dependence

      Стиву Роджерсу не повезло — мир нуждался в нём. Инициатива «Мстителей» никогда не была более реальна, и если бы не она, возможно, ему бы не пришлось знать о заносчивом гении-миллиардере что-то кроме того, что вещается телевизором. Стиву Роджерсу не повезло, он — причина обнуления ряда ровных чисел на запястье Энтони Эдварда Старка.       На что Тони в свойственной только ему манере нахально лыбится, откровенно смотрит на Стива, называет его «Капитан Сосулька» и говорит что-то о том, как долго он ждал и что имеет в итоге. Роджерс обречённо вздыхает.       Цифры на голубых венах — часы, крошечные клубки капилляров, хитро сплетённые в ряд чисел, — отсчитывают время до встречи с партнёром, родственной душой, называйте как хотите, и Стив искренне недоумевает, как он может быть связан с бесконечно безрассудным нахалом вроде Тони Старка. Впрочем, его часы продолжат свой ход ещё как минимум сутки, так что он по максимуму не обращает внимание на человека в железном костюме. Если на такого вообще реально не обращать внимание.       Старку это не нравится. Он то и дело крутится вокруг Стива, давится колкостями о происхождении сил Капитана Америки, называя его «лабораторным экспериментом» и «мальчиком из пробирки». Роджерс клеймит его ребёнком малым, которому впервые отказали в исполнении одного из многочисленных желаний, но когда Локи сбегает, и им приходится работать в команде, он смотрит на Железного Человека не без восхищения — ни один мускул не выдает встревоженности мужчины, сравниваемая с детской капризность сменилась расчётливостью и желанием рваться в бой.       В пылу сражения о часах забывают оба: у Тони не хватает времени на выпады в сторону Стива, сам Роджерс считает абсолютной глупостью хоть взглядом искать свою родственную душу, когда над головой без преувеличения не одна сотня озлобленных пришельцев, ведомая таким же озлобленным богом из другого мира. Метка напоминает о себе сама: всё запястье зудит, сердце в груди супер-солдата бьётся раза в два быстрее — абсолютно новые ощущения в столь неподходящее для этого время. Он осматривает её лишь беглым взглядом, уже догадываясь, к чему всё идёт — остаётся чуть больше двух минут, когда на Манхэттен пускают ядерную ракету и её перехватывает Тони Старк. — Старк. Это полёт в один конец. — Стив старается не выдать волнение в голосе, Тони учтиво умалчивает, что всё равно услышал его. Он, его костюм и ядерная ракета исчезают в портале.       Дыхание Капитана обрывается. В голове пульсирует боль вперемешку с угнетающей мыслью: его нет слишком долго. Он требует закрывать портал, наблюдает как дыра в небе медленно затягивается, восстанавливая целостность голубого полотна, позволяя себе вдохнуть снова лишь когда тело Железного Человека в последние секунды вновь попадает в его поле зрения. Невысказанное «выкрутился» так и остаётся на языке — он не тормозит.       Глаза застилает пелена. Таймер на коже Стива отсчитывает последние тридцать секунд, сам он несётся туда, куда Халк и Тони рухнули вместе. Он осматривает Старка и не чувствует его дыхание, собственный глоток воздуха застревает где-то поперёк горла.       В тело словно пускают разряд тока и ему даже не требуется закатывать рукав костюма, чтобы понять, что только что произошло, и это до отвратительного иронично — его счётчик обнулился для Энтони Эдварда Старка, а тот даже не соизволил поприсутствовать и подарить своему Капитану пару едких насмешек.       Халк рядом истошно орёт то ли от огорчения, то ли всё ещё надеясь привести Старка в чувство — его не разберёшь, — но это приносит свои плоды. Тони резко дёргается, по его мышцам прокатывается волна боли, после — облегчение: он жив. — Что за чёрт? Что там было? — Роджерс нависает над ним, наконец позволяя спокойствию накрыть его с головой, и Старк не отказывает себе в усмешке. — Меня никто не целовал? Это позволено только тебе, синеглазка.       Стив соглашается и дарит Тони улыбку, уже предвкушая, как будет показывать ряд ровных нулей на своём запястье. Чуть позже.