***
В поместье, что носило гордое название Святого Патрика, совсем как у монастыря, что спонсировался его хозяевами, царила обычная атмосфера утра. Чанёль, альфа двадцати четырёх лет, уже допивал свой кофе, когда к нему присоединился его младший брат — Лухан. — Отец с папой снова сегодня ругались. Я слышал даже в своей комнате, — Лу плюхнулся в кресло, прислуга сразу же налила ему кофе в чашку. — Это уже стало привычным, — с горечью подтвердил Чанёль. — Но давай не будем о грустном! — старший брат улыбнулся. — Какие у тебя планы на сегодняшний день? — Мы с Сехуном первым делом поедем в салон. Думаю, стоит перекрасить волосы… — С Сехуном? — перебил Лухана Чанёль. — Это кто? Твой новый альфа? Лухан фыркнул. — Брат, я, хоть и омега, не меняю своих спутников так быстро, как ты. — А что ты на меня разговор-то переводишь? — стал отнекиваться Чанёль. — Я не позволяю себе лишнего с омегами. Только то, что они сами разрешают. — Ну да. За последние полгода можешь точно сказать, со сколькими ты переспал? — Хм… — альфа призадумался, мысленно подсчитывая свои интрижки, на что Лухан искренне засмеялся. — Вот видишь! Ты их даже не помнишь, скорее всего. А я всё-таки омега из приличной семьи и не завожу такие отношения, как ты. Сехун — это мой новый водитель. — Твои обвинения всё равно несправедливы, — Чанёль скрестил руки на груди, отчего мышцы на них напряглись, так, что даже Лу загляделся. Брат у него был поистине красив, и он в какой-то мере понимал омег, что спали с ним. Чанёль был высокий, с красивыми симметричными чертами лица, а его улыбка и игривый характер превращали брата в эдакого домашнего пёсика, которого всегда хотелось приласкать и погладить за ушком. К слову об ушах. Они у брата были приметной чертой. Слегка оттопыренные к верху, но это нисколько не портило альфу. Наоборот, добавляло изюминку в его внешность, и омеги всегда норовили потрепать его за мочки, а, оставшись наедине, не против были и облизать. — После салона думаю пройтись по магазинам. Я совсем обносился. — Обносился? Ты только две недели назад обновлял свой гардероб! — удивлённо заулыбался Чанёль. — И что? Каждую из купленных вещей я уже как минимум один раз надевал. Ну, а ты что? Твои планы? — Ко мне должен приехать Кай. Мы едем в фирму отца, улаживать один возникший конфликт. — Кай? — скривился Лухан, — Тогда мне нужно как можно быстрее покинуть дом, иначе твой друг снова начнёт приставать. — А чем тебе не угодил Кай? Ты же знаешь, он уже давно неровно дышит в твою сторону. Альфа заметный, из богатой семьи. — Он самовлюблённый. А ещё приставучий. Я таких не люблю. Да и запах его меня не прельщает. — Так значит, ты у нас по запаху определяешь, нравится тебе альфа или нет? — А как иначе? — удивился Лу. — Пусть альфа будет хоть безмерно мужественен и красив, но если запах меня не будоражит, ничего не получится. Я говорил об этом Каю, но он, кажется, глухой, ну или с вечным гоном на меня. В любом случае, это не мои проблемы. Лухан допил свой кофе, чмокнул брата в щёку, вышел во двор, где его уже ждал отполированный до блеска новенький вольво.***
Через десять минут после отъезда Лухана в особняк прибыл Кай. — А где Лу-Лу? — вместо приветствия спросил альфа. — Будешь называть моего брата Лу-Лу, и он разобьет о твою голову вазу. Ты же знаешь, что он не любит таких вольностей. Ну, так какие планы на сегодняшний вечер? — Держись за стул, Чанёль. Пак усмехнулся, уже предвкушая бурный вечер. — Мы пойдём на вечеринку. — М-м? Как заманчиво. И что за вечеринка? Какой-нибудь омега, пресыщенный богатой жизнью, решил устроить тусовку в дорогущем особняке? Или же приём по поводу нового модного показа? — Не то и не другое! — ответил Чонин, поигрывая бровями. — Думаю, нам следует переключиться. — И что это значит? — Чанёль всегда удивлялся своему другу в выборе мест, где можно подцепить податливого омегу, готового раздвинуть ноги, заметив на альфах брендовые шмотки и тугой кошелёк. — Думаю, нам стоит посетить La Tugas. — Что-то новенькое. Не слышал о таком заведении, — нахмурился Пак, пытаясь припомнить название неизвестного ему клуба. — На самом деле, это обычная тусовка омег и альф среднего, а то и нищего достатка. — Боже, Чонин, — застонал Чанёль, — ты что же, совсем потерял всю свою прыть и привлекательность, раз решил искать приключения в таком месте?! — Да постой ты делать выводы! — Кай подался вперёд, облокачиваясь локтями себе на колени. — Может быть, райончик бедный, как и его обитатели, но поверь, там есть поистине соблазнительные омеги. Ради разнообразия, думаю, нам стоит туда наведаться. — Ну не знаю, — засомневался Пак. — А что ты теряешь, Ёль?! У тебя нет постоянной омеги и нет суженого, которого бы навязали тебе родители. Стоит пользоваться своим положением, пока можешь. — Может, ты и прав, — улыбнулся Чанёль, — родители пока не заводят разговор о браке, но, думаю, это уже не за горами. — Ну, тогда решено? Идем в La Tugas, — воскликнул Чонин, потирая ладони в предвкушении.***
Все окна монастыря святого Патрика на ночь закрывались ставнями. Монахи сами следили за этим. Отбой всегда происходил в одно и то же время, и не важно, хотели спать его обитатели или же нет. — А теперь спать! — строго сказал монах-омега двум молодым омежкам: Бэкхёну и Чондэ. — Не забудьте: утренняя молитва ровно в семь часов. — Ну-у, — захныкал Бэк, утыкаясь лицом в подушку, — Завтра же воскресенье! Неужели нельзя помолиться в одиннадцать? — Я сказал в семь, и ни минутой позже, — строго ответил монах, напуская на себя важный вид, но Бэк и Чондэ знали: это лишь видимость. Каждый монах, что служил тут, был добрым и мягким. — Слышал, Чондэ? — решил передразнить Бэкхён монаха, — ровно в семь! Простите его, брат Чхве, Чондэ такой упрямый. Всё время вертится. Чондэ открыл рот в изумлении от того, как быстро Бэкхён перевел всё на него. — Ну всё, хватит болтать. По кроватям. — Хорошо, — ответили оба омежки и накрылись одеялом по самые подбородки, выключая светильник на тумбочке, что разделяла две кровати в маленькой комнатке, где жили Бэкхён и Чондэ. Шаги брата Чхве удалялись всё дальше, и когда звук совсем стих, из-под одеяла Бэкхёна появился луч света. Омега включил фонарик. Оба парня тихонько захихикали, откидывая одеяло подальше от себя. — Где тут мои кеды? — спросил сам у себя Бэк, заглядывая под кровать. — Ты что! — возмутился Чондэ. — Ты собираешься идти в таком виде? — Да. А что особенного? Что-то не так? — Мы, конечно, с тобой оборванцы, которые живут в монастыре, но на эту вечеринку стоит принарядиться. Я приготовил для тебя такой наряд! Упадёшь, когда увидишь!***
Чанёль и Чонин стояли в общей очереди перед входом на вечеринку. Чанёль дивился, что даже в таком дешёвом заведении есть фейс-контроль. Из-за двери раздавалась зажигательная музыка. Запахи омег и альф смешались в воздухе, словно кто вылил концентрат. — Вроде не плохое местечко, — высказался Чанёль, замечая двух миниатюрных омег, зашедших в здание. — А я тебе что говорил?! Проведём время на славу. Хорошенько оттянемся. Бэкхён и Чондэ были на вечеринке уже около пятнадцати минут. Друг натянул на Бэка узкие кожаные брюки и такую же обтягивающую футболку с низким вырезом, который совсем не скрывал шею и ключицы парня. Но на этом колдовство над другом не закончилось, и Бэкхён чувствовал себя весьма странно с таким макияжем на лице. Ещё будучи в монастыре Чондэ уложил волосы Бэка воском и подвёл глаза чёрным карандашом, слегка растушёвывая его. Бэкхён выглядел сногсшибательно блядски. Других слов он просто подобрать не мог. Но друг успокоил его тем, что на такие вечеринки не ходят в драных джинсах, и он будет мало чем отличаться от всех остальных. Танцевать в узкой одежде было утомительно и неудобно, а всё потому, что Бэк, несмотря на свои миниатюрные размеры, привык носить более просторную одежду, которую выделял монастырь, и очень часто она была на несколько размеров больше. — Пойду посижу, — сказал Бэкхён, направляясь к барной стойке с высокими стульями, распихивая танцующую толпу, даже не замечая, как его провожают глазами несколько десятков альф. Без происшествий не прошло. Бэкхён оступился и нечаянно навалился всем телом на высокого парня. — Ой, прости, — стал оправдываться Бэкхён, поднимая глаза, и почти остолбенел. Придерживая за локоть, снова обрести равновесие ему помог альфа, да такой, каких Бэкхён прежде не встречал. Не то, чтобы омега совсем не знал альф. Ведь в монастыре их было много, в том числе и в его команде по футболу. Но этот отличался. Высокий, красивый, с таким приятным запахом (хотя, конечно, это мог оказаться всего лишь парфюм для альф), с подтянутым спортивным телосложением, идеально чистой кожей и белоснежной улыбкой. Только вот причёска всё портила. Она была какой-то слишком идеально уложенной. Омега вдруг прыснул от смеха и, повинуясь своему чёртовому характеру, выпалил: — Мда… ну и причёсочка у тебя, — протянул руку, взъерошивая волосы на голове у альфы. — Вот теперь нормально, — кивнул омежка и двинулся снова вперёд, оставляя ошарашенного альфу позади себя. К Чанёлю подошёл Чонин. — Если тебе не нравится, мы можем уйти, — сказал друг. — Нет-нет, — поспешно выпалил Пак, смотря вслед удаляющемуся хрупкому на вид, но дерзкому омеге. У Чанёля появилось дикое желание познакомиться с ним поближе, а такое происходило чрезвычайно редко. — Побудем тут ещё.***
Отдохнувший возле барной стойки Бэкхён снова присоединился к Чондэ на танцполе, зажигая вместе с другом, и никак не ожидал, что сзади его окликнут. Омега развернулся. Перед ним был всё тот же альфа, с которым он столкнулся прежде. — Привет, — сказал тот. — Ты очень симпатичный, — сразу перешёл к делу Чанёль. Бэкхён был ошарашен таким напором. Конечно, сегодня он выглядел не совсем скромно, но вот так сразу делать комплименты незнакомому омеге… это говорило об одном: его хотят поиметь. — А ты знаешь, что ты придурок? — выпалил Бэк, отодвигая альфу от себя в сторону, удаляясь в другой конец танцпола, подальше от хоть и красивого, но навязчивого парня. У Чанёля буквально упала челюсть. Давно его никто так не отшивал на первой же фразе. Чонин ухмыльнулся, наблюдая со стороны. — Заведение дешёвое, но омеги тут явно знают себе цену. Это нисколько не залечило раненого самолюбия Пака. — Нет, ты это слышал, Чонин? Что он о себе возомнил? — возмутился Чан. — Забей, — махнул рукой Кай, отпивая пиво из бокала. — Ты его видишь? — Чанёль стал искать глазами в толпе этого дерзкого омегу. — Нет. Ни его, ни друга, с которым он сюда пришёл. Ладно, может, тогда пойдём отсюда? Всё равно он ноль на тебя внимания. — Ну уж нет, — Чанёль никак не мог успокоиться. — Строит из себя недотрогу. Как бы потом не пожалел. Подумаешь, какая-то истеричка попалась. Захотел посмеяться надо мной. Хочется проучить этого мальчишку, чтобы не повадно было так со мной разговаривать. Слушай, Чонин, помоги мне его найти. — Да уже нашёл, — ответил друг, смотря за спину Чанёлю. Пак проследил за взглядом Кая. Прямо на подиуме Бэкхён и его друг Чондэ выплясывали весьма зажигательные и соблазнительные танцы. Чанёль ничего не мог с собой поделать. Омега и впрямь был очень красивым. Стройное тело было гибким, движения — уверенными, словно он был рождён для сцены. Невольно Пак залюбовался Бэкхёном, вопреки всему гневу и обиде, что бушевала внутри. Внутренний инстинкт самца реагировал на этого омегу. Вот это-то больше всего и разозлило Пака. — Пойдем возьмём выпивку, — сказал Пак, уводя своего друга в сторону барной стойки. Чонин улыбнулся, сразу замечая, что с другом творится неладное, и задеты глубокие чувства, и это не только раздражение на омегу с острым, язвительным язычком. Выпивая порцию виски следом за Чанёлем, Чонин решил подлить масла в огонь, лишь бы потешиться над реакцией друга. Конечно, они с детства были лучшими друзьями, но любили друг над другом подтрунивать. — Лакомый кусочек, — Чонин облизнулся, указывая пустым бокалом в сторону Бэка. Чанёль мельком посмотрел на танцующего омегу, подавляя в себе всё те же инстинкты самца. — Ну, я бы не сказал… — начал увиливать Пак, — ничего особенного. Обычный совсем. В этот момент к Бэку и его другу подкатили несколько незнакомых альф, распуская руки. Бэкхён вспылил сразу же, ударяя одного по руке, чтобы не повадно было лапать его за пятую точку. Но приставания не прекратились, и Чанёль сам не заметил, как оказался возле подиума в гуще событий. — Разве омега не ясно выразился, чтобы ты к нему не прикасался? — жёстко высказался Пак, обращаясь к альфе, что до этого момента пытался снова обнять Бэкхёна. Омега поднял взгляд на своего спасителя и мысленно чертыхнулся. Снова этот красавчик. — А тебе-то что? — огрызнулся неизвестный альфа, не собираясь отпускать омегу. К нему подтянулись и другие альфы. Чонин так же пришёл на выручку другу, готовый в любую минуту кинуться в заварушку с головой. — Тоже мне, мачо нашёлся, — он пихнул Чанёля в сторону. Этого хватило, чтобы Пак ответил тем же. В ход пошли кулаки, но до серьёзной драки не дошло. Вовремя подоспела охрана. Что уж тут говорить, Бэку стало лестно, что за него вступились, и он улыбнулся Паку против своей воли. Чанёль был поражен дважды и не понимал, как мог такой бриллиант оказаться тут, в этих трущобах. Одна улыбка чего стоила.***
Вернулись Бэкхён и Чондэ в монастырь глубоко за полночь. Они тихонько влезли в окошко первого этажа, сдвигая ставни вновь, стараясь не шуметь. — Блин, мы так здорово повеселились, — воскликнул Бэк, вспоминая Чанёля. Что ни говори, а он оставил в воспоминаниях омеги неизгладимый отпечаток. Конечно, о мотивах и рассуждать было не трудно, но это же не мешало Бэку немного помечтать. — Да тише ты! — шикнул на него Чондэ. Свет в комнате резко зажёгся, на миг ослепляя непослушных омег. Перед ними стоял брат Чхве, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. — Эм… — начал Бэк, пытаясь придумать логичное объяснение их с Чондэ поступку. — А мы решили сделать пробежку, — выпалил тот первое, что пришло в голову, — растрясти ужин перед сном. — Бэкхённи, мне надо серьезно с тобой поговорить, — начал монах. — Это из-за моего внешнего вида? — испугался парень, — так это просто эксперименты. — Я не об этом. Твоё время в монастыре закончилось. На следующей неделе тебе придётся покинуть эти стены. Чондэ испуганно посмотрел на друга, который в растерянности не знал, что ответить.***
Новое утро встретило Чанёля новой стычкой с отцом. Он встретился с ним гостиной. — Отец, ты разве не ночевал дома? — решил поинтересоваться сын. — Тебя это не касается, — холодно ответил мужчина, поправляя галстук на шее. — Я не обязан перед тобой отчитываться. Чанёль уже должен был бы привыкнуть к такому пренебрежительному тону родителя. Сколько себя помнил, отец всегда так разговаривал с ним. Но всё равно это ранило Чана. Парень научился за эти годы не выказывать своих чувств перед отцом. Он просто проглотил ком обиды и выдвинулся по своим делам.***
Намечался новый матч, и Бэкхён рвался в бой. — Ну позвольте, отец-настоятель! — умолял того Бэк. — Вы знаете, как я обожаю футбол! Это нечестно! — омега топнул ногой, надув губы, скрестил руки на груди. — Сколько тебе можно объяснять, Бэкки! Это матч между альфами. А ты, вроде как, родился омегой. Может, конечно, там, наверху, что-то напутали, — мужчина перекрестился, понимая, что, возможно, совершает грех, сетуя на Небеса, но порой он и правда склонялся к мнению, что, родись Бэкхён альфой, было бы гораздо легче. — Вот сейчас ты ведёшь себя, как истинная омега. Посмотри на себя. Капризничаешь и дуешь губы. — Но я же могу хотя бы посидеть на скамье и поболеть за наших! — Нет. Сегодня ты продаёшь лимонад и помогаешь мне зарабатывать мальчишкам на новые кеды. Иди, торгуй. — Ну ладно, — неохотно согласился Бэк, направляясь за коробкой-холодильником, в котором хранился свежеприготовленный лимонад. Чанёль вместе с Каем прибыл в монастырь Святого Патрика как раз в разгар поединка между двумя командами. — Скажи, Чонин, что мы тут забыли? — Пак потёр затылок, изнывая от жары, что стояла на улице. Он всё ещё не мог забыть, как вчера, совсем в неподходящий момент, этот дерзкий омега ускользнул от него, словно песок сквозь пальцы, а он даже не узнал его имени. — Я обещал своему племяннику посмотреть, как он играет, — уточнил Кай, смотря на поле, где носились мальчишки, молодые альфы подросткового возраста. — Жутко хочется пить, — недовольно пробурчал Чан, снимая с себя кожаную куртку. Вроде бы было начало весны, а солнце жарило во всю свою мощь. — Ну так иди и купи себе лимонад, — подсказал другу Кай, указывая в сторону, откуда доносились крики с призывом приобрести стаканчик свежего охлаждённого лимонада. Чанёль, недолго думая, направился в том направлении. — Налей стаканчик, мальчишка, — попросил Пак у Бэкхёна, даже не примечая в нём вчерашнего омегу, который ему так приглянулся. Это было неудивительно. На Бэкхёне сейчас была всё та же старая потрёпанная кепка, драные джинсы и старые кеды. Несмотря на то, что омега каждое утро приводил себя в порядок в общей душевой, к полудню уже имел на лице следы грязи или травы. — Хорошо, — ответил Бэкхён, доставая бутылку из сумки и наливая из неё напиток в одноразовый стаканчик. — С вас одна тысяча вон. Чанель покопался в кармане джинс, доставая смятую купюру. — Держи, дружок. Бета, ведь верно? — предположил Чан. Но ответом Паку послужил лимонад, который был вылит прямо ему в лицо. У Чана даже перехватило дыхание от неожиданности, дерзости и нахальства этого паренька. — Какой я тебе бета, придурок! Пока Чанёль пытался вытереться, Бэкхёна уже и след простыл.***
Священник уже нёсся вовсю через поле, чтобы задать взбалмошному Бэкхёну взбучку. — Бэкки, ты зачем облил этого парня? — Этого напыщенного индюка? — решил уточнить Бэк. — Да, — кивнул мужчина, но потом опомнился, — то есть нет. Вон того альфу, — он указал на Чанёля. — Ну я же про него и говорил, — насупился Бэк. — Он не индюк, и так с важными людьми не поступают, — возмутился отец-настоятель. — Ты омега и должен вести себя подобающим образом. — Вот именно! Я омега, а не бета, поэтому за свой поступок извиняться не стану. Простите, но я должен дальше продавать лимонад, — омега оставил священника на том месте, где он стоял, а сам с воплями «продаётся лимонад» двинулся между рядами, где сидели наблюдающие и болельщики.***
— Простите, отец-настоятель, — окликнул священника Чанёль. — Этот парень, — он кивнул на Бэка, что был уже вдалеке, — он что, и правда омега? — Не просто омега. Это Бэкки, — ответил священник и, принеся извинения за проступок, удалился по своим делам, оставляя Чанёля ошеломлённо наблюдать за этим «нечто», что ходило по кромке поля, предлагая напиток. Вернулись Чанёль и Чонин в особняк через час после окончания матча, в котором принимал участие племянник Кая. — Знаешь, а я тебе всё равно не верю, — настаивал на своём друг. — Говорю же тебе, это омега. — От омег пахнет приятно, а этот… он вообще никакой. Точно бета. — Просто его запах смешался с запахами альф. Но священник уверил меня, что это омега. Какой он смешной, ей-Богу, — ухмыльнулся Пак, вспоминая, как бурно отреагировал омега на высказывание Чанёля. — Смешной, говоришь? — Кай подозрительно покосился на друга, замечая мечтательное выражение лица. — Кто именно? — Ну, этот Бэкки, — после недолгих раздумий Пак вдруг добавил. — Слушай, Кай. Как бы нам найти тех омег, что были на вечеринке вчера, м? Ну, тех, что танцевали на подиуме. Того, с которым я пытался познакомиться, и его друга. — А зачем тебе его друг? — удивился Кай. — Хочешь поиметь обоих? Ты, что же, замыслил тройничок? — Сдурел, Чонин?! Его друг для тебя. — Для меня? — сморщился Чонин, заваливаясь рядом с Чанёлем на мягкий белый диван. — Нет, — стал возражать Ким, — он совсем не в моём вкусе. В этот момент в гостиную вошёл Лухан, неся в руках охапку белых роз, аккуратно расставляя их в вазе. Чонин так и залюбовался идеальным профилем омеги с аккуратным макияжем. — Лухан, — Чонин осмелел и заговорил с братом Чанёля, — откуда у тебя розы? Кто подарил? — спросил альфа, а внутри уже всё горело от ревности. — Я купил их в цветочном магазине. Сехун помог мне выбрать их. — Сехун, значит… — процедил сквозь зубы Чонин. — Ага, — ухмыльнулся Пак, наслаждаясь ревностью Кая, которую Лухан, казалось, даже не замечал. — Это его новый водитель. — Вот как?! — с облегчением выдохнул альфа. Чанёль прыснул от смеха в голос, когда Лу исчез за дверью. Даже Чанёль видел, как его друг расслабился. Обычный водитель, пусть он хоть трижды будет альфой, не представлял для Чонина угрозы в том, чтобы продолжить добиваться Лухана. Только вот Чанёль знал — его брат очень упрямый в выборе партнёра и, если альфа ему неприятен изначально, то он останется непреклонен.***
— Ты уже обедал, Бэкки? — спросил Чондэ, подбегая к другу, что сидел в монастырском парке на скамье. — Что-то нет аппетита, — ответил омега, теребя в руках свой кулон, что всегда висел у него на шее. Чондэ присел рядышком, обнимая Бэкхёна за плечи. — Ты опять грустишь? — Знаешь, кто это? — переспросил Бэк, вытягивая цепочку, показывая медальон. — Это святой Патрик. Чондэ ещё раз внимательно присмотрелся к изображению, что было на украшении. — Я о нём не слышал, хотя видел у тебя на шее всегда. А кто тебе его дал? Бэкхён подтянул ноги к груди, обхватывая их руками, подбородок покоился на коленях, из прорезей на джинсах проглядывала голая кожа. — Мой папа, — грустно ответил омежка. — Но у тебя же нет папы, — Чондэ не хотел затрагивать больную для Бэкхёна тему, но разговор сам зашёл в это русло. Сколько Чондэ помнил, с самого детства Бэкхён был один в монастыре: ни родственников, ни братьев. — Нет, но ведь был. Меня же не аист принес в монастырь. Папы у всех есть. Но мой… — Бэкхён сглотнул подступающие слёзы, — мой папа давно умер. Чондэ погладил Бэкхёна по спине, пытаясь утешить и приободрить. — Он произвёл меня на свет тут, в стенах этого монастыря, и умер в тот же день. Это монахи дали мне имя Бэкхён. Говорят, что папа очень болел. Его нашли на улице, и ему было очень плохо. Но он всё вынес, пока не родился я, — Бэкхён уже не мог сдерживать себя. Он всегда старался быть стойким, защищать свою жизнь и достоинство. Жизнь научила его быть колким и дерзким. Бунтарём в какой-то степени. Ведь только так можно было оградить себя от боли и унижения. Но когда речь заходила о его папе, которого он никогда не видел, но всё равно любил всем сердцем, эмоции невозможно было сдержать. Сейчас, рассказывая другу историю своего появления на свет, Бэкхён беззвучно плакал, позволяя слезам скатываться по щекам. Стерев влагу запачканной ладошкой, Бэкхён продолжил свой рассказ. — А откуда твой папа пришёл? — Это неизвестно. Он не сказал ни слова. Пока он носил меня под сердцем, ни с кем не разговаривал. Ни одному монаху не удалось ничего узнать. Отец-настоятель считает, что он умер от любви или печали. Наверно, его очень обидели. Чондэ продолжил гладить друга по спине, пытаясь забрать хоть чуточку грусти у Бэка. — Я не знаю его имени, но уверен, что мой отец-альфа был подлецом. Уверен! — Бэкхён шмыгнул носом и снова стёр слёзы рукавом вытянутой толстовки. — Знаешь, Чондэ, — уверенно заговорил Бэк, — в один день я найду его. Не знаю как, но это моя цель. И тогда я отомщу. Уверен, Господь подарит мне такую возможность. — Ну всё-всё, — Чондэ обнял Бёна, — успокойся. Я всегда буду на твоей стороне, Бэкхён. У тебя всегда будет друг, готовый поддержать и прийти на выручку. — Я знаю, Чондэ, — улыбнулся омега, глубоко вздыхая, беря эмоции в узду. — Ты не просто мой друг. Ты мне как брат. — Я же не просто тебя искал, — смутился Чондэ, закусывая губу. — Тебя же искал отец-настоятель! Он точно задаст нам взбучку, если сейчас же не появимся у него в кабинете. — Ну что там опять у него, — насупился Бэк, и всё же нехотя встал со скамьи, направился к монастырю.***
Бэкхён постучал в дверь и, не дожидаясь приглашения, ввалился в кабинет. За столом сидели священник и ещё один мужчина среднего возраста, богато одетый. — А вот и наш Бэкхён. Познакомься, пожалуйста, это господин Хван Ли Чхве. — Ли… как-как? — переспросил Бэк, почёсывая затылок. — Можешь называть меня просто Господин Хван. — А-а, ну тогда замётано, — кивнул Бэк. — Этот господин хочет взять тебя в свой дом прислугой, — стал пояснять священник, но Бэк его перебил. — Но я живу здесь. — Бэкхён, ты же знаешь, что мы не можем позволить тебе оставаться в монастыре всю жизнь. Ты почти совершеннолетний, и поэтому должен начать свою собственную жизнь. Строить её вне стен этого здания. — Да-да, — угрюмо пробурчал Бэк, — Так какая работа? — он обратился уже к возможному работодателю. — Домашняя. Нужно убираться в моём доме, помогать в саду. Твои родители не будут против? — У меня нет родителей. Я оборванец, — прямо ответил Бэк. — Простите, но, думаю, он мне не подходит. Этот омега слишком груб и неотёсан. На мужчину молодой омежка произвёл не самое лучшее впечатление, поэтому он встал со стула и, распрощавшись со священником, решительно удалился из кабинета. Отец-настоятель провёл целую беседу с Бэкхёном после того, как он потерял очередного возможного работодателя. Но вразумлять омегу было поздно. Он вырос таким. Исправить уже что-то было невозможно.***
Совещание в корпорации Пак уже почти началось. Все его акционеры собрались в кабинете. — Думаю, можно уже начинать, — Тэ Инхо, который был одним из акционеров корпорации и по совместительству дядей Чанёля, сел на своё законное место по правую сторону от Пак Пальён. Тот мельком глянул на вошедших в кабинет, среди которых был и его супруг Пак Джунки, папа Чанёля и Лухана. — Что тут делает твой брат, Инхо? — пренебрежительно спросил мужчина, даже не удосужившись поприветствовать супруга. — Тебе не надоело меня оскорблять? — омега средних лет остановился возле мужа. — Я тебя не оскорбляю, просто тебе тут делать нечего. — Я такой же акционер, как и ты, — мужчина сдерживал в себе обиду и раздражение, не позволяя эмоциям взять верх. Он был омегой, сыном одной из состоятельных семей Кореи и всегда держал лицо перед общественностью и высшим светом. Конечно, их брак был договорённостью между родителями, но это не давало право супругу так пренебрежительно к нему относиться. — Знаю. Ты и твой брат имеете сорок пять процентов всех акций нашей корпорации. Остальные у меня. — У тебя лишь тридцать пять процентов, не забывайся, — решил уточнить Джунки. — А ты не забывай, что мой папа назначил меня своим доверенным лицом и оставшиеся двадцать процентов так же в моей власти. Так что вы в меньшинстве. — А он продлил доверенность? — Инхо не любил встревать в разборки своей родни, но так уж повелось, что почти каждое собрание начиналось именно с этого. — А куда ему деваться? Кому доверить акции? Тебе, Инхо? Ты же у нас любитель казино и прочих азартных игр. Ещё не брезгуешь спускать приличную сумму денег ежемесячно на дешёвых шлюх. А мой супруг? — он кивнул головой в сторону Джунки. — Он только последний год придерживается сухого закона. Все ещё в доме помнят, как он пил беспробудно много лет и имел зависимость, от которой пришлось потом лечиться в дорогостоящей клинике. Среди нашей безумной семейки я один адекватный. В кабинете зазвонил телефон. Мужчина поднял трубку. — Да? Папа, сейчас не самое подходящее время для разговора. У нас вот-вот начнётся совещание, — мужчина замолчал, выслушивая на том конце голос своего родителя. И для Джунки, и для Инхо не ускользнул тот факт, как изменилось выражение лица Пальёна. Скулы плотно сжались, желваки заиграли, глаза яростно горели от той новости, что он, видимо, услышал от папы. Мужчина со злостью кинул трубку, прерывая разговор. — Что такое? — решил поинтересоваться Инхо, хотя знал, что в таком состоянии мужчину лучше не тревожить. — Мой папа отозвал доверенность. Инхо и Джунки растерянно переглянулись. Что бы это могло значить? Почему вдруг самый старший и главный член семьи, пусть и в очень преклонном возрасте, решается на такой шаг? — Значит, ты больше не его представитель? — Верно. Он, видимо, совсем рехнулся, сидя в своей комнате. — Пальён, не начинай! Твой папа в прекрасном здравии и уме, мы все это знаем. Он ещё всех нас похоронит, но руля никому не отдаст. Не могу только одного понять: если он не продлил доверенность, то кто будет его представителем? В дверь кабинета постучали, и на пороге появился Пак Чанёль, как раз услышав последнюю фразу своего папы. — Представителем буду я, — чётко и громко ответил Чан. — Вот доверенность, которую дед выписал на меня. Все шокированно уставились на Чанёля, который стоял перед ними при всём параде, протягивая документ. Пальён буквально вырвал бумагу из рук сына, бегло просматривая документ. — Всё законно, — с улыбкой уточнил Чан, ловя на себе восхищённый взгляд Джунки, которого такой расклад явно полностью удовлетворял. — Итак, начнём совещание? — Чанёль сел в кресло рядом с папой. — Да, пора бы уже. А то я записался к косметологу, боюсь опоздать, — Джунки ободряюще сжал руку сына, всё ещё не в силах сдержать радости от таких «перестановок» в фирме. — Зачем же к косметологу, — спокойно начал Пальён, но всё внутри него клокотало от злости, — Может быть, тебе нужен бармен, чтобы отметить это событие? — Отец! — осёк Чанёль родителя, предупреждающе сверкнув на него глазами. Хоть Чанёль и был самым младшим альфой в семье, но обижать своего папу не давал никому, даже отцу. — У меня на сегодня тоже намечены ещё дела, так что давайте приступим, — заключил Инхо, открывая папку с чертежами и документами. Пальён вынужден был сесть в кресло председателя и начать совещание. — Перейдём к первому вопросу: речь идёт о строительстве нового торгового центра. Участок выгодно расположен рядом с автострадой. Идеально! Лучше не придумаешь. Я уверен, лучшего места просто не найти, — начал излагать Инхо. — Участок принадлежит муниципалитету. Там у них всё схвачено. С нашей стороны нам нечего им предложить для того, чтобы получить этот заказ, — Пальён бегло осмотрел документы. — Подожди, я ещё не закончил. Если ты действительно заинтересован в этом участке, то я знаю лазейки и рычажки, которые помогут нам в его получении. — Это пустая трата времени! — настаивал Пальён. — Какой следующий вопрос на рассмотрении? — Подожди, отец, — вмешался Чан, — ты разве не видишь, у дяди есть весомые доводы. — Уверяю тебя, я знаю, как сделать так, чтобы мы заполучили тот участок земли, — продолжил Инхо. — Я не желаю больше продолжать обсуждать этот вопрос! — Пальён откинул папку в сторону. — Тогда, может, проголосуем? — предложил Чан. — Да что ты себе позволяешь, сопляк! Ты думаешь, это игрушки? — закричал отец, вскакивая с кресла. — Ну пожалуйста, Пальён! Давай обсудим вопрос о торговом центре, — также вспылил Джунки. — Так, все вы! — мужчина указал на своего супруга и его брата. — Выйдите сейчас же из кабинета. Я хочу поговорить наедине с Чанёлем, — он сдерживал гнев как мог, но это плохо получалось. Родственники знали: когда мужчина в таком состоянии, лучше его не злить ещё сильнее. Все присутствующие вышли. В кабинете с отцом остался только Чан. — Что ты замышляешь? — без церемоний спросил отец. — Ты не только сопляк в этом деле, но и предатель. — Когда я тебя предал? Когда? — не в правилах Чана было повышать голос на отца, но сейчас ситуация вышла из-под контроля. Его унижал собственный родитель, и Чанёль не понимал, отчего у него такая ненависть к сыну. — Ты ещё спрашиваешь? Ради доверенности ты запудрил мозги своему деду! — Не было такого! — Чанёль был возмущён такой несправедливости в свою сторону. — Просто я умнее тебя, отец. — Да что ты говоришь! Управлять компанией для тебя в новинку, в диковинку. Я в кресле председателя уже более двадцати лет, и ты говоришь мне, что ты умнее? — мужчина продолжал кричать на сына. — Ты мелкий мерзавец. А во всём виноват твой папа и алкоголик в одном лице. — Ну разумеется, — Чанёль нервно усмехнулся, — что бы я ни сделал, во всём виноват папа! — в голосе сына сквозил сарказм. — А знаешь, почему? Потому что он всегда был на моей стороне, всегда поддерживал во всём, в отличие от тебя! Почему ты меня так ненавидишь? Что я тебе такого сделал? — Чанёль смотрел прямо в лицо отцу и намерен был выяснить отношения раз и навсегда. — Ты хочешь знать? Ты действительно это хочешь знать? — черты лица Пальёна заострились, теперь в эмоциях была не только злость, но и какая-то безысходность. — Лучше бы ты вовсе не родился! Для Чанёля слова отца прозвучали, словно выстрел. И не никуда-нибудь, а прямо в сердце. Он знал с самого детства, что был нелюбимым сыном у отца, но сейчас Пальён сам озвучил эти слова. Несколько секунд Чанёль и старший альфа сверлили друг друга взглядами. Парень ждал, что вот сейчас отец одумается и извинится за свои брошенные в пылу слова, но тот молчал и, кажется, даже не жалел о сказанном. — Понятно, — только и смог вымолвить Чанёль. Он схватил свой пиджак со стула, поспешно вышел из кабинета, стремясь побыстрее уйти из ненавистного кабинета и злых слов отца.***
Тем временем в особняке Пак вовсю шла утренняя уборка. Дио, молоденький омежка, что служил в доме прислугой, наблюдал, как в комнату, что всегда была заперта на втором этаже, проскользнул управляющий Сухо с подносом еды в руках. Дио не так давно служил в этом доме, но знал одно: никому нельзя было заходить в эту комнату, кроме Сухо и господина Инхо. Мозг молодого омеги рисовал ему разные картинки того, что могло быть в этой таинственной комнате. Может быть, семейство Пак было схоже с Синей бородой и прятало там трупы убитых ими конкурентов? Или же там находились секретные материалы или документы? Но зачем тогда Сухо три раза в день относил туда еду, и не ту, которой довольствовалась прислуга, а только что приготовленные и порой довольно изысканные блюда? Через десять минут управляющий вышел из комнаты, заперев её на ключ, направился относить поднос на кухню. — А почему эта комната всегда закрыта, Сухо? — решил поинтересоваться Дио, хотя понимал, что ступает по тонкому льду. — Кто там живёт? — Дио, Дио, — улыбнулся Сухо, но взгляд остался строгим, — помни совет, который я тебе дал, когда принимал тебя на работу. В этом доме любопытство — синоним увольнения. И не смей шпионить и вынюхивать ничего. — Больно нужно было, — фыркнул Кёнсу, который предпочитал, чтобы его звали по сокращенному имени, и продолжил протирать от пыли картины.***
Инхо вот уже полчаса находился в комнате своего сына Хичоля, пытаясь разговорить парня, который сидел в инвалидном кресле. — Жаль оставлять картину недописанной, — Инхо обращался к сыну, показывая на холст, на котором были лишь наброски карандашом, но даже так было понятно, что автор этой картины пытался изобразить молодого хрупкого парня, но по какой-то причине не сделал этого. — Доведи её до конца, Хичоль. — Не могу, — просто ответил парень. — Тогда выбрось её, — продолжил Инхо. — Давай не будем продолжать этот бессмысленный разговор, отец. Хватит! — Нет, не хватит, — стал настаивать молодой мужчина. — Жизнь проходит, пока ты сидишь в этой комнате. Очнись, Хичоль. — Я сижу, потому что прикован к этому чёртовому креслу, — парень словно очнулся от своих печальных дум и посмотрел на отца. — Что, уже забыл? — Это был несчастный случай! — Инхо повысил голос на сына и сразу же пожалел об этом. — А всё потому, что ты был пьян! — парировал Хичоль. — Я же просил тебя дать мне руль. Но нет! Ты же у нас само совершенство, — парень язвил и пытался больнее задеть отца, чтобы заглушить хоть немного свою боль — душевную. — У тебя нет недостатков. Ты бог. Ты хочешь, чтобы всё было по-твоему. Ты добился своего! Убил папу и моего омегу! Моего единственного любимого омегу, прямо на кануне нашей свадьбы! Ты доволен?! Ты это хотел услышать от меня? Поговорили по душам, отец? Это был не несчастный случай! — Хичоль был на взводе, и так происходило всегда, когда отец пытался вытащить его из своей скорлупы, из этой комнаты, в которую молодой альфа заточил себя после смерти любимых людей. — Всё бесполезно, — мужчина потёр лоб, успокаивая себя, — я пытаюсь восстановить наши отношения, но это бесполезно. Инхо вышел за дверь, громко хлопнув ей. В замочной скважине прозвучал щелчок запираемого замка. Хичоль вскочил на ноги, стал мерить шагами свою маленькую комнату, словно разъярённый тигр в клетке. Да, он давно уже восстановился и мог ходить. Но куда и зачем? Его жизнь давно потеряла всякий смысл и краски. — Ты убил их, — шептал парень. — Ты, отец! Убил всё, что мне дорого было в жизни и меня самого убил! Я давно уже мертв внутри.***
Бэкхён и Чондэ промышляли на улице уже целый час. — Я научу тебя торговать, Чен-чен. Смотри, — Бэкхён открыл коробку, в которой лежали разные карманные календарики с изображениями святых отцов. — Просто подбегаешь на светофоре к машинам и предлагаешь купить одно из изображений святого. Они покровители всех безработных. Просто предлагать прохожим на улице не всегда эффективно, а вот люди за рулем, как правило, имеют больше денег и редко когда отказываются. Зажёгся красный свет, и Бэкхён сорвался с места, подбегая к открытым окнам стоящих в ряд автомобилей. За одну смену цветов светофора он сумел продать семь календариков, и в кармане омежки лежало уже 4 тысячи вон. Стукнув друг друга по рукам, Бэкхён и Чондэ принялись более активно предлагать свои календари.***
Чанёль был зол, как чёрт. День, казалось, не задался с самого утра. Особенно выбила из колеи его стычка с отцом в офисе. Но жизнь продолжалась, и парень пытался привести свои мысли в порядок и хоть как-то успокоиться. Зажёгся красный свет, и Пак плавно остановился возле черты «стоп». — Господин, не желаете ли календарик? — Бэкхён нагнулся к открытому окну дорогого, до блеска начищенного Вольво, и обомлел. За рулем сидел не кто иной, как тот напыщенный самовлюбленный альфа, что повстречался ему на вечеринке, а потом и в монастыре. К слову сказать, Чанёль удивился не меньше. Знакомая потрёпанная кепка и растянутый балахон, испачканное лицо: это точно был тот мальчишка, что облил его лимонадом. Пак приспустил с глаз солнцезащитные очки, не веря своим глазам, проверяя ещё раз. — Ты тот бета из монастыря, да? Бэкхён не знал, почему он поступает порой так, а не иначе. Ведь для того и нужна голова, чтобы сначала думать, а потом действовать. Но вот его эмоции и дикий характер всегда брали верх, за что приходилось расплачиваться потом. Омега со злости пнул дорогой автомобиль и, понимая, что, возможно, наворотил делов, со всех ног пустился бежать наутёк, подальше от этого альфы и его дорогого авто. Чанёлю посигналили сзади, так как зажёгся зелёный, а альфа по-прежнему сидел, обомлев от изумления. Что это сейчас было? Что за всплеск эмоций? Бета или омега — Чанёль не мог понять ещё до конца — проигнорировал его вопрос и пнул его автомобиль? Неугомонный мальчишка! Чанёль и так был на взводе всё утро, но сейчас его терпение лопнуло. Он двинулся по дороге вслед убегающему омеге, стараясь не упустить того из виду и припарковав машину у обочины, направился к Бэкхёну и его другу, что продолжили, как ни в чём не бывало, продавать свои чёртовы календари. — Теперь ты от меня не убежишь, — победоносно воскликнул Пак, хватая Бэкхёна за плечи. Мальчишка искренне пытался вырваться из захвата, но силы явно были неравные. Альфа превосходил Бэкхёна и в росте, и в телосложении, и в силе мышц. Тщетные попытки Бэка выглядели, как барахтания маленького щенка. — Отпусти меня, — закричал Бэкхён. — Да, отпусти его! — присоединился к Бэкхёну Чондэ, пытаясь оторвать руки альфы от друга. — Ты можешь идти, — властно сказал Чанёль, посмотрев на Чондэ, да так строго, что омега вжал голову ниже, в плечи. — А с твоим другом мне нужно поговорить. — Ладно, иди, Чен-Чен. Брехливый пёс не кусается, лишь тявкает, — Бэкхён кивнул Чондэ, и тот нехотя отошёл в сторону, всё ещё наблюдая за другом, параллельно ища глазами потенциальных покупателей своих календариков. Альфа и омега остались одни. Бэкхён сплюнул на землю жвачку, не заботясь о том, как выглядит. Чанёль снова удивился тому, насколько омега может быть таким неряшливым, неотёсанным и неопрятным. — Я тебя не боюсь, — Бэк выпятил грудь вперёд, расставляя руки в бока. Конечно же, он жутко боялся, но не в его правилах было это показывать. — Рад это слышать, — ответил Чанёль, приближаясь к Бэкхёну вплотную, так, что мальчишке пришлось отступить на несколько шагов назад. — Знаешь, ты кто? Бэкхён с вызовом поднял подбородок, готовый вытерпеть любые обзывательства. Ему не привыкать. — Невоспитанный омега. Пора бы твоим родителям заняться твоим воспитанием и преподать урок хороших манер! — А у меня нет родителей, — горько усмехнулся Бэк, — я оборванец, которого воспитал приют. — Да уж вижу, что оборванец, — Пак оценивающе обвёл хрупкую фигурку парня с ног до головы, одетую в жалкое тряпьё большого размера. — Зря ты со мной связался. Урок перевоспитания могу преподать и я, — альфа улыбнулся. Ему на ум пришла дикая, но блестящая мысль, как именно отомстить этому омеге за унижение с лимонадом. — Таких невоспитанных бет, как ты, нужно ставить на место. — Я не бета, а омега! — возмутился Бэкхён, наступая на Пака, даже не смущаясь, что между парнями остались какие-то жалкие несколько сантиметров. Чанёль резко схватил за затылок мальчишку своей ладонью и впился в его губы своими. Поцелуй получился немного грубым и властным. Чанёль даже позволил себе проникнуть к омеге в рот языком и сам удивился, насколько это маленький замызганный оборванец оказался вкусным почти в прямом смысле этого слова. От него пахло весенними травами и мятой. Омега не отвечал на поцелуй. Он просто стоял, опешив от неожиданности и такого напора альфы, не в силах оттолкнуть. Когда Чанёль всё же приказал себе отпустить мальчишку, не без удовольствия отметил, какие растерянные и затуманенные глаза были у этого мелкого омеги. Он поднял ладошку к своему рту, словно пряча губы от возможной новой атаки Пака. — Что это было? — прошептал Бэкхён. — Хотел проверить, действительно ли ты омега, — довольно ответил Чанёль, видя, какое впечатление произвёл на Бэкхёна его поцелуй. Взгляд омеги немного прояснился, и он потянулся к губам альфы сам, вставая на цыпочки. Чанёль был ошарашен, но отказываться от нового поцелуя не собирался. Ему так понравился вкус этого омеги. И когда губы парней почти соприкоснулись, Чанёль согнулся в три погибели от резкой боли, получив довольно сильный удар коленом в пах. — Прости, — усмехнулся довольно Бэкхен. — Просто хотел проверить, действительно ли ты альфа!