Нерассказанная правда

После тяжёлой работы в библиотеке у меня все болело. Особенно грудная клетка. Несмотря на то, что Икар старалась не сильно загружать меня, ей не удалось избежать моего перенапряжения. И сейчас, сидя на своей кровати, я чувствовала, как лёгкие во мне просто разрываются. Изнывая от боли, я поднесла руку с фотографией. Может, я все себе придумала и Рхея Жагрит, портрет которой был на фотографии, вовсе не я. Но я помню себя в восемь лет, несмотря уж на то, какой я была в пять или шесть лет, и сходство было просто стопроцентное. Я откинула фотографию и уставилась в окно. Внезапно, до меня дошло, что я должна была придти к Эзарелю после того, как закончу с библиотекой. Обещая себе, что больше никогда не возьмусь за работу, если заболею или у меня будет что-то сломано, я встала с кровати и направилась на встречу «приключениям». Взявшись за бок, я еле как доковыляла до Холла с дверьми. Слава Оракулу, что тут никого не было, а то вопросы а-ля «что с тобой случилось» или «может тебе к Эвелейн», или «с тобой точно все в порядке» просто бы убили меня. Я не люблю излишнее внимание так, как это любит Невра. Я дошла до лаборатории и попыталась сделать вид, что у меня ничего не болит, хотя на самом деле мои руки вот-вот отвалятся, ноги перестанут функционировать, а я задохнусь, потому что мои сломанные ребра проткнут лёгкие. — Не прошло и года, — язвительно сказал он. Так, что там говорили Валькион и Невра? Он не привык… он остепенится. Главное — ждать. — Зачем звал? — процедила я сквозь зубы. Мне было ужасно больно. Казалось, что я прямо сейчас упаду в обморок. — Будешь помогать мне зелье варить, — о, неужели меня повысили. Теперь я не просто приношу ему ингредиенты, а ещё и зелье помогаю варить? Вау, так и до настоящих заданий недалеко. Я подошла к небольшому котелку и заглянула в него. Внутри него бурлила некая жидкость серо-зеленого цвета, а запах исходил такой, что хоть сейчас вешайся. Внезапно, в жиже начал нарастать пузырь. С каждой секундой он рос и рос. Я, на всякий случай, отошла подальше, чтобы эта гадость не забрызгала мою одежду или ещё хуже — не разъела ее. Знаю я, как Эзарель варит зелья. Большую половину, что нам задавал Детерий, делала я. Я даже варила зелья запретной категории, только потому что Эзу захотелось так. Раньше, когда оно ему сильно нужно, он подстилкой выстилался передо мной. Так, меня не в ту степь понесло. Я взяла палочку, что лежала пятом с какой-то тарелкой, где раньше, судя по всему, была еда, и помешала зелье. Оно тут же приятно оттенок ядовито-оранжевого. — Что это? — спросила я, недоверчиво поглядывая на зелье. — Это для стариков. Эв сказала, что у них проблемы с суставами и попросила меня сварить для них мазь. — Эзюшка, дорогой мой, этой хренотенью ты только убьешь их. Из чего ты это сделал? — я отбросила палочку, жидкость на которой начала потихоньку разъедать ее. — Ну, все как по рецепту. Как учил Детерий, — я многозначительно посмотрела на меня, показывая, что такой ответ меня не устраивает. — Ну, пара штук красной морковки, несколько рыжих листов и пятнадцать штук сухих водорослей, — собственно, неудивительно, что его это хретотень разъела палочку. — Эз, ты идиот. Ты на черта столько засохших водорослей бухнули? Ты как вообще Детерия слушал? Он говорил, что водоросли пригодны только в качестве побочного ингредиента, но никак не главного. Да даже если и не слушал, мог бы подумать своими прямыми извилинами и догадаться, что они для нас ядовиты. Эзарель, ты все запорол. Выливай это, чтобы мои глаза не видели, — я махнула рукой. Парень, ворча и ругаясь, что много ли понимаю, подошёл к котелку и взял его голыми руками за ручки. — О святой Каруто, ты даже это нормально сделать не можешь! Если ты не знал, горячий котелок надо брать в перчатках, — я помахала перед его носом своими руками. — Хватит ругаться на меня, — он сгустил брови. — Я перестану ругаться только тогда, когда ты перестанешь тупить, — он недовольно фыркнул и надел перчатки. — Только не выливай это на улицу. У нас есть специальный место, куда надо выливать ядовитые вещества, — я уже было хотела сказать ему направление, но он меня перебил: — Хватит. Знаю я, где это место. Это единственный раз, когда мое зелье получилось хуже обычного, — с этими словами он ушел. Единственный раз? Он это серьезно? Да сколько я здесь, ни разу не видела, чтобы он держал ингредиенты в руках или появлялся в лаборатории, кроме как потому, что облажался. Через минуту он появился с совершенно чистым котелком. Я хотела съязвить, что он додумался его помыть, но не стала. Может, в какой-то степени я уже перегибаю палку. Парень поставил котел на медленный огонь и посмотрел на меня. — Что делать? — Я помахала рукой, показывая, чтобы он дал мне книгу. Парень оглянулся вокруг себя и вытащил из-за спины толстую книгу в кожаном переплете. Он любезно положил мне ее в руки и открыл на нужной странице. Минут пять я стояла у котелка и изучала рецепт. — Тааак, налей сюда пять унций воды (Автор: 142 миллилитра), — парень взял со стола старания, налил в него воды и вылил в котелок, — а теперь возьми гроздь кофейных зёрен, оторви пять зёрен и по одному зёрнышку кинь в костер, — Эз сделал все с грацией кошки и быстротой мангуста. Я все это дело размещала. Зелье приняло оттенок свежей травы, а запахом напоминал ягоды малины, — а теперь последнее, что надо добавить это морская звезда-мишень и красная ящерица, — я вспомнила, что совсем недавно они закончились. Я посмотрела на Эзареля, он посмотрел на меня. Я видела в его глазах, как он подумал о том же, о чем и я пару секунд назад. Он подошёл к шкафу и открыл его. Пока он рылся в его недрах, я надеялась, что они все-таки у нас имеются, потому как совсем не хотелось переться на базар в такую холодрыгу. Внезапно, корень помахал мне двумя ящерицами, которых держал за хвост. Я облегчённо выдохнула. — А вот звёзд у нас нет, — походу не суждено мне сегодня провести день в Штабе. Я недовольно зарычал. — Миша, — он повернулся ко мне, подошёл. — Раздватри… я не пойду, — только я раскрыла рот, как он уже все сказал. Вот гад. Да чтобы он зажарился в своей лаборатории. — Ты отправишь больную девушку в такой холод, — я сделал тоненький голос, брови домиком и большие глаза, из которых по классике жанра должны брызнуть слезы. — Во-первых, если тебе так уж холодно, я дам тебе свою кофту, — он снял со стула кофту и накинул на мои плечи, — а во-вторых, ты не девушка. Хватит завышать свою самооценку. Это я-то не завышают. Парень развернул меня и прошагал со мной до самого выхода из Штаба, держа меня за плечи. Он приговаривал, что я большая молодец, что помогаю ему, а я только ворчала, что с наступлением холодов закатаю его в снежок и сброшу с обрыва. Оказавшись на улице в жуткий ветрюган я пошла на рынок. Там меня встретили котофеи. Без лишних промедлений, ибо пипец как холодно, я изъяснила свое желание. Яррофей достал из своего мешочка связку из нескольких звёзд и протянул мне ее. Он сказал, что не надо расплачиваться, только потому, что сегодня я выгляжу особенно красиво. Ох, ради комплиментов Яррофея я и живу в этом мире. Я развернулась и пошла в Штабу. По дороге я ощутила такой приятный запах. Пахло чем-то травянистым и теплым. Чем-то летним. Я осмотрелась вокруг, но ничего, кроме пожухлой травы и опавших, жёлтых листьев не нашла. Скорее всего запах исходил от кофты Эзареля. Я зарылась носом в ее воротник. И точно запах был точь в точь с тем, что почувствовала. Его кофта пахла свежими цветами и лечебными травами. Она пахла солнцем. Она пахла летом. Я укуталась в нее и с довольным лицом пошла дальше. По дороге мне встретился Хром. Он весь трясся и стучал зубами. На нем была одна тоненькая футболка и все при видимо его мне стало жутко холодно. — Привет, Миша, — сказал он, стуча зубами. — Хром, ты что — совсем с дуба рухнул? На улице такая морозяка, а ты в одной футболке разгуливаешь! Куда только Невра смотрит? Ты должен немедленно пойти к нему и сказать, что тебе холодно. — Он мне говорил надеть теплую кофту, — я недоуменно посмотрела на него. — Знаешь, я готов сделать множество вещей! Но согласиться с Неврой, что мне холодно, после того, как мне говорили надеть куртку — не одна из них. — Я закатила глаза. Может, мне и самой было жутко холодно и вообще мне нельзя проставить, я сняла с себя Эзарелевскую кофту и накинула на плечи Хрома. Меня тут же пробил жуткий озноб. Все мой двенадцать с половиной хвостов закрутились в некое подобие улитки. Мне стоило больших усилий, чтобы обвить себя ими — они никак не хотела поддаваться моей воле. Мы с Хромом пошли в Штаб. Точнее сказать — побежали. Моя грудная клетка заболела ещё больше, но я хотя бы не замёрзла на этом ветру. Хром отдал мне кофту и скрылся в столовой. Точно! Сейчас же время обеда, а я сижу с Эзарелем в этой лаборатории и занимаюсь непонятно чем. Что за нерациональная трата времени? Я быстренько поднялась в пристанище все пробирок, склянок и Эзареля-тупая-башка и подбежала к котелку. Зелье уже достаточной варилось. Цвет его поменялся на тёмно-синий. Я бросила пару морских звезд-мишеней, и зелье тут же забурлила с новой силой и так бурлило ещё минут пять, после чего пенка ушла, а цвет поменялся на белоснежно-белый. Я выключила огонь и положила книгу. — Молодец, теперь иди поешь, — что ж, Эзарель меня похвалил — это уже что-то. Я ожидала, что он опять что-нибудь выпалит в своем репертуаре, но этого не произошло. Я улыбнулась и вышла в Холл. Все уже собрались возле склада и проталкивал стоит туда с ужасным трудом. Я поджала свои хвосты и направилась в самую гущу событий. Я, конечно, люблю внимание, но когда тебя буквально зажали между двумя телами, становится жутко неприятно. Еле как добравшись до столовой, я подошла к кухонной стойке за своим законным обедом. Из кухни слышался запах тушеного мяса, приправленная замороженной звездой. У меня прямо слюнки потекли. — Ну что — не умерла с голоду? — Каруто поставил передо мной тарелку с мясом и чашечкой свежего чая. — Я выжила только благодаря твоему пирожку, — я облизнулась, глядя на тарелку с дымящимся обедом. Каруто посмеялся, а я в это время пошла за свободный столик, число которых сокращалось в геометрической прогрессии. Я успела отхватить самое хорошее место — возле окна, в самом углу. Отсюда раскрывался чудесный вид на поляну с деревьями. Сейчас, когда опали листья, они казались какими-то зловещими. Эти торчащие ветки было непривычно лицезреть без зелёной листвы. Но от этого они не переставали быть величественными. Осень хоть и оголила их, но не лишила их толстых и высоких крон, которые создавались сотнями лет. Я все жду, когда их покроет снег, чтобы они не выглядели так беспомощно Ко мне кто-то подсел. Я перестала рассматривать пейзаж и посмотрела на своих гостей. Это был Эзарель. Он поставил перед собой тарелку и принялся умирать ее содержимое за обе щеки, даже не посмотрев на меня. Я сгустила брови. В округе ещё два-три свободных столика, а он решил сесть именно сюда. Я легонько наступила ему на ноги под столом. — Не мешай мне кушать. Я такой голодный, что если ты сейчас не остановиться, съем тебя, — я отдернула свою ногу. Он и так терроризирует меня своими заданиями, не хватало ещё, чтобы он меня сожрал. Я показала ему язык и принялась за свой обед. Стоило мне положить в рот один кусочек, как я тут же прикусила нижнюю губу. От боли я резко выпрямилась так, что все мои сломанные ребра разом заболели. Отличное комбо. Я застонала и схватилась за правый бок. Эзарель настороженно посмотрел на меня. Он держал вилку с остывающий мясом и изогнул бровь. — Я просто губу прикусила, — постаралась я создать видимость, что все хорошо. — И поэтому ты за бок держишься? — я отпустила руку и положила ее на стол. Кое-как доев свой обед, вкус которого я так и не смогла распробовать из-за жуткой боли, встала изо стола и пошла к себе в комнату. Все, хватит с меня заданий на сегодня. Я и так весь день терплю эту ужасную пытку. Надо беречь себя. Я у себя одна. Зайдя в комнату, я прилегла на кровать. Боль не ушла, но заметно притупилась. Я положила голову на подушку и заснула. Я стояла посреди леса и не могла понять, что происходит. С одной стороны, весь лес охвачен пожаром такой силы, что огонь его распространялся со скоростью света, а с другой — отходя от этого огня, билась в истерике молодая семья. Она смотрели на огонь и плакали. Отец семейства пытался вырваться из цепких рук жены и побежать в этот огонь, но жена, плача и говоря, что ничего уже не сделать, удерживала его. Рядом с ними сидела маленькая девочка. У нее были красивые фиолетовые ушки, украшенные маленькими серёжками с рюшечками, и три хвоста того же цвета. Судя по их количеству, девочка родилась слабой, но у нее все впереди — хвосты растут до семи лет. Я отошла в глубь леса и разглядела в огне не просто лес, а целую резиденцию. Это был когда-то замок отделанный под средневековье. С пиками на манер церквей и дверьми в стиле барокко. Сочетание странное, но довольно красивое. Женщина взяла на руки девочку и они вместе с отцом пошли прочь, оплакивая свой утерянный дом. Девочке, кажется, было все равно. Она играла с ожерельем, которое висело на шее матери и которое покрылось копотью. Она же вся измажется. Но ей было не до этого. Она рассматривала красивые блики, которые давали черные бусины в ленном свете. Я пошла за ними. Они шли долго. Чуть ли не до самого утра. Без продыху и привалов. И в конце концов дошли до маленькой деревушки. — Наш дом сгорел, — жалобно сказала мама. — Простите, ничем помочь не можем. У нас у самих едва места хватает, — сказал старец, одетый в длинную коричневую мантию и держащий деревянную палку почти в полтора раза больше него. — Пожалуйста, может, у вас найдется хотя бы какая-нибудь крошка. Мы совсем ничего не ели, — старец задумался. — Хорошо. Только на одном условии, — женщина одобрительно кивнула. В тот же миг старик достал из кармана своей мантии нож и резанул маленькую девочку по уху так, что ее рушечка слетела на землю вместе с частью уха. Девочка пронзительно закричала. От такого ультразвука я закрыла уши. Этот крик будто пробирался в самый мозг и плавил его. Я, не в силах больше терпеть это, упала на колени и зажала голову между коленей. Мне самой хотелось кричать, но я не могла. Может, просто боялась, может, просто не могла. — Проснись, красавица, — я резко развернулась. На моём лбу проступил холодный пот. Горло горело огнем. Передо мной сидел Невра. Он гладил меня по спине. — Опять кошмары? Я одобрительно кивнула. Он поднял меня усадил на кровать и обнял. Наверное, в этот момент его обнимашек мне не хватало больше всего. Раньше, когда я жила ещё дома, после того, как мне приснились кошмары, ко мне приходила мама и успокаивала. А сейчас, когда я живу в Штабе, эту роль выполняет Невра. Он гладит меня по спине, в точности, как делала мама. По ночам, когда он свободен от своих пассий, от него пахнет обычным мылом. Таким же как у мамы. Я уткнула нос ему в плечо и вдохнула этот родной запах так глубоко, чтобы он раз и навсегда не покидало меня. — Не уходи, — устало простонала я и сразу же отключилась у него в объятьях. Ах, только сейчас поняла, что у меня значительно преимущество перед всеми его воздыхательницами: не являясь ему родной сестрой (да и вообще мы с ним разного вида), со мной он готов проводить больше времени, чем с расфуфыренными фуриями. Гыгыгы. Я проснулась поздней ночью, потому что мне жутко захотелось пить. Я села на кровать и начала думать над вопросом о жажде, как внезапно заметила стакан и записку. Я развернула записку: «Тебе захочется пить после кошмаров. Я знаю». Ооо, как мило. Я улыбнулась сама себе и взяла стакан. Пока я осушала сосуд, успела прочитать записку миллион раз. Внезапно, раздался звон. Он шел из улицы и свидетельствовал о наступлении полуночи. Я вспомнила, что мне некий «кто-то» назначил встречу на сегодняшнюю ночь. Я быстро подбежала к шкафу и начала пускать в поисках кофты потепление, прежде, чем поняла, что на мне кофта Эзареля. Она была довольно толстой, теплой и пахла летом. Я застегнула пуговицы и вышла. Было довольно непривычно красться по сумеркам в Штабе. Тут так тихо и нет никого. Будто все разом умерли. Свет нигде не горел, что придавало обстановке ещё больше жути. Мне и так было страшно идти на непонятную встречу с непонятно кем, а тут ещё и зловещие очертания Штаба давили на меня. Наконец, когда мне удалось выскочить на улицу, я направилась к условленному месту. Кажется мой оппонент не отличается должной пунктуальность. Усевшись на лавочку, я прождала его полчаса. Но наконец, он соизволил появится. Все тебе черные доспехи с золотыми эполетами и маленькими колокольчиками на них. Они настолько тонко звенели, что не было слышно их песни. Он держал руку за спиной. От такого трюка все во мне похолодело, а сердце забилось так, что готово разбить мою грудную клетку на тысячи кусочком. Он подошёл ко мне ближе и протянул из-за спины черную розу. Ее сильный аромат сразу же ударил мне в нос. Я чихнула. В ночной тишине послышалось сдавленное дыхание. — Тебе надо научиться быть пунктуальным, — сказала я. — Злу нужно время, чтобы совершать свои злобные деяния, — я бы соврала, если бы сказал, что его шутка не вызвала у меня лёгкий смешок. — Я совершенно не считаю, что ты злодей, — сказала я, уткнув нос в розу. На этот раз она пахла чем-то сладким и воздушным. Она пахла сахарной ватой. — Почему ты так решила? — он присел на другой край лавочки. За два шага от меня. Честно сказать, я не знала, почему так решала, но у меня было предчувствие, что он ни капельки не злой. — Не знаю, — я пожала плечами. А дальше мы сидели и молча наблюдали, как на небе зажигаются звёзды. Их становилось все больше и больше, что ничего кроме восторга они уже не могли вызывать в моей душе. Они будто освещали ночным стражам, что живут на небе и охраняют сон земных существ, путь к рассвету, где они растают. Мне эту историю рассказала мама, когда я в очередной раз проснулась от жуткого кошмара. Мне тогда было девять лет. И, может, в двадцать четыре уже стоит прекратить верить в сказки, но я не могу так просто это сделать. Когда мне было страшно, а никого не было рядом, только они помогали мне нормально заснуть. — Красиво, не так ли? — спросила я, затая дыхание. У меня так всегда, когда я смотрю на небо. Звёзды будто крадут его и превращаю в другие звёзды. — Я не знаю. Мне никогда не было интересна вся эта чепуха, — я резко посмотрела на него. Его маска была направлена на крону Столетней Вишни. Хоть его лицо и пряталось за слоем металла, я чувствовала, что ему грустно. — Может, ты снимешь маску и… — не успела я договорить, как он подлетел ко мне и схватил за шею. Только в этот раз он не поглаживая ее своими холодными пальцами, а сжал так, что я не могла даже звука произнести. Я схватила его за руку и всеми силами пыталась удержать в себе медленно уходящее сознание. — Никогда больше не предлагай мне этого сделать, — прорычал он и отпустил. Мне бы следовало поддаться жуткому приступу кашля, но из-за переломов и боли я не могла этого сделать. — Ты такая красивая. Не заставляй меня портить твое нежное личико, — я с опаской на него посмотрела. Мне было одновременно и больно, и страшно, и жутко любопытно. — Как тебя зовут? — хрипло сказала я, все ещё пытаясь побороть приступ. — …Ашкор… — я задумалась. — Тебя назвали в честь древнего дракона? — на мой вопрос ответа не последовало. Он подошёл ко мне, помог встать с кирпичного пола и сесть на скамейку. Я не могу понять его манеры поведения. Сначала он угрожает мне, душит меня, а потом, как ни в чем не бывало, помогает сесть на скамейку. Что с ним такое? Мы опять сидели молча. От усталости я положила свою голову ему на плечо. По его дыханию я могла узнать, что он очень занервничал и в некотором роде испугался. Похоже он ещё никогда не имел дело с девушкой. Но мне это как-то даже приятно. Мы просидели до самого утра в полной тишине. Под рассвет я уже спала на его коленях. Сначала я сползла на них, потому что хотела посмотреть на звёзды, чтобы шея моя не затекла, а потом и заснула. Проснулась я отдохнувшая и бодренькая в своей комнате. Никого рядом не было рядом. За окном светило солнышко прямо в мою маленькую комнату, заполняя ее своим теплым светом и освещая все мои вещи и пыль. Она витала в воздухе подобно феям. МАМА РОДНАЯ, ПЫЛЬ! Так, надо будет в ближайшее время провести генеральную уборку. С широченной улыбкой я поднялась с кровати и подошла к шкафу. Только я его открыла, как на меня свалился весь срачь, что долгие месяцы копился у меня в шкафу. От такого давления я упала на пол. В нос ударил неприятный запах грязной одежды. Я повела носом. Нет, нельзя откладывать на потом уборку, а то я загнусь в этой комнате. Но для начала нужно сходить покушать и к Эвелейн. Я ногтем подцепила бежевую футболку и голубые штаны, которые по идее считаются рабочей формой, но кого это волнует? Одевшись, я выпрыгнула из комнаты. — Как спалось? — на пути в столовую мне встретился Невра. Он тоже был в прекрасном расположении духа. — Превосходно, — парень улыбнулся. Мы зашли в столовую. Я надеялась учуять запах вкусно приготовленного блюда, но вместо этого услышала запах чего-то горевшего. Я с посудой подошла к стойке. В недрах кухни я слышала привычное ругательство Каруто и лязг столовых приборов. Походу, все — закончились наши светлые деньки хорошего настроения Каруто. Заметив меня, он взял какую-то тарелку и плюхнулась передо мной. В ней была каша. Причем она как-то странно пузырилась. Ладно, если я не поем, то потом буду весь день жалеть и мучатся от голода. Я взяла ложку с тарелкой и села за свой любимый столик. Никого в столовой не было. Видно никто не решился отведать обычной стряпни. Я посмотрела в окно. На улице уже образовались сугробы и падал снег. Неужели так быстро может измениться погода? Я поковыряла тарелку с кашей и попыталась покушать. Но на вкус она была так же ужасна, как и на вид. Но голод — не тетка. С горем пополам я доела обед и принялась выполнять следующий пунктик в моем маленьком списке. У выхода сидел Невра. Прежде чем выйти, он пожелал мне хорошего дня, а я ему мило улыбнулась. Судя по тому, как от него пахло в коридоре, сегодня он настроен пойти по бабам. Ах, мне бы его обаяние и красоту, я бы уже давно завела парня. На мои светло-фиолетовые короткие волосы и ушки, на одном из которых не достаёт маленького кусочка, никто не ведётся. А уж осенью, когда с моих хвостов — темного фиолетового оттенка — опадает шерсть, совсем избегают. В какой-то момент я даже возненавидела свои хвосты. Но, ненавидя свои хвосты, я ненавижу себя, а я люблю себя. Да, это сложно, но так оно и есть. Я вышла из столовой и направилась к Эвелейн. На хрустальном куполе Холла уже образовался толстый слой снега, так что в Штабе стало непривычно темно. Я поежилась. За девять месяцев я отвыкла. Мне кажется, что в Штабе должно быть всегда солнце. Однако нет. Я зашла в лазарет. Эвелейн сидела за своим столом и что-то энергично строчила в своей записной книжке. Я предупреждающе покашляла. Она все равно не откликнулась. Я покашляла ещё сильнее. Ноль внимания. Тогда я покашляла так, что в действительности залилась приступом кашля и сорвала голос. И вот тогда Эв соизволила обратить на меня внимание. — Ты заболела? Что я тебе говорила на счёт улицы? Сейчас начнутся осложнения. Ты понимаешь, что можешь серьезно и надолго заболеть, — она подошла ко мне и, взяв за плечи, повела к кушетке. Я хотела ей сказать, что не заболела, но она все тараторила и тараторила про болезнь, смерть, нехватку медикаментов и тому подобное. Где-то на теме с медикаментами мой мозг отключился. Я, конечно, понимаю во всех этих лекарский штуках, но такой поток знаний не рассчитан на мой мозг. Эвелейн задрала мою футболку и принялась щупать мою кожу. Она давила на мои синяки, заставляя меня скривиться от боли. Это такая месть за то, что не по настоящему заболела? или что я не вовремя пришла? Надо было на рассвете придти, в не в середине дня. — Что ж, — изрекла она. Ее голос был грустным и хриплым. Либо она заболела, либо плакала, — твои ребра невероятно быстро заживают. Через неделю можно уже снимать бинты, а пока… — она уложила меня на кушетку м принялась выполнять процедуру. — Все, можешь идти. Постарайся в течение этой недели не выходить на улицу. Даже в теплой одежде. Я кивнула и ушла. Когда я выходила из лазарета, навстречу мне шли трое старцев. Я готова поклясться всеми своими хвостами, что у одного из них я видела что-то блестящее и явно острое. Тревога начала опутывать мое тело своими цепкими руками. Только дверь закрылась, я прислонилась к ней и напрягла слух. Так, сегодня я играю роль Каренн. В лазарете было тихо. Даже слишком. За моей спиной послышалось шевеление. Я дернула хвостом и повернулась. От шума, который раздавался с разных сторон, мои бедные ушки забегали, как ненормальные, пытаясь уловить основный звук. Я двинулась вперед. Я не знала, куда иду. Это больше было похоже на игру. Когда голе завязывают глаза и бегают вокруг него, хлопая в ладоши. Я пошла в коридор. Возле моей комнате слышалось жужжание. Без лишних промедлений я вошла в нее. В комнате, возле моей кровати, стоял Лейфтан. — И ты подумала, что Рхея — это ты?