Неоднозначные

До начала рабочей смены за штабным столом оставалось всего около получаса. Ирука наматывал круги по небольшой тренировочной площадке для детей. Днем ее в основном занимали омеги с детьми младше приемного возраста в академии. Ируку успокаивало такое окружение. Что еще было делать омеге, кроме как сидеть в штабной столовой и пить воду, когда течка всего в днях пяти. То, что альфы обязательно становились джонинами и все как один были одарены невиданной силой и стремлением быть на передовых - жалкий миф для гражданских. В штабе альф было достаточно, и не все они были честными и открытыми в намерениях, или даже джонинами. Многие, получив чунина, замирали в двух позициях: насиживание пятой точки на теплом стуле с каким-нибудь привязанным меткой омегой или полным разбродом в личной жизни. Последние брали миссии как можно чаще, чтобы избежать широко распахнутых, ожидающих и жалостливых глазок очередного омеги, которому не надо было долго дурить голову, чтобы скоротать с ним ближайшую течку. Ирука любил детей. Ему нравилось, когда от простой побрякушки или какого-нибудь особо красивого цветочка с обочины дети улыбались. Улыбались свободно, и ничто не мешало им улыбаться, никакие мысли не сковывали радость, никакая призма опыта прошлых лет не преломляла лучи счастья. Сам Ирука понимал, что детей бы, на самом деле, не хотел. К собственному жаркому стыду, он сознавался, что хотел бы отношений. Он хотел бы даже персонажа с разбродом в личной жизни. Ирука вливался в гипотетический слой омег, которые любили, когда с ними обращались, как с дерьмом. До определенной, конечно, черты, но факт оставался фактом, а врать себе Ирука не любил. Он был вымотан своими собственными гормонами, с тех пор, как его впервые покрыл альфа, химия тела совсем изменилась. Альфа погиб, а Ирука и узнал-то об этом не сразу. Тело не желало разделять спокойствие его ума в неведении, и никакие доводы, никакая сила воли не помогала ему перестать представлять, как было бы славно, если бы кто-то приходил к нему в каждую течку. Делал бы комплименты и вылизывал местечко под ухом, жадно вдыхал манящий аромат и прилагал усилия, чтобы его уломать, как это делали, в качестве особой игры. Ирука хотел участвовать в этих играх. Ирука хотел быть настолько же развратным, как его непроизвольные фантазии. Поэтому его так успокаивали родители-омеги с детьми. Они смотрели на своих отпрысков, таскающих собачье говно на лопатках, будто не было в мире ничего дороже. Потом большинство из этих отпрысков будет подкладывать друг другу острые веточки на сиденья за партами академии, и заставлять его, Ируку, переживать за них, как за своих. Он все-таки решился отправиться за водой и посидеть немного за столом. Конечно, первый же подошедший был альфой, кто-то из более близкого к Сандайме окружения. Точно не раздающий миссии чунин. - Позволь скрасить оставшиеся пять минут отдыха, - как обычно, не особенно вежливо, не особенно-то и спрашивая, альфа уселся рядом. Ирука хмыкнул и опустил взгляд с лица альфы на его грудь, покрытую обычным жилетом, чтоб тот не подумал, что омега дерзит. Сделать-то ничего не сделает, но мелкие стычки, зубоскальство и скандалы Ирука не любил. Он на всякий случай вдохнул поглубже, но запах альфы не был таким уж и привлекательным. Еще один. - Так вот где я тебя видел, - альфа, Хаяте, пытался вести светский разговор, но только выдал в себе постояльца-чунина той самой второй категории. - Ты выдаешь миссии джонинам. - Выдаю, - сказал Ирука и допил воду. Он хотел уже встать из-за стола, как его одернули за локоть. Хотелось вздохнуть, но альфе и так уже, судя по излому брови, не особенно нравилась его реакция на происходящее. - Пойду, а не то опоздаю. Рад был познакомиться, Хаяте-сан. - Как тебя зовут хоть? - Умино Ирука. - Редко кому удается быть настолько привлекательным с таким-то шрамом. Избавившись от удивительно бессмысленного разговора, Ирука про себя поблагодарил альфу - от наполовину контролируемого потока развратных мыслей он отвлек. Скоро каждый заходящий в штаб альфа будет знать его, «с таким-то шрамом». Пристают для галочки. Думают, Ирука гадкий утенок, потом еще и удивляются, что омега «дерзит». Привыкли, что под них все стелются. Не нравились Ируке альфы. Он с благодарностью к работе зарылся в бюрократию, пока не пришли Котецу и Изумо. Видно, его фантазии отбили всякое чувство реальности. Таких, как в его голове, не существовало. Но фантомный узел высокого и сильного, немногословного, но уверенного в себе альфы не давал Ируке жить уже очень давно. И его запах. Запах крепкого кофе и прохладной, кристально чистой реки в самый жаркий летний день. Или зимний морозящий холод, резкий, смертельно опасный и острый, как сюрикен. За день до течки, Ирука молился, хоть бы его измученный постоянной дрочкой, психическим и физическим возбуждением организм просто отказался напрягаться еще сильнее. Он пришел в штаб на последнюю смену. Течка в самом деле могла и не наступить. Или это Ирука сам себя в этом убедил? Альфы в довольно тесном коридоре реагировали на него не больше, чем обычно. Он чувствовал себя невидимкой. Вот только усталость намекала на то, что организм хочет отдохнуть перед предстоящей катастрофой и набраться сил на то, чего происходить не будет. Никакие фантазии Ируку сегодня не преследовали, и, раскачавшись, он работал не хуже, чем, скажем, вчера или неделю назад. Котецу подкинул ему божественные данго, и довольный Ирука даже не удосужился встать со стула во время своего перерыва. Разве что, какой-то новый для Ируки джонин должен был прийти часа четыре назад, но, раз уж не пришел, ничего не поделаешь. Только Ирука собрался все-таки подняться, очень захотелось чаю, как его кружка на подоконнике оказалась подвинута чьей-то задницей, а сам Ирука как встал, так и сел обратно. На него смотрел тот самый Копирующий, что ушел из АНБУ, об этом шептались в столовой омеги еще неделю назад. Только вот Ирука и подумать не мог, что легендарного Копирующего зовут Хатаке Какаши. Почему-то, то, что это его новый «клиент», Ирука понял сразу же. Запоздало до него дошло и то, что если не сделает что-нибудь в ближайшие пару минут, то позорно протечет прямо на рабочем месте от того, как пахнет этот альфа. - Йо. - Хатаке, - запнулся Ирука прямо посередине, - джонин. Он задрожал и стал молиться про себя, чтобы альфа не подумал, что ему дерзят. Но он был спокоен, только черный глаз прищурил. Он пах кофе, морозом и полевыми цветами. Полевыми цветами, Ирука, серьезно? Ирука нацарапал на ближайшем ненужном листике «Придите, пожалуйста, после выполнения миссии. Желательно в пятницу», выхватил первую попавшуюся из файла, который они вот прям сейчас должны были заполнять, протянул Копирующему и рванул в коридор. Еще ни разу в жизни, наверное, даже когда он в течке был вынужден идти пешком через половину Конохи, Ируке не было так страшно. Все альфы, даже не сдерживая неоднозначное любопытство, оглядывались на него и вдыхали сносящий крышу запах. Такой течки у Ируки еще ни разу в жизни не было. В перерывах между приступами болезненной жгучей похоти, после которой смазку можно было сливать ведрами, а простыни выжимать, Ирука думал о дурацких мелочах. О том, что нужно было отдать Хатаке кому-нибудь другому. За незаполненный файл могло влететь от Эбису, в первую очередь, ему самому, а потом и Изумо, за то, что не уследил за соседом по рабочему месту. Ками-сама, как же Ируке хотелось этот чертов узел. Несмотря на плотно задернутые шторы и активизированные охранные печати, Ируку не покидало ощущение, что за ним кто-то наблюдает. На второй день он выглянул на пару секунд за порог, чтобы забрать почтовые листовки, но нашел еще и ампулу с мутной белой жидкостью. Ампула сопровождалась запиской «Выздоравливайте. Это транквилизатор». Ирука смотрел на каракули очень долго, потом отложил стекляшку в сторону - мало ли что и кто задумал. Может, это тот самый Хаяте не бросал попытки закрутить с ним, хотел обезвредить и так уже обезвреженную омегу, чтоб уж наверняка. От бумажки не пахло вообще никем и ничем. От ампулы тоже. Это было совсем уж странно. Но когда Ируку скрутило, перехватило дыхание, горло сжалось, а руки вцепились в ближайшую поверхность и горло порезал животный стон, он едва не умер. Доигрался. Надо было пойти после этого в больницу. Если выживет. Отдышавшись, Ирука решил, что хуже уже не будет, и рывком опрокинул в себя совсем небольшое количество жидкости, откинул пустую стекляшку в сторону и замотался в простыню, дрожа. __________ Ирука проснулся. Нос заложило - он даже футон не сумел раскатать в том состоянии, в котором он вернулся домой... когда? Вчера? За окном едва светало. Вдохнуть было невозможно. Тяжелый, удушливый запах течки будто уплотнил сам воздух. Ирука надеялся, что на такую обильную течку не сбежится народ, когда он откроет окно. Пару альф останавливалось под зданием, но потом шли себе мимо, разобравшись с ароматом упущенного удовольствия. Жрать хотелось неимоверно. Вымывшийся в общем душе, Ирука на дрожащих ногах отправился на кухню в одной только рубашке и трусах. Изумо подловил его на углу и усадил на стул. - Слушай, тут столько альф ошивалось, что я даже побоялся выходить. Прости, - принялся переживать омега. - Есть хочу, умираю, - просипел Ирука - Понял, - только и сказал Изумо. Через пять минут Ирука был замотан в зимний шарф и отдаленно напоминающую плед тряпку (благо что чистую), перед носом поставили тарелку с рисом и куском какой-то рыбы. - Тут даже Хатаке проходил. Его вообще в чунинской отроду не было, наверное, - рассуждал вслух Изумо. - Я подумал, что к тебе, но вроде нет. Его вообще мало что интересует, говорят, он чуть ли не самый кровавый член АНБУ. - Бывший, - поправил Ирука, едва справляясь с количеством еды, которое уместилось у него во рту. - Сегодня пятница. Честное слово, я думал, ты умер. Почти двое суток, ни разу не вышел даже в душ, даже ночью. Меня Котецу чуть не убил, я спать не мог. - Извини, - мямлил Ирука, сосредоточенно жуя. - Пятница... пятница?! Он закашлялся и принял из рук Изумо кружку с остывшим чаем. - Допивай, я не буду. - Мне нужно в штаб, - Ирука соскочил со стула. Теперь он кашлял потому что горло будто кошки ободрали. - Успокойся, слышишь, - Котецу появился за спиной и поправил на худых плечах плед. - Обойдется без тебя. Может, Хатаке твой еще и не вернулся. - Мой Хатаке? - Вся общага думает, что он к тебе «в гости» шел, а ты не пустил. За четыре дня чего только не придумали. Ируке было плевать на сплетни, удивительно, что они вообще вспомнили про его существование, хотя, после его дефиле по коридору штаба, ситуация могла незначительно измениться. Все-таки, альфы не были животными, и уж тем более, как и все обычные люди, они очень любили потрепаться. Никакие попытки отговорить Ируку не сработали, и через пару часов он уже заходил в штаб. О том, что выпил какую-то дрянь, которую ему кто-то подкинул под дверь вместе с почтой, Ирука даже сразу и не вспомнил. Он чувствовал себя прекрасно, наелся халявной едой соседей и напился улуна. Запах течки, по словам Котецу, почти отсутствовал, и в целом жаловаться было не на что, солнце слепило, очередной жаркий день в середине августа. Зрелое лето. Разве что в пятницу миссий джонинам никто не выдавал. Сидел Ирука и разгребал свои «долги» до самого обеда, а под шесть часов вечера уже сдался. Ждать было бесполезно. Не вернулся, наверное. Он осознал, что весь день ждал Хатаке-джонина, только когда начал собираться домой. День все равно провел не зря. Ирука не любил, когда на плечах лежала невыполненная работа. Запах опережал звук, и Ирука выронил папку из рук. Хатаке-джонин подхватил ее на лету и протянул ему. - Йо, Умино-сан. Ирука растерял все слова. Во-первых, запах. Запах альфы выворачивал мешок с его фантазиями, тряс над полом, и шнурок, затягивающий его сверху, едва справлялся со своей задачей. Не держало, в общем. Во-вторых, альфа называл его Умино-сан, не грубил, даже вот, папку протянул. Прежде чем Ирука смог раскрыть рот, Какаши разогнулся и посмотрел прямо в глаза. - Хочу принести извинения за вмешательство. Вот бы Хатаке вжал его в стену, заставив обвить ногами за пояс. Ирука хотел бы обнимать его руками за твердые плечи и не дышать, пока холодный нос скользит по чувствительной коже его шеи. Видимо, недоуменный взгляд Ируки заставил Хатаке прояснить ситуацию. - Мне не должно быть дела до вашей течки и того, как вы ее проводите. Хотя, надо сказать, никогда не видел, чтобы она была такой мучительной. - А, - только и сказал Ирука. - Транквилизатор самый нейтральный, не гормональный, обычный «топор», чтоб тяжелораненые не мучились, пока их транспортируют, перекинув через плечо. Наверное, этот раз был последним, когда Хатаке Какаши так много говорил. Он заполнил все формы, терпеливо выслушал требования к сдаче миссий (в АНБУ была немного иная система), выдержал все обращенные на него взгляды. Ирука не мог поверить, что его идеальный альфа, его фантазия ожила и ступила через подоконник в комнату. Будто Ирука сам его запрограммировал. Призвал демона в мир живых. Точно такого, как хотел. Разве что, это был легендарный Копирующий, Шаринган Какаши, и пах он как рай, в который Ирука очень хотел попасть после смерти. - Вы хорошо себя чувствуете? - В смысле? - как-то резко отозвался Ирука, выдернутый из поля битвы, где он сражался из последних сил и проигрывал своим фантазиям. - Я провожу вас в больницу. Сказал бы кто другой, Ирука бы точно покинул помещение, но ему даже возражать не хотелось. Неуемная фантазия мешала ему наслаждаться каждой секундой, проведенной рядом с Хатаке, подкидывала возможные варианты развития событий, не очень приличные, в основном, даже по поводу того, что случится через пару минут. Как и обещал, Какаши передал его в руки медиков, объяснил ситуацию и свалил, пожелав хороших выходных. Ирука едва удержался от того, чтоб на коленях умолять дать ему такую же ампулу, чтоб только он не испытывал истощение от психологической пытки Копирующим. Все выходные Ирука провел, чувствуя себя омегой на все двести процентов, как никогда ранее. Он только и думал о том, что не мог и не смог бы ни в какой из вселенных заинтересовать легенду-копи. Не зря же тот не давал ни единого повода заподозрить себя в неподобающем приличному человеку (и подобающем альфе) поведении. Это точно значило, что Умино Ирука был ему не интересен. Два дня Ирука мучился мыслью о несправедливости своего подсознания. Заставить переживать течку даже во сне, с грубо берущим его сзади Копирующим, крушить вопросом, который раньше даже не возникал в голове: за что ему, обычной омеге, фортуна могла бы дать такого Хатаке? Ответ Ирука знал изначально, наверное, поэтому и не задавал себе подобный вопрос. К концу воскресенья Ирука готов был перерезать себе горло за одну только течку с Какаши. Может, стоило как-то намекнуть? Не хватит смелости.