте. — Говорят, он бросил беременную невесту на последнем курсе института, — шептались у него за спиной, но Чуйко упорно игнорировал подобные слухи. Они возвращали в то время, заставляя не спать ночами, кричать от гнева и царапать ногтями стены. Возвращали в тот момент восемьдесят пятого, когда его гордость была окончательно растоптана. Тогда Путин особенно сильно вцепился в его волосы, и Юрий почувствовал тёплое, стекающее по пояснице. От злости, отвращения и страха скрутило живот, и его вывернуло на простыни. Он пытался опереться на дрожащие руки, чтобы встать, но новый приступ тошноты каждый раз заставлял упасть обратно. Владимир как будто этого не замечал. Он поднялся, отыскал брюки и присел на корточки перед кроватью. — Послушай сюда, — он за волосы поднял голову Юрия и вытер ему губы ладонью. — О том, что тут произошло ни слова. Тебе, всё равно, никто не поверит, а за растраханную задницу, если станут осматривать, получишь два года. Минимум. Пока он говорил, Чуйко пытался сосредоточить на нём взгляд, но не выходило. Он видел перед собой только расплывчатое пятно с двумя яркими серыми огоньками. После Владимир отвёл его в ванную, где, почти с нежностью, так резко контрастирующей с его недавним поведением, гладил его плечи и волосы под струёй тёплой воды. А дальше, не сказав ни единого слова, одел, как ребёнка и, проводил за дверь. Юрий потом долго сидел в каком-то дворе, дрожал и вытирал злые слёзы. Он много слышал про изнасилованных девушек, ему было их жаль, но он бы и представить себе не мог, что сам окажется в таком же положении. А потом в нём что-то надломилось, и он стал смотреть на всё, как будто, со стороны. Юрий даже сам удивился. Должно быть, сработал какой-то защитный механизм. Про это рассказывала его невеста. Она училась на психолога и любила умничать на подобные темы. Он резко успокоился и теперь только синяки под глазами могли выдать его бессонную ночь. — Автомобиль ожидает, господин мэр, — вырвала его из воспоминаний секретарша, и Чуйко засобирался быстрее. *** Просто сидеть в ресторане в честь юбилея сейчас было не модно. Большинство богатых людей, которых развелось теперь в огромном количестве, предпочитали странное слово «фуршет». Чуйко не любил этого. Вместо нормальной еды тут были маленькие кубики с оливками на палочках, а вместо коньяка — сладкое шампанское. Ещё и держать всё это надо было одной рукой. Он просто мило улыбался и старался держаться ближе к знакомому бывшему партработнику, который, под шумок, разбавлял его шампанское щедрой порцией водки из фляги. Вечер проходил тихо и непринуждённо. Основательно захмелев, Юрий уже рассказывал анекдоты каким-то барышням, как вдруг увидел то, что заставило его вмиг протрезветь и замереть с открытым ртом. Через весь зал прямо на него смотрели холодные серые глаза, которые, в последние несколько лет, он изредка видел лишь по телевизору. Он зажмурился и тряхнул головой, отгоняя видение, но оно не исчезло. Постаревший и полысевший герой его кошмаров медленно приближался к нему, не отрывая взгляда. Сейчас изменения в его внешности были разительно видны. С экрана эти морщины на лбу и сеточка вокруг глаз были не так заметны. Впрочем, Чуйко старался не всматриваться. Сердце билось так, что он подумал о мгновенном сердечном приступе. Неожиданно Путин сменил траекторию и направился в сторону туалета. Оставив бокал шампанского в руках удивлённой собеседницы, Юрий, как под гипнозом, последовал за ним. — Эти одиннадцать лет тебя испортили, ты постарел, мне кажется, — он встал за спиной Владимира, сложив руки на груди и глядя на него через зеркало. Тот молча помыл руки, вытер их полотенцем и развернулся. — За то, тебя сделали мэром, поздравляю, — Путин протянул ему руку, которую Юрий не принял. — Быстро. И сразу Запорожье. А я теперь управляю делами президента. За внешностью следить особо некогда. — Он усмехнулся краем рта. — Я слышал об этом. В туалете, кстати, руки не жмут. — Чуйко пытался унять раздражение. — Правильно, что ушёл от невесты. Судя по её характеристике, ты бы добился всего на пять лет позже, — Путин проигнорировал его колкую реплику и нагло улыбнулся, а Юрия, при упоминании о девушке будто окатили холодной водой. Он молча стоял несколько секунд, хватая ртом воздух, а потом со всей силой толкнул Владимира в ближайшую кабинку. Он одиннадцать лет ждал этой встречи. Он хотел выдавить эти безжизненные глаза, сломать ему пару костей, опустить так же, как опустили его. Он ненавидел Путина всей своей душой. Он просыпался с мыслью о нём и засыпал. Этот невысокий, некрасивый человек был сосредоточением всей его лютой агрессии, которую он тщательно взращивал, каждый раз напоминая себе о том дне. — Не смей, не смей её упоминать, — прошипел он, за шею прижимая Путина к стене. — Всё из-за тебя, ты сделал меня таким. Посмотри на меня! — Юрий сорвался на крик, пару раз наотмашь ударив его по лицу. И моментально оказался брошенным на пол. Владимир поставил ногу ему на грудь, низко наклонился и твёрдым, тихим голосом отчеканил: — Если ещё раз ты попробуешь сделать что-то подобное, я замочу тебя в этом самом сортире. И ещё, — он прищурил глаза, — если бы я захотел, я бы прямо тут и прямо сейчас сделал бы с тобой то, что и тогда. Но я предлагаю тебе другой вариант: дружбы и сотрудничества. Мы могли бы быть полезны друг другу. В этот момент дверь в туалет открылась, Путин нервно оглянулся, взял Юрия за лацканы пиджака, дёрнул его наверх, поднимая с пола и вышел из кабинки. — Вова, ты тут? — Спросил мягкий мужской голос. — Тебя срочно Конюхов к телефону. — Да, я сейчас подойду, — удивительно ласково ответил Путин. — Просто встретил старого товарища, — он указал рукой в сторону поправляющего бабочку Чуйко. — Дим, это мэр Запорожья и мой друг. — Юрий, — представился он и кивнул симпатичному невысокому мужчине, которого Путин аккуратно приобнимал за талию. Чуйко слышал об этом человеке. Полгода назад он спас Владимира от судебного разбирательства, рискнув собственной репутацией. В узких правительственных кругах Медведева называли «верным псом». Юрий тогда подумал, что это очень странно. Так самоотверженно и бескорыстно защищать кого-то в политических играх мог только человек, которому было совершенно плевать на себя в угоду другому. — Дмитрий, — мужчина протянул руку, но тут же отдёрнул и улыбнулся, — очень приятно. Володь, тогда жду тебя. Он вышел, осторожно прикрыв за собой дверь, и Путин глянул в зеркало, застёгивая пуговицу пиджака. — Твоя новая жертва? — Насмешливо спросил Чуйко, тоже собираясь выходить. Путин бросил на него удивлённый и, даже, слегка обиженный взгляд. — Нет, — просто ответил он, без ожидаемых колкостей. — Я надеюсь, ты примешь моё предложение о сотрудничестве. Всего доброго, — он кивнул и вышел, оставив Юрия в странно смешанных чувствах. После этой странной встречи от прежней злости не осталось и половины. *** 2015 год. Почти за двадцать лет дружбы, они ни разу не давали название тому, что происходило между Владимиром и Димой. Просто тогда, в туалете ялтинского ресторана стало всё понятно. И от осознания этой уязвимости Путина, от той тонкой химии, которая была между ним и его соратником, Юрий вдруг понял, что больше не может его ненавидеть. Он устал его ненавидеть. Репутация, а может быть, и жизнь его насильника оказалась в его руках, и в этот момент Чуйко твёрдо решил, что не воспользуется этим. Владимир, почему-то, ему доверял. Юрий не исключал у себя подобие Стокгольмского синдрома и ничего не мог с собой поделать. Чуйко было отчего-то жаль Путина, сурового сотрудника КГБ, который совершенно не умел управляться со своими чувствами. Со временем их отношения, всё же, переросли из деловых в более близкие. Владимир всегда добивался того, что хотел, и дружба Чуйко не была исключением. Он никогда не объяснял свои действия по отношению к Юрию тогда, в восемьдесят пятом. И тот сам пытался, впоследствии найти ему оправдание. Возможно, у того сдали нервы от работы или он просто был молод. Все эти оправдания были нелепыми и притянутыми за уши. Потому что тот Путин, которого он узнал потом, просто не мог совершить подобного. Только однажды, где-то в две тысячи втором, таким же летом, Владимир просто подошёл, посмотрел ему в глаза и кивнул. И Юрий понял, без объяснений, что гордый президент России только что извинился. И с того момента всё стало как-то ровно, размеренно. Чуйко женился, построил отличную карьеру. Только мало что чувствовал. Безжалостно давя соперников, он использовал женщин и мужчин в достижении собственных целей. Все эмоции были истрачены за одиннадцать лет ненависти и желания мести. Он выгорел. Чувства для него находились, как будто, за толстым стеклом и Чуйко наблюдал за ними со стороны. Пока, в один прекрасный день, не поздоровался с одним учителем истории… *** — И как ты вообще допустил, чтобы эта журналистка что-то разнюхала? — Спросил он у Путина, сидя в пол оборота к нему в глубоком кресле. — Она не разнюхала, — Тот рассеяно смотрел на огонь в камине, — она предположила и попала пальцем в небо. — Но ты волновался. Это заметили все, — Юрий отсалютовал ему бокалом с коньяком. Ровные шаги сзади заставили обоих обернуться. Медведев вскинул руку в приветствии, расстёгивая пиджак. — Юра, очень рад видеть! Вы уже ужинали? — Он посмотрел на часы. — Я ужасно голодный. — Поздоровавшись с Юрием, Дима легко провёл пальцами по плечу Путина. — Без тебя не начинали, — ответил Владимир. — Спускайся минут через пятнадцать, мы тебя ждём. Медведев кивнул и быстро поднялся наверх по ступенькам. Чуйко проследил взглядом его фигуру, выгодно подчёркнутую отлично скроенным костюмом. — А ты теряешь былую хватку, — сказал Путин и Чуйко резко обернулся на него. — В смысле? — Спросил он. — Молодой учитель истории уже два месяца подрывает твой авторитет. И ты терпишь. И не рассказывай мне, пожалуйста, что он ставленник олигархов. Всё давно проверено, — он посмотрел на Юрия, снисходительно приподняв брови. — Он любимец народа, я не могу устроить ему импичмент на пустом месте. Майдан — не твоя Манежка, Володя. Тут армию не натравишь. Если он выведет народ, меня вздёрнут, — он вернул взгляд. — Я спрашиваю, почему он вообще ещё жив? Неужели, олигархи не давали тебе приказа избавиться от него любой ценой? — Этот вопрос поставил в тупик, Юрий его боялся, но знал, что хитрый Путин обязательно его задаст. — Всему своё время. Я не хочу марать об это руки. Я уверен, кто-то сделает это за меня, — как можно расслабленнее ответил он. — Тогда ты можешь радоваться, — последовал пространный ответ и Чуйко вздрогнул. — Сегодня ночью на твоего президента готовится покушение боевиками-исламистами. Когда он поедет с работы на такси, — тут Путин закатил глаза, — Я хотел предупредить, чтобы ты подготовился. Так что, наш ужин будет праздничным для тебя. *** До этого момента Юрий точно был атеистом. Ещё с утра он проснулся и точно был уверен, что презирает саму идею любых высших сил. Тогда он и подумать не мог, что будет так судорожно вспоминать «Отче наш», набирая трясущимися руками телефон Толика. Он еле вытерпел ужин, стараясь не показать волнения и дышать ровнее. Путин бы обязательно заметил любое движение глаз или подёргивание ногой. Показывать свою слабость перед хитрым российским премьером он не хотел. Он знал, что Голобородько должен был уйти сегодня с работы поздно. Точно после одиннадцати. Это всегда было так. И Чуйко просто надеялся, что президент не захочет изменить своим привычкам. Когда пробило ровно двадцать три часа, он больше не мог сидеть на месте. Поднявшись и сославшись на срочный звонок, он взбежал вверх по лестнице. Он уже не видел, как Дима, попытавшийся его окликнуть, был остановлен прикосновением руки Путина. «Провёл полную проверку, никаких исламских террористов. Возможно, дезинформация», — пришло сообщение от Толика и ещё с десяток похожих СМС от его личной охраны и нескольких людей в органах. Прочитав это, он осел на пол, привалившись к краю кровати и, неожиданно для себя, рассмеялся. Громко и истерично. Он вытирал ладонью пот со лба и все пытался вдохнуть поглубже. Исламские террористы. Какая глупость! Путин. Он всё знал, он всё понял. Старому чекисту не нужно было даже видеть Голобородько, чтобы понять, что отношение Юрия к нему совсем иное. Только он знал, что Чуйко, без колебаний, застрелил бы всех предыдущих президентов. Он застрелил бы собственную жену, если бы она посмела встать у него на пути. Но не Василя. И Владимир очень чётко обозначил для себя его болевую точку. В трубке послышалось какое-то шуршание и тихая ругань. Через пару секунд ему, всё-таки, ответили: — Что-то случилось? — Спросил президент, не здороваясь. — Нет, просто узнать, всё ли у вас в порядке, — ответил Юрий и закрыл лицо рукой. Идиот, что он творит. Зачем он, вдруг, решил звонить Голобородько? — Юрий Иванович, — голос Василя стал обеспокоенным, — с вами всё в порядке? — Да, всё хорошо, просто… — Он не стал продолжать, не хотелось пугать впечатлительного президента информацией о покушении. Они оба замолчали, и было слышно только учащённое дыхание Юрия. Нужно было что-то сказать, потому что тишина становилась неудобной, но он не знал, что. В последний раз он так вот смущённо молчал, когда в тринадцать лет позвонил симпатичной однокласснице. Тогда они не договорили. Юрий бросил трубку, и целый год старался не смотреть в её сторону. Сейчас он не мог скинуть звонок. Не солидно. — Я знаю, что меня хотели убить, Мика сказал, — неожиданно прервал тишину Василь, заставив Чуйко вздрогнуть. А потом добавил очень тихо, на грани слышимости: — Спасибо. — Я вам нужен? — Спросил Юрий, не совсем понимая, что именно сам имеет в виду. — Очень, Юрий Иванович, — так же пространно ответил Голобородько и положил трубку. Чуйко отложил телефон и упал на кровать, раскинув руки. Что это было? Они сейчас что-то друг другу сказали или просто договорились о перемирии? Потом он рывком поднялся, накинул пиджак и позвонил личному водителю. Страшно хотелось в Киев.