Нерассказанная правда

Ашкор отстранился от меня, и я увидела, как тот небольшой участок лица, освобожденный от душных оков маски, украсила легкая, почти незаметная, улыбка. Я поцеловала его в щеку и уткнулась ему в плечо. Его руки, лежащие теперь на моей талии, слегка подрагивали, а указательные пальцы нервно стучали по моей спине. — Я не должен быть здесь… — его голос, не искаженный маской, был таким мягким, почти бархатистым, низким. — По… — я осеклась на полуслове. Какой смысл задавать вопрос, если все равно не получишь не него ответ. Я посмотрела на Ашкора. Он снова приблизился ко мне и поцеловал в нос. — Потому что они меня не очень жалуют, — было мне ответом на так и не заданный вопрос. Я опустила голову. Меня никогда не целовали в нос… Да что уж там — меня никогда вообще не целовали. Даже мама. Она обнимала, гладила по голове, успокаивала ночью, когда мне было страшно, но никогда не целовала, даже в щеку. От это сейчас, ощутив все прелести поцелуя, я раскраснелась, как помидор. Я чувствовала, как меня заполняет что-то теплое. Оно поднимается прямиком к лицу, и вот я уже ощущаю его ушами, щеками, носом. Мне жутко нравится это чувство, и я не хочу, чтобы оно проходило. — Прости… — забыв про свои мысли, я посмотрела на Ашкора. Мне было непонятно, за что он просит прощения. В следующее мгновение он развернул меня к себе спиной, обхватил руки вместе с талией и закрыл и нос, и рот рукой. Через считанные секунды мне стало не хватать воздуха, и я начала биться в судорогах. Его хватка была сильной. Я бы даже сказала нечеловеческой. От недостатка воздуха во мне проснулся инстинкт самосохранения — я начала биться руками, ногами, но он не отпускал, а только сильнее сжимал свои железные лапы. Про себя я просила его, чтобы он отпустил, но жаль, что люди еще не научились читать мысли. — Ты не понимаешь, какой опасности подвергаешь себя, — прошептал он мне это на ухо. Мне в тот момент было далеко не до его слов. Мне просто хотелось, чтобы в мои легкие попала хоть капля кислорода. Вскоре, из-за большого скопления углекислого газа в организме, у меня начало темнеть в глазах, а голова наполняться чем-то мягким, больше похожим на вату. Но я до последнего не хотела сдаваться. Ну, конечно, умру я в двадцать четыре года. А кто будет Эзу пендалей прописывать? Кто будет вместе с Карен сплетни разносить? Кто будет новых девчонок Невре подбирать? Они же без меня пропадут. Эти мысли побудили во мне желание забиться ногами еще сильнее, но силы уже покидали меня, так что через считанные секунды я уже теряла сознание. Голова жутко болела, а по губам потекло что-то теплое и с металлическим вкусом. Очнулась я у себя в комнате. За окном было раннее утро, и солнце во всю пыталось попасть ко мне в комнату. Но из-за закрытых плотных занавесок, в моей комнате было темно, как в гробу. Мне никогда не нравилась темнота и сырость, я люблю солнце и тепло. Греться под лучами знойной звезды для меня апогей идеального дня. Я села на кровать и повернула голову к ее краю. Положив голову на подушку, а тело спустив на пол, похрапывал Ашкор. Его маска была снята на половину. Что ж, мои подозрения, что он и в скафандре этом спит развеялись, как пыльца с цветка при сильном ветре. Я смутно помнила, что произошло вчера произошло. Помню только поцелуй и судороги. Но из-за чего судороги не помню. Я потрепала за плечо парня, что мирно дрых рядом со мной. Аш поворчал и посмотрел на меня. Я не могла видеть его эмоции, но я отчетливо видела, как его губы изогнулись в извиняющейся улыбке. Это было довольно жутко. Два длинных клыка торчали прямо из-под верхней губы, так и грозя впиться в живую плоть. Я незаметно отодвинулась от него и вцепилась в подушку, будто она меня мола защитить. В тот же момент Аш встал с пола и сел на край моей кровати, теребя при этом уголок моего одеяла. Воспоминание вчерашнего вечера вспышкой появилось у меня в голове. Он пытался задушить меня… Я открыла рот и попыталась вдохнуть воздух, но, как вспомню, как я не могла этого сделать, легкие будто отказывают функционировать. Ашкор приблизился ко мне ближе, а меня начали разрывать противоречивые чувства: с одной стороны — он мне нравился и даже, можно сказать, я его люблю, но с другой стороны — этот человек пытался убить меня, а чувство самосохранения у меня работают на высшем уровне. Ашкор шире улыбнулся и взял меня за руку, от прикосновения его холодного железа к моей вечно теплой коже я вздрогнула и машинально одернула ее. Он пододвинулся ко мне ближе, и я почувствовала его леденящее душу дыхание на своей коже. Мне показалось, что я сижу перед не просто человеком, а перед настоящим монстром. Но в тоже время мне казалось это жутко сексуальным и притягательным. Аш обхватил меня за талию и уткнулся своим носом мне в шею. Сердце забилось сильнее ни то от страха, ни то от возбуждения. — Прости, — снова этот громкий шепот в мою шею. Его губы слегка коснулись жилок, а я вздрогнула. Я не могла контролировать свои порывы и обняла его в ответ. В памяти отзывались отголоски прошлого вечера, но я их упорно игнорировала. Мне нравилось, как Ашкор прикасался ко мне, как целовал мою шею, губы. Мне было не до крика инстинкта самосохранения. Я хотела как можно больше протянуть этот момент. Но видимо не дано… Внезапно Аш отодвинулся от меня. Улыбка с его лица исчезла. — Мне пора, — он быстро поцеловал меня в губы и стремительно направился к выходу, оставив меня недоумевать. Я быстро вскочила с кровати и побежала к выходу. Стоило мне рывком открыть дверь, как передо мной появилась широкая грудь Эзареля. Я немного выпала. Либо я такая медленная, либо и Аш, и Эз слишком быстрые. Я склоняюсь ко второму. — Чего надо, Ваше Скотинство? — я демонстративно присела в легком книксене. — О Великий Оракул, — он возвел глаза к небу и взял меня за руку. — Успокоишься ли ты когда-нибудь? — я отрицательно покачала головой. Не царское это дело — успокаиваться. — Значит, работы предстоит слишком много. Пошли, — он обхватил мою руку и повел в лабораторию. Видно, его не смущало, что я иду в одной пижаме и босиком. В пол, между прочим, холодный. — Может, дашь хотя бы переодеться? — спросила я, стоило нам выйти из коридора. Он ускорил шаг, и я начала запинаться о собственные ноги. — Я и так дал тебе слишком много времени на поспать, — буркнул это он скорее себе, чем мне. Я закатила глаза. Эх, да здравствует простуда, ОРВИ и прочие болячки, которые я подхвачу, если не обуюсь. Надеюсь, у Эза уважительная причина, что он вытянул меня в таком виде. Мы зашли в лабораторию. В комнате пахло чем-то горелым… или мертвым… или и то, и другое. Я зажала нос руками, пытаясь подавить рвотный рефлекс. Кого он убил и сжег? Я недоуменно посмотрела на парня. По его лицу было видно, что он тоже не в восторге от этого запаха и, по-моему, его сейчас вырвет. — Ты что делал? — возмущенно спросила я. — Я пытался приготовить зелье от простуды… — признался он, устремляя взгляд на меня. Я сгустила брови. Я покачала головой и принялась исправлять все косяки Эзарелевского «пытался». Открыв дверь, я подошла к столу и начала осматривать «место преступления». Почему преступления? Да потому что этот маньяк издевался над ингредиентами и значительно их попортил… Я было хотела пустить слезу в знак памяти ушедшим попросту ингредиентам, но это уже слишком. Заткнув нос, я отдала котелок с жидкостью, источающей слезоточивый газ, Эзареля. А что? Я такую херомантию не понесу. Через несколько минут Эзарель пришел с чистым котелком, а в лабораторию наконец-то появился свежий воздух. Я вынула затычки из носа и посмотрела на Эзареля взглядом а-ля «ну и какое зелье ты готовил». Без лишних слов он открыл книгу на страницы с зельем от ОРВ. Я быстренько пробежалась глазами по странице и поняла, что Эз сделал не так, что вызвало такой сильный тошнотворный запах. — Эз, ты дебил или притворяешься? Скажи мне честно, я никому не скажу. Какого хрена ты вместо красной моркови положил синюю?! Там черным по белому написано, — я устремила взгляд в книгу, — «строго красная морковь»!!! Эзарель выпучил глаза и посмотрел в книгу. Через секунду его брови сгустились, и лицо приняло виноватый вид. Я неодобрительно покачала головой. Мне хотелось еще на него наорать, прочитать длинную и скучную лекцию на тему «Почему надо строго следовать рецепту». Однако через пару секунд я перестала видеть в этот смысл: он все равно через пару дней забудет про это. Я выдернула книгу из-под его носа и принялась все делать сама. Оракул, как он только не убил никого. Хорошо, что хоть додумался меня позвать, а то напоил бы этой фигней гвардейцев и все… меня бы заставили копать могилы десятками. Гр… Я стояла над столом и колдовала над зельем, пока Эзарель, бегая по всей лаборатории, приносил мне нужные ингредиенты. Когда все было готово, я встала, скрестила руки и сделала лицо а-ля «что бы ты без меня делал». Эз не растерялся и без промедлений схватился за, на минуточку, горячий котелок. В ту же минуту он выпустил ее из рук, и она упала на выключенную горелку. Слава Оракулу, ничего не разлилось, а то я бы его разлила. По стенке. Кувалдой Валькиона. — Ничему тебя жизнь не учит, — сказала я, протягивая ему прихват. Он зло посмотрел на меня, как на врага народа, но все равно взял тряпочку. Мне пришлось остаться и проследить, чтобы он все аккуратно разлил по маленьким бутылочкам и в конце все прибрал. Под моим пристальным наблюдением его спина напряглась, а руки задрожали. Я подошла к нему и погладила по спине. — Миша, уйди. Я дальше сам, — проворчал мой горе-начальник. — А если ты лабораторию спалишь? — промурлыкала я. — Я ее спалю только тогда, когда там окажешься только ты, — я посмеялась, но вышла. Когда я вышла из лаборатории, на меня сразу что-то налетело, и я повалилась навзничь. Упала на пятую точку, меня в добавок ещё и придавило чем-то тяжёлым. Я попыталась встать или хотя бы хоть как-то отодвинуть с себя по запаху похожее на человека. — Ох простите меня, я на старости лет стал таким невнимательным, — передо мной встал старичок ростом примерно ниже меня и помог встать. Он отряхивал свою мантию болотного цвета, а я пыталась украдкой разглядеть какие-нибудь ушибы. Но их тут не оказалось. Ещё бы они были. Я девушка мягкая. — Все хорошо, — улыбнулась я и уже было хотела уйти, но меня крепко схватили за руку и остановили. Старичок, до ныне был таким милым, теперь зло смотрел на меня исподлобья. От такого взгляда по мне прошлись мириады мурашек, а сердце упало в пятки. Я постаралась вытянуть свою руку из его руки, но старичок только ещё больше ее сжал. — Ты должна умереть. Тебя не должно быть здесь. Почему ты не умерла ещё при рождении? — его слова мало того, что испугали, так ещё и повергли в шок. Почему я должна была умереть ещё в детстве? И вообще, откуда от про меня знает? Я начала ещё сильнее дергать рукой, но его пальцы сжимались все сильнее и сильнее, подобно удаву, сжимающую свою добычу своим телом. В его свободной руке блеснуло что-то металлическое. До меня не сразу дошло, что это клинок моего брата. Волнистый клинок и баленвийской стали с гравировкой фамильного герба. Я забилась ещё сильнее. Мне следовало бы закричать, позвать на помощь, но страх сковал мое горло липкими лапами, не давая даже звука произнести. Внезапно старичок замахнулся на меня клинком Невры и хотел полоснуть по лицу, но я уверена что, и удар пришелся на мое плечо. Было ли мне больно? Просто адски. Я хотела взвыть, но вместо этого закусила губы и зажмурилась глаза, подавляя слезы. Я начал биться ногами, свободной рукой, плечо которой пострадало, но старикан только больше сжимал мою руку. Про себя я молилась, чтобы хоть кто-нибудь заметил меня и этого сумасшедшего. Но сейчас слишком рано, чтобы хотя бы гвардеец появился в Холле с дверьми. Я подошла к нему ближе и пнула старика в колено. Тот согнулся в три погибели, но отпустил. Я не знаю, почему тогда я не пустилась бежать, сломя голову. Я просто встала и стояла в ступоре, смотря как старичок корчится от боли. Стоило мне подойти ближе, как он резко выпрямился и ударился меня по лицу. От удара я полетела прямиком на перила. Ударившись носом, я отключилась. Я стояла посреди комнаты. Она была довольно мило отделана в розовых тонах. Явно комната девочки. Посередине стояла большая детская кроватка, от куда доносились детский смех. Над кроваткой была повешена гирлянда с разными мифическими существами. Тут били и кицунэ, и оборотни, и вампиры, и феи. Все они крутились вокруг кроватки, сопровождаемые нежной, тихой мелодией. Я подошла ближе и заглянула внутрь. На розовом матрасике с нарисованными бабочками лежала маленькая девочка. У нее были белые волосы, отдающие фиолетовым оттенком и три маленьких хвостика цвета ночи перед рассветом. У изголовья кроватки золотыми буквами было выведено Рхея Жагрит. Я уже встречала ее на картинке в библиотечной книге. Только там она была взрослой, а тут ещё совсем ребенок. Внезапно дверь детской открылась, и в комнату вошла молодая пара. На мужчине была надета красная накидка с золотой эмблемой в виде кицунэ воюющего на луну, а на женщине было строгое темно-зеленое платье. Они подошли к кроватке и так тепло улыбнулись. Я никогда в своей жизни не видела такой улыбки. Нет, может мама Невры и Карен улыбалась мне, но это была не та материнская улыбка, которой мне так недоставало. Это скорее улыбка близкой подруги или просто знакомого человека. Собственно, я никогда не ждала от нее проявления настоящей материнской любви. Я всю свою сознательную жизнь понимала, что я нее ребенок. Меня просто подкинули, и у нее не оставалось иного выбора, как приютить меня у себя и вырастить, как родную. Я смахнула слезинку со своей щеки и уселась на пуфик, рядом с игрушечным туалетным столиком. Мне так нравилось наблюдать за тем, как они воркуют над своей дочкой, как ее любят. На секунду я даже представила себя на месте Рхеи. Я тоже хотела, чтобы меня так же любили, так же ласкали. У меня ведь по сути и детства-то не было. Я проснулась на пороге совершенно незнакомого мне дома, на меня смотрела совершенно незнакомая женщина. Все мое тело жутко болело, особенно хвост. Я ничего не помнила, даже своего имени. От это маме Невре, Крессиде, пришлось дать мне новое имя. Вот мужчина пододвинул стул к себе и сел на него, держа малышку Рхею у себя на руках. Она начала играться с его длинными серебряными волосами и что-то по-детски лепетала себе под нос. — Хочешь сказку расскажу, — сказал мужчина ткнув девочку по носу, — про принцессу, которую любило все королевство? — девочка как будто одобрительно кивнула, но на самом деле просто зажмурилась, а я тем временем уселась поудобнее на пуфике и повернула свои ушки к мужчине. — В одном королевстве жила молодая пара. Они очень хотели ребенка, но короле было не дано родить. Тогда от народа вызвалась молодая девушка. Она была чиста, скромна и воспитана. Она родила королеве и королю маленькую дочку. В тот день все были рады. Народ благословлял маленькую принцессу на долгую жизнь, а королю и королеве побольше терпения, чтобы воспитать достойную наследницу. Он погладил девочку по светлым вьющимся волосам и поцеловал в лоб. Женщина, что до этого стояла за спиной мужчины и внимала каждому слову сказки, широко улыбнулась и погладила своего мужа по плечу. — Но королю и королеве было так же не суждено воспитать ее, — в детскую ворвались рыцари в серебряных доспехах. Они вытащили мечи из ножен и наставили их на семью кицунэ. Король скинул с себя плащ и так же достал меч. Когда в комнате раздался первый лязг металла о металл, в моей голове раздался как будто взрыв целой ракеты. Я схватилась за голову и упала на ковер, сжимаясь в калачик. Боль была просто нестерпимая, я закричала. Я проснулась в темном и сыром помещении. Вокруг не было ничего кроме звука капающей воды. На стенах висели факела, чтобы совсем не свихнуться от этой темноты. Я постаралась встать, но боль в моей голове приказала мне сидеть на месте. В добавок ко все у меня ещё и болел нос. Я потрогал его рукой и нащупала нечто жидкое и по вкусу напоминающее кровь. Просто замечательно. Я разбила нос. Я оглянулась вокруг и поняла, что это темница, но какая-то не такая. У нас таких темниц нет. У нас они просторные и светлые (в частности из-за светящейся воды), а эти какие-то тесные и слишком темные. Я поежилась. Мне было жутко и больно. Я не знала, что делать и к кому обратится. Я чувствовала себя такой беспомощной. — Ты!!! — к клетке подошёл тот самый старичок, который напал на меня сегодня утром или, может быть, вчерашним утром. Я точно не знаю сколько я спала, а в темнице было не долго определить время. Из моих мыслей Веня вытянул резкий удар чего-то тяжёлого по прутьям темницы. От испуга и неожиданности все мои тринадцать хвостов разом распушились, а уши покорно опустились вниз. — Ты будешь тут сидеть без еды и воды. Я наконец-то поймал тебя. И хоть тебя надо привести живой, я просто скажу, что ты умерла в результате несчастного случая. С этими словами он ушел, оставив меня сидеть в этой холодной мокрой камере. Я сидела, спала на твердой постели и просто изнывала от голода. Я не знала, сколько тут уже сижу, но по решениям достаточно много, чтобы лежать на кровати от упадка сил. Каждый день ко мне наведывался тот самый старичок и проводил со мной процедуру, которая в народе называется «моральное давление». Причем давка была сильной, и я даже иной раз верила в его слова. Но быстро поправляла себя, говоря, что он это не серьезно, что он просто шутит, чтобы запугать меня. — Ты такое ничтожество… — я в очередной раз проснулась от ужасного голоса, который проникал в темницу как вода. Я хотела было заткнуть уши подушкой, но вся проблема состояла в то, что тут нет подушки. Обычная койка без одеяла и без подушки. — Я тебе обещаю, ты умрёшь ещё до того, как мы приедем. Ты умрёшь в этой камере самой мучительной смертью Я не понимала, за что меня должны убить, почему и кто? Но одно я понимала точно — мне жутко страшно, больно и я хочу кушать. В этой камере было так сыро и холодно, что я ненароком подхватила простуду. И вот теперь к моему недомоганию прибавились сдавленный кашель, сопли и чихи. Каждый день я искала способ выйти отсюда и сбежать, но тут были одни голые стены, где нет даже намека на крючок с ключами. Тогда я хотела просто вырвать решетку, но из-за упадка сил я не могла даже встать с кровати. Через множество попыток сбежать и составленных планов я просто сдалась. — Так, лисица, — на смену старичку пришел молодой парень. На нем была надета обычная черная футболка, камуфляжные штаны, а на голове красовалась обычная земная кепка. Я тоже такую когда-то хотела. Но все мои просьбы к парням, которые уходили за провизией, благополучно пропускались мимо ушей, — на выход. Он открыл дверь клетки, чтобы я вышла. Конечно, я же девушка сумасшедшая… Стоило мне выйти за линию, разделявшую темницу и коридор, как я тут же припустилась бежать. Правда побег мой ничем хорошим не закончился. Не успела и двух метров пробежать, как парень схватил и поднял высоко над землей. Ну, конечно, а чего я еще ожидала от себя, заморенную голодом и недосыпанием, и от этого парня, который явно тренируется каждый день. Так еще и ест три-четыре раза в день. Кстати, о еде. Я так хочу кушать. Уж не знаю сколько я тут пробыла, но я очень сильно проголодалась. Точнее, я проголодалась до такой степени, что просто уже не чувствую голод. Но сейчас не об этом. Вернемся к нашим баранам. Я начала ерзать, биться ногами, руками. Я даже забыла, что у меня совсем нет сил на это. Я просто отчаянно пыталась вырваться из железной хватки этого парня. Он резко опустил меня на ноги и развернул к себе. Я тем временем не сдавалась. Я била тонкими руками его грудь, отталкивала его. — Успокойся, — я пропустила это мимо ушей. В моей голове ничего, кроме как позывов поскорее выбраться отсюда, ничего не было. Эти мысли были настолько громкими, что я не слышала ничего вокруг. — Мии, успокойся. Я мгновенно остановилась. Только один человек, до неприличного сократив мое имя, мог так меня называть. — Невра, — прошелестела я прежде, чем упасть от упадка сил. Масло масляное, но тем не менее. — Я нашел тебя. Ты не представляешь, как мы с Каренн переживали за тебя, — он подхватил меня на руки и понес к выходу. Я была несказанно рада его появлению. — Пошли, Эз и Вальк снаружи ждут. Уж не знаю, как дела обстояли с охраной (я к тому моменту вырубилась), но мы вышли благополучно. Меня спокойно доставили к Эвелейн в кабинет, где оказали помощь. Больше, чем появлению брата, я была рада только тарелке еды. Только я очнулась от долгой дороги, как тут же налетела на кашу из заколдованного листа и пламенного цветка. Даже такое отвратительно сочетание после полторы недели (как позже выяснилось) голода казалось мне просто апогеем кулинарного искусства. Я доела кашу и отдала тарелку Эвелейн. Внезапно я почувствовала прилив сил, и уже хоть сейчас могла отправляться на задания. Но это было скорее ментально, чем если бы это было на самом деле. Эвелейн еще немного пощупала, потрогала, посмотрела меня и отпустила. Ну… как отпустила… Она сказала мне лежать на койке в лазарете и никуда не уходить, пока я полностью не восстановлюсь. Мне-то, собственно, до лампочки, сколько я тут пробуду, но вот Главному Штабу нужны лишние руки. Но Эв была непреклонна и неумолима. Сказала нет, значит, я буду сидеть здесь, пока рак на горе не свиснет. Я попыталась уговорить ее на работу в лаборатории. Хотя бы. На что получила взгляд а-ля «ты совсем с дубу рухнула?». От такого взгляда мне стало не по себе, и я оставила затею уговорить ее отпустить меня на все четыре стороны. А то еще склянкой с лекарством прилетит прямо по лбу. За весь день я кушала столько раз, сколько нам бы не дали за весь год. Может, еда была и отвратительна на вкус, но ведь это ЕДА. Да и к тому же у меня не было выбора. Эвелейн специально для меня, дистрофика такого, составила меню, в котором предусматривалась исключительно полезная еда. Окей, я еще согласна, что алкоголь можно исключить, но булочки за что? Я же без своей любимой булочки с начинкой из лепестков розы просто помру. Ближе к вечеру ко мне завалился Невра. Он начал объясняться, почему не смог раньше придти. Мне было до лампочки, что его задержало. Главное, что он сейчас пришел. Этого достаточно. Далее последовали извинения, что он не смог меня уберечь, что теперь всегда будет присматривать за мной и так далее. Это все, конечно, мило, но, когда это затягивается, становится скучно. — Я тебя переведу в свою гвардию, чтобы ты всегда была под моим боком, — я резко подняла свои опустившиеся ушки и выпрямилась. — С этого момента поподробней, — я выгнула бровь и уставилась на брата. Мне это снится? Неужели я избавлюсь от бестолкового начальства? Наконец-то!!! Невра как-то посмотрел на меня, как будто я спросила что-то невероятное и непонятное. — Ну, я переведу тебя в свою гвардию, — как-то смутившись сказал он. — А кто ее отпустит? — в лазарет вошло мое то самое бестолковое начальство. Я закатила глаза и раздраженно вздохнула. Вечно ему надо везде влезть со своими возражениями. Как же бесит. Он, с видом важной какашки, прошагал к моей койке, обошел ее сзади и, обняв за плечи, положил свой подбородок мне на плечо. Брр… Прививку мне!!! Прививку! Пол царства за прививку! Надо будет в душ сходить и отмыть себя дегтярным мылом. — Это самый ценный гвардеец, что у меня есть. Я не отдам ее просто так, — я моляще посмотрела на Невру. Вампир смотрел на меня с непониманием. Я дернула плечом, чтобы его голова спала. Эз щелкнул зубами и, схватившись за свой рот, отлетел от меня. На моих плечах до сих пор чувствовались отпечатки его рук. Я поежилась. — Так, господа главнокомандующие, прошу покинуть лазарет. Мише надо отдохнуть. Завтра поговорите о переводе, о ее ценности и так далее. Взмахами руки она выгнала их за дверь и закрыла ее, передвинув защелку. В этот момент я была как никогда благодарна эльфийке. Она предотвратила мой истерически ор по поводу того, что мне фиолетово насколько ценный я гвардеец в Алхимии. Я просто хочу быть подальше от его саркастичных шуток и замечаний. Не хочу видеть его самодовольное лицо. Перед тем как уйти, Эв дала мне снотворное и выключила свет. После этого дверь за ней закрылась, и я осталась совершенно одна в лазарете. Знаете, я никогда не боялась этого место. Ровно до того момента, пока не осталась здесь одна. Ночью. Я закрыла глаза и укуталась в одеяло. Мама мне всегда говорила, что, если укутаться в одеяло, никакие страшные сны не смогут к тебе пробраться. Но это было шестнадцать лет назад. И, по идее, мне не следует верить в такую чепуху. Но когда остаешься наедине с лекарствами, на койке, где в годы войны за территорию умерло немало гвардейцем, то поверишь даже в бабайку. Я зарылась головой в подушку и попыталась уснуть. Эвелейн сказала, что снотворное подействует через пять минут, но по ощущениям пошло все десять. Я вертелась, крутилась в кровати, но царство Морфея так и не хотело меня забирать. Я села на койке и уставилась на нее. Обычная стена с нарисованными на ней цветами и феями, забирающими пыльцу. Ничего удивительного. Моя комната была также раскрашена. Только вот меня смутило то, что в стене раздавались какие-то звуки, больше похожие на мяуканье. Сначала я не поняла, в чем прикол, но потом до меня доперло. Звук не в самой стене, а за ней. Я встала с кровати и пошла на выход, надеясь, что Эвелейн не закрыла дверь. К моему счастью и к сожалению Эвелейн она была открыта. Я пошла на звук. Он исходил из улицы. Встав возле входа, я немного смутилась. На улице сейчас бушевала вьюга, и, скорее всего, было очень холодно. Но мяуканье было таким сильным и жалостливым, что он перекрикивал мое чувство самосохранения. Я укуталась в свое одеяло посильнее и пошла на звук. Холодный снег больно щипал мои босые ноги. Острые снежинки врезались мне в лицо и руку, что держала одеяло снаружи. Надеюсь, что все это не зря. Звук становился все громче и громче. Все жалостней и жалостней. Наконец, когда я еле как доковыляла до аллеи арок, увидела в снегу красное пятнышко, а на нем нечто белое с такими же красными глазами. Это красное пятно на белом снегу заставило меня вспомнить ту страшную картину и зажмуриться. Сердце сжалось до размеров точки. Но это не остановило существо мяукать еще сильнее. В конце концов я присела на колене, совсем наплевав, что могу заболеть, и подобрала бедное животное. В темноте было не разглядеть его вида. Я укутала еще совсем маленькое существо и пошла обратно. Путь мой оказался тернистым. Когда я направлялась в Главный Штаб, то вьюга и метель усилились и теперь пытались меня будто убить своими острыми снежинками. На базаре я споткнулась об какую-то ветку и полетела вниз. До земли оставалось чуть более пяти сантиметров. Я открыла глаза и увидела перед собой до боли знакомую маску. Его глаза светились необычайно ярко в тумане снега. — Ты знала, что твои прямые извилины длинней, чем усы у таракана? — с показушной важность сказал он. Я не ответила. Аш поднял меня на руки и занес в Главный Штаб. Одной рукой я держала его шею, а другой найденное мной существо. Он донес меня до лазарета и положил на койку. Только он собрался уходить, как я схватила его за руку. Он остановился и уставился на меня. — Сними маску, — он сжал сильней мою руку. Я, наверное, должна была почувствовать боль, но единственно, что я чувствовала — страх. Он выдернул мою руку из своей и отправился на выход. Сказав себе, какая я дура, уснула крепким детским сном. Жалобный писк разрывал мою голову. Я не могла сосредоточится на нем, он заполнял весь мой череп и блокировал все мыслительные процессы. Я попыталась открыть глаза. Перед собой я увидела какого-то человека. Он был одет в серую рубашку с китайским, золотым воротником и штаны с золотыми узорами по бокам. Он стоял ко мне спиной. Из-за нее как раз-таки и раздавался душераздирающий крик. Он пронзал мои уши. Дернув своим черным хвостом, парень повернулся. На его рубашке красовалось огромное кровавое пятно, а в правой руке был светло-фиолетовый хвост, запачканный кровью. Я опустила руки и уже перестала замечать этот противный ор. Он начал двигаться ко мне. В его руке подрагивал огромный тесак, а в другой дрыгался отрубленный рост. Я заорала. Мне хотелось убежать от него, но я было как будто прикована к одному месту. Он все ближе и ближе. А мне ничего не оставалось, кроме как пронзительно кричать. Также, как обладатель этого отрубленного хвоста. — Мии! Мии! — я открыла глаза и увидела перед собой целое столпотворение. Это всего лишь сон. Это не правда. Я нервно сглотнула. Мне было невероятно холодно и страшно. Находясь по впечатлением ото сна, я вся дрожала. Возле меня стоял Невра, он тряс меня за плечо. За ним стояли еще Эзарель, Валькион, Каренн, Икар, Керо и дальше по списку. Матерясь и ругаясь, сквозь эту толпу ко мне протиснулась Эвелейн. Она взяла мое лицо в свои теплые руки и начала осматривать меня. Но ничего, кроме холодного пота на лбу и дикого ужаса в глазах, не нашла. Ей не хотелось отпускать меня в таком состоянии, но она была вынуждена признать меня совершенно здоровым человеком. На ее слова я отреагировала слегка шокировано. Я думала после сегодняшней ночи свалюсь с каким-нибудь гриппом или чем похуже. Но меня не взяла ни одна страшная болезнь. Возможно, я не такой старикан, каким считала себя, когда мне стукнуло двадцать лет. Когда я встала с койки, по моему плечу что-то полезло наверх. Через несколько секунд это нечто улеглось на моей голове. А я тем временем ловила на себе недоуменные взгляды присутствующих. Даже Эзарель, что до этого пил чай, подавился. Я сняла маленького проказника со своей головы. Если ночью я не могла определить его вид, то сейчас без сомнений могу сказать, что это лисороза. Прочем девочка. Она смотрела на меня самыми добрыми глазами и махала своим красным хвостом, усыпанным бесчисленным количеством маленьких роз. Лисица мурлыкала (или урчала) прямо на моих руках, уставившись на меня. — Ты где ее нашла? — удивленно спросил Керо. В этот момент мне показалось, что не стоит говорить им про мое ночное свидание с вьюгой. — Она забежала в Штаб и начал мяукать, — от части это была правда. Она мяукала, но не в Штабе. — Я бы услышала, — сказала Мико. Тут я поняла, что если я не буду осторожной со своими словами, то в дальнейшем Эвелейн посадит меня на кол. — Я не знаю, почему ты не слышала, но она мяукала в Штабе, — Мико косо на меня посмотрела, но поверила. В глубине души я спокойно выдохнула. Но мне не стоит расслабляться: если поверила Мико, не значит, что поверили и другие. — Можно… — я осеклась. Мне хотелось оставить ее себе, но после недавних (очень грубо горя) событий, я не могла даже прикоснуться к другому фамильяру. Я боялась, что опять повториться эта ужасная картина, и я не переживу. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского. — Я оставлю его себе? Мико тупо посмотрела на меня, но потом ее лицо сменилось на выражение жалости. Видно она, как и я, вспомнила. Кицунэ энергично закивала головой и удалилась, громко хлопнув дверью. — Как назовешь? — хором спросили Эз и Невра. Сначала я пожала плечами, но потом мне на ум пришло одно имя. — Рэн. Ее зовут Рэн.