выжили, но

— Ну что, как тебе моя Сэм? Ханна подкрадывается незаметно, со спины, закрывает узкими ладошками глаза и шепчет на таких поражающе высоких частотах, что Джош бы не заметил, если бы не привык к этой ее слегка сумасшедшей привычке, от которой всех бросает в дрожь — Ханна всегда была тихоней, умеющей прятаться лучше всех, быть самой невидимой, но от этого не становилась менее значимой, менее нужной. Джош оборачивается, хватает сестру за запястья и тянет на себя, та заваливается сверху и хохочет в голос, привлекая внимания Бет; Бет, валяющаяся на диване в соседней комнате с наушниками и какой-то очередной слащавой книжкой о любви, лишь приподнимает правую бровь, а потом бросается вперед, перепрыгивая через разбросанные журналы, и сваливается на них сверху. Три тела барахтаются на полу, переплетаясь и руками, и ногами, возятся как маленькие щенки и смеются; Джош щекочет Ханну за пятки, та извивается и случайно бьет коленом в челюсть в Бет, за что моментально получает порцию щекотки куда-то под ребра, Ханна может только вертеться ужом, но это абсолютно не помогает — Вашингтоны не сдаются так просто, и одна из них должна быть наказана со всей доступной строгостью. Бет, как самая здравомыслящая, останавливается первая, отползает в сторону и смотрит на Джоша настолько любопытно, что и он успокаивается, напяливает на ногу Ханне обратно розовый носок, возвращается на свое место и утыкается в журнал, взятый из стопки наобум — Бет хмурится, пока Ханна вертит головой во все стороны и пытается понять, почему ее помиловали на этот раз. — Та-самая-Сэм? Блондинка, сидящая с Ханной на биологии? Джош утыкается в журнал еще сильнее, абсолютно не замечая, что держит его верх ногами, да и начинать чтение с предпоследней страницы идея явно плохая; Бет хмурит губы нарочито нелепо и перекатывается с носка на пятку — если старший братик заинтересуется какой-то девчонкой, то их станет пятеро или останется двое? Крис для них — утраченный в детстве брат, Бет знает его как саму себя, и не имеет ничего против его глупых подколов, ночных загулов и походов в самый-страшный-лес-в-мире с обязательными страшилками возле костра; но сможет ли Сэм — улыбчивая, кроткая и чертовски милая — войти в их компанию так же складно? — Угумн! Я устроила им свидание. Ханна хлопает в ладоши и рисует в воздухе сердечки, и Джошу безумно хочется сомкнуть на ее шее пальцы — мало того, что заставила общаться его, вполне себе такого нелюдимого, с девчонкой, так еще и пытается свести их после первой встречи; а вдруг Сэм не понравилось? Вдруг выбранное им кафе оказалось чересчур замороченным? Вдруг, вдруг, вдруг? Слишком много этих вдруг. Джош бурчит что-то себе под нос, пока Ханна хлопает ресницами как в старых черно-белых фильмах и пожимает плечами — ‘я хотела помочь, большой брат!’; Бет хмыкает и улыбается уголками губ, почти незаметно, но эта улыбка повышает температуру воздуха на пару градусов. — Я уверена, что ты ей понравился. На свадьбу надевать розовое платье или голубое, а, Ханн? И плюхается рядом с сестрой, укладывая голову на вытянутых ногах Джоша; пальцы механически тянутся к волосам, а улыбка все не покидает лицо — Ханна возбуждено машет руками и на полном серьезе, под скучающие вздохи Джоша, решает важнейший в мире вопрос — юбка в пол или длиной до колена? Дом мерцает гирляндами каких-то страшных приведений, что Джош смастерил вместе с Крисом чисто для веселья, и у Бет от них мурашки бегут по спине; Бет всматривается в лицо Ханны и чувствует, что любовь к этим двоим зашкаливает, бьет все критерии нормального, и ей хочется кричать от счастья, что распирает изнутри, бежит взамен крови по венам. Бет — самая удачливая девочка в этом мире; Джош и Ханна рядом, и больше ей ничего, действительно, не нужно. И так будет всегда, правда? // — Знаешь, Ханн, я не уверена, что это отличная идея. Тусить ночью в заброшенном доме в разгар зимы…. Как-то в стиле дешевых ужастиков, которые Джош смотрит запоями. — Все будет отлично! Ханна целует Бет в нос и машет Джошу, который в этот самый момент тащит в машину очередную коробку с коньяком; Джош выглядит таким умиротворенным, а Ханна — довольной, что Бет плюет на свою интуицию и, с заливистым смехом, прыгает на брата, обхватив ногами сильный торс, а Джош подхватывает ее под коленями и тащит на улицу, где бросает в снег, и уходит в дом — алкоголь сам себя не перетащит. Бет смотрит на голубое небо и чувствует, как Ханна падает рядом и хватает ее голую ладонь своей, укутанной в модные перчатки с обрезанными пальцами, а затем начинает греть ее своим дыханием; глаза у Ханны горят, поэтому загораются и у Бет. О, святые, позвольте им никогда не разлучаться!