выжили, но

У Джоша на дне зрачков плещется паника, еще немного, и она выльется за берег, затеряется где-то в роговице; Сэм не может бросить его одного — это физически невозможно, ее изнутри разрывает желание прикоснуться к нему, надавать пару пощечин, встряхнуть, что есть сил — лишь бы увидеть в Джоше — Джоша, ее Джоша, того самого, с кем наперегонки поедала медовой поп-корн, кто во все горло подпевал в караоке попсовые песни Бейонсе, на чьем плече рыдала после похорон. Джош смотрит на Сэм и щелкает зубами; Сэм морщится. — Майкл, — голос настолько фальшивый, что от себя противно; верить в то, что Джош — асоциальный маньяк, желающий сыграть с ними всеми в страшную игру, ей все еще не удается. — Позволь мне остаться с ним, мы вернемся той дорогой, какой и пришли сюда, а ты поднимись по этой скале — сыграешь на опережение, спасешь девчонок и Криса. Майк кладет ей руку на плечо и шепчет на ухо, косясь на Джоша, орущего в данный момент на скалы, "а ты точно уверена, Сэм"?; ей приходится послать ему спокойную улыбку и ободряюще сжать пальцы — Сэм не может ни слова вымолвить, ведь знает, что обманывает сейчас двоих: она не справится с Джошем, если он выйдет из-под контроля, скорее сбросит в эти темные воды, из которых он точно не сможет выбраться в одиночку. Майкл к стене подходит решительно — хватается пальцами за выступы уверенно, подтягивается так, будто делает это каждый день — Сэм кричит что-то об удаче и резко разворачивается, едва чувствует вибрацию сзади; Джош прислонился спиной к очередной скале, по его лопаткам стекает нечто, о чем Сэм даже не желает задумываться, прежний Джош не просто бы отпрыгнул в сторону, но и забросал ее этой грязью, хохоча как полоумный, а этот же… Этот сидит со стеклянными глазами, раскачивается влево-вправо, прикусив губу крепкими зубами. Сэм садится рядом, переборов и брезгливость, и холод, и страх за их жизни — Джош одновременно и здесь, и где-то в другом месте; по щеке сползает слеза, которую Сэм быстро смахивает, ставя себе установку не разреветься здесь как глупая школьница, не умеющая контролировать свои эмоции — ей необходимо быть сильной за них двоих; ей необходимо быть Сэм. — Джош…? — зовет осторожно, будто и не его; стекло бьется, Джош переводит на нее взгляд — все еще прозрачный, будто куда-то ей за спину, но с проблеском сознания. — Джош, что ты видишь? Джош — он весь покрыт трещинами, надави сильнее, рассыпется, просто развалится на части; Сэм, девчоночка, как же ты это упустила? — ничего не говорит, лишь смеется, и смех его раскатом бьет по всем этим скалам, вбивается в камни; Сэм на него — такого — смотреть не хочет, но и как помочь не знает, она — не волшебница с золотистой пыльцой, да и от ее поцелуя он не придет в себя. Сэм может только положить голову на его плечо — Джош даже дергаться перестает — закрыть глаза и попробовать успокоиться; гора с плеч, как во всех книжках написано, у нее не падает, но Джош не смеется, шепчет что-то о вере и долге крови, и Сэм уверена, это хороший знак. Они сидят в тишине, только капли воды стучат где-то вдали — кап.кап.кап. — а затем Джош осторожно берет Сэм за подбородок и смотрит ей прямо в глаза; Сэм теряется в черноте его зрачков, отшатывается невольно, боится лишний раз вздохнуть — Джош заглядывает прямо в душу. — Все же будет хорошо, Сэм? — он все еще разглядывает что-то за ее спиной, но по губам блуждает мягкая улыбка, такая привычная и родная, что у Сэм екает сердце. — Я обещаю тебе, Джош, — улыбается в ответ; и она чертовски любит его в этот момент. Жаль, только, Ханна любит его чуть-чуть сильнее.