"Совпадений слишком много не бывает"

POV Белла В дом родителей я пришла с грандиозным опозданием – полчаса. Потом минут двадцать слушала сетования Рене по поводу моей непунктуальности. Отдав в моё распоряжение фрукты, она принялась строгать салаты, бормоча при этом что-то вроде «они скоро придут, а у нас ничего не готово» или «почему я не приучила её всегда приходить вовремя?». Чего они так переживают-то? Не президент же к нам придёт? Хотя, он вроде в единственном числе, а тут… Кто вообще эти таинственные «они»? Рене тем временем продолжала метаться по квартире, то и дело переставляя несчастное блюдо с одной половины стола на другую. Я посмотрела на Чарли – он, похоже, также, как и я, «мечтает» увидеть эту «президентскую» семью. Чего мама-то так переживает? Можно подумать, они будут с линейкой ходить и измерять, на каким расстоянии друг от друга стоят тарелки. Когда последний салат был наконец-таки готов, когда часы показывали ровно шесть вчера, раздался звонок. Рене забегала с удвоенной скоростью. Скрываясь за дверью кухни, она вызвала меня к себе, чтобы с чем-то там помочь. Чарли же приказала идти открывать дверь. Он совершенно не обрадовался такой перспективе, но перечить не стал – бессмысленно. Уныло переставляя ноги, я зашла на кухню и предстала перед Рене. Сунув мне какую-то непонятную посудину, Рене настоятельно рекомендовала мне не падать или хотя бы никого не сбить. Пообещав ничего подобного не делать, я вошла в другую комнату. Ненадолго же моего обещания хватило. Не успела дверь за моей спиной закрыться, как посудина, буду звать её тарелкой, выскользнула из рук. Чарли беседовал с неизвестным мне мужчиной, примерно лет тридцати, а может и того меньше. Я услышала тихие шаги, приглушённые дверью – и это точно не Рене. Она обязательно что-нибудь зацепит, уронит, разобьёт. Я в неё такая. Но больше всего меня удивило то, что недалеко от меня, в кресле, рядом с дверью, сидел тот парень, который сегодня днем прогуливался по квартире Розали в трусах. Чувствую, весело сегодня будет. Он, похоже, тоже меня узнал. Сначала он удивлённо рассматривал меня – дабы убедиться, что это именно я, наверное. Потом как-то странно усмехнулся. Знаете, а мне почему-то эта усмешка не понравилась. На звук разбившегося стекла прибежала Рене и ещё какая-то женщина. Возраста, наверное, такого же, как и мужчина рядом с отцом. Они, скорее всего, супруги. А этот парень им кто – сынуля-спиногрыз? Если да, то я искреннее им сочувствую. - Боже, неужели не пройдет хотя бы одного дня, чтобы ты чего-нибудь не разбила или не сломала? Я сбилась со счету покупки тарелок! – причитала Рене, глядя на осколки. Ну, подумаешь, не удержала. Чего сразу трагедию-то делать? - Мам, не переживай. Я все уберу, - демонстративно подняв руки, будто сдаюсь, я прошла на кухню, чтобы взять веник. Быстро отыскав его, я спокойно всё убрала. Все смотрели так, словно я невесть какой подвиг учинила. Конечно, парень, наверное, и веника-то в глаза не видел. Бедняга. - Вот и отлично, - Рене немного угомонилась, но переминаться с ноги на ногу не перестала. Нервная она у меня, - Ты знакома с Калленами? - Кем-кем? – переспросила я, - Нет. Первый раз их сегодня увидела, - цвет лица мамы резко переменился на ярко-красный. Ну и что я опять сказала столь ужасного? - Я Эдвард, - ненормальный парень, которого, как выяснилось, зовут Эдвард Каллен, подошел ко мне и протянул руку. Ну, а я что? Передав ему веник, который ещё не успела унести, мило улыбнулась – Я Белла. Очень, - он до сих пор ошарашено смотрел на нечто в своей руке, - очень приятно. - Ага, взаимно, - презрительно взяв предмет в своей руке двумя пальцами, он обратился к Рене, - Куда это можно убрать? – выслушав изъяснения мамы, он ушёл в указанном направлении. Рене послала мне убийственный взгляд, на что я невинно хлопнув глазками, улыбнулась. Мама закатила глаза. - Может, хватит, а? Сколько раз я тебя просила быть посдержанней? – шептала мне на ухо Рене. Не помню, чтобы она такое говорила. Хоть ударьте – не помню, - Так трудно воздержаться от своих этих шуточек и приколов? - Да кто шутит-то? – с чего они взяли-то? – Я его приучаю к самостоятельной жизни. Распустили они его, распустили. Чарли вместе с отцом Эдварда тихо засмеялись. Хорошо, хоть этого увальня поблизости не было, а то пришлось бы успокаивать. Видимо, женщине, стоявшей рядом с мамой надоели мои выходки в сторону её сына, потому, что она представилась, стараясь увлечь меня разговором: - Белла, очень приятно. Я Эсми, мама Эдварда, - заговорила женщина. Должна сказать, она мне нравится. А она получше сына будет, сто процентов, - Посмотри, ты порезалась! Пусть Карлайл обработает твою рану. Только сейчас я обратила внимание на ладонь, которую уже успела покрыть кровь. Порез оказался достаточно глубоким, чтобы я успела серьёзно испугаться. Почему я не заметила такой огромной раны? Это ж не иголкой уколоться – тут целый порезище. Карлайл, это, видимо, отец Эдварда. Он, словно прочитав мои мысли, сказал: - Болевой шок. Чуть позже будет очень болеть ладонь, а для начала надо промыть и обработать, – я обречённо кивнула. Что сегодня за день-то такой? Когда Карлайл принялся обрабатывать рану, я скривилась. Сильное жжение, вперемешку с неприятным чувством того, что совсем недавно в моей ладони застревал маленький осколок. Каллен-старший сосредоточенно смотрел на рану, не замечая моих осторожных протестов. Я же мечтала, чтобы всё это скорее всё это закончилось, мысленно придумывая план мести Эдварду. Этот придурок испортил мне настроение на весь день, и думает с приветом. Ну, нет, я ещё придумаю что-нибудь, что немного поумерит твой пыл. Идиот. Наконец, моим переживаниям пришёл конец – Карлайл выпустил мою руку, настоятельно порекомендовав не снимать повязку до тех пор, пока он сам лично не осмотрит ранение и не скажет, что делать. Я покорно кивала в ответ, не решаясь прервать увлечённого врача. Он что-то сказал мне, и я вышла из комнаты, где продолжало пахнуть зёленкой и чем-то ещё, чего я понять никак не могла. В комнате всё было по-прежнему, словно никто ничего не разбивал, и в доме нет покалеченного ребёнка. Не, ну так не честно! У меня там значит ранение глубокое, а они спокойно обсуждают… футбол? Черт возьми, здесь вообще остались люди, кроме Карлайла, которые увлекаются чем-нибудь нормальным? Хоть кто-нибудь, хоть чем-нибудь. Я со скучающей миной удалилась из комнаты, где кроме Эсме меня никто не заметил. Тихо, почти не слышно, открыла дверь. Но там, похоже, меня никто не ждал. - Нет, солнышко, я приеду сегодня вечером. Не переживай малыш, я буду обязательно! Нет, не опоздаю, котик мой. Всё, мне пора родная. До встречи, - если бы я его не видела, ну и подумала бы, что он её любит и так далее. Но вы бы видели его скучающее лицо, когда он это говорил. Да ему актёром надо быть! - Да не боись, солнышко! Твой пупсик обязательно будет у тебя вечером, малыш. Рыбка тоже скучает по тебе, котик. Жди своего лапочку сегодня вечером, родная! – громко проговорила я. Громко для того, чтобы «солнышко», «котик», «малыш» и «родная» в одном лице, услышали мои слова. Эдвард резко развернулся. - Я тебе перезвоню… - обалдевший Эдвард так и впился в меня глазами, - Да никто это! Никто. Одна душевнобольная, которая сейчас на приёме у моего отца! Ну, так он же врач. И что, что хирург? Что ему мешает осматривать ненормальных людей? Я осторожно подошла к нему, стараясь не шуметь, чтобы он меня не заметил. Он продолжал объяснять «солнышку» обо всём, так некстати услышанном ей. Выдернув телефон из его руки, я, отчеканивая каждое слово, сказала: - Дорогуш, не переживай, всё путём. Погуляет и вернётся. Хочешь, я его прямо сейчас к тебе отправлю? – в ответ тишина. Ну, что ж, молчание – знак согласия, - Окей, сейчас он к тебе прибудет. Пока, как он выйдет – позвоню, - и я нажала на отбой. Эдвард, в нескольких шагах от меня, стоял с перекошенной от злости рожей. Сам виноват. Свою жестокую месть я уже учинила, так что можно жить спокойно. Не, его конечно, тоже жалко – всё-таки я жизнь с любимой под солнцем обломила, но ничего – переживет. Порыдает в трубку для убедительности и всё. Тем более, что актёрскими способностями не обделён. - Ох, ладно, иди уже, а то «котик» поди переживает. Давай, пока, - и я, высоко подняв голову, красиво прошествовала к двери, насколько это возможно, с моей-то грацией. Когда я вышла за дверь, единственное, что донеслось до меня, была тишина. Обиделся, наверное. Решив, что оставаться здесь мне не безопасно, я, сославшись на головную боль, ушла домой. Но туда мне снова не хотелось, и я просто решила уйти погулять в любой из многочисленных парков. Их почему-то в этой части города превеликое множество. Никуда не торопясь, я осторожно шла по тропинке в поисках скамьи. Неужели было трудно сделать их побольше? За пятнадцать минут прогулки я наткнулась только на одну, и та занята была. Откинув выбившуюся из причёски прядь с лица, я улыбнулась. Почувствовав, что в меня кто-то врезался, я приготовилась использовать известные мне немногочисленные приёмы карате. Что поделать – когда я была маленькой, папа занимался этой борьбой. Ну и я пару раз с ним смотрела. - Чего встала? – послышалось у меня за спиной. Я обернулась. - Что за..? По мне так глава неинтересная. Ещё момент - не знаю, имеются ли у них там веники. Ну, мало ли, может, также, как и Белла чего-нибудь разобьют. Слова Карлайла лучше не принимать к сведению подробно - чего ко мне только в голову не лезет.