День Взаимопонимания

      После Дня Взаимопонимания стая в раздрае. Многорукое и многоногое, сплетенное между собой в одеялах и подушках общей кровати существо распалось.       Лэри затаился в углу — он дрожит и, кажется, ему плевать на все свежие новости. Только Спица вырывает его из тревожных мыслей. Его глаза светлеют, когда она рядом. Стая знает, что Лэри сделал девушке предложение, и молча поджимают губы — Лэри, ты дебил. Впрочем, секс — известное средство от прыщей.       Горбач старается унять пронзающую тело дрожь — он вовсе не рад, что к его тайне прикоснулся главный лог. Его грезы — его тайна. Прыщавым не место рядом с огненными дивами. Горбатым, впрочем, тоже. Квазимодо и Эсмеральда — такая история даже в Париже не сложилась. Принцессы выбирают принцев. Ему горько, и, собрав рюкзак, с палаткой в руках и Нанеттой на плече, Горбач уходит на дуб.       Тело Македонского охвачено лихорадкой. Его перепончатые крылья трясутся с ним в такт. Вожак простил и принял. Вожак спас. Никто и никогда в его жизни не заботился о нем так. О нем вообще не заботились. Его лишь пользовали, а тут всё наоборот: для разгона при первом полете красного дракона шестилапый подставил ему свою мощную спину и на удачу лизнул горячим языком корявую морду. Македонский несет Слепому кофе. Приседает рядом с вожаком и в качестве десерта преподносит свое сердце.       У Сфинкса нет рук — он привык. Есть ноги, но они предательски дрожат. Сфинкс мечется на своей внутренней арене, где после проклятого Дня Взаимопонимания его личная драма и трагедия разгорается с новой силой. Он утыкается лбом в тощее плечо и ловит себя на мысли, как сильно хочется вцепиться в него зубами. Граблей он цепляет подарок — шляпу с ярким пером заморской птицы. Бледный, уж лучше бы ты сам!       Табаки в эти дни тих и покладист. Не заходится от смеха и не придумывает термоядерных каверз. Сидит, обложившись разноцветными бусинами, и что-то бормочет себе под нос. Оживает, только когда к Сфинксу приходит Русалка. Он протягивает ей сделанные бусы и просит прощения.       Курильщику страшно. Особенно страшно смотреть в глаза Шакалу. После Дня Взаимопонимания он как-то по особенному косится в его сторону. Курильщику хочется крикнуть: «А что, собственно, ты ожидал?» — но это снова вопрос. А с вопросами вопрос, как говорится, закрыт. После беспокойного сна на его подушке слишком много выпавших волос.       У Лорда горячка, и он никого не узнает. Но ему и не важно — лишь бы пылающая, как факел,Рыжая была рядом. Он тянет руки: жадно хватает ее и как безумный шепчет о своей любви. Она молча слушает и внезапно впивается в его губы своими. Поцелуй больше похож на укус, но Лорду все равно — лишь бы она была рядом. Больше ему никто не нужен.       Черный воздвиг стену из книг на своей кровати, и стая видит его лишь изредка: по пути в сортир, на уроках и в столовой. Он по-прежнему крупнее всех в четвертой, но словно по волшебству внутренне сжался. Его даже видели курящим в бывшем учительском туалете. По Дому ползет слух, что там же у него заначка с ядреной, на синих червяках, настойкой Стервятника.       Слепой, как обычно, сидит на полу рядом с манежиком Толстого. Время от времени нащупывает выброшенные толстяком игрушки и возвращает их ему. Толстому нравится игра. Слепому тоже. Он привычно опирается о плечо друга. Тонкими пальцами достает из мятой пачки сигарету. Прикуривает. Втягивает дым и, пропустив через себя, выдыхает. Сфинкс оказывается плотно окутан молочно-серым маревом. Вожак подносит к его губам сигарету, и Сфинкс с жадностью затягивается. Невидящим взором вожак обводит свою стаю. Что же ты наделал, Шакал Табаки…