***
Мы сидели с Катей на диване. У дальней стены Лада и Егор строили дом из «Лего». Сестра в напряжении покусывала губы. Я ощущал каждой клеточкой тела её нервозность. — Что-то случилось, Катя? — Рустам меня беспокоит, — отмахнулась Катя, облокотившись на спинку дивана. Она испытующе смотрела на меня, словно хотела прочитать мысли. — Я сейчас мало бываю среди охотников и ничего не смогу тебе рассказать, если ты об этом, — ответил я на немой вопрос сестры. И не соврал. Семья и основная работа занимали все мое время. Лишь изредка я заглядывал к Рустаму, но он уклончиво отвечал на все расспросы. Но то, что у друга есть проблемы, было очевидно. — Вот и толку от тебя, — вздохнула Катя и нахмурилась. — А, то есть я нужен тебе исключительно как источник информации? — притворно возмутился я и кинул в Катю подушкой. — Не перекручивай мои слова! — подушка теперь полетела в меня. Обстановка разрядилась. Как в детстве мы, взрослые люди, кидались друг в друга подушками, целясь в лицо. Лада звонко хохотала, наблюдая за нами. А Егорка как обычно в недоумении поглядывал на нас исподлобья. Серьезный малый растет. Он разве что у виска пальцем не крутил, пока мы дурачились. Бой прервал звук разбившегося на первом этаже стекла. Я подорвался и побежал вниз разведать обстановку. Кате приказал оставаться на месте и вообще запереться. Уже на лестнице я заметил, что внизу нет света и не работает сигнализация. Мертвая тишина. Лишь осколки оконного стекла устилали пол. Я спускался все осторожнее, зажав клинок в руке. Сейчас я был не человеком, а охотником. Ночным зрением я сканировал пространство миллиметр за миллиметром. И уловил тень, метнувшуюся в гостиную. Я бросился за ней. Мы долго носились между комнат, и в конце концов я загнал противника в угол. И узнал его сразу. Это был один из охотников, который покинул братство практически сразу после массового убийства охотников, когда мы спасали Лизу. И пришёл он сюда далеко не с добрыми намерениями. Он пришёл за местью. Между нами завязалась драка. Клинки уже давно были выбиты из рук друг друга. Мы просто махали кулаками и уворачивались от ударов. Как вдруг меня оглушили. Сзади. Звон в ушах. Я пошатнулся, но не упал. Плюсы стальной кожи. Но этого хватило, чтобы я растерялся. Секунда и я уже лежал на полу, придавленный телом еще одного отщепенца. Следом подоспел тот второй, с кем я дрался, и заломил мне руки. И тут появился третий. Намного старше этих двоих. Я его не знал. Он занес надо мной шприц. Я отбрыкивался изо всех сил. Но что мог я один против троих охотников? Как минимум два из которых — «избранные». Неожиданно хватка на моих руках ослабла, и тот, кто держал меня, захрипел и завалился на бок. Из его шеи торчал нож, который так метко попал именно в ту самую слабую точку любого охотника. Противники опешили. В дверях гостиной стояла Катя, ловко вертя в руках клинки. Но сейчас она была лишь подобием человека. Полностью чёрные глаза хищно глядели на охотников, губы изогнулись в дьявольской улыбке. Яркие тёмные вены сетью тянулись по всему телу, спина была напряжена и выгнута так, словно девушка подобно львице готовилась к прыжку. — Не пробовали найти кого-то равного по силе? — голос Кати напоминал шипение ядовитой змеи, подкараулившей свою жертву. В любой другой ситуации я бы, наверное, оскорбился. Но сейчас сестрёнка была моим спасением. — Ты же говорил, что девка Мамедова — человек, — ошарашенно обратилось к сообщнику тело, все еще лежащее на мне и удерживающее при попытках подняться. — Видимо, малец пошёл по стопам отца и спутался с убийцей, — раздраженно выплюнул третий и, выхватив пистолет, начал палить по Кате. Но в дверях её уже не было. — Вот черт! — обойма была пуста, а на перезарядку требовалось время. Я воспользовался замешательством и вырвался из лап противника. Схватив осколок вазы с пола, я со всей дури воткнул его в шею охотника, а затем резким движением выбил пистолет из рук другого. Завязались борьба и отчаянное сопротивление. Среди двух трупов и побитых предметов интерьера. Охотник изловчился, повалил меня и замахнулся клинком. И тут снова появилась Катя. Она подхватила шприц, откинутый третьим, и, запрыгнув на моего противника, ввела ему сыворотку. Охотник мгновенно ослаб, но его не парализовало. Застонав, он отполз от меня. Его бой был проигран. И он это хорошо понимал. Охотник лишь с отвращением зыркал то на меня, то на Катю, пока она помогала мне подняться. — Хорошо отдохнул, братишка? — съязвила сестра. Она снова была собой. И не скажешь, что несколько минут назад, Катя выпускала свою сущность наружу. — Я справился бы и без тебя. — О, я заметила, — вот ведь язва! — Что с этим будем делать? — Катя присела на корточки перед поверженным врагом и в упор таранила его взглядом. — Может отпустить? Игра с жертвой — как это в стиле убийц! Я не мог не подыграть. — Ну, если он ничего не расскажет, можно и отпустить. Руки ещё об него марать. — Мерзкая тварь! — процедил сквозь стиснутые зубы охотник, не отрывая глаз от Кати, а во взгляде читалась черная ненависть. Меня для него вообще будто и не существовало. — И муженек твой не лучше. Всю касту разрушил. Ради таких, как ты, угробил столько молодых охотников, что никому и не снилось. В голове щелкнуло. Я вспомнил этого охотника. Его сын Миша был правой рукой Рустама. Именно он остался за главного, когда перевозили Лизу в штаб Ми-6. Миша был убит вместе со всеми. Я был там. Больно ли мне было убивать своих? Очень. Я предал тех, кто доверял мне. Перешёл на сторону врага. Но предать Катю — в разы хуже. Она мой самый близкий и родной человек. Между делом и семьей, я выбрал семью. Я шепнул Кате на ухо свои догадки. — Вот оно что, — усмехнулась сестра. — За вендеттой пришёл. Только вот месть не вернёт тебе сына, — Катя стала говорить тише. Каждая нотка её голоса была наполнена угрозой. — Да и сам ты теперь не жилец. — Плевать. Главное, я попытался. Катя достала клинок и приблизилась к мужчине. — Это по моему приказу твой сын гниет в могиле. Быстрое движение руки проткнуло сердце охотника. Проворот ножа. Все. Я не смог смотреть на это жуткое зрелище и отвернулся. Одно дело, когда в крови адреналин, а другое — просто в спокойной обстановке быть свидетелем. Разум кричал: это неправильно! А сердце перебивало — так надо.***
Мы вовремя закончили. Через 10 минут ворвался Рустам с толпой охотников. Катя ушла успокаивать детей, а я остался встречать их один. — Что здесь было? Сработало оповещение о взломе системы безопасности, — обратился друг ко мне. Но объяснять мне не пришлось. Пройдя по следу осколков в гостинную Рустам увидел все сам. Он понял без слов. И узнал каждого из убитых, но подходить ближе и разглядывать не стал. — Подлые шакалы! — прошипел Рустам, сжимая руки в кулаки. — Вижу, тут и без нас справились. Надо убрать все, — и подал жест братьям. Те беспрекословно подчинились. — Катя где? — слова были снова адресованы мне. — Я здесь, — Катя медленно спускалась по винтовой лестнице, одаривая Рустама таким тяжелым взглядом, что даже я стушевался. — Дети. Они в порядке? — спросил друг с беспокойством и взял сестру за руки. — В порядке, — мрачно повторила Катя. — Ничего не хочешь мне объяснить? — Давай не здесь, — Рустам хотел отстраниться, но девушка крепко сжала его руки. — Может быть, и не сейчас? — Катя повысила голос. Глаза запылали гневом, а подбородок нервно дрогнул. — Хорошо, пойдём наверх, — недовольный резким выпадом жены Рустам, не выпуская руки, потащил Катю наверх. Я немного посмотрел за происходящим внизу и тоже поднялся на второй этаж. Любопытство взяло верх. А подслушивать мне было не впервой. Из коридора отчетливо слышались голоса за закрытой дверью. И они явно были не радостные. — А что ты хочешь, чтобы я сказал, Катя? Да, я виноват. Виноват, что напали. Виноват, что не предупредил. Виноват, что подверг ваши жизни опасности, — я слышал его нервные шаги и сбивчивое оправдание. — Во всем виноват. — Я такого не говорила, — сказала Катя, как отрезала. Напускное спокойствие в голосе не предвещало ничего хорошего. — Ты мог сказать хотя бы мне. Я бы предприняла все меры, чтобы защититься. Хорошо, что Артём оказался рядом. — Это он всех перебил? — хорошая попытка перевести тему. Шаги остановились. Повисло молчание. Скажи, что это я. Скажи. Рустам не должен ничего заподозрить. В следующее мгновение от сердца отлегло. — А ты думаешь, что это я с двумя детьми за спиной справилась с тремя охотниками, вооруженными до зубов? — злобная усмешка Кати прорвалась сквозь её сдержанность, которую она так стремилась сохранять. — Мне не очень хотелось, чтобы ты была частью того же, чего и я, но… — Рустам осекся. Тут даже продолжать не нужно было, чтобы понять, что он имеет в виду. — Видимо, выбора нет. Ты должна стать охотницей. — Я никому ничего не должна, — слушаю и представляю, как Катя стоит, скрестив руки на груди, и пилит взглядом Рустама. Конечно, она не согласится. Она физически не может стать охотницей. — Это отказ? — друг опешил. Только бы ничего не заподозрил. Сейчас поднялась очень скользкая тема. Я волновался больше, чем сами ребята. Только бы Катя не вышла из себя и не проявилась во всей своей «чернолагуновской» красе. А учитывая, какая сестра нервная в последнее время, от неё можно ожидать чего угодно. — Где логика, Катя? Ты минуту назад говорила мне, что не можешь защитить даже себя как человек. А сейчас идешь на попятную? — Я не хочу всю жизнь кому-то подчиняться, — голос Кати стал холодным, как сталь на морозе. — О чем ты? Я глава касты. Своего рода король. А ты будешь моей королевой, — слова Рустама звучали неуверенно. Не думаю, что он сам верил в то, что говорил. Ну, какая к чёрту королева? Я вас умоляю. Назовите мне хотя бы один случай, когда охотники подчинялись женщине? — Самому не смешно? Королевой… — Катя нервно рассмеялась. — Давно ли обращенные охотники управляют наравне с избранными? Да ещё и женщины. — Все когда-то меняется, — речь Рустама стала более уверенной. Что он задумал? — И ради тебя я готов изменить порядок. — Ты так до сих пор ничего и не понял, — сестра тяжело вздохнула. — Я никогда не склонюсь перед тобой, Рустам. Это было жёстко. И прямой намек. Но Рустам его не понял. И Слава Богу! — Ммм… Так вот в чем дело, — усмехнулся друг. Слова Кати задели его за живое. — Гордость. — Можешь называть это как угодно, — Катя устало выдохнула. — Гордость для тебя важнее, чем защита наших детей. Зря Рустам это сказал. Ой, зря. Катя не простит ему этих слов. Скандала не миновать. — Ай-яй-яй, Артём. Подслушивать нехорошо, — раздался сзади насмешливый баритон. Дмитрий Валерьевич подошёл к противоположной стене и оперся на нее, сложив руки на груди. Во взгляде его была какая-то хитринка, а морщинки от улыбки вокруг глаз выдавали приподнятое настроение. Большая редкость. Я приложил палец к губам, умоляя помолчать и дать послушать. Дмитрий Валерьевич снова усмехнулся, но мешать больше не стал. А за дверью тем временем разгорался пожар. — Мне хотя бы только гордость мешает защищать наших детей, а вот тебе даже охотничьи штучки не помогают, — взвинченный голос Кати звенел в абсолютной тишине как сигнализация. И Рустам не выдержал. Бомба взорвалась. — Да ты вообще знаешь, сколько сил я прикладываю, чтобы обеспечить вас, уберечь от всей этой мерзости?! — Значит, ты делаешь недостаточно! — крик Кати смешался с рыком дикого животного. — Ушам своим не верю... — разочарованный друг сбавил тон. Даже не представляю, что творилось в душе каждого из них. — Ты эгоистка, Катя! И как я раньше этого не замечал. — Так давай разведемся, в чем проблема? — нотки истерического смеха проскользнули в голосе сестры. — Нам не по пути. Раз я такая плохая, а ты такой хороший. — Что ты несёшь… — Рустам даже договорить толком не успел, как Катя снова его перебила. — А что? — я перестал различать с сарказмом ли говорит девушка или нет. — Заберу детей и уеду. И никакие мятежные охотники нас не достанут. — Ты, видимо, ещё не пришла в себя, дорогая. Поговорим, когда успокоишься. Снова раздались торопливые шаги. Рустам появился в дверях. Он выглядел уставшим, подавленным и в то же время пылал гневом. Друг окинул меня и отца хмурым взглядом. — Пойдём переговорим, — это было сказано мне. Я послушно последовал за Рустамом. Мы вышли на крыльцо и сели на мраморные ступени. Холодный ветер слегка бушевал, поднимая пожелтевшие листья в воздух. Луна и звезды молчаливо наблюдали за нами с небосклона. — Ты правда их всех убил в одиночку? — это было явно не то, о чем Рустам хотел спросить. Он задумчиво вглядывался в темноту. Все его мысли были заняты чем-то другим. Или кем-то. Говорю, будто и так не ясно. — Какой смысл мне врать? — и все равно вру. Ложь уже стала частью меня, срослась с кожей. — Хорошо… — прошептал Рустам, проведя рукой по волосам, растрепанным ветром. — Не хочу, чтобы Катя в этом участвовала. Достаточно и моих рук, заляпанных кровью. Ох, друг! Знал бы ты, сколько крови на её руках. Больше, чем у всех нас вместе взятых. Я сменил тему разговора. — Это, конечно, не мое дело, но сейчас не самое лучшее время, чтобы ругаться друг с другом, — я говорил с осторожностью. Ведь это действительно не моё дело. Мало кому нравится, когда в их отношения лезут посторонние. — Все слышал, да? — Рустам не смотрел на меня. Он был в какой-то прострации. Мне даже показалось, что друг говорит на автомате. — Такое не услышал бы только глухой, — печально вздохнул я. — Думаешь, мне этого хочется? — угрюмо усмехнулся Рустам, возвращаясь к теме разговора. — Катя будто не слышит меня. Я не знаю, что с ней происходит. Вернулась из Италии сама не своя. Может... Она себе кого-то там нашла? — Не неси чушь, Рустам! - взбунтовался я. Нашёл кого в неверности обвинять. — Тогда в чем дело? — он обернулся на меня. В глазах было столько боли, что по телу пробежали мурашки. Я поспешил отвести взгляд. И опять придётся врать. Как же надоело. Неужели так будет продолжаться всю жизнь? 16 лет прожил спокойно и тут на тебе: захлестнуло с головой в омут крови и лжи. — Я не знаю, Рустам. Она мне не докладывается, — я спрятал руки в карманы, чтобы не выдать дрожь волнения. — Но уж точно не измена! — Ничего не понимаю. Я очень люблю Катю. И ни о каком разводе и речи идти не может, — безапелляционно проговорил друг, а затем перешёл на шёпот. — Не отпущу ее. Просто не смогу, — Рустам замолчал на некоторое время. — Есть сигарета? — я отрицательно мотнул головой. — А я бы закурил… В могилу меня сведёт, — буркнул Рустам сам себе под нос, но я расслышал. Как же мне его жаль. Не хочу, чтобы правда вскрылась. Пусть лучше так, чем истина. Правда его убьёт. …Я снова поднялся наверх. Катя стояла, отвернувшись к окну. Я подошёл к ней на расстояние вытянутой руки. — Я не понимаю, для чего ты его изводишь, — я говорил тихо, чтобы никто не услышал. — С каждым днем мне все труднее и труднее контролировать свои чувства, Тëм, — Катя повернулась ко мне, в глазах блеснули слезы. — Я так устала, — сестра уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Я крепко обнял ее, поглаживая по голове. Впервые за долгое время я видел, как Катя плачет. И это невыносимо, я вам скажу. Видеть, как родной человек запутался, как слезы катятся по его щекам, и не знать, чем помочь, — хуже всего. — Все образуется, Катенок. Все будет хорошо. — Разве? — Катя выпрямилась и заглянула мне в глаза. Во взгляде ее была сплошная чернота. — С одной стороны охотники, жаждущие нас разорвать, с другой — Волков. — Отец? Он объявился? — опешил я. Почему я не в курсе? — Это лишь вопрос времени, — покачала головой Катя. — Если он что-то задумал, то не отступит, — и это была правда. Отец всегда добивается того, чего сильно желает. — Прости, конечно, но следовало его убить, когда у меня была такая возможность. Я не знал, что ответить. Волков мой отец. Я его кровь и плоть. И каким бы он ни был плохим человеком, внутри меня все противилось при упоминании об убийстве. (Кто бы мог подумать, что спустя годы я сам захочу убить его?)***
Домой я приехал за полночь. Полина ещё не спала. Встревоженная она с порога бросилась в мои объятия. Видимо, и ей птичка уже принесла на хвосте весточку. — Я так переживала, — испуганно прошептала любимая и снова обняла меня. Я зарылся в её волосы. Вдыхал их сладкий аромат кокоса. — Хорошо, что все обошлось. — Да кто ж меня одолеет, любимая? — усмехнулся я и выпустил Полину из объятий. — Смотри, какой я сильный, — я напряг руку, показывая мускулы. — Да ну тебя, — хлопнула Полина мне по лбу. … В эту ночь я так и не уснул. Слишком много мыслей крутилось в голове. Рассвет сегодня выдался кроваво-красный, словно напоминая о вчерашнем вечере. Полюша сладко спала. Думаю, ей снилось что-то приятное, судя по блаженной улыбке на лице. Её нежные пальчики крепко обнимали плюшевого мишку, волосы разметались по подушке. Во сне она была ещё прекрасней. Как же я хочу уберечь её. Она не создана для этого жестокого мира.