Наши личные шутки

POV Егор — Маша? Ты, слышишь меня? Маш? Маш! — мы все были в шоке. Катя сидела на полу, пытаясь привести Панган в чувства, а я в сотый раз объяснял девушке из приемного покоя, что произошло, буквально крича в трубку. Игорь ушел за врачом, который должен дежурить в аэропорту. Равиль ошарашенно искал в сумке хоть что-то, что поможет Маше очнуться. Ком в горле стоял уже минут пять… Маша потеряла сознание и уже приличное время не приходит в себя. Я обвел Катю взглядом… по своей натуре, она всегда выглядит крайне сильной, хоть и безумно милой девушкой, но сейчас… Черт, как же сейчас дрожат ее плечи, брюнетку буквально трясет. — Едут, — выдохнул я, обращая внимание Пицентий, садясь рядом с ней. — Маша? — я заметил, что Катя утирает слезы, а у самого… от страха за Машу трясутся руки. — Панган, очнись, пожалуйста! — истерика медленно настигала всех. — Маш? — брюнетку прорывало на рыдания. — Маша! — я осторожно приобнял Катю за плечи, глубоко вдохнув. — Маша! — вскрикнула Катя, и я вздрогнул. — Малыш, ты тут? — хриплый шепот вперемешку со слезами. — Видишь меня? Видишь? — Катя склонилась к подруге, я в мыслях обложил скорую матом. Суки, где вас носит? — Я ног не чувствую, — все внутри меня оборвалось. — и рук. — в глазах Маши не было ничего. Ни паники, ни страха. Стеклянный, болезненный взгляд. — Катя, — звала она. — Я ничего не чувствую. — брюнетка гладила Машу по волосам, я снова набирал номер скорой. Прошло гребаных двадцать минут! — Все будет хорошо, — Катя сама не верила в то, что говорила. — поверь мне, Мань. Обещаю тебе, все хорошо будет. Ничего страшного, все в порядке. Сейчас приедут врачи, все наладится. Веришь мне? — Маша ничего не делала, по щекам потекли слезы. — Не закрывай глаза! — Катя чуть ли не кричала. — Да неужели, — зарычал я, видя бригаду скорой. — доброй ночи! — бросил я. Катя все так же сидела около Маши, Равиль звонил куда-то по телефону, собирая все наши вещи на тележку, Игорь говорил с врачом, который, сука, вспоминал, есть ли в машине целые носилки. Блять, какие носилки! — Катя, — тихо сказал я, смотря в глаза брюнетке, которая тут же поняла меня и отодвинулась. — иди сюда, — тихонько сказал я, стараясь улыбаться Маше, поднимая ее на руки. — Я тело не чувствую, — прошептала Панган. — мне страшно. — Все будет хорошо, успокойся, мы все рядом с тобой. — Игорь, понимая, что я выношу Машу, потащил за нами врача и, благо, буквально через три минуты мы ехали в больницу, отпустив Равиля за страховыми и прочими документами. Катя сидела на полу в машине скорой, держа Машу за руку, я сидел с другой стороны. Сердце отбивало бешеный ритм, в голове каша, страх охватывал с такой силой, что сравнения ей нет. Я был готов молиться, лишь бы с Машей все было хорошо. Кровью все внутри обливалось, когда с ослабленной блондинки я переводил взгляд на рыдающую брюнетку. — С нами пойдут только два человека! — спокойно сказал врач, отодвинув Катю. — Можно вас? — я натянуто улыбался. — С вами иду я, мужчина, с которым вы общались в аэропорту, и эта девушка тоже. Если вопрос в деньгах, то он уже решен. — ошарашенный врач закивал. — Прекрасно. — санитары уносили Машу, Катя едва ли не бежала за ними, мы с Игорем шли в конце. — Катюша, бедная, вся себя извела. — выдохнул Волк, когда мы сидели в приемном покое, около Машиной палаты, в которой была Катя. — Ты хоть не оставляй ее тут, увези домой, бога ради! А то, что мы, не знаем ее что ли, заночует хоть на полу в коридоре, пока Маша не оправиться, дай бог, чтобы поскорее уж! — я горько хмыкнул. — Думал, брошу ее? — выдохнул я. — Какой ужас… — я потирал лицо руками. — Только себя не вини, Егор! — я посмотрел на мужчину. — Все бывает в жизни, и не такое, поверь мне. Маша поправиться, я уверен, и тебе советую был солидарным со мной. — он зевал, прикрывая уставший вид улыбкой. — Езжай домой, — слабо улыбнулся я. — Катю не оставлю, документы Равиль привез. Игорь, мы все люди, тебе отдыхать надо. Все нормально, правда. — он не ломался, ведь мы все всё понимаем. Наш график слишком жестокая штука. — Давай, до связи. — обняв Волка, я сел обратно, смотря в дверь, будто стараясь прожечь внутри дыру. Маша… Катя… команда… черт, как же больно порой от мыслей, что я заставляю этих людей тратить своё здоровье. Да, соглашусь, работа есть работа, и если себя мне не жаль, то… ребята — моя вторая семья. Поклонники, и вся большая «семья ЕК» — одно из самых ценных составляющих моей жизни. Пицентий… Катрин, Катрин, Катрин… Какой же сильной всегда себя показывает эта… белочка. Знаете, я бы пошутил, «ведь ей любые орехи по зубам», но… шутки вообще не к месту. Я впервые видел, как она рыдает, как ее плечи дрожат от слез, а руки не в состоянии даже взять за поручень, дабы удержаться. Была ли у Кати истерика? Да. Больно ли видеть это? Да, дико больно. Игорь все верно сказал… Не дай бог мы бы все уехали, Катя заночевала бы прямо здесь, прямо на полу, подложил себе под голову руку, накрывшись тонкой курткой. — Оставляют, — вынырнув из мыслей, я взглянул на заплаканную Катю, тут же поднявшись. — ее здесь оставляют. — мне не нужно было что-то говорить. Сделав два шага я обнял брюнетку, крепко, зарываясь в волосы. — Я никуда не поеду, пока не разрешат хотя бы поговорить с ней. — гладя девушку по спине, я понимал, что… она поедет. Либо… никуда не поеду я. — Я тебя тут не оставлю, — девушка прижималась ко мне, как котенок. — мне Игорь уши оборвет! — я грустно усмехаюсь вместе с брюнеткой, ее дыхание рваное, едва понятное. — Кать? — она немного отошла от меня. — Я тебя отвезу, а утром привезу сюда. Не дури, — она мотает головой. — Пицентий, я серьезно! — она утерла слезы. — Я тоже, — мысли метались, существовали ли кардинальные меры? Сумасшедшие поступки? — езжай домой, Егор. Мы оба понимаем, что тебе нужен отдых. — я подошел ближе. — Будем спать в машине? — Катя нахмурилась. — Я не шучу. Если ты не хочешь уезжать отсюда, то мы будем спать в гелике. Равиль привез документы на моей машине, домой его увезла Валя. Машина на парковке. Будем спать там? — Пицентий потерла лицо руками. — Я от тебя не отстану и никуда не уеду. — выдохнул я. — Егор, — она обняла меня, прижавшись, я слабо улыбнулся. — не хочу, чтобы ты себя комфорта лишал. — я крепче прижал ее к себе. — Мне повторится? — Катя мотает головой. — Тогда идем, — девушка еще раз взглянула на меня. — Идем, идем. — взяв за руку брюнетку, сплетая ладони, я пошел к выходу на парковку. На улице сильно стемнело, стало прохладно и влажно. Мурашки от холода прошли по телу, я открыл Кате двери в машину, на задние сидения, сам сел за руль и завел авто. Присматривая самый неприметный двор, я встал максимально безопасно, и перелез через сидения, садясь к Кате. Я сел свободнее, выдохнув, развернувшись на брюнетку. Катя сидела смотря в окно, уткнувшись носиком в рукав куртки. Ее пышные черные волосы, убранные в тугой хвост, растрепались. Под тонкой курткой была майка, узкие джинсы и кроссовки. Ее тело подрагивало теперь уже от холода. Я снова обвел Катю взглядом… внутри что-то рвалось с каждой секундой. И я все еще не понимаю, что это было. — Кать, — она сразу же развернулась ко мне, слегка напугано. — голодная? — она молчит, только мотает головой. — Эй, Белочка, — я улыбнулся, придвигаясь к ней, предолгая свои объятия, которые девушка приняла, устроившись на моем плече. — ну вот и чего ты раскисла? — вдыхаю аромат ее волос, спокойно гладя по спине. — С Машей все будет хорошо, — Катя подняла на меня глаза. — Я так… напугалась за нее, — девушка смотрела в никуда. — Маша она… она такой родной мне человек, я так счастлива, что она появилась в моей жизни, ты не представляешь, Егор. — она горько усмехнулась, я неосознанно нахмурился, сжимая руку девушки. — Мне ее глаза… такие… пустые, — Катя сглотнула. — напуганные, всю ночь снится будут. — я уловил, как дрожит ее голос. — Не будут, — выдохнул я. — я же здесь, — она улыбнулась, такой… привычной нежной улыбкой. — кошмарам такая задница, если они попробуют к тебе подобраться… ух! — Катя почти рассмеялась. — Ну вот, уже лучше. — она кивнула. — Руки ледяные, — снова хмурясь, я почти стащил с себя кофту, но… — Не надо, — она взялась за мою одежду, возвращая ее в прежнее положение. — я согреюсь сейчас, по другому. — я выгнул бровь. — Не смотри на меня так, извращенец! — я только прикусил губу. — Я бы посмотрел, как ты… «по другому» согреешься. — выдохнул я, развернувшись целиком, видя ее смущение, смеясь. — Егор! — Катя не удержалась, рассмеявшись. — Смотри, — я замер взглядом на небе, которое было видно через люк. — охеренно. — выдохнул я. — Да, — Катя подвинулась ко мне, а я… просто сгреб ее в охапку. Мы все сильно устали сегодня. — очень круто. — брюнетка зевнула. — Похоже, кто-то хочет спать!.. — она слабо улыбнулась. Я стащил кофту, перегнувшись, достав из багажника дорожную подушку и плед, Катя выхватила все из моих рук и, пока я блокировал двери, сотворила из двух курток, кофты и подушки с одеялом, скажем, неплохую постель. — Неплохо, — хмыкнул я. — вы, Катрин, безусловно мастер в постели! — я снова выгнул бровь. — Вам ли не знать, Егор, вам ли не знать! — я удивленно, но… с толикой восхищения, взглянул на нее. — Спасибо тебе, — я расшнуровал обувь, но Катя, очевидно, сделала это быстрее, когда я поднял взгляд, она… выглядела уставшей, но из-за этого еще более милой… черт возьми, как же так? — Я счастлива, что работаю у тебя. — нахмурившись, я сел ровно. — Ты работаешь не у меня, — Пицентий прикусила угол губы. — а со мной. — она кивает. — Иди сюда, — Катя двигается ко мне, сразу попадая в объятия. — Не надо никаких спасибо, Кать, пожалуйста. Я в любом случае был бы рядом, даже без просьб Игоря, и твоих попыток остаться спать в больнице. Я бы тебя одну не оставил, Белка. Ни за что. — Катя сильнее прижалась ко мне. — Ни за что, — прошептала она. — ни за что. Мы устроились удобнее, Катя распустила волосы, я укутал ее в свои руки, вместе с брюнеткой смотря на звезды. Катя невероятный человек, во всех отношениях. Она безумно сильная, но… любому человеку, даже самому сильному, нужна поддержка, тепло. И я говорю не просто потому, что так говорят многие, а… сужу по себе. Я бываю черствым, работаю на износ, могу вспылить, но… эта белочка одна из тех людей, которых я всегда готов оберегать, общение с которыми дорого и ценно. Катя необычная, очень красивая душой, нежная и самодостаточная. В ее голове столько идей, мыслей и… новшеств, что порой… я осознаю, как сильно восхищаюсь ей. Их дружба с Машей это нереальные взаимоотношения, такие трепетные и крепкие одновременно. Катя сказала, что счастлива работать со мной, но… она даже представить себе не может, как я обожаю ее, всю свою команду в частности. Пальцы сами потянулись к черным волосам и стали перебирать их, я услышал, что она сопит, утыкаясь мне в футболку. Сон нагонял, но мысли тормозили его. Сейчас все кажется таким пустым… после того, как ты видишь, что… твой близкий человек, с которым ты двадцать четыре на семь находишься в одной колее, падает без сознания, то… ерундой становится все. Черствость, которая стала моим приобретенным качеством, боль, порой дающая о себе знать, и не только в физическом плане. Какие-то проблемы, разочарования… все это становится бредом, после того, как ты несешь на руках человека, а жизнь которого волнуешься до дрожи во всем теле. Боль и страх в этот момент такие дикие, что кажется — они больше не исчезнут, но… похоже, я нашел лучшее лекарство от навязчивых мыслей. — Спи, — прошептал я, когда брюнетка начала хмурится и ворочаться. — тшшш… Тихо, — я улыбнулся, вспоминая наши привычные номера на сцене. — Засыпай, — Катя ластилась ко мне, как котенок, мне было комфортно, спокойно и уютно, и то, что мы вдвоем, казалось бы, в душной машине, совсем не мешало ощущению блаженства… долгожданного расслабления. — Засыпай, малыш. — я уткнулся в ее волосы, закрывая глаза, чувствуя, как усталость дала о себе знать. — И я приду к тебе во сне, — прошептав еще строчку, я слегка опустился, откинувшись на подушку так, чтобы Катя могла лежать на моей груди. Тепло и умиротворение окутывали все сильнее с каждой минутой, сознание тихонько уплывало, и все, что я ощущал — нежность хрупких рук, обнимающих, уносящих меня, следом за их обладательницей, в долгожданный сон. Навязчивые мысли растворялись, становясь чем-то неважным, а уверенность в том, что все будет хорошо стала… абсолютно явной. Не было страха, попыток копаться в себе… осталось только здесь и сейчас. Здесь, в машине, с одной подушкой и пледом, сейчас, обнимая Катю, уткнувшись в ее волосы, осознавая, как же, черт возьми, сейчас не хочется ни о чем думать и ничего осознавать. Только здесь и сейчас… Я, она и… такой необходимый сон.