Кофе с дождем

Денис, в одних шортах, сидел на широком подоконнике, ел мандарины и смотрел вниз, на ночную набережную. Он был загорелый, бронзовый, а мандарины сочные и ароматные. И глядя на его загорелую голую спину, Паша ощутил такой прилив счастья, что не удержался и улыбнулся. «Да! Да! — думал он, глядя, как Денис, не отрываясь от вида в окне, очищает очередной мандарин. — Конечно — счастье! А разве могло быть иначе?! Как я мог думать, что все кончится плохо? Зачем я изводил себя понапрасну?! Дурак! Зря мучил сам себя! Все прекрасно и по-другому быть не могло!» Денис обернулся. Посмотрел на него и улыбнулся. Протянул половину мандарина. Паша подошел к нему вплотную и посмотрел в окно. Была горячая тропическая ночь. Прямо под ними сияла богатая набережная. Ездили дорогие кабриолеты и лимузины. Сияли элитные отели и казино. Знаменитые рестораны были переполнены. Вдоль набережной росли пальмы. В черном море ярко горели элитные яхты. Денис аккуратно положил ему мандариновую дольку в рот. — Сколько ты съел их уже? — приподнял брови Паша, посмотрев на кучу кожуры в пакете. — Не знаю, — пожал плечами Денис. — Это же как наркотик… стоит съесть одну, и остановиться уже невозможно. Паша посмотрел на него, и Денис улыбнулся во весь рот. И Паша не удержался и улыбнулся тоже. Тихо засмеялся от счастья, закрыв глаза и уткнувшись лбом ему в висок. «Да, счастье! — опять подумал он. — Да… Сон! Сон. Сон… Я не могу быть так счастлив! Это все сон! Сон!» Сердце заныло в приступе боли и отчаяния, и Паша проснулся… Он долго смотрел на потолок, никак не в силах сообразить, где же находится. Сон был такой яркий и реальный, что первое время он искренне не понимал, куда делась загорелая спина, и волосы с запахом солнца… Но ничего этого не было и быть не могло. «Все сон! — с болью в сердце подумал Паша. — Мало того что днем мучаюсь, так еще и ночью мне нет покоя! Еще и ночью издеваются над душой моей! — он сел на кровати и обхватил больную голову руками. Он был уставший и мрачный. Почти больной. — Но я бы отдал… Я бы все отдал за одну такую ночь! Хоть один бы раз насладиться мне досыта, а потом уж можно и в петлю!» Зазвонил телефон. Он не обращал на него внимания, но потом все же взял. Звонила секретарша: — Доброе утро. Я звоню напомнить, что через полчаса придет Владимир Федорович… он звонил уже… — Нет… — отмахнулся Паша. — Не нужно. Переставь его на другой день, невелика фигура. — Хорошо… И вот еще что — вечером у вас стоматолог. — Тоже не нужно. Позвони, пожалуйста, пусть перепишут на другой день. — На следующую неделю? — Да. Пускай будет на следующую. Паша нажал на отбой и опять завалился на кровать. Повернулся на бок и скрючился. «Прийти к нему. Встать на колени и сказать: «Либо прими меня — либо убей!» Вот прямо так и сказать!» Паша болезненно усмехнулся и увидел золотистый кейс на столе. Странно… он был уверен, что перед сном прятал его в сейф. — Украли шприц! — встрепенулся Паша. Подскочил и открыл чемоданчик. — Нет. На месте. Суки! — зачем-то выругался он. — Позвоню-ка Бубе, что ли?! Сев на кровать, он набрал номер. — Абонент не отвечает или временно недоступен… — изуверски спокойным голосом проговорил робот в трубке. — Блядь! — обозлился Паша. — Вот это прямо именно то, что я жаждал услышать после того, как занял двести тонн в иностранной валюте! Блядь! — в окне ветер гнал облака, и солнце то пряталось, то появлялось вновь и светило отчаянно. — Позвоню Жоре, — решил Паша. Жора ответил сразу: — Павлинчик! Привет, дорогой! Как дела?! Как жизнь молодая?! Ёбти! Ты прикинь! Бубу-то убили! Лоб вмиг покрылся холодной испариной: — Как убили?! Когда?! — Ну… наглухо убили. Навсегда. Насовсем. Насмерть! Как у нас обычно убивают?! — Ты подожди-подожди! Как же так?! Он же денег мне должен?! Это точно? Может — выживет еще? — Точнее не бывает! — обрадовался Жора. — А он всему городу должен был. А много ты занял? — Много… — дрожащей рукой вытирая холодный лоб, прошептал Паша. — Да он… У него же стрелка была. Он приехал сегодня утром. Привез деньги. Ну, и как я понял — основной-то долг он отдал, а вот проценты не осилил. А они ему еще проценты на проценты в качестве штрафа накрутили. Короче — там полный финиш. Видно, нервы сдали у него, начал быковать, вот его и грохнули. — Пропали деньги… — прошептал Паша. — Твою мать! Кофе разлил! Гадство! Я в машине. Ладно! Привет вот тебе от Рыжего и от Кабана! Отключаюсь. Вечером созвонимся! Покедава! И телефон замолк. Какое-то время, Паша смотрел в пустоту, шумно дыша, и только потом прошептал: — Пропали деньги… — он встал и опять повторил, уже громче, — Пропали деньги! Тут ему на глаза попался кейс, и сердце задохнулось от нестерпимой ярости — наброситься на него и уничтожить! Разломать, растоптать, разорвать! Но чувство это странным образом тут же откатилось назад и заглохло насовсем. Паша напился воды со льдом и, будучи на удивление спокойным, сел в глубокое кожаное кресло и открыл кейс. Полистал тисненую золотом ламинированную книжечку, но тут же отбросил — все не по-русски. Достал смарт часы и провел пальцем по черному стеклянному экранчику. И, наконец, взял в руки само вещество. Оно было странным, он никогда не видел прежде шприцы такой формы — наполовину стальной, наполовину стеклянный. В стальной части были игла-жало и окошечко-индикатор. Во второй части, под стеклянным куполом, еще одна стеклянная пробирка, тоненькая, и уже в ней — маслянистая капелька со стальной искоркой внутри, по размеру примерно как зернышко тмина. — И это все? — удивился Паша, просматривая капельку на свет. — Всего лишь? За такие-то бабки! Блядь! — вскрикнул Паша и принялся сосать уколотую подушечку большого пальца. Шприц упал на палас. — Да что же это?! — глядя на каплю крови на пальце, ахнул Паша и наклонился за шприцем. Что-то уже успело измениться в устройстве. Индикатор бесшумно замигал красным светом, но быстро успокоился и стал светиться ровным зеленым сиянием. Капелька со стальной искоркой внутри хоть и осталась прозрачной, но приобрела брусничный оттенок. — И чё теперь? — нахмурился Паша. — Лариосик! — вскрикнул он и от греха подальше вернул шприц в кейс. — Лариосик! Вскоре на зов явился высокий худой парень с длинной розовой челкой на глазах. Увидев племянника, Паша нахмурился: — Что у тебя с головой, полудурок? Парень молчал, не зная, куда девать руки. — Ты что, волосы покрасил?! — Да… — ответил парень тихо. — Ты чё — пидорас? — Нет… — еще тише ответил племянник. — Нет. Ты не пидорас. Ты долбоёб! Как эта мысль могла появиться в твоей башке, я вот что хочу знать?! Просто мне интересно… Мужик просыпается утром, подходит к зеркалу и думает: «Может, мне волосы покрасить, как бабе?» А что дальше? Пойдешь каблуки примерять?! Я с тебя в шоке! — Так сейчас модно… — попытался оправдаться Лариосик и сложил руки на груди, но тут же опустил их по швам. — Мода?! А если будет мода штаны ширинкой на жопу надевать, что, тоже наденешь?! Парень молчал. — Ладно… — вздохнул Паша. — Вот возьми эту инструкцию из кейса, прочти и просвети меня, что это за хреновина такая. И сделай это прямо сейчас. Тут. При мне. — Да. Хорошо, — засуетился парень. — Хоть не зря тебя за границей обучали… Такие бабки потратили… — пробурчал Паша, выходя на балкон. Паша стал содержать племянника как только поднялся сам. Это случилось уж лет десять тому назад. Федеральное правительство утвердило многомиллиардный бюджет на строительство моста. И тут же градоначальники призвали Пашу к себе и повелели ему создать и возглавить фирму, которая бы скупила за бесценок все земли в месте будущего строительства. А когда это было сделано, то земли были перепроданы государству, но уже с чудовищной накруткой. Начальники города поделили деньги, но и Пашу не обидели, и с тех пор дела его круто пошли в гору. Как только Паша перестал считать деньги, он обеспечил будущее своих единственно близких людей — родной сестры с сыном. Сестра была полной холеной блондинкой-разведенкой с ребёнком. Поначалу она изъявила желание «заниматься бизнесом, как брат», но ее цветочный магазин зачах, не успев народиться, и сестра быстро успокоилась. Жила она на полном попечении брата, постоянно выдумывая себе новые страхи и заботы. Все счастье ее заключалось в походах по магазинам, в поисках красивого вида для фото для ее странички в Инстаграме и в регулярных поездках в санаторий на массаж и грязи. Она ужасно боялась, что когда-нибудь приедет страшный Московский прокурор и посадит Пашу в тюрьму. Она очень любила сына. Несмотря на то, что женщина она была приятная, с мужчинами у нее не получалось ничего абсолютно, но она, видно, смирилась с этим и особо не переживала. Поначалу Паша раскошелился и отправил единственного племянника учиться за границу. Но сестра не выдержала, начала тосковать и плакать, и Паша вернул парня назад и держал при себе… даже сам не понимая зачем, потому что толку от него было мало… — Павел Сергеич… Павел Сергеич… ну, вроде все… — тихо подошел со спины Лариосик. — Так «вроде» или все? Парень молчал. — Ладно. Давай. Чё там… — Эм, кхм… э… Этот препарат. Элизиум… вызывает сильное чувство любви у человека, которому он был введен… к человеку… к тому, чья днк добавлена в препарат… Эффект краткосрочный… есть ну… еще побочные действия… но это… и еще… я не понял немного… они пишут, что это пробник какой-то, и что нужно принять определенное количество вещества, чтобы вызвать зависимость… тут вот есть схема… А также… Нахмурившись, Паша изучал растерянное лицо племянника. — Ладно-ладно… — оборвал его Паша. — Не мучай ни себя, ни меня… А сделай лучше вот что… Поставь-ка эту байду на продажу. Сможешь? В инет выложи объявление. Хорошо? Парень кивнул. — Вот и умница. Прямо сейчас сделай мне. Лариосик опять кивнул и подбежал к ноутбуку. — Любви… — прошептал Паша, — Чувство любви… Да врут все, собаки проклятые! Буржуи поганые! Как такое может быть?! Чувство любви! Лариосик опять прокашлялся за спиной. — Выставил? — Его продать нельзя… — с мольбой в голосе проговорил Лариосик. — Сейчас все можно продать и все можно купить! Не можешь подать объявление — так и скажи! — Он бэ у уже… — Какое бэ у?! Че ты мелешь-то мне тут?! — Вещество изменило цвет… и индикатор еще показывает… И вот на смарт часах вся информация. Ваши данные. Там ваше днк. Только вы им можете пользоваться… — Свали с глаз моих долой! — сокрушенно помотал головой Паша. — Ничего не можешь сделать. Никакого проку с тебя… Свали, пожалуйста… И Лариосик исчез. А когда Лариосик с облегчением испарился, Паша вдруг пошел помылся, побрился и позавтракал. Вернувшись в комнату, он уселся напротив кейса и впился в него взглядом. — Но ведь мне же все равно тебя девать некуда, да? — спросил он у золотого чемоданчика. — Ведь я же все равно заплатил за тебя, да? — Паша встал и, подойдя к окну, увидел следы только что прошедшего дождя. — Чего я хочу? — прошептал он, уткнувшись лбом в прохладное стекло. — Я хочу любви. Ответного чувства, — он обернулся на кейс. — Так вот оно, ответное чувство любви. Если они не лгут, конечно… Авось сработает! — махнул он рукой. — Все равно бабки уплочены и их не вернуть! Он слетел вниз, прыгнул в машину и умчался в город. Денис вышел из недр автомойки потерянный и запуганный. — Привет, — с усилием контролируя дрожащее сердце, пожал ему руку Паша. Денис смутился молча. — Как ты? Как дела? Денис неопределенно мотнул головой. — Я заехал спросить, когда ты мне долг отдашь? Лицо Дениса посерело. — Какой долг? — тут же влез озабоченный отец. — Что ты занимал? Когда?! — накинулся он на сына. Денис испуганно замотал головой. — Ну, отдыхали мы с ним в клубе, — охотно объяснил Паша. — Пили-ели. У него платить нечем было, и я ему занял. Заплатил за него. И вот приехал узнать — когда долг возвращать будет. — Сколько? — нахмурился отец. — Да уж почти восемьсот фунтов, — вздохнул Паша. Ноги Дениса предательски ослабли, и он прислонился к железным дверям. — Ты что?! — зашипел на Дениса отец. — Совсем, что ли, охренел?! Ты… ты представляешь вообще, сколько это?! — Я не знал… — продолжая сереть все более и более, выдохнул Денис. Сердце разламывалось у Паши в груди. Денис был такой жалостливый, такой несчастный, такой… Чувствуя, как ускоряется пульс, Паша залез в машину и достал бутылку воды. Сделал пару глотков. — Удавлю! Идиота кусок! — взревел отец и двинул сыну тяжелую оплеуху. Денис покачнулся, но устоял на ногах. Потемневшее лицо его не выражало ничего, кроме тупой обреченности. — Ну не надо! Не надо! Зачем же? — стискивая бутылку, чтобы скрыть дрожь в руках, остановил отца Паша. — Ну, загулял парень. Ну с кем не бывает? Деньги серьезные для вас, я понимаю. Все понимаю… и предлагаю выход… — Да-да, — тут же подлез отец. — Выход. Компромисс, так сказать… Да-да… Это, конечно, хорошо! — Я понимаю… — не сводя глаз с Дениса, продолжал Паша. — Что рассчитываться ему нечем, и поэтому предлагаю ему работу. У меня загородный дом, руки всегда нужны рабочие. Семьсот — это он мне должен, ну вот… По сотке даже пускай в сутки я ему готов предложить… Значит неделя! — Паша посмотрел на потную лысину отца. — На неделю заберу его к себе в дом. Пусть отрабатывает. Пойдет так? — Да… Почему нет?! Семьсот… Сто в день… Семь дней… Все верно. Что же? Ну, так что же? Ну, если так… то что уж? И пусть… Семь дней… да по сто в день… Что ж теперь… Раз уж такое дело-то… — отец подошел к Денису и с остервенением затолкал его внутрь автосервиса. — Переодевайся, дебил! Оставшись один на улице, Паша допил воду, не спеша обошел машину вокруг, и в этот момент появился переодетый Денис с пакетом в руках. Бледный и слабый, он молча влез в салон, и машина резво рванула вперед.