Нерассказанная правда

— Помоги мне, — кричал голос из непроглядной темноты. Я не могла определить кому этот голос принадлежал: мужчине или женщине, знакомому или незнакомцу. Это просто был голос, который молил меня о помощи, но тем не менее во мне засела четкая мысль, что я очень хорошо знаю владельца. — Помоги мне, — и снова звонкий голос ударился о нерушимые стены темноты. Темнота была везде. Она окружала меня, обволакивала, проникала в каждую клеточку моего ослабевшего тела. Я не могла даже пошевельнуться, только слушала, как медленный, бархатистый голос постепенно превращается в истерический. Через некоторое время незнакомец буквально верещал о помощи, а я не могла ничего сделать. Я даже крикнуть не могла. — Миша? Миша, помоги мне!!! — мне хотелось плакать. Я была напугана. Но темнота не давала мне даже слезинки выпустить. Словно бессовестная воришка, она украла все мои чувства, оставляя только… ничего. Я ничего не чувствовала. Были мизерные крупицы страха, но и они в скором времени покидали мое тело. Я попыталась шевельнуться. Все мое тело отозвалось жуткой болью, которая давала понять, что это затея не увенчается успехом. Если темнота высасывала из меня все чувства, то эта боль крала все мои силы двигаться дальше. Но, несмотря на это, я усердно делала попытки двинуться с места. Да, сквозь боль и слезы, но мне надо было позарез узнать владельца голоса, так отчаянно молящего о помощи. — Помоги мне, — снова эти слова. Теперь они звучали и в моей голове, будто жили там со времен моего рождения. — Где… вы… — слова никак не шли у меня из горла. Было жутко больно: в глотку будто заливали расплавленное железо. Каждая буква была наполнена этим расплавленным железом. — Где вы? — повторила я, стараясь не обращать внимания на нарастающую боль. — Миша, помоги мне!!! — заверещал голос. Я двигалась медленно, покуда темнота сковывала каждое мое движение, не давая мне осуществить задуманное. Под ногами было холодно и сыро. Вскоре послышались чавкающие звуки. Всю мою обувь и часть штанов залила вода. Это была вода. Я шла по луже, глубина которой все увеличивалась и увеличивалась. Мне хотелось остановиться: с самого детства я не любила мочить свои хвосты. Но отступать было некуда. Только я повернулась, чтобы вернуться на сушу, где мои хвосты ничто не тронет, как наткнулась на холодную стену. От нее исходило мертвое спокойствие и незыблемое величие. На ощупь она была покрыта многовековым слоем мха, что свидетельствовало о том, что ее невозможно будет сломать. Я отчаянно била стену кулаками, пока по моим рукам не потекла теплая кровь. — Миша, помоги мне, — голос постепенно успокаивался. Такое чувство, что вскоре он совсем исчезнет. А мне этого не хотелось. Преодолевая страх перед водой, я пошла дальше. Теперь вода доставала мне до колен. Я старалась держать хвосты как можно выше, но все равно понимала, что рано или поздно мне придется их намочить. Я остановилась, чтобы перевести дух. В скором времени мне даже двигаться не пришлось, чтобы вода начала подниматься. Я будто оказалась в замкнутом пространстве, где меня пытались утопить. Вода все поднималась и поднималась, а я паниковала все больше и больше. Теперь даже темнота не могла отнять у меня страха — он плотно засел в моем теле. Вы спросите, почему я так боюсь воды? В пятнадцать лет у меня был неудачный опыт. Когда я гуляла с Каренн по берегу речки, что текла неподалеку от нашей деревни и куда мы постоянно бегали, чтобы искупаться, то наткнулись на детей, которые вечно меня задирали. Им не важно, что я сделала, как себя вела — им просто было по приколу насмехаться над кицунэ без половины хвоста и не имеющая родителей. Вся деревня сделала из меня козла отпущения. И из-за этого страдали не только я, но и моя приемная семья. Но я сейчас не о разногласиях в деревне. В очередной раз группа мальчишек, так ненавистных мною, решили ткнуть носом бедную лисицу в ее сиротство и уродство. Видно, у кого-то из них в тот злосчастный день было плохое настроение, и он решил отыграться на мне. Двое мальчишек захватили Каренн, а третий схватил меня за волосы и принялся топить в речке. Если бы не Невра, то я бы так и утонула, и никто бы об этом не узнал, потому что кому есть дело, до безродной лисы. С тех самых пор я купаюсь исключительно в ванне в полном одиночестве. Вода все набиралась и набиралась, а я постаралась плыть вверх, чтобы не утонуть. Но из-за того, что я в раннем возрасте пропускала папины уроки плавания, совершенно не умела махать руками в воде. Мои попытки больше походили на глупое барахтанье. С каждым набранным сантиметром дышать было все сложнее и сложнее. Из-за усталости я совсем не могла двигаться, но мне нужно было продолжать махать руками, чтобы не утонуть. И тогда я закричала, будто мой крик способен вызволить меня из тянущихся ко мне рук смерти. Я кричала, совсем не жалея голосовые связки. — Миша, помоги мне!!! — голос раздался прямо надо мной. Если бы я умела плавать и не оказалась в таком положении, то наверняка бы возмутилась нахальностью этого незнакомца. Мне бы кто помог!!! Я зажмурила глаза, но кричать не перестала. Только когда мой рот заполнила соленая вода. Она просочилась в мои лёгкие, и тело разорвалось от боли, исходящей от сильно кашля. На секунду я подумала, что это конец. И не ошиблась. — Миша… помоги себе, — надменно произнес голос. — Миша!!! — Миша!!! — я проснулась в своей комнате. За окном была ночь, падали крупные хлопья снега. Надо мной навис Эзарель. Его обеспокоенно лицо было буквально в миллиметре от меня. Когда мое тело полностью покинул сон, я ощутила жуткую боль в руке. Подставив ее под луч лунного света, увидела многочисленные покраснения. Совсем скоро они превратятся в алеющие синяки. Пытаясь себя разбудить, я щипала себя — делала больно. Однако покраснения на руке далеко не единственное, что я ощутила. Пот. Он покрывал весь мой лоб и тоненькими капельками стекал на подушку. Это последствия сна. Только после того, как я полностью проснулась и ощутила все последствия, поняла, как была напугана. Мне просто приснился страшный сон, а все выглядело так, будто это было настоящее. Я закрыла глаза и прижалась к теплой коже Эзареля. Для моего переохлажденного лица оно казалось просто неимоверно жарким и успокаивающим. Я заплакала. Мне было страшно даже представить себя рядом с водой, откуда не выбраться, где под ногами нет ничего, кроме воды, а тут еще и перспектива утонуть… Эзарель положил руку на мою голову и начала перебирать мои волосы. — Это просто сон, — пробормотал он. — Просто сон. Сон, — эти слова стали для него новой мантрой. Казалось, что он успокаивал не меня, а себя. — Что произошло? — захлебываясь собственными слезами и соплями, спросила я. — Ты кричала, плакала, щипала себя. Ты билась головой о подушки, — сказал он с такой интонацией, будто такое происходит каждый день. Больше мне не требовалось от него объяснений. Я легла на его грудь и закрыла глаза. След от того кошмара еще долгое время не давал мне уснуть. А этот голос… В голове до сих звенели эти слова. Казалось, я никогда не отделаюсь от них. Я продолжала то закрывать, то открывать глаза до самого рассвета, любуясь угасающей темнотой и слушая ровное сопение заснувшего Эза. На восходе солнца я заснула. Проснулась я в обед. За дверью, в коридоре уже кипела жизнь Главного Штаба, а я продолжала валяться у себя в постели и считать лучи солнца, проникнувшие в мою комнату сквозь зановески. Раньше, на праздник звездопада, давался день выходного, но, когда Миико пришла к власти, этот выходной исчез, но появились несколько часов на личную жизнь и отдых. Я встала с кровати и поплелась к шкафу. Сегодняшний кошмар высосал у меня силы. Мне было лень вставать, лень идти и лень вообще что-либо делать. Но работа не ждет, и Эзарелю нужна помощь в приготовлении зелий. Сегодня я спала в нижнем белье, так что мне просто надо было надеть белую рубашку, черный камзол и штаны. Мой повседневный наряд. Алажея часто мне говорила, что мне стоит разнообразить свой гардероб другими цветами, но меня вполне устраивало черное-белое настроение моего шкафа. Собрав длинные волосы в тугой хвост, я вышла из комнаты. Не успела я закрыть дверь, как на меня налетела Миико. Она так спешила, что совсем не заметила фиолетовое пятно в виде меня в красном коридоре. Она протянула мне руку и помогла встать. — Ты уже готова? — спросила она. Честно говоря, я уже не знаю, стоит ли мне ехать на это задание после того, как Эзарель строго настрого запретил. С одной стороны, я хотела позлить наглого эльфа, а с другой… Нет, другой стороны нет. Мне просто хотелось его позлить. — Я не поеду, — сказала я, убеждая себя, что у меня полно дел в лаборатории. А не потому, что я просто не хотела накликать на себя эльфийский гнев. А то еще листиками закидает. — Я… плохо себя чувствую. Девушка удивленно вскинула бровями, однако ничего не сказала. После ее удивления последовала некая растерянность, а потом она вовсе ушла. Я пожала плечами и, ощутив легкий укол вины, двинулась в лабораторию. *** В лаборатории меня встретил Эзарель, с аккуратно собранными волосами, здоровым цветом лица и без мешков под глазами. Должна заметить, что с гнездом на голове и лицом умирающей птицы, он казался мне более привлекательным. Я точно знаю, что это ненормально. Он склонился над книгой и внимательно вчитывался в рецепт. Прошла неделя после моего возвращения, а со дня нападения людей Лейфтана и того больше, но Эз так и не разобрался с зельями. Ему предстояло восстановить почти всю аптечку в лазарете. — Ты ревнуешь? — спросил он, не поднимая глаз от книги. — С чего ты взял, что я буду ревновать тебя? — непринужденно ответила я вопросом на вопрос, опираясь на дверной косяк. Этот его вопрос немного обескуражил меня. Мы встречаемся всего ничего, а он уже думает, что я ревную. Как самовлюбленно… — Ты сегодня буквально легла на меня: сложила руки и ноги, — я закатила глаза. Этот эльф слишком сильно любит свое эго. — О великий Оракул, если я складываю руки и ноги на тебя — это еще не значит, что я ревную. Я так делаю с самого детства, — Эзарель недовольно цокнул языком и улыбнулся. В моей голове мелькнуло воспоминание, как Карен вечно орет на всю комнату посреди ночи, что я опять придавила ее цитирую «своей тушей». До этого родители никак не соглашались покупать нам отдельные кровати, объясняя все тем, что в доме не было денег, так что нам с Карен приходилось завистливо смотреть на односпальную, но отдельную кровать Невры. Но после того, как Карен в очередной раз разбудила всю деревню своим недовольным криком, родителям все-таки пришлось купить нам отдельные кровати, потративв все деньги, что Дианн накопила с прожажи вязанных вещей. Наконец, Эзарель оторвался от книги и посмотрел на меня. В его голубых глазах играли искорки радости и чего-то еще. Запретного. Быть может, похоти, безудержной и порочной страсти, которая сжигает дотла двух влюбленных. Я оторвалась от косяка и подошла к столу. Он подошел ко мне и попытался обнять, но я ловко вывернулась, обошла стол и уставилась на него немигающим взглядом. На моем лице растянулась лукавая улыбка. — Уважаемый, мы на работе. Главе Гвардии не положено флиртовать со своими гвардейцами, — улыбнулась я, оголяя свои белые клыки. Они у меня были намного длиннее, чем у обычных кицунэ. Эзарель нагнал меня и схватил за руку. Одним рывком он уронил меня прямо в свои объятья. Я почувствовала себя немного странно. Некогда такой самоуверенный, наглый и эгоистичный парень может проявлять такую нежность. Это было маленьким сюрпризом для меня. — Вчера вечером ты так не думала, — он прикоснулся своими горячими губами к впадине между ключицей и шеей. Я напряглась. Каждая клеточка моего тела говорила, что во мне потихоньку начинает закипать возбуждение. Взяв себя в руки, я расцепила кольцо из рук и выбежала на другой конец лаборатории. Мне пришлось встать к нему спиной, чтобы он не видел того, как я густо покраснела. В памяти мелькали картинки прошлого вечера, а между ног становилось все жарче и жарче. — Я пойду спрошу у Эвелейн, что нам еще осталось приготовить, - с этими словами я выбежала из комнаты, опустив голову. В коридоре, перед самой красной дверью, я глубоко дышала, наполняя свои легкие ледяным воздухом. Даже в помещении Главного Штаба в зимнюю пору было холодно, потому что свечи давали слишком мало тепла, чтобы обогреть такое большое здание. Я выдохнула, постучала в дверь и вошла. Эвелейн сидела за своим рабочим столом и разбиралась в бумагах. Я не знала, что там, но судя по сосредоточенному виду девушки, было что-то очень важное. По идее мне не требовалось узнавать, каких лекарств не достает, я просто хотела сбежать от возбуждения, уйти от Эзареля, который просто так меня бы не отпустил. — Тебя что-то беспокоит? — спросила Эв. — Да нет. Просто пришла узнать, как у тебя дела, — на самом деле это была правда. Я так мало времени провожу с подругами. — У меня все отлично, — коротко ответила она. Через некоторое время она дернулась, как будто вспомнила что-то важное и посмотрела на меня. Ее удивленный взгляд меня немного смутил. — Теперь Эзарель твой парень? Как вы вообще нашли общий язык? — Поцеловались, — серьезно ответила я. Я хотела избежать Эзареля и разговоров о нем, но видно не судьба. Новость о том, что я теперь встречаюсь с Эзарелем разлетится по Штабу за считанные секунды. Сейчас начнется активное обсуждение моей личной жизни, и этот балаган не успокоиться ближайшие недели две. Эх… — Что ж, было бы все так просто… — пробормотала она. — Так зачем ты сюда пришла? — девушка вскинула брови. Я вспомнила, почему сюда пришла и густо залилась краской. Я отчетливо чувствовала, как у меня горят уши адским огнем. Так, Миша, дыши глубже. Не дай этому противному эльфу завладеть твоим разумом и управлять чувствами. — Я же тебе уже ответила, что просто так пришла. — Миша, у меня много работы. Скоро сюда прибудут делегаты из соседнего королевства. Мне надо убедиться, что в случае чего, я смогу оказать им помощь на высшем уровне. Кстати, сходи к Эзарелю и поторопи его. Чтобы к вечеру у меня в шкафу были все востановленные препараты, — от одной мысли, что мне придется снова вернуться туда и чувствовать его губы на своей шее, стало дурно. Однако рано или поздно мне все равно придется вернуться туда. Я встала с кушетки и поплелась на выход. Эвелейн все равно занята, так что мне делать нечего в лазарете. Я закрыла за собой дверь и посмотрела в сторону лаборатории. Оттуда доносились редкое лязганье стеклянных пробирок и шипение огня. Я дернула головой и пошла в библиотеку. Там меня встретила возбужденная Икар. Она ходила по библиотеки и нервно пересматривала книги. Казалось, что она вот-вот закричит, если не обнаружит хоть одну книгу. — Что ты ищешь? — осторожно спросила я. Брауни тут же остановилась и испуганно на меня посмотрела. — Миша!!! Я тебя искала. Помнишь ты увлекалась фенерами и династией Жагрит, — я выпрямилась. Очень давно я не копалась в этом. — Я нашла книгу, где подробно описывается их фамильное дерево, — Икар всунула мне в руки книгу и вытолкнула меня из библиотеки. — А теперь оставь меня. Мне надо подготовиться ко встрече с делегатами. Кстати, если встретишь Керошана, скажи ему, чтобы он тащил свой ленивый рог сюда, — я стояла на пороге, когда она развернулась и взяла со стола еще одну книгу. — А это подарок тебе от меня. С Днем Рождения, — я прочитала название: «Алхимия», совершенно не обращая внимание на поздравление. Книга была увесистая, в толстом кожаном переплете. На ее рельефной обложке была вышита большая колба с зеленой жидкостью. Свободное пространство на обложки занимали пузыри, что летели прямиком из колбы. Я снова оказалась в коридоре. Походу сегодня сама судьба против того, чтобы я избегала Эзареля. Держа в руках две здоровые книги, я направилась в лабораторию. Что ж, если мне не суждено скрываться от Эзареля, то придется перейти в наступление. Изнасилую его прямо на столе. Я зашла в комнату. На одной половине стола стояли всякие котелки, а на другой - маленькие склянки с жидкостями золотистого, зеленого, голубого цветов. Новые лекарства. Я с грохотом уронила книги на стол. Эзарель от неожиданности подскочил и удивленно посмотрел на меня. Хоть эта месть и была маленькой, но удовольствие я от нее испытала сполна. Не каждый день увидишь испуганного Эзареля. — Вернулась, — он нагнулся через стол и припал к моим губам. — Я уже закончил. Он обошел стол и накинул на мои плечи мою куртку. Если еще вчера я подумывала о разнообразии гардероба, то сейчас меня вполне все устраивало. Может, я выгляжу так, будто собралась на похороны, но мне это нравится и ничего яркого я не хочу. Накинув на себя зимнее пальто в тон своим волосам, Эзарель взял меня за руку и повел из Штаба. Сейчас как раз время перерыва. Мы вышли за ворота и оказались на опушке. Летом я часто посещала эту маленькую поляну. Я валялась в зеленой траве, украшенной мелкими цветами, и наслаждалась солнцем. Но с наступлением зимы тучи заволокли небо и могли очень долго не уходить. Но сегодня было на редкость солнечно. Тучи расступились, уступив место теплому зимнему солнцу. После звездопада я бы удивилась, что на улице до сих пор пасмурно. — С Днем Рождения, Миша, — от этих слов у меня побежали мурашки по спине. Своего настоящего дня рождения я не помнила, но Дианн нашла меня именно в этот солнечный день. Но я никогда его не праздновала, потому что это напоминало мне о том злополучном дне. Я помнила только то, что мне было очень больно и холодно. Я лежала в луже собственной крови. Но, чтобы подбодрить меня, в день после звездопада Дианн все время говорила, что к ним в дом упала самая прекрасная звездочка на всем небосводе. Что им очень повезло, что у них есть я. После этого она целовала меня в лоб и дарила подарок. А потом к концу дня закатывали грандиозное празднество… Даже несмотря на то, что у нас практически не было денег. — Спасибо, — прошептала я. Сегодня мне исполняется двадцать пять лет. Вот уже семь лет я живу в Главном Штабе. Парень обнял меня, а я прижалась к его груди так сильно, что, казалось, сейчас стану частью его. Я была так поглощена нависшей над нами тишиной, такой уютной и теплой, что совсем не заметила, как мы начали падать. Сначала я испугалась и вцепилась в куртку своего любимого, а потом в мое лицо ударила прохлада снега. Она обожгла мои щеки. — Что ты делаешь? — спросила я, открыв сначала один глаз потом другой. Мы лежали в сугробе. Яркие лучи солнца приветливо играли в маленьких снежинках, ослепляя глаза. — Я просто устал, — с этими словами он сжал меня в объятьях еще сильнее. — В отличии от некоторых я не спал до обеда, а работал с самого утра, — если он пытается таким образом вызвать у меня чувство вины, то у него ничего не получится. — Ты бы мог меня разбудить, — безразлично ответила я. — Но не стал, — он поцеловал меня в макушку, а я закрыла глаза. Вот спрашивается… В чем логика? В этот момент мне показалось, что ничего и никого не существует кроме нас. Нас, лежащих в снегу и наслаждающихся обществом друг друга. Нас, отличающихся по характеру, но влюбленных. Возможно, это был мой самый лучший День Рождения за последние двадцать пять лет. В моей жизни (по крайней мере ту, что запомнила) было немало красивых и грандиозных праздников, по случаю Дня Рождения. И родители из кожи вон лезли, что все было хорошо. Но, стараясь все сделать побогаче, они не замечали самого главного — я просто хотела отпраздновать этот день в тишине и покое. Я не знаю, почему не говорила им об этот — может, просто не хотела разочаровывать. А сейчас Оракул наконец-то услышала мои просьбы и подарил мне этот замечательный день с Эзарелем. — Ты простудишься, — сказала я. Мне-то было до лампочки — я лежала на теплом теле парня, а вот Эз лежал на снегу. — Я не болею, — сонно произнес он. Я решила поверить ему на слово и просто закрыла глаза. Когда я только приехала в Главный Штаб, то резко охватило чувство, будто я что-то забыла, нет, скорее потеряла. Будто я потеряла какую-то часть себя, которую уже невозможно восстановить. Семь лет я утешала себя мыслью, что я просто скучаю по дому. Утешала себя вечеринками с друзьями, разговорами с Неврой или Каренн, но это было все не то… Я никак не могла ощутить уют и гостеприимство этого места. И вот сейчас я наконец-то его ощутила. Утерянная часть меня наконец-то нашлась. — Так, пошли в Штаб, — я встала с парня и подала ему руку. — Ну что ты… Давай еще погуляем, — заканючил парень. — Мне холодно, — я развернулась и твердым шагом зашагала в сторону Штаба. Вдалеке я услышала что-то отдаленно напоминающее «бяка», но решила не придавать этому значения. Зайдя в Главный Штаб, на меня набросился Невра. Я, конечно, и до этого видела его развеселенное поведение, особенно подкрепленное чем-то крепким, судя по запаху, но такой его выпад меня удивил. Чтобы Невра и на кого-то бросался с радостными воплями? Легче в Пикси поверить. — Моя любимая сестре-е-е-енка-а-а, — в нос ударил резкий запах перегара, и я поняла, что, скорее всего, он выпил не одну и даже не две пинты эля. Возможно, наши запасы эля резко сократились бочек эдак на три, если не большее. Ох, Невра-Невра, печень совсем не жалеешь. — Я так тебя люблю… Знаешь мама тут кое-что просила тебе передать, когда тебе исполнится двадцать пять, — с этими словами он дрожащей рукой, икая и запинаясь, достал из кармана конверт. Он был девственно белым и идеально ровным. Будто за семь лет его ничто не потрепало. — Так, Невра, тебе пора спать, — Валькион отцепил пьяного в зюзю брата от меня и закинул его руку себе на плечо. Тот еще что-то бормотал себе по нос, а потом повис на шее Валька мертвой тушей. — Он хотел отпраздновать твой День Рождения. Я уговаривал его подождать тебя, но уже был немного пьяным. Разговаривать с пьяным Неврой все равно, что стенке доказывать, что она и не стенка вовсе, — я усмехнулась. Свободной рукой Валько похлопал меня по плечу и добавил: — С Днем Рождения, — я улыбнулась, после чего Валькион закинул Невру на плечо, точно он какая-нибудь пушинка, и потащил укладывать спать. Я уже предвкушала завтрашний день, когда мне придется лечить брата от жуткого похмелья. — До этого момента я думал, что Невра умеет пить, — как-то грустно произнес Эзарель. — Я тоже так думала. *** Проснулась я снова глубокой ночью. Лунный свет заливал всю комнату, придавая ей некий потусторонний оттенок. Я провела рукой по рядом с собой и обнаружила еще теплое место, на котором должен спать Эзарель. Я села на кровать и осмотрела комнату. Ничего нового. Все те же стены, тот же шкаф, стол, кровать, тумбочки. Только вот идеально ровный конверт никак не вписывался в хаотичный интерьер моей спальни. Я взяла конверт и распечатала. На мои колени упала небольшая записка и золотая цепочка с небольшим кулоном в виде звезды. Я отложила записку, потому как в темноте я все равно ничего не увижу, и, подставив цепочку под пробивающиеся лучи лунного света, принялась его разглядывать. Сама звезда была отполирована до зеркального блеска и отбрасывала маленькие блики прямо мне в глаза. Сама цепочка была не тоньше нити. Работа была выполнена опытным мастером и явно из дорогих материалов. Я застегнула цепочку. Маленькая звездочка упала прямо в ложбинку между ключицами. Накинув на себя кофту, я пошла искать моего любимого Эзареля. Выйдя в коридор, я ощутила прилив некоего страха. Никогда не любила бродить по темным помещениям. Всегда было чувство, что за твоей спиной кто-то есть, что кто-то дышит тебе прямо в ухо. От этих мыслей у меня заколотилось сердце, и похолодели кончики пальцев. Я вышла в Холл с дверьми. Первым делом я пошла в лабораторию. Но, встретившись с закрытой голубой дверью, я поняла, что Эзарель определенно не тут. Библиотека так же закрыта, а в кузницу я даже заходить не собираюсь. Оставалось только его комната. Но сантиметровые слои пыли и нетронутая кровать говорили, что он определенно тут не появлялся. Отчаявшись, я присела на пол. От всей этой беготни у меня так разыгрался аппетит, что живот свело. Я решила немедленно отправиться восстанавливать свой запас энергии. Идя в сторону столовой, я напоминала себе любимое правило Каренн: «Ешь то, чего очень много, тогда Каруто не заметит пропажи». Я всегда следовала этому правилу, и еще ни разу не была поймана. Стоило мне зайти на склад, как я тут же заметила включённый свет и мелодичное мычание. Крадучись, я пробралась в столовую и обнаружила своего Эзареля, поедающую уже вторую банку меда. — Кх, — предупреждающе кашлянула я, от чего бедный эльф вздрогнул, крикнул и чуть не уронил банку. — Ты совсем больная?! Разве можно так людей пугать?! Я же чуть душу Оракулу не отдал! — я стояла на самом входе и еле сдерживалась, чтобы не упасть на пол и не засмеяться во весь голос. Подавив приступы смеха, я подошла к Эзу и взяла с его тарелки небольшой бутерброд, щедро намазанный медом. — Вообще-то это мое, — недовольно констатировал Эз и хотел уже забрать бутер, как я откусила от него и для пущей надежности облизала края хлеба. Зная Эзарелевскую брезгливость в плане еды, он не посмеет тронуть уже мою еду. — Очень вкусно, — пока Эз пребывал в полном шоке от моей наглости, я успела урвать еще один бутерброд. — Ты так меня без ужина оставишь! — Эзарель так возмутился. Что у него аж кончики ушей покраснели. Но его раздражение длилось недолго, — Хотя… У меня на ужин кое-то вкуснее, каких-то бутербродов, — он «случайно опрокинул» ложку полную меда прямо на меня. Тягучая масса пролилась прямо на ложбинку между моих грудей. Вот хотела одевать свитер, но одела кофту. — Ты что творишь? Я же липкая буду, — последнее, что я смогла разглядеть перед тем, как Эз коснулся своими горячими губами моей груди, лукавую улыбку на все его хитрое лицо. Хорек. Рукой он скользнул мне под атласный верх пижамы и прижал к себе. Я сложила руки ему на плечи. В следующую секунду Эзарель подхватил меня за бедра и посадил на стол. Я почувствовала, как мое сердце начало пропускать удары, в голову ударило что-то теплое, а между ног стало слишком жарко. Языком он водил от ложбинки и до самых ключиц слизывая мед. Его руки стянули с меня и кофту и верх пижамы, оголяя грудь с затвердевшими сосками. Я поддалась вперед и прижалась своими губами к его. Если до этого Эз старался всегда целовать меня нежно, будто я какая-нибудь кукла, то сейчас об буквально впился в мои губы, вырывая стон за стоном. Его горячая рука проникла под атласные шорты и надавила на клитор. Я издала стон чуть громче, чем тот, что вырывался у меня в течение поцелуя. Я прижалась к парню еще сильнее, как бы намекая, что я не смогу выдержать его утомляющие прелюдии. Но Эзарель был другого мнения. Он водил своим пальцем по набухшему клитору, посылая в мое тело тысячи электрических зарядов. Я уже не могла дышать. Воздух вокруг стал каким-то душным, меня бросало то в жар, то в холод. А он все продолжал своими пальцами водить от влагалища и до клитора через ткань трусов. — Впредь будешь знать, как таскать мою еду, — только я возбудилась, только во мне разгорелся огонь страсти и похоти, как этот червяк, что выдает себя за эльфа, отстранился. Я сидела на столе и удивленно смотрела на смеющегося Эзареля. — Ты!!! Я тебя ненавижу!!! Ошибка эльфийского рода!!! Ты идиот!!! Как земля-то тебя носит, я не понимаю! Почему твои родители не знали о способах контрацепции!!! — Я еще очень долго крыла благим матом этого наглого эльфа. — Успокоилась? — он подошел ко мне и поцеловал меня в висок. Вот как на него злиться. Да эта скотина эльфийская пользуется тем, что я безумно его люблю. Ну вот как так? За что мне такое наказание? Скорее всего, в прошлой жизни я страну предала, что Оракул мне послал этого ушастого засранца. Эзарель покрывал мое лицо поцелуями, и вся моя злость, которую я так отчаянно пыталась сохранить, ушла. Нет, все-таки не могу я на него злиться. Только я хотела резко поцеловать его в губы, как в Холле с дверьми послышался какой-то шум. Он был довольно тихим, так что вряд ли кто-то из гвардейцев или Глав Гвардий услышал его. Но мы с Эзарелем напряглись. — Черт, если это Каруто, он отрубит наши головы и насадить на пики, — нервно проговорил Эзарель. — Тогда план такой: ты тут все убираешь, а я пойду отвлеку его, — после моих слов Эз отстранился от меня, а я, поспешно надев на себя верх и кофту (как всегда задом наперед) пошла спасать наши шкуры.