Травма

За пару месяцев я привык со звонком на большую перемену быстрее всех собирать вещи в рюкзак и вылетать из класса в столовую, как в пятом классе, пока перед стойкой для раздачи еды и продажи снеков не образовывалась длинная очередь. Раньше в этой скорости не было никакого смысла, а теперь я самым первым оказывался в большом зале, покупал салат и пачку чипсов, наливал воду в пластиковый стаканчик и занимал столик прямо посреди столовой, чтобы позже затеряться среди таких же школьников. Последние деньги на этой недели потрачены. Больше с собой нет ни копейки. После объединения двух классов в один десятый в начале года из нескольких моих одноклассников образовалась компания, которая на правах старших, но еще не обремененных скорыми экзаменами, сначала подкалывала, а позже, честно сказать, издевалась над младшими. После зимних каникул им показалось и этого мало — тут начало перепадать и мне, как тому, кто не посмеет им ответить тем же. Не хочу считать себя слабым, беспомощным и кинутым всеми гадким утенком. Мне просто проще в одиночестве. Даже если это звучит, как оправдание. И так каждый день: я сижу, хрустя салатом, и наблюдаю за происходящим. В отдалении сидит компания пятиклашек, и тут появляется он, Эд — предводитель «приколистов», пытающийся шутить по-черному и зло мстящий любому, кто станет перечить ему. Он заводит, казалось бы, непринужденный разговор, и рядом с ним появляется Марьяна, облокачиваясь локтем на плечо парня, весело смеясь и прося у девочки, сидящей перед ней, сок. И как эти пятиклашки только соглашаются? Знают же, добра от этой парочки не видать. Но только стакан оказывается в ее руках, как вдруг, ее хватает за плечо подлетевшая на своих каблуках Милена, и несколько капель напитка окрашивает рубашку той маленькой девочки в розовый тон. Чижова на это лишь дует губы и скрещивает руки на груди, Марьяна, изображая из себя мисс-добро, пытается успокоить бедняжку, а Эд, забирая сок, делает глоток и выливает оставшееся на голову сидящему рядом мальчику. Учителей поблизости нет. Атеве смешно, а парнишка пытается вытереть волосы салфетками. — Сказала же, без меня не начинать! — раздался громкий голос от входа в столовую. А вот хаос и дестрой этой компании. Неред быстро проносится меж столов к своей компании, попутно схватывая мою пачку чипсов, что я даже ответить ничего не успеваю, и переворачивая поднос восьмиклассника прямо ему на грудь. Мало сказать, что я был просто зол, но что моими силами можно сделать? Конечно, ничего. — Так, детки, и что я пропустила? — и все по новой. Их пытались угомонить, кажется, все, но ничего не действовало. Осталось только терпеть. Переживать одно и то же, по кругу, каждый день и каждую неделю. И ситуация настолько не меняется, что я уже знаю, что будет на уроке биологии, что шел следом. — Неред! — громко произнесла Мария Викторовна, двадцатичетырехлетняя учительница, чьей самой сильной стороной является сарказм. — Я понимаю, половины часа тебе не хватает, чтобы подколоть всех мелких, да еще и поесть успеть. Отдавай чипсы. И телефон заодно, — для убедительности она подошла к ее парте выхватила из рук хрустящий пакетик. — И вы все тоже телефоны сдайте, сейчас самостоятельную писать будем. И какой бы строгой она не была, меня она любила. Единственный учитель, который не смотрел в мою сторону с холодом или презрением в глазах. Единственный человек, который долгое время помогал мне сохранять хоть какое-то самообладание. — Мария Викторовна, ну я же деньги на них потратила! — строила глазки Лиза после урока. — Знаю, как ты тратишь! Это штраф за твое поведение, или двойку хочешь?! Еще одна, и будет уже вопрос по исключению тебя за неуспеваемость. Двойки в семестре в лицее недопустимы. Я наблюдаю за тем, как девушка разворачивается и, кидая злой взгляд на меня, выходит из кабинета. Я приближаюсь к учительскому столу, оборачиваясь на громкий хлопок тяжелой двери. — Да сколько можно! Я по голове ей настучу! — учительница подходит ко мне и начинает гладить по волосам. — Ты как сегодня? Смотрю, одежда чистая, значит они на других развлекались… — В ее глазах виднеется усталость. Наверное, в моих тоже. — Пятикласснику досталось… Простите… Можно взять дополнительное задание? — Конечно, Дань, — она протянула мне упаковку хрустящих снеков. — И это возьми, терпеть не могу чипсы, — она отвернулась и начала рыться в своих бумагах. — Я для тебя подготовила варианты ЕГЭ. Тебе уже пора готовиться, ты согласен? — Конечно, — немного поникшим голосом произношу я. Знаю, что нужно решать варианты экзамена, но так не хочется. — Спасибо. А после занятий я сижу с боковой стороны школы на лавочке, кутаюсь в куртку, то и дело подтягиваю на нос шарф и жду свою маму, которая должна меня забрать. В эти моменты всегда так тихо и хорошо, и неважно, какая погода. Эти несколько минут, когда можно подумать. Я часто размышляю о причинах поступков разных людей. Чаще всего в моих мыслях эта злощастная компания. Что мотивирует их совершать эти поступки? А если бы они их не делали, как я к ним относился? Наверное, лучше. Стал бы я ближе с ними общаться? Вряд ли… А если бы кто-то из них пострадал, чтобы я думал в этот момент, жалел бы или свел все на кару? К своему удивлению, ответ на этот вопрос мне удается получить в ближайшую минуту. Блаженная тишина обрывается, когда в поле моего зрения попадает Лиза, которая идет спиной вперед и показывает кому-то средние пальцы. Я тут же оглядываюсь, чтобы понять, что происходит, но вступать в разговор, а уж тем более разнимать сорящихся, не собираюсь. — Иди нахуй! — слышу голос Милены. — Сама вали! И вы все! Вы просто не умеете веселиться нормально! Строите из себя королей школы, но без меня вы лишь тупые подростки со смазливыми ебалами! — девушка все ближе подходит к дороге. — Чем вы лучше тех, над кем стебетесь? — подростки лишь закатывают глаза и уходят куда-то ко входу в школу. — В пизду, — чуть тише произносит Лиза, резко разворачивается и ускоряется, намереваясь перебежать на противоположный тротуар. А дальше все, как в замедленной съемке. Я вижу, как к ней приближается капот машины, позвоночник пугающе неестественно изгибается, она падает, и я будто слышу стук ее виска о едва покрытый льдом асфальт. Меня сковывает… Не могу пошевелиться, не могу думать. Приходится приложить усилия, чтобы перевести взгляд на водителя. Молодая девушка, широко раскрыв глаза, обеими руками сжимает руль и, видимо, до сих под давит по тормозам, боясь отпустить педаль. Потом оглядываюсь — рядом никого: больше никто не видел. Я вижу, как снег, только упавший рядом с головой Лизы, окрашивается красным и тает, как ее тело не двигается, а глаза полностью закрыты. Как бы пугающе это не было, и как бы я к ней не относился, сейчас именно мне предстоит сделать одно — вызвать скорую.