Демоны носят белое

Коридоры сменялись одни другими, за секунды, пока они проносились по ним, заставляя редких прохожих отскакивать к стенке, лишь бы не быть сметёнными этим ураганом, вихрем, проносящимся по зданию, направляющимся в одну конкретную точку, где, возможно, были ответы на многие вопросы. Хлопнула дверь. — Что это, чёрт подери, такое?! Крику Лу, пожалуй, могли позавидовать любые оперные певицы или актрисы, незадачливые клоуны и даже обыкновенные люди. Потому как не подпрыгнуть от звонкости этого тонкого, раздражённого голоса, не смогли даже Георгий с Розамундой, моментально обернувшиеся на вбежавших в комнату Шарпов. — Что произошло? — Георг нахмурился, пытаясь пройти к ним. Мун непонимающе перевела взгляд с одного на другого, в то время как девушка, шипя, набросилась на женщину. Отец её успел в последнюю секунду перехватить. — Луиз! — Не называй меня так! — взвинтилась она. Власий хмуро смотрел на троицу. Определённо, их король и королева Лурана не понимали, что происходит, кидая то друг на друга, то на шипящую девушку взгляды. А потому мужчина, чеканя шаг, прошёл к столу около них двоих, оставляя на нём таймер и записку, присланную им десятью минутами раннее. Таймер намекал, что у них осталось всего лишь на минуту меньше два часа. Удерживая дочь в руках, Георгий молча прочитал записку. Рядом, скрестив руки на груди, остановилась, читая Розамунда. Сделала шаг назад, когда Лу зашипела, как кошка, с ненавистью глядя на неё, поднимая руки. — Это не я, Лу! Честно! — Ты угрожала нам тем, что убьёшь их, чтобы уничтожить нас, — медленно сделал шаг вперёд Власий. — И что мы сейчас видим? — Это не она, — прохладно отозвался Георгий. — Мун ненавидит стихи Шепплера. Шарпы замерли, переглянувшись. И снова припомнили текст стихов в записке: они действительно были достаточно молоды, и на это намекало только одно слово «рельсы», появившееся в обиходе сравнительно недавно, буквально с пару десятков лет назад. Достаточно, чтобы стихи появились и стали немного известны. Но недостаточно, чтобы их положительно сумела оценить сама королева Лурана, предпочитающая более классическую эстетику. — А вот вам двоим стоит поспешить, если вы хотите, чтобы с вашими любимыми женщиной и девушкой было всё в порядке, — продолжил старший Шарп. Медленно отпустил скрученные руки Лу, которая беззвучно дрожала, чуть поддёргивая плечиками. — Фарреш находится далее остальных Пограничных городов от Лурана, пешком за два часа вы не успеете. — Шикарно, — его сын раздражённо дёрнул уголком губ. — И что ты нам предлагаешь? — Запасной вариант, — мужчина медленно снял с шеи цепочку с крохотной прозрачной каплей драгоценного камня. Подошёл к Власу, надевая эту цепочку ему на шею, отчего бриллиант в какой-то момент особенно ярко сверкнул. — Мун?.. Власий почувствовал, как странно закружилась голова, и немного подкосились ноги. Отец удержал сына за руки, пока у того картинка расплывалась перед глазами, восстановившись лишь через пару минут, когда Розамунда уже подошла к напряжённо наблюдающей за ней Лу, медленно одевая на шею девушки ожерелье из множества сапфиров, переливающихся ярким голубым светом. Сестра также покачнулась на месте: её подхватила их тётя, удерживая в своих руках. — Что это за предметы? — Влас повернул голову к отцу, ощущая, как по телу разливается какое-то странное тепло. На задний план отходило желание сна, а в кровь словно медленно, но верно впрыскивался адреналин, подгоняющий идти дальше, действовать, что-то свершать, возможно даже крушить или созидать. В зависимости от того, в какую сторону он захочет это использовать. — Четырнадцатый и Пятнадцатый Артефакты тёмной материи, когда-то полученные мною и Мун как Клинки Освобождения. Позже мы переплавили их в такие вот ожерелья, женское снабдив сапфирами, камнями мудрости и хладнокровия, а мужской бриллиантом — камнем стойкости и королей. После этого все уверены, что Клинки пропали, а на самом деле лишь приняли другую форму. У них больше свойств, чем вы думаете, — мужчина серьёзно смотрел на сына. — И одно из них — переносить в нужную точку, куда стремится ваше сердце, ваша душа. Она может быть на любом континенте Литерии, в любом измерении и подпространстве. И если ваша душа действительно стремится туда, где сейчас Зенна и Грациелла, вы сможете перенестись туда. И остановить их смерть, от кого бы угроза лишения их жизней не исходила. Власий некоторое время смотрел на отца. Потом кинул взгляд на таймер: он говорил, что осталось всего час пятьдесят минут. Перевёл взгляд на Луизиану, которая смотрела в ответ на него. И, оттолкнувшись, чувствуя странную, притягивающую к земле тяжесть, какую-то невероятную силу, прошёл к сестре. — Это всегда так тяжело… быть королём и королевой Лурана? — не в силах отвести взгляда от сестры, поинтересовался Влас. Как-то Лу преобразовалась, смотря на него иначе. В глазах было больше жизни, больше властности в кривом изгибе усмешки, больше уверенности в осанке и приподнятом наверх подбородке. Она была готова. — Это более чем тяжело, Влас, — отозвалась Мун, наблюдая за тем, как брат и сестра берутся за руки, прикрывая глаза и вспоминая каждый образы своей любимой женщины или девушки. Последняя её фраза прозвучала практически на грани слышимости, на грани перехода из одного места в другое, из одной реальности в другую. — Это убивает… *** Место, где они оказались, было мрачное и туманное. Тёмные ветви деревьев, распростёршие к небу свои объятия, нагнетающе чернели на тёмно-сером фоне. Меж стволов деревьев, в небольшом подлеске, где они оказались, крался белесый туман, ужасно холодный, пробирающийся под майку, бродящий по коже, и, кажется, с тихим сумасшедшим хохотом впитывающийся в их бледную кожу, вызывая озноб и мурашки вдоль спины, от плеч и лопаток до самой поясницы. Земля под ногами давно пожухла и прогорела; неподалёку виднелся одноэтажный деревянный домик полуразвалившейся кондиции, где к окнам были приколочены железные решётки, а вокруг вскопан ров, в котором лежали десятки трупов, испускавших в воздух зловонные пары. Власий посмотрел в сторону сестры. Теперь поворачивать голову, да и в целом двигаться было легче, чем когда они были в здании, где их тяготило отвратительное чувство неизбежности чего-то ужасного. Сейчас это чувство отходило назад: брат с сестрой чувствовали силу, силу, которая током проходила по их венам. И эта сила говорила им, что теперь они способны на всё, что они только пожелают. Первым зашагал в сторону дома Влас. Взглянул на железный замок, на который была закрыта дверь. И развернулся наполовину корпусом, вышибая её ногой из петель. Дом опасно задрожал. На улице взвыл ветер, заклубился сильнее туман, пока оба Шарпа входили внутрь. По привычке мужчина сжал в ладонь пистолет, а Лу обнажила клинки, где тонкой корочкой покрыла лезвие кровь. Внутри было некоторое время тихо. А потом неожиданно вспыхнул свет, являя перед ними двумя три тени в чёрных плащах, которые подняли головы на мужчину и девушку. Несколько секунд молча смотрели. И бросились со страшным криком вперёд. За их спинами кто-то закричал сквозь заклеенный рот. Зашипела, как кошка, Лу, увернувшись от нападения первой тени, проскальзывая под ногами второй и вспарывая ему ножом всё тело, от шеи, вдоль груди и живота, задевая даже промежность между ног. Взвыла третья тень, с визгом миррорского ниндзя кидаясь на мужчину; тот, в свою очередь, спокойно и хладнокровно поднял руку с пистолетом наверх, выстреливая ему ровно в голову, пробивая её насквозь. Во все стороны брызнул алый фонтан. Первая тень, проморгавшая свой бой, кинулась обратно к младшей Шарп. Она уже развернулась, отразив один, а затем и второй его удар. Заехала кулаком по лицу, пока Влас продолжал целиться, внимательно наблюдая за движениями их обоих. И в один момент сместил пистолет чуть ниже, что-то замечая и нажимая на курок. Пуля прострелила грудь человека. Не насквозь: промешал бронежилет, который по некой причине мужчина смог пробить. Выдохнув, брат с сестрой в одну секунду переглянулись. И тут же обернулись в сторону источника всхлипов и тихого бессвязного мычания. Там, в тени, связанные по рукам и ногам, с заклеенным ртом и браслетами против магии, сидели на стульях Зенна и Грациелла. Моментально к ним бросились Шарпы, срывая с губ скотч, принимаясь быстро обрезать ножом все верёвки и разламывая браслеты напополам, продолжая чувствовать в себе ту силу, которая давала им возможность так поступать. Возможно, это была та самая сила Четырнадцатого и Пятнадцатого Артефактов, которые являлись главным атрибутом короля и королевы Лурана. Они были тяжелы. Но только потому, что в них было очень много силы и власти. И, кажется, они принадлежали действительно тем людям. — Зен, — Влас подхватил на руки женщину, которая обессиленно выдохнула, цепляясь за его шею руками. Она немного дрожала; кажется, её слегка лихорадило. Рядом беспрерывно всхлипывала Грац, которую нежно прижимала к сердцу сестра. — С тобой всё в порядке? — он провёл ладонью вдоль лба Колдрук, убирая тёмные пряди волос, липнущие к нему. — Хотя, глупый вопрос, конечно же нет. Лу, — мужчина взглянул на сестру, в тот же момент обернувшуюся к нему. — Да? — она немного укачивала на руках девочку, заставляя её всхлипывать чуть меньше, тише и реже. — Кажется, нам пора. Шатенка несколько секунд молча смотрела на него. А потом согласно кивнула головой, протягивая вперёд ладонь, за которую старший Шарп и ухватился, вновь представляя образы отца и тёти. Больше они ему не казались столь заклятыми врагами. *** По городу медленно разливался рассвет. Он наполнял его неторопливо, немного лениво. Касался розовыми красками облаков, которые, уменьшившись, поднялись вверх, собравшись в мягкие подушки, вроде тех, что были разбросаны по кровати. Рассвет красил небеса в бледно-голубой оттенок, золотил горизонт и особенно ярко то место, откуда должно было взойти солнце. Немного подсвечивал углы высотных многоэтажных зданий, превращая их из тусклых и блёклых серых домов во что-то более красивое и величественное. Игрались бликами отражения света на окнах, переливаясь от одного края до другого; возможно, немного переливалась ещё и голубая мозаика на здании, внутри которого они находились, выложенная в виде акулы, собирающейся проглотить город. На часах была половина восьмого утра. Ночь казалась туманной и далёкой: вечер с бешеными перестрелками и совещанием после этого был ещё дальше. Странное, приятное тепло разливалось где-то внутри Власа, пока он сидел на кровати, глядя на двух спящих девушек, близко-близко прижавшихся друг к другу. Луизиана едва видно касалась губами лба Грации, чьи светлые волосы, словно пролившийся на землю Свет, были неровно размётаны по подушкам, крепко прижимая к себе одной рукой девочку за талию. Та цеплялась пальчиками за воротник её блузки, прижавшись и умиротворённо сопя. На щеках были видны грязные дорожки от слёз, но, Власий был уверен, они скоро будут смыты, и, как ему хотелось верить, в далёкое-далёкое прошлое. В смежной комнате шумела уже минут десять вода. Иногда внутри мужчины поднималась паника, что могло что-то и тут произойти, но он практически тут же заставлял самого себя успокоиться. В конце концов, вспоминал Шарп, женщинам свойственно долго приводить себя в порядок. Да и мужчинам иногда тоже. Особенно после таких страшных событий. Шум воды, наконец, прекратился. Он немного подпрыгнул на кровати, выжидающе уставившись на дверь, но та не поддалась, оставаясь закрытой. Лишь минуты через три тихонько заскрипела, и оттуда выглянула молодая женщина, оглянувшаяся по сторонам и улыбнувшаяся при виде смотрящего на неё Власа. — Доброе утро, — тихо проговорила она, шагая в его сторону. Одета Зен была, как и полагалось после душа, в коротенький халатик (в данном здании, как оказалось, длинных банных женских халатиков не водится), а тёмные волосы у неё были вымыты и завязаны белым полотенцем. Зенна немного улыбнулась, присаживаясь рядом с Власием. Провела ладонью вдоль его щеки, где уже появилась короткая бородка, немного колющая нежную кожу рук. — Выглядишь более уставшим, чем ночью. — Ночью был адреналин, — Влас тихо усмехнулся. После чего притянул к себе Колдрук за ладонь, целуя её в уголок губ, отчего она тихо засмеялась, когда щетина заколола ей щёки. — А сейчас… сейчас то, что есть на самом деле. — Усталость? — понимающе поинтересовалась женщина. Мужчина коротко кивнул головой, тепло улыбнувшись, когда Зенна провела ладонью вдоль его волос, с какой-то нежной искренней заботливостью разглядывая его лицо, подмечая тёмные круги, залёгшие под глазами, малозаметные морщинки в уголках губ и глаз, затемнившую весь подбородок щетину, которой явно было чуть больше четырёх или пяти дней. — Тебе тоже стоит сходить искупаться. У воды есть одно волшебное, исцеляющее свойство. Она смывает всё плохое, унося это с собой. — Ты так думаешь? — Шарп приподнял кончик губ. Зен улыбнулась ему в ответ. — Заверяю тебя. Как химик, — прибавила она с некой лукавостью в улыбке. Власий тяжко выдохнул, снова поглядев за её спину, где Лу тяжело дышала сквозь сон, крепче прижимая к себе Грац, практически спрятавшуюся за девушкой и одеялом, которым обе были накрыты. — Ну… Брюнетка поймала его взгляд, оборачиваясь также назад. На её губах возникла, сама по себе, тёплая, нежная улыбка, но полная какой-то лёгкой грусти. — Иди. С ними ничего не случится. Я уж прослежу, — и тихо хмыкнула, снова обернувшись на шатена. Тот не отрывал взгляда с сестры: в действительности, он боялся, что она, как в детстве, начнёт задыхаться во сне. Приступы кашля с кровью у неё недавно уже были… Старые раны вскрываются и начинают кровоточить. И никто не знает, заживёт ли эта рана вновь или окажется полной гноя. Белого-белого гноя. Он стоял под душем достаточно долгое время. Стоял, закрыв глаза и прижимаясь одной ладонью к мокрым холодным плитам, которыми были покрыты стены. Стоял, пока вода лилась поверх него, скатываясь горячими или тёплыми каплями, пропитывая своей влажностью волосы, меняя их оттенок на абсолютно чёрный, очерчивая дорожки вдоль тела, смывая ночную грязь и унося прочь кусочки воспоминаний прошедшей ночи. Стоял, просто наслаждаясь тёплым паром, полностью заполонившим душевую комнату, согревающим не хуже накинутого поверх халата или солнечных лучей жаркими летними столичными днями. Некоторое время Влас смотрел на своё отражение в зеркале. Перед ним стоял мужчина, наверное, кому бы навскидку дали бы лет за сорок-сорок пять. Он улыбнулся, но морщинки, сеточкой упавшие на его лицо, тут же заставили подскочить приблизительный возраст ещё на десяток лет. И он вздохнул, прекращая улыбаться. Лишь нанёс пену для бритья на щёки, принимаясь осторожно проводить лезвием, срезая успевшую отрасти за эти дни щетину на лице. Пятью минутами позднее на него из зеркала смотрел молодой привлекательный человек. Наверное, ему в следующем году, неотвратно приближающемуся к их миру, будет лет тридцать. Влас улыбнулся своему отражению, причёсывая успевшие подсохнуть волосы, постепенно приобретающие привычный им каштановый оттенок. Больше не набавлялись десятки лет при виде морщинок, как-то скравшихся вместе с добротой, щедро плескавшейся в серо-голубых отцовских глазах. Когда мужчина вышел в комнату, там уже царило небольшое оживление. Зенна, переодевшись в принесённые специально для неё брюки и фиолетовую блузку, неторопливо отпивала сока. Её мокрые волосы были неровно растрёпаны, падая на мягкую ткань одежды. Рядом сидела проснувшаяся Луизиана: выглядела она мрачновато и явно не выспалась. Грац также проснулась: обхватив обеими руками стакан с чем-то оранжевым внутри, возможно, апельсиновым соком, она торопливо пила его. Больше в комнате никого не было; на столике, впрочем, появились стаканы, упаковки с соком, и вазочка с печеньем, испускающим в воздух умопомрачительный аромат. Наверное, его приготовили местные повара и сравнительно недавно. Кроме этого, на столике лежало распечатанное письмо. — Доброе утро, — Влас подошёл к сидящим на кровати, склонившись над сестрой, нежно обхватывая одной ладонью её за щёку и целуя в волосы. Девушка не запротестовала — это значило, что она всё ещё чувствовала себя не самым лучшим образом. — Доброе утро, Грац. Выспались? — У-у, — отрицательно покачала головой девочка, неясно пробурчав это из-за стакана. Снова стукнулась о грани зубами, продолжая пить. Зен потянулась к Сейдж, убирая ей за ухо полезшие в лицо пряди светлых волос. — У неё сильная жажда. Нас почти целый день держали в том доме, без воды и возможности двигаться. Привязали, нацепили браслеты, пожелали удачи вам и ушли, — сообщила женщина. Грация кивнула головой на её слова, опуская голову ниже. — Ты не запомнила, кто это был? — поинтересовался Власий, отходя к столику, выбирая себе также апельсиновый сок и наливая в один из пустующих бокалов. Повернулся в сторону: там упорно заставляла Лу поднять Грац на неё взгляд. Девочка упиралась, но потом не выдержала, всхлипнув и тут же оказавшись в тёплых объятиях девушки, принявшейся успокаивающе ей шептать что-то над ухом, гладя по плечам, макушке и спине. — Точно не помню, — брюнетка отрицательно покачала головой. — Они были во всём чёрном, с плащами ещё. Самое, так скажем, яркое, что я у них запомнила, это были какие-то странные руны на руках. Если дашь бумагу, могу нарисовать. Правда, я не уверена, что не ошибусь. — Сейчас посмотрим, — Влас кивнул головой, подхватив лежащий тут же на столике блокнотик, выданный ему вчера на совещании, где он что-то черкал. Схватил ручку, лежащую тут же, переворачивая лист и протягивая Зенне. — Вот. А сам взял бокал с соком, немного отпивая и подходя ближе к ней, глядя на то, как Колдрук начинает быстро делать штрихи, иногда поправляемая Грац, которая молчаливо тыкала в какие-то места пальцем, проводя по правильной траектории. — Хватит, — неожиданно Лу резко дёрнулась, выхватывая у Зен ручку, не давая ей закончить рисунок. Прикрыла глаза, тяжело выдыхая и поднимая взгляд на Власа. — Знак вызова Луэргуля, он вырезан на руке у всех, кто ему поклоняется. — Кто такой Луэргуль? — нахмурившись, обернулась к шатенке женщина. Девушка странно усмехнулась, искривив губы в злой усмешке. — Не кто. Что, Зенна, что… *** Власий неторопливо обогнул стоящую на его пути колону, почти поздоровавшись лбами с одним шустрым, но крайне неуклюжим слугой. Правда, успел увернуться: оказаться облитым шампанским ему не претило. Прошёл немного вперёд, примечая двух знакомых девушек, рядом с которыми стояла незнакомая ему третья. — О, Власий, — Клем усмехнулась, махнув рукой, одетой в длинную тёмно-зелёную перчатку. — Всё ещё не передумал по поводу карих и голубых глаз? — Даже не надейся, — он усмехнулся ей в ответ, подходя ближе, вновь одёргивая свой белый пиджак. Ему он, конечно, мало нравился, но сестра и Зен настаивали именно на нём. Перевёл взгляд на нежно улыбнувшуюся Имоджен в своём золотистом платье, удивительно идущему под цвет её немного карамельных глаз и рыжих вьющихся волос, спадающих на плечи и спину. И на третью девушку: эффектная брюнетка с высоко заколотыми волосами, тёмными, практически чёрными глазами, в которых терялся зрачок, одетая в настолько тёмно-синее платье, что его оттенок был заметен только из-за тонкой блестящей ткани, лежащей поверх основного плотного шёлка. — Добрый вечер, миледи. Я могу узнать ваше имя? — Можете, — она неуловимо усмехнулась уголком губ. — Илаис Стрейд. Я сюда пришла по приглашению, — девушка взглянула на поглядевшую на неё в ответ Клементину. — Которое было от лица Георгия Шарпа на две персоны. По крайней мере, мне так сказала Клем. — Так и есть, — отозвался, нагло опередив её, Власий. — Мне тоже выдали приглашение на две персоны. Его было весьма удачно использовать для себя и моей будущей жены. — Будущей жены? — в голосе Шэйм появились наигранно-ревнивые нотки. — Не хочешь меня познакомить с ней? Может, я вас благословлю, — она снова усмехнулась, сощурившись на один глаз. — Обязательно, — Шарп немного склонил голову. После чего поглядел немного в сторону, на женщину с собранными в высокий пучок чёрными волосами, одетую в длинное, до пят, серебристое платье. — Хотя, думаю, ты с ней уже была мимолётом знакома. Клем, Илаис и Имо поглядели также в ту сторону. Имоджен мягко улыбнулась, отчего немного засеребрился её шрам через губы, накрашенные бледно-розовым. — А, Зенна Колдрук? Она весьма мила в общении, подошла к нам, поздоровалась и спросила про самочувствие, — проговорила рыжеволосая, улыбаясь. — Когда мы спросили про вас с Лу, когда вы подойдёте, сказала, что позже. Также представилась твоей девушкой и вскользь упомянула о том, что у Лу тоже есть… девушка. Не подскажешь, кто? Власий оглянулся, ища взглядом Грац. И заприметил: она стояла около широкого окна, прижимая к груди бокал с соком, с накрученными светлыми волосами, в которых красовались нежные бежевые розочки, в широком бальном платье кремового оттенка, усыпанном блёстками и тканевыми розами. Она слабо улыбалась; напротив неё стояла Анабель, со своими поднятыми в высокий хвост каштановыми волосами, в тёмно-синем бархатном платье, струившемся до пят. Женщина что-то говорила ребёнку, иногда улыбаясь одобрительнее и один раз коснувшись ладонью её ладони, словно подбадривая. — Вон она, — Влас коротко кивнул головой на Грац, которая ровно в этот момент оглянулась назад, на подошедшую к ним Корнелию в своём алом блестящем платье с высоким горлышком, которым она, верно, пыталась скрыть шрамы на ключицах. — Девочка, в бежевом платье. Грациелла. И да, лучше с ней проявлять дружелюбие — у Лу на неё, кажется, большие планы, раз она называет её котёнком, — тонко намекнул мужчина, и, откланявшись перед девушками, направился к Зенне, в тот момент дружелюбно улыбавшейся Аэлите Даркит, о чём-то с ней негромко переговариваясь. Подойдя ближе, он весьма галантно подхватил руку мисс Даркит, прикасаясь губами к тыльной части её ладони, спрятанной под гипюровой перчаткой алого оттенка. Вежливо поздоровался, после повернувшись к Колдрук. Та лукаво улыбалась, глядя на него, не дав поцеловать своей ладони под перчаткой. — Вы прибыли сюда одни, мисс Даркит? — поинтересовался Шарп, переводя взгляд на женщину, одетую в бордовое. Она провела ладонью вдоль каштановой пряди волос, убирая часть из них назад, за ухо. — Изначально планировала одна, но планы имеют свойства меняться, — она непринуждённо улыбалась. Оглянулась назад, кого-то поманив к себе пальцем. И из темноты, мягко покрывшей края зала, вышла высокая и достаточно юная девушка в светло-золотистом переливающемся платье, с собранными в пучок на боку макушки русыми волосами. Пару вьющихся прядей обрамляли её личико, преисполненное какой-то чистой, даже сказать детской красоты. У неё были очень тонкие запястья, одетые в короткие гипюровые перчатки. Практически сразу же девушка подошла ближе к Аэл, прижавшись к ней, когда женщина приобняла её за талию. — Позвольте мне представить вам свою спутницу — Хилэрию Кеанет. — Приятно познакомиться, мисс, я так подозреваю, Кеанет, — Власий галантно склонился, подхватывая её ладонь и также касаясь губами их тыльной части. Когда он поднял голову, то заметил, как немного зарделась русоволосая, отводя взгляд прочь. — Меня зовут Власий Шарп. — Очень приятно, — она полуприсела в лёгком подобии реверанса. — Мистер Шарп. Они ещё стояли вчетвером, разговаривая о чём-то непринуждённом, кажется, минут шесть или семь, прежде чем в зале появились главные виновники начавшегося двадцать первого числа месяца декабря бала в здании Шарпов, торжественно украшенного к этому вечеру. Ими были, как то и полагалось считать, Георгий Шарп и Розамунда Даркит. Брат и сестра были одеты в торжественные, но немного траурные наряды идеалистично чёрных цветов. Даже рубашка под пиджаком старшего была абсолютно чёрной, без всяких полос или клеточек. На рыжих вьющихся волосах младшей мерно покачивалась в такт её шагу чёрная фетровая шляпка с небольшим полями, тремя чёрными розочками и короткой сеточкой, разошедшейся во все стороны. Зал притих, глядя на них. А Георг и Мун, в свою очередь, повернулись к гостям. Вперёд сделал шаг Георгий, обводя всех тяжёлым взглядом своих серо-голубых, как безмятежное небо с собирающимися тучами, глаз. — Добрый вечер, многоуважаемые дамы и господа! Я рад приветствовать всех, кто сегодня пришёл, кто нашёл в себе силы прийти, оправившись от полученных накануне ран, как в физическом, так и в моральном смысле, — мужчина сцепил руки в небольшой замок, глядя на толпу разноцветных платьев и однотонных мужских костюмов. — Я соболезную сегодня всем тем, чьи близкие, родные или друзья попали в то стихийное и человеческое бедствие, затронувшее наш город и превративший его в частичные руины, подорвавшее многие каналы жизнеобеспечения в нашей техногенной столице. И, как неофициальный мэр, я могу заверить вас, что работы по восстановлению города начались уже днём раннее, двадцатого числа. Как, может, вы уже заметили, на основных улицах вновь постепенно начинают функционировать системы подачи света, проще говоря — фонари, — он немного улыбнулся. По залу пробежались короткие смешки, часть из которых были искренними. — Но я собрал этот вечер не затем, чтобы сказать, что у нас работают фонари в центре, а завтра будут работать по всему городу. Я собрал этот вечер из близких и важных людей для двух других не менее близких и важных лично для меня людей, которые помогли очистить этот город от тёмных войск, взявшихся из ниоткуда, и, к счастью, ушедших из жизни, будучи более не способными принести нашим жителям вреда. Я собрал этот вечер для вас, Власий и Луизиана. Для моих детей. Выйдете? Власий оглянулся на Зенну, которая ему ободряюще улыбнулась, проводя ладонью вдоль плеча, разглаживая складку на белом пиджаке. После чего выдохнул, делая шаг в сторону отца, отчего толпа перед ним зашевелилась, расступаясь и пропуская вперёд. С другой стороны, придерживая полы платья, абсолютно белого, точно свежевыпавший снег, шагала Луизиана. Её каштановые волосы кольцами падали на спину, обнажая грудь, подчёркнутую вырезом платья. До локтей тянулись перчатки, такие же белые-белые, как платье, чем-то неуловимо отличающемся от свадебного. В волосах спрятались, застыв, тонкие белые драгоценные камни, поблёскивающие каждый раз, когда на них попадал блеск от пламени свечей. На бледной коже груди блестело ожерелье из точно таких же белоснежных драгоценных камней. Брат и сестра прошли вперёд, на небольшую сцену, переглянувшись друг с другом. После чего старший Шарп протянул ладонь младшей, чувствуя, как она мягко вкладывает свою, немного сжимая. И они, крепко держась за руки, прошли вперёд, к стоящим напротив них Георгию и Розамунде. Некоторое время они стояли друг напротив друга. Георгий напротив Власия, Розамунда напротив Луизианы. Чёрное против белого, белое против чёрного. Словно в шахматной партии, они стояли и ждали, пока кто-либо сделает ход. Ход сделали чёрные. — Я бы хотела в этот вечер, — тихо заговорила Мун, но её слова были удивительно отчётливо слышны по всему залу. — Извиниться перед вами за все наши ссоры и недопонимания. За всё, через что вам пришлось пройти и что вам пришлось пережить. Я прошу прощения перед вами за нашу с братом неоправданную жестокость по отношению к вам. Прошу прощения за то, что подвигли вас когда-то на те грехи, которые сейчас не перекрыть никаким светом, никакими добрыми делами. Прошу прощения, пусть и знаю, что вы не имеете права нас простить. Прошу принять обратно в своё понятие семьи, став кем-то больше, чем людьми на бумагах и безымянными кличками в ругани и спорах. И, я хотела бы искупить свою вину кое-чем ещё, — она обернулась назад, где стоял слуга с подносом, на котором стоял резной железный кубок. Аккуратно подхватив его, женщина протянула его Луиз. — Это не яд, — она улыбнулась на её подозревающий взгляд. — Это не отрава. И это может подтвердить любой… любой из целителей, кто готовил это. Влас взглянул на сестру. Она неуверенно взяла в руки кубок, глядя на плещущуюся внутри жидкость. Она была немного золотистого цвета. И подняла его, делая небольшой глоток. Её шея засветилась лёгким золотистым оттенком. Круговые затяжки красного цвета, когда-то шрамы от удушения, впоследствии ставшие её личной проблемой в виде кашля с кровью и смертельного задыхания ночью, как некой просыпающейся и засыпающей болезни, начали постепенно разглаживаться. Кожа выравнивала свой цвет, становясь ровнее и естественнее. — Это… — Лу коснулась ладонью, одетой в перчатку, шеи. После чего, не веря, стянула с руки перчатку, вызывая по залу тихий ох. И коснулась пальцами кожи, чувствуя, что она больше не прогибается в алой царапине под её руками. Девушка подняла взгляд на тётю. — Слишком большая цена за простое прощение. — О нет, — Розамунда тихо усмехнулась, отрицательно качая головой. — Это ещё слишком малая цена. Слишком малая… Лу. Она с Георгием как-то странно переглянулась. И слово снова взял мужчина. — Вы в очередной раз доказали нам, что вы — независимы от нас, независимы от Лурана и от Астерикса. В очередной раз подтвердили, что не будете нам подчиняться так просто. И в этот раз мы вам поверили, ибо нет более поводов для сомнений. Ни один из вас не нужен мне в качестве члена нашей организации. И в качестве подтверждения этого, мы хотели бы подарить вам кое-что, — мужчина протянул обоим детям по бархатной бордовой коробочке. — Ваше право состояния в Астериксе по рождению — есть право. Не обязанность. И вы от этого права… Он притих. Шарпы переглянулись. Они были уверены в своём решении, как никогда. — Отказываемся. Где-то на заднем фоне стрельнула первая пробка, вылетевшая из горлышка бутылки с шампанским. Пошли тихие шепотки. — Тогда, — Георгий повысил голос. — Нет больше причин мне держать вас подле себя или пытаться удержать! Но помните — мы всегда рядом. — Мы — семья, — тихо проговорила Мун, на краешках глаз которой прятались слёзы. Влас обнял сестру за талию, притягивая к себе и касаясь губами её виска. Вдоль щёк шатенки уже текли слёзы, очерчивающие мокрые дорожки. — Семья, — тихо проговорила она, глядя на слабо улыбнувшихся Георга и Мун, подошедших ближе. — И… и я… — она выдохнула, опуская ресницы, глядя на то, что было в их коробочках. — Прощаю вас. Прощаю за всё. — Равно как и я, — Власий обнял отца за плечи, чувствуя, как его рука придерживает его за спину, касаясь плеча дочери. Обняв Луиз и Георга за талию, Розамунда прижалась виском к виску брата, коснувшегося её волос губами. С глаз женщины сорвалась первая слеза. — Да простят нам Драконы все наши грехи, — едва различимо проговорил Георгий в шуме вскрывающихся бутылок шампанского, звона бокалов и разрыва салютов на улице. — Да простят…

I am the promise that you cannot keep Reap what you sow, find what you seek. I am the sorceress down in the deep I am the earth under your feet I am the moon with no light of my own. You are the sun guarding your throne, I heard the angels whisper to me — Look for the signs, he is the one. I'll light a candle here in the dark Making my way to your heart.

*** — Я хочу то-о-орт! — засмеялась Грац, первая убегая в проходы между полками со сладостями. Луизиана с улыбкой закатила глаза, слыша заливистый смех Зенны, покачавшей головой на эти слова. — Кажется, в семье становится немного больше сладкоежек, — тонко намекнула она, улыбаясь и оборачиваясь назад, где Влас педантично выбирал самую большую тележку из всех имеющихся. — Эй, Влас, ты там не застрял? — Не-а, — наконец, он вытащил одну из них, с довольным лицом становясь одной ногой на небольшую подставку между двух задних колёс, и, оттолкнувшись, проехал на тележке до Колдрук и Шарп, которые при виде этого вновь рассмеялись, качая головой. Выглянувшая из рядов со сладостями надувшаяся Грац широко раскрыла глаза, хлопнув ими. А потом подпрыгнула, пробежав к мужчине с тележкой. — А я тоже так хочу! — она вцепилась в руку Власа, глядя на него большими голубыми глазами. Мужчина рассмеялся, подхватывая девочку на руки и переставляя её на своё место, сам становясь позади тележки, хватаясь обоими руками за ручку. — Лу-у-у, меня катают, — засмеялась девочка. — Я заметила, — с улыбкой отозвалась Лу, качая головой. — А ещё у нас в семье теперь, определённо, два ребёнка, — это уже было адресовано Зен, которая засмеялась, опуская взгляд на список и сверяясь с ним. — Ну, держись, — Шарп сделал вид, что разгоняется, фырча, как лошадь и немного постучав ногой о пол. — Главное — тормози там, где будет тортик. — Хорошо, — Грац счастливо кивнула головой. А потом взвизгнула, звонко и заливисто смеясь, когда мужчина сорвался с места, заставив тележку покатится по плиточным полам магазина, ловко варьируя между стеллажами. — Эй! — крикнула вдогонку Зен, под громкий хохот Луизианы, закрывшей лицо руками. — Нам нужен не только тортик! У нас тут список на двадцать пунктов! На улице кружил снег, постепенно превращаясь в самую что ни на есть настоящую метель, с завываниями и заснеженными домами, деревьями и дворами, словно как на новогодней открытке, в этот год немало кому высланной и подписанной как «с наилучшими пожеланиями». Стремительно темнело небо, причём уже часу в пятом город начала накрывать эта зимняя темнота. Зажглись лампы по всему дому; в зале из амулетов-динамиков громко играла музыка, а в самом центре красовался стол, укрытый абсолютно белой скатертью, на которой постепенно, одно за другим, появлялись различные блюда и напитки. Рядом стояла ёлка, щедро украшенная ёлочными игрушками — переливающимися шарами всех оттенков, ангелочками, звёздами, серебристым дождиком и подмигивающей разными цветами гирляндой. Под ней была собрана вата, призванная имитировать снег, а рядом с ней уже расположилось несколько подарков самых различных форм и цветов, старательно упакованных и не дававших увидеть себя раньше времени. Власий чувствовал в тот день себя как никогда раньше счастливым. Никогда не было столько всепоглощающего счастья, грозящего захлестнуть его с головой, потопить под собой, никогда не хотелось так широко улыбаться и смеяться от одного лишь присутствия близких и любимых людей. Никогда раньше ему не хотелось с таким восхищением в глазах смотреть на Грациеллу в своём новом платье, первом, которое Луизиана купила ей сама, в качестве одного из подарков на праздник — нежно-голубом, которое, кажется, подчёркивало её тёплую улыбку и нежный блеск в таких же голубых глазах, а не наоборот. Никогда раньше ему не хотелось так много говорить с Луизианой, временами обнимая сестру и чувствуя, как она прижимается к нему, смеясь от его шуток и неумело помогая чистить и резать картошку с морковью. Никогда раньше его не съедало такое странное желание схватить Зен за ладонь, прижимая к себе и больше никогда-никогда не отпуская. Прижать к себе, коснуться губами её губ, провести ладонью вдоль виска, убирая лишние пряди волос назад. Станцевать с ней медленный танец под песни Арабеллы, и любоваться на летящий с неба снег, который превратил столицу в картинку из книжки с детскими сказками, до сих пор стоящую у них на полке в книжном шкафу. Близился двенадцатый час ночи. Они уже давно сидели за столом, разговаривали о чём-то совершенно неважном, делились историями из прошлого, немного грустили, смеялись, поднимали тосты в честь наступающего нового года. Делились планами на будущее, давали друг другу обещания и даже успели пару раз сыграть в прятки по всему дому, со своими костюмами и платьями. И уже почти в двенадцать, взяв каждый, без исключений, бокал с шампанским в руки, стали возле ёлки, во второй руке держа бенгальские огни, которые щелчком пальцев поджигала Зен. И они начали искрить, вызывая улыбки и лёгкий смех у всех четверых. — С Но-о-овым Го-о-одом! С но-о-овым сча-а-астьем! Часы на Западной Башне Дворца синхронно с часами в гостиной дома Шарп пробили последние двенадцать раз, прежде чем раздались на улице взрывы салютов и захлопали хлопушки. Столкнулись, ударяясь, бокалы с шампанским, немного проливаясь хрупкими золотистыми каплями на пол. Когда Влас, выдохнув после выпитого залпом бокала шампанского, оглянулся, то невольно замер, глядя на то, как сестра притянула Грац к себе поближе, касаясь её губ своими, утягивая девочку, чуть смущающуюся этого, в поцелуй. Отставил бокал на стоящий рядом стол, переводя взгляд на Зен, чьи глаза немного горели золотистым в свете ламп. На её губах была лукавая, но нежная улыбка. И мужчина, чувствуя, что больше не в силах сдерживать съедающие его желания, сделал шаг вперёд, обнимая женщину за талию, прикасаясь губами к её губам. Он чувствовал ответ: он был практически моментальный. Зенна, похоже, тоже долго этого ждала. Она стояла, обхватив его обоими руками за шею, пока он прижимал её к себе за талию, чувствуя как то тепло, оно разрастается, становясь больше, шире, поглощая его, поглощая его полностью. Не оставляя ни кусочка. Рядом засмеялись, заставляя их обоих немного стыдливо оторваться друг от друга, опуская взгляд, а потом глядя на Лу и Грац, которые хитро улыбались, строя сердечки на них из рук. А потом младшая сестра Власа, смеясь, подхватила Грац за руку, приподнимая юбки второй рукой. — Вы как хотите, а мы — пускать салюты! И рванули, убегая прочь из зала, звонко смеясь на весь дом. Власий с Зенной задумчиво переглянулись, с хитрыми улыбками глядя друг на друга. — Опередим их? — Опередим, — согласился Влас. — Только, — он приблизился, утягивая женщину в новый поцелуй. — Чуть позже…