Осколками в кожу

Сегодня меня ожидает один из тех дней, когда я могу вкусить немного свободы. «Дорогой» Габриель вынужден улететь в другой штат для разрешения каких-то вопросов, связанных с корпорацией. Наверняка они незаконны, но какая мне разница? И вот сегодня я, проснувшись совершенно свободной и не обремененной его постоянным надзором, с помощью верного друга, паренька, что помогает на кухне, выбираюсь из дома в простой одежде: джинсах и футболке. — Будьте осторожны, — смущённо улыбаясь, произносит он. — Ох, Мэтт, — я киваю головой и бегу к забору. Мэтт младше меня всего на два года, но мы всё равно подружились. Он отличный парень и частенько составлял мне компанию, когда я от безысходности хотела на стенку лезть. Он напоминает младшего брата. Помню, как мы начали общаться: то был мой день рождения, второй, что я провела в качестве жены Габриеля. Мне исполнялось двадцать один, а Мэтт как раз тогда и устроился к нам. Все гости были заняты не мной, нет, их больше заботила светскость данного мероприятия. Большинство из них я видела впервые в своей жизни, и я чувствовала себя чужой на этом празднике. Тогда я вышла на балкон. Опустившись на пол, я прижалась к решётке и заплакала. Тогда-то и появился Мэтт, с огромным куском торта на тарелке. Он просто поставил тарелку рядом со мной и сел поодаль. Ничего не спрашивал, не говорил. Просто смотрел вдаль и молчал. Пошмыгав носом, я всё-таки принялась за торт и с досады слопала его весь. Заметив, как я вымазалась, Мэтт начал звонко смеяться. С минуту я смотрела на него в некой заторможенности, а затем и сама рассмеялась. Он научил меня готовить, и вместе мы пересмотрели кучу кулинарных передач и фильмов. Парень мечтал стать известным шеф-поваром и откладывал все свои сбережения на предстоящее предприятие. Оказавшись на свободе, я расправляю широко руки и начинаю кружиться и смеяться, как умалишённая. Вспомнив, что времени у меня не так много, я направляюсь к остановке. Такое наслаждение оказаться среди людей, совершенно разных. Раньше я постоянно фотографировала их, как бы нелепо они не выглядели, главное, чтобы я видела их искренние эмоции. У меня даже был целый альбом. Сколько же кривых кадров в нём хранилось! Пока есть возможность, я цепляюсь за проходящую мимо меня жизнь, вслушиваюсь в голоса, стараюсь вникнуть в суть разговора. Моя цель — кинотеатр. Недавно вышел фильм, который я безумно хотела посмотреть, и вот, удача, я могу застать его на огромном экране с большой коробкой попкорна и колой. Удобно усаживаюсь в кресле. Не без удовольствия замечаю, что в кинотеатре практически никого нет, и это просто замечательно. Вы когда-нибудь были в кино одни? Совершенно одни в зале? Это настоящее волшебство. Только ты и фильм. Это как свидание. Выключается свет, и оживает серое полотно, завлекая нас в свой мир… В мир, который гаснет, как только история заканчивается, его пугает вновь включённый свет. И я покидаю зал. После просмотра фильмов мне всегда немного грустно, потому что конец — есть конец. Прежде, чем вернуться домой, я забегаю в кондитерскую и накупаю пирожных, чтобы угостить Мэтта. Он жуткий сладкоежка, но при этом его никак нельзя назвать даже пухленьким. Когда я оказываюсь у ворот, яркие краски заката уже обрушились на землю, разукрасив всё в безумные цвета. Нелепо падаю, перелезая через забор. — Что с тобой? — смеётся над моим помятым видом Мэтт, когда я появляюсь на пороге небольшой кухоньки, где обычно заседает персонал. Я вынимаю из волос ветку, стряхиваю листья и недовольно бурчу что-то нечленораздельное себе под нос. — Вот она, старость, — продолжает парень. — Давай, давай, смейся, — говорю я, — и не получишь вкусняшек, — показываю язык. — Нет-нет! — запротестовал он. — Я хочу, хочу! — тянет Мэтт. — Ладно, я сегодня добрая, — сжалилась я и опустила пакет на стол. Как пирожные не помялись при падении — для меня загадка. Парень тут же накинулся на них и начал пересказывать мне все домашние сплетни, ну, не парень, а жёлтая пресса, но истории такие уморительные, что я невольно увлекаюсь ими. Габриель должен приехать только к завтрашнему вечеру, так что мы, собрав всё вредное, что только могли отыскать в доме, усаживаемся в гостиной перед телевизором и устраиваем марафон сериала, который выбираем методом тыка. Пока Мэтт подключал провод от ноута к телевизору, по нему вещали новости, сообщая скучную, на мой взгляд, информацию. — Что ж, «Волчонок», посмотрим, что ты такое! — и Мэтт уже готов был нажать на просмотр, но я жестом остановила его и добавила звук. «А сегодня по многочисленным сведениям мы сообщаем, что известный миллионер Джастин Бибер объявил о своём притязаний на западную часть побережья, которую курирует Габриель Фитц. Нам пока не известно, как отреагировал глава западной компании, но мы сомневаемся, что он встретит с восторгом известие о том, что уже одно из самых популярных казино перешло под крыло мистера Бибера». — Воу, — выдаёт Мэтт, — мистер Фитц будет просто в бешенстве. — Как думаешь, по шкале от одного до десяти, насколько сильной будет буря? — спрашиваю у парня. Мы переглядываемся, и обоих нас прошиб озноб. Каждый раз, как у Габриеля случались неприятности на работе, он вымещал это на ближних, то есть на мне и прислуге. Такое частенько было в самом начале, когда он только отвоёвывал позиции, и вот теперь снова. Чего добивается Джастин? Какую игру он ведёт? После того, что я услышала по телевизору, я не могла расслабиться и предаться полностью просмотру сериала. Я всё ёрзала, бесплодно пытаясь справиться с внутренним страхом. Мэтт с пониманием смотрел на меня. — Можем выключить, — предложил он. Входная дверь с грохотом отворилась, заставив меня подскочить на месте. Мэтт в испуге посмотрел на меня. — Беги, — прошептала я ему. Парень быстро ретировался, захватив с собой еду. Я же выключила телевизор и сделала вид, что прикорнула на диване. — И почему меня никто не встречает? — ехидно поинтересовался Габриель, проходя в гостиную. — Потому что тебя не ждали, — нехотя отзываюсь я. — Могу я спросить, какого хрена ты была сегодня в городе? — мужчина рывком стягивает меня с дивана, и я падаю на пол. Я ошарашенно вскидываю на него глаза. — Откуда ты…? — Тварь! — Габриель ударяет меня по лицу, а затем, больно схватив за локоть, тянет наверх, вынуждая подняться. Он тащит меня в комнату, и я уже заранее подготавливаю себя к тому, что меня ожидает. Рука болит, кажется, ещё немного, и Габриель просто сломает мне кости. — Сколько раз я говорил тебе, тупая сука, чтобы ты не шлялась без охраны! — он швыряет меня на кровать. — Или у тебя интрижка на стороне? — Габриель садится сверху на меня и принимается душить. — Я просто ходила в кино, идиот! — кричу я, хватаясь за его запястья, впиваясь в них ногтями. — Спорю, тебе понравилось! — ехидная улыбка на его губах. — А мне не понравилось, что какой-то мудак звонит мне и шантажирует! — О чём ты?! Габриель припадает к моим губам, но я плотно сжимаю их, не желая отвечать на поцелуй. — Сука! — мне прилетает звонкая пощёчина. — Чего тебе не хватает? Почему ты просто не можешь дать мне то, чего я хочу? Думаешь, мне это нравится? Причинять тебе боль? Почему ты просто не можешь смириться и полюбить меня? — Может, потому что ты измываешься надо мной?! Габриель с силой встряхивает меня за плечи и, откинув на кровать, слезает с меня. — Знаешь, я ведь хотел, чтобы мы стали настоящей семьёй, — бросает он прежде, чем оставить меня. Я сажусь на кровати и обнимаю коленки. И радуюсь тому, что сегодня он меня не тронул. Быстро запираю дверь на ключ и возвращаюсь в постель, где сворачиваюсь калачиком и пытаюсь уснуть. После этого прутья на моей клетке сжались до предела. Габриель не оставлял меня ни на секунду одну, приказал своему охраннику всюду следовать за мной, даже дома, так что единственное место, где я могла рассчитывать на уединение, был туалет. После первой же недели я уже тосковала по предыдущим дням, горько осознавая, что тогда мне ещё многое позволялось. — Почему ты так со мной? Это был всего лишь поход в кино, — спросила я как-то раз во время обеда. — Потому что я не желаю, чтобы ты была тем, из-за чего может полететь к чертям всё то, что я выстраивал столько лет. — О чём ты говоришь? От меня уже ничего не зависит. — О-о! — засмеялся Габриель. — Если бы от тебя ничего не зависело, твоё тело уже гнило бы в могиле. Холодок прошёлся по моему телу. — Вечером мы едем на мероприятие, постарайся скрыть эти синяки, — небрежно бросил Габриель. Его тон был таким спокойным, словно только что он не говорил о моей смерти. Я молчу и пытаюсь прожевать еду, что даётся с трудом. Поняв, что больше не смогу проглотить и кусочка, я ухожу к себе. Сегодня натягивание привычной личины даётся с трудом, словно я выросла из неё за эту ночь. Нанеся последний штрих, я удовлетворённо смотрю на себя в зеркале. Безупречность. Как и всегда. — Идеальна, — шепчет Габриель, подойдя ко мне со спины. Он целует меня в плечо, а по ощущениям, словно меня ужалила пчела. — Не сердись на меня, — тихо произносит он, — просто ты расстраиваешь меня. А когда ты так ведёшь себя, то вынуждаешь меня так поступать и говорить ужасные вещи. — Не важно, — выдыхаю я. Прежде, чем мы вышли из дома, Мэтт умудряется подсунуть мне шоколадный батончик. О, он знает, как меня приободрить. Сунув батончик мне в руку, парень удаляется так же стремительно, как и появился. К упаковке прикреплён стикер, с надписью: «Прости» и смайлик. Я улыбаюсь ему уголками губ, пока Габриель не видит. И вот снова, тот же маскарад, те же лица. Ничего не меняется. Только Мелисы сегодня нет, и это вгоняет меня в уныние, ведь у кого тогда мне теперь просить наркотики. — Хорошо, хоть сладенькое есть, — я с наслаждением откусываю батончик и буквально стону от наслаждения. Я настолько поглощена едой, что даже не сразу обращаю внимания на вскрики, возрастающие с каждой секундой и наполняющие зал. А вскоре дымовая завеса заполнила всё помещение, скрывая людей друг от друга. Я выронила фантик и прижала ладони ко рту, я начала задыхаться, как и все присутствующие. Кашель вырывался наружу, заставляя согнуться пополам. Я слышала, как меня звал Габриель, но не понимала, куда двигаться. Странно, но в отличие от всех присутствующих, паника не накрыла меня, я была так спокойна. Люди толкались, натыкались на меня, и я просто хотела скрыться с их пути. Постепенно яд, который успел проникнуть в мои лёгкие, парализовал меня, ударил в голову и лишил сознания. Перед глазами всё начало плыть, голоса искажаться, и, когда кто-то из толпы в очередной раз толкнул меня, я не удержалась на ногах и рухнула на пол. Когда я очнулась, перед глазами была темнота, а руки ныли от того, что были связаны. Дезориентированная, напуганная, я принялась вертеться. — Очнулась, — раздался безликий голос. — Надо сообщить хозяину, — вторил другой. Послышался какой-то шум, скрежет двери, а через пару минут в нос ударил едкий запах дорогого парфюма. Я скривилась, чем вызвала короткий смех. И почему-то он показался ужасно знакомым. — Ну что ж, — с меня стянули повязку. Проморгавшись, я смогла сфокусироваться и сосредоточить своё внимание на лице перед собой, — привет, Эндрия Стоун. И как только мужчина произнёс моё имя, он окончательно убил меня.