Семья - это святое

— Ну что, готовы? Хелен не нужно оборачиваться для того, чтобы увидеть, как после ее слов кривит губы Кристина, стараясь казаться равнодушной. Черноглазая ведьма стоит среди нескольких вампирш, которые напротив не скрывают своей заинтересованности, но Хелен прекрасно знает, как правильно кинуть свой свадебный букет для того, чтобы он угодил точно в руки сестре. — Точно готовы? — со смешком говорит она, вскидывая ладони вверх. — Бросай уже! — со злостью выдыхает Кристина, — дурацкое… Но она умолкает, когда метко брошенные Хелен цветы летят прямо ей в руки, а ведьма интуитивно ловит их, замирая, прежде чем внутренний дворик наполняется веселым гомоном. — Клаус — ты следующий! — ликует Кол, салютуя брату бокалом шампанского. — Это заговор, — нарочито грозно цедит гибрид, окидывая смеющуюся Хелен прищуренным взором, но потом он смотрит на свою ведьму, которая прижимает к груди букет белых роз, и ее счастливая улыбка мгновенно отражается и на его собственном лице. — Какое ты хочешь кольцо, любовь моя? — С самым большим бриллиантом, который ты сможешь отыскать, Майклсон, — самодовольно отзывается Кристина, понимая, что победила. Клаус только кивает, насмешливо оглядывая свою гордую возлюбленную, и Элайджа хлопает его ладонью по плечу. — Поверь, это не так уж плохо. — Если твоя жена — ангелочек, то вполне может быть, — едва слышно отвечает он, — но когда тебе достается дьяволица… Элайджа смеется, его примеру следует Кол, и только Хелен осуждающе качает головой. — Я шучу, блондиночка, — тут же вставляет гибрид, и на его щеках появляются милые ямочки, — уж если бы я на ком и женился, то только на твоей сестре. На свете нет никого, кто сравнился бы с моей ведьмой… — И слава богу, — закатывает глаза Кол, — вас двоих этому миру за глаза. Тори толкает его в бок, подошедшая Кристина вскидывает бровь, а Хелен смеется, уткнувшись в плечо Элайджи. Первородные обмениваются взглядами, едва заметно кивая друг другу. Каждый из них каким-то невообразимым, совершенно невероятным способом сумел найти свою любовь, сохранив при этом семью, и понимание этого накрывает их почти одновременно, когда Майклсоны вспоминают, как именно они познакомились со своими ведьмами. — Что такое? — щурится Крис, глядя на смеющегося Клауса. — Да так, — качает головой он, — вспомнил одну недавнюю свадьбу, которая была в этом доме. — Или предшествующий ей мальчишник? — подначивает его Кол. — Кто бы мог подумать, что все обернется таким образом, — игнорируя его выпад продолжает гибрид, — вы хотели разрушить нашу семью, а в итоге дали нам новую. — Вам просто повезло, — закатывает глаза Кристина, — и больше всех — тебе. — И мне! — вмешивается Кол. — Мне, — перебивает его Элайджа и довольные сестры смеются, одаривая своих возлюбленных поцелуями. А дальше свадьба идет своим чередом — шампанское льется рекой, гости наслаждаются угощением и музыкой, и очень скоро Хелен ловит на себе тяжелый взор жениха, темные глаза которого не отрываются от ее смелого декольте. — Не хочешь немного прогуляться, ангелочек? — выдыхает он, притягивая ее к себе, на что девушка нарочито строго сводит брови. — У нас гости! — Они нас поймут, — невозмутимо отвечает ей Первородный и его ладонь скользит ниже, минуя талию, пока не оказывается на девичьих ягодицах, — у нас сегодня есть привилегии, ангелочек. Его взгляд гипнотизирует, и Хелен чувствует, как ее горячая волна проходит по ее телу, отзываясь томлением между бедер. — Если только не на долго… — выдыхает она. — Это уж как получится, — довольным голосом отвечает ей Элайджа, радуясь своей победе, — спальня или… библиотека? — Первое, — заливается краской Хелен. — Как пожелаешь. Первородный тянет ее вперед, ведя сквозь гостей, которые вопреки опасениям девушки даже не замечают их ухода, и пару минут спустя они оказываются в темной спальне, где вампир вихрем прижимает ее к стене, задирая вверх пышную юбку. — Ты испортишь мне платье! — пытается остановить его Хелен, но Элайджа не обращает на ее возгласы никакого внимания, скользя ладонью вверх по точеному бедру. — Я весь день только об этом и думал, ангелочек, — хрипло тянет он, лаская нежную кожу, отчего девушка невольно прикрывает глаза, наслаждаясь уверенными прикосновениями, — ты слишком красива, слишком… — Ты уже говорил мне это, — с улыбкой отзывается Хелен, прикусывая нижнюю губу, — и я помню, чем все закончилось! — О, я и в этот раз тебя не разочарую, — усмехается в ответ Элайджа, и сминает в страстном поцелуе розовые губки. Хелен тут же отзывается на ласку, прикрывая глаза от удовольствия и Первородный, тянет вниз ее кружевной лиф, обнажая налитые груди. Их языки сплетаются в жарком танце, пока мужские пальцы покручивают маленькие соски, успевшие затвердеть от желания. — Элайджа, я… Голос Хелен дрожит, когда она на миг прерывает поцелуй, отстраняясь от вампира. — Что такое, ангелочек? — Я просто хотела сказать… Я люблю тебя. — И я, Хелен. И я люблю тебя. Как никогда. И никого. Элайджа хочет сказать что-то еще, но в этот миг его хрупкая жена сама подается вперед, крепко его целуя. И им больше не требуется слов. Губы Первородного скользят по нежной девичьей шее, касаются ключиц, поочередно смыкаются на вершинках налитой груди, прежде чем он опускается перед Хелен на колени, закидывая себе на плечо обтянутую ажурным чулком ножку. Мужские губы скользят по внутренней поверхности точеных бедер, слегка задевая кружевные трусики, и Хелен отзывается на каждое прикосновение вампира горячими стонами, усиливая его желание. — Не торопись, ангелочек, — шепчет он, на миг поднимая голову, и заглядывая в голубые глаза, совсем мутные от страсти, — это ведь наша первая брачная ночь… На губах Первородного расцветает дьявольская улыбка, и в этот миг он сдвигает в сторону тонкую полоску ткани, поглаживая горячую плоть. Миг спустя к пальцам присоединяется язык, и Хелен уже не стонет. Она кричит. А Элайджа продолжает, ласкает ее все откровеннее, смелее. Раздвигает языком складки плоти, слегка покусывает их, дразнит набухший клитор. Наполняет двумя пальцами истекающее лоно, скользит в нем, сначала медленно, неторопливо, постепенно наращивая темп, пока по телу Хелен не проходит волна крупной дрожи. — Прошу тебя, Элайджа, — нетерпеливо выдыхает она, — я хочу с тобой… Ее хриплый, полный желания голос ударяет Первородному в голову, и он понимается на ноги, продолжая удерживать на плече длинную ножку. Пальцы Хелен уже теребят кожаный ремень, судорожно расстегивают ширинку, и мгновение спустя девичью ладонь наполняет каменный член. — Не дразни меня, ангелочек, — почти хрипит Элайджа, когда жена мягко поглаживает его плоть, скользя по ней тонкими пальчиками, опускаясь все ниже, — и у моей выдержки есть пределы… Предел наступает через пару секунд, когда Хелен касается напряженной головки, и Первородный вихрем подается вперед, одним сильным толчком наполняя ее собой до самого основания. — Ты — моя, Хелен, — повторяет он с каждым размашистым движением, — моя любовь, моя жизнь, моя жена… Только моя, ангелочек… Хелен ничего не говорит в ответ, с силой кусая розовые губки, но ее голубые глаза, что не отрываются от почерневших глаз вампира, лучше всяких слов выражают ее полное согласие с тем, что она принадлежит Элайдже душой и телом. Навсегда. Без остатка. Раз за разом их тела сливаются воедино, пока вампир берет ее, ускоряя темп, и Хелен подается любимому навстречу, шире разводя бедра. Наслаждение накрывает их резко, оглушая. И им обоим становится плевать на гостей, большая часть их которых облагает вампирским слухом. Женскому крику вторит низкий мужской стон, и они одновременно приходят к пику, забывая обо всем вокруг. Их тела все еще одно целое, когда Элайджа осторожно переносит обессиленную жену на постель, опускаясь вместе с ней на белоснежное покрывало, и они оба даже не замечают, как погружаются в сон. Последнее, что видит Первородный перед тем, как прикрыть глаза — умиротворенная улыбка Хелен, и счастье, что он ощущает в этот миг, определенно стоит того, чтобы ждать его тысячу лет. Постепенно внутренний двор особняка пустеет. Кристина и Клаус исчезают первыми, а Кол и Тори провожают последних гостей, пока не остаются совсем одни. Младший Майклсон с лукавой улыбкой тянет жену к лестнице и она идет за ним, уже не сдерживая полной предвкушения улыбки. Во всех окнах гаснет свет, дом погружается в сон. Но город, огни которого сияют, привлекая магию всех мастей не спит никогда, и на его узких улочках звучит джаз, льется бурбон и кровь туристов, которые в этот вечер, опьяненные особенной атмосферой, совсем утратили бдительность. Новый Орлеан искрится, манит, зовет. Он жаждет магии, питается ее плодами, хочет еще больше силы. И она идет.