Нерассказанная правда

Я сидела в своей комнате и размышляла над словами Эзареля. Он так меня разозлил, что я просто ушла, не дав ему объяснить. Хотя, его объяснения привели бы меня в ярость еще больше. — Что? Это еще почему? — я вскочила с кушетки и яростно воскликнула. — Это… опасно, — сообщил он, сохраняя холодное спокойствие на своем уставшем лице. — Миша, меня не волнует, что произошло с тобой в замке Лейфтана. Да мне, собственно, до лампочки, но Эвелейн сказала, что тебе пока рано куда-то уезжать, — его слова подействовали на меня, как холодный душ. Я нахмурила лоб и отошла подальше от кушетки. Еще чуть-чуть и я задушу этого гадкого змея подушками, на которых он лежит. — Не волнует? — ответа я не дождалась. Я вылетела из лаборатории и направилась к себе в комнату. Не думала, что стоит мне выйти из этой клетки, как в скором времени я снова возжелаю эту клетку, где никто меня не тронет. Я с яростью хлопнула дверь, хлопок которой разлетелся на весь Главный Штаб, и направилась к кровати. Если еще неделю назад я не могла тут находится, распираемая чувствами отвращения к грязи, скопившейся в комнате, то теперь все было хорошо. На следующий же день мне Эвелейн принесла воды, тряпки и помогла прибраться. Я, конечно, хотела сама все сделать, но лекарша поставила мне условие: либо она поможет мне, либо я останусь в грязной комнате. Выбора у меня особо не было. Я плюхнулась на свежую постель и села в позе лотоса. Мне предстояло думать. Очень много думать. А еще очень много злиться. На Эзареля. Я смотрела в окно в тишине и слушала, как Рен умиротворённо мурлыкает у меня под боком. За прошедшую неделю она ни на минуту меня не оставляла. Вечно покоилась на моем плече и то просыпалась, бодая мою щеку своей маленькой головой, то снова засыпала, радуя меня свей успокаивающей песней. Вот и сейчас: Рен улеглась у меня под боком и, как магнит, впитывала всю ненависть и ярость, что скопились у меня к Эзареля за считаные секунды. Стоило ему произнести всего пару слов, как меня пронзила стрела боли. В один момент стало так больно, что я готова была расплакаться прямо в лаборатории на глазах у Эза. Эзарель был единственным человеком, от которого я хотела услышать слова поддержки. Даже не знаю, почему. А вместо этого он показал, насколько ему было безразлична моя жизнь в замке Лейфтана. Это очень сильно меня обидело. Глубоко вздохнув, я поняла, что не стоит растрачивать свои драгоценные нервные клетки на такого противного человека, как Эзарель. Об одной мысли об этом змее, мне становилось дурно. Тело распирало от противоречивых чувств. Я встала с кровати и принялась собираться на завтрашнее задание. Мне было фиолетово на запрет Эзареля. Миико сказала, что мне можно ехать, я и поеду. Достав походный рюкзак, я скидала туда все теплые вещи. Может, у нас и теплые зимы, но север никого не щадит. Там каждый день бушуют вьюги и метели, а температура падает просто на самое дно. Недолог час отморозишь себе что-нибудь. Так что к своему походному гардеробу я отнеслась с большой ответственностью. Я не хотела приехать в Штаб без пальца или, того хуже, оставшихся хвостов, которые у меня были на вес золота. Я сложила одежду, спальный мешок и аптечку, которую еще очень давно укра… позаимствовала у Эвелейн. Поставив рюкзак к двери, я начала думать, чем себя занять. Не надо было так торопиться с собиранием. Все равно завтра мы поедем только вечером, чтобы ранним утром приехать на север. Мои мысли полностью были заняты предстоящей поездкой, что я совершенно забыла, что сегодня ночью пройдет праздник звездопада. Такое случается раз в год, но зрелище настолько красивое и грандиозное, что заседает глубоко внутри сознания. Это был мой самый любимый праздник. Смотреть, как тысячи, если не миллионы, звезд покидают бархатное ночное небо и ниспадают на землю. Это явление ознаменовано скорым наступлением весны, хоть до него еще месяц суровой зимы. Я должна была подготовиться к празднику. По установленным традициям Главного Штаба девушки должны одеться в платья и туфли на каблуке, а парни — в камзол и строгие брюки. Когда я первый раз приехала в Штаб, то подумала, что это Миико придумала такую дурацкую традицию, но потом узнала, что это был многовековой устой, сотворенный еще до постройки Главного Штаба. Бывшие жители этих мест придумали это. Я вышла из своей комнаты и направилась к Алажее. У меня не было красивых платьев, которые подходили бы к торжеству. Но у Алажеи они были. И их было очень много. Я встала перед дверью подруги и готова была постучаться в дверь, как краем глаза заметила приближающегося Эзареля. Я уже хотела было замолотить в дверь серены, как парень схватил меня за плечо. — Миша, — его голос источал спокойствие и умиротворение. — Прости меня за то, что я тебе наговорил, — я готова была поверить, если бы в его голосе было сожаление. Но нет. Только мертвое спокойствие. — Не трогай меня, не смотри на меня, на разговаривай со мной, даже не думай обо мне, — я старалась говорить, как можно жёстче. Я выдернула свое плечо из его руки и постучала в дверь Али. — Меня не волнуют твои извинения. С этими словами я постучала еще раз и вошла, не дав Эзарелю сказать мне даже слова в ответ. В комнате меня ожидала заспанная Алажея. Она сидела за столом, на котором стояла швейная машинка, и, склонившись ад ней, что-то штопала. — Ты всю ночь не спала? — я обнаружила свое присутствие коротким вопросом. Серена выпрямилась и посмотрела на меня непонимающим взглядом. — Я просто увлеклась. Не успела я надеть новое платье, которое сшила, как тут же его порвала. Представляешь? Не прошло и двух минут — я зацепилась за ножку кровати. Зашить дырку заняло у меня меньше минуты, но потом мне так захотелось шить, что я просто уже не могла остановиться, — в этом вся Алажея. Она шила с самого раннего детства, и было понятно, что это дела с легкостью может увлечь ее. — Тебе надо поспать. Сегодня ночью будет праздник звездопада, а ты выглядишь, как приведение, — от моих слов ее глаза округлились, а губы застыли в безмолвном волнении. — Точно!!! Праздник. Я же совсем забыла, — ее увлечение так ее поглотило, что она совсем умом тронулась. Видя ее усталый вид, я не решалась спросить у нее на счет платья. Однако я очень хотела посетить этот праздник. — Алажея… я бы хотела позаимствовать у тебя платье на вечер, — от моей просьбы вся усталость исчезла с ее лица, уступив место радость. С самого первого дня она пыталась приучить меня к платьям, но я наотрез отказывалась. В них не удобно сражаться и бегать. Я себя чувствую в них как будто без штанов. Но раз в год, ради любимого праздника стоило потерпеть всего несколько часов. На радостях Алажея подлетела к своему шкафу и начала энергично рыться в нем. Если я бы зашла непосредственно в тот момент, то подумала бы, что она проспала всю ночь, как младенец. Через несколько минут долгих поиском подруга вытащила мое платье. Это было превосходное белое платье, сотканное из лунного шелка и доходившие мне до колена. Корсет расшит золотом, а на длинных кружевных рукавах были пришиты маленькие жемчужины. Такой жемчуг можно было добыть только в недрах нашего бескрайнего океана. Я знала про фобию Алажеи, так что могла только догадываться откуда у нее этот жемчуг. Подол платья был очень прост. На нем не было золотой вышивки, но он не уступал своей красоте корсету из-за бриллиантов, рассыпанных по ткани в хаотичном порядке, размером с капли. Они блестели в свете раннего утра, словно звезды. Безусловно, это платье подходило для предстоящего праздника. Но самое главное — оно было с закрытой спиной. Выходка Лейфтана на званом ужине заставила меня еще больше бояться платьев, особенно с открытой спиной. Да, я была готова потерпеть. Но теперь, каждый раз надевая платья, я буду вспоминать косые взгляды окружающих. Как они шептались за моей спиной. Как показывали пальцем на мои шрамы, которые свидетельствовали о моем подчинение Лейфтану. Была бы моя воля я всех разорвала прямо на месте. Алажея подошла ко мне и вручила это прекрасное творение ее золотых рук. Мне же в свою очередь было страшно даже прикасаться к нему. Однако Али не смутило мое негодование. Она буквально всунула мне платье и лучезарно улыбнулась. Глядя на нее, я поняла, что если я откажусь, то это будет самым большим грехом. Мне нисколько не хотелось огорчать любимую подругу. — Спасибо тебе, — я погладила платье по корсету. Маленькие и гладкие жемчужины охладили жар моих рук. — Это платье тебе подойдет больше всего. Забирай его насовсем, — от ее благодарности я чуть не упала на пол. Это прекрасное платье не заслуживало такой ужасной хозяйки, как я. Оно мне нужно было только на один вечер, а потом я снова вернусь к своим штанам и рубашкам. — Но… — я попыталась возразить. — никаких «но». Ты не каждый день заходишь ко мне с такой просьбой, а у меня таких платьев полным-полно. Если мне понадобиться, я сошью. Так что бери. В знак благодарности я крепко обняла Алажею и удалилась из своей комнаты, сказав ей, чтобы поспала перед праздником. На что получила шуточный ответ, что, конечно, она это сделает. Но я понимала, что она не уснет, до самого завтрашнего утра. На пути в свою комнату я то и делала, что разглядывала свое новое платье. Это будет первым платьем в моем мужском гардеробе. Хоть что-то сможет развеселить мой шкаф, где властвовали черные и серые цвета. Это платье будет некоторым пятном. Прекрасным и чистым. — Миша? Ты почему еще не одета? — передо мной стояла Мика в шикарном фиолетовом платье в пол. Оно облегало ее фигуру, повторяя все изгибы, делая их еще изящнее. У Миико и так была красивая фигура, а этом наряде она казалась просто превосходной. Даже жезл не смог испортить ее красоту. — Так торжество только вечером, — ответила я. Как же это так получилось? Еще утром она была одета в свою привычную одежду, а уже буквально через пол часа началось торжество. За последние шесть лет я встречаю такое впервые. — Сегодня я решила устроить праздник для жителей Убежище Эль. В частности, для детей. Так что одевайся и бегом на праздник. Я одобрительно кивнула и побежала к себе в комнату. Я, конечно, была безумно рада, что в этом году праздник начали раньше, но все-таки вечернее торжество мне нравилось больше. Везде зажигались свечи и весь Холл с дверьми наполнялся теплым светом и радостными возгласами гвардейцев. А когда начиналось прекрасное явление, то весь Штаб гасил свой свет и отдавался на освещение исключительно свету падающих звезд и полной луны. Я зашла в комнату и сбросила любимые штаны с грязной футболкой. Мне не особо хотелось надевать это платье на грязное тело, так что я без раздумий побежала в купальню, что находилась напротив моей двери. Раз уж она так рядом, я могла себе позволить голышом пробежать всего пару шагов. Закутавшись в полотенце, я выглянула в коридор и, убедившись, что все уже на празднике, побежала в ванну. Я набрала в ванну горячей воды и, скинув полотенце, окунулась. Мне надо было как можно скорее собраться, а то все вкусности на столе разберут, и мне ничего не останется. Я намылила каждую клеточку моего тела и потерла тряпочкой. Когда я была маленькой, мы с Каренн часто убегали на речку и мылись там, потому что не хотели, чтобы мама мыла нас в бане. Конечно, за это нам потом попадало по первое число, но злость быстро проходило. «Хотя бы чистые» — ворчала она. Папа же был более добрым. Он сам не любил бани, и потому иногда сам бегал с нами на речку. Тогда-то обычное купание превращалось в целый аттракцион. Папа бросал нас со своей шеи прямо в речку. Вспоминая такие радостные моменты, я не заметила, как помылась. Выйдя из ванной, я пожалела о том, что не надела хотя бы тапочки. После горячей воды мраморный пол купели обжигал неприятным холодом мои ноги. Я побежала в свою комнату. Стоило мне открыть дверь, как ветер, доносившийся из открытого окна, окутал мое тело. По коже побежали мурашки в сопровождении неприятной дрожи. Открыто окно? Я была так погружена в себя, что совершенно не заметила, как его открыла? Нет, такого просто не могло быть. Я, может, часто ментально отсутствую, но всегда помню, что и где я сделала. Закрыв окно, я принялась одевать платье. На улице была зима, так что, скорее всего, праздник устроили в Холле с дверьми. Если бы пиршество было на улице, мне бы пришлось испоганить этот наряд своей черной зимней курткой, которое блекло на фоне этого платья. Если бы Алажея увидела бы меня в таком наряде, она бы порвала эту куртку на мелкие кусочки. Когда я была полностью готова, принялась за прическу. Я решила ограничиться тугой косой, обвитой вокруг головы. Чтобы хоть как-то разнообразить мои фиолетовые волосы, я решила украсить их шпильками. Только вот незадача. У меня были обычные шпильки, а в этот день хотелось сиять, как те многочисленные звезды, которым предстоит упасть. Недолго подумав, я обнаружила на своей люстре камушки хрусталя. Они висели и переливались от солнечного света. Я поднялась на стул и принялась снимать хрустальные камушки. Потом я надела их на шпильки и украсила ими свои волосы. Теперь я была полностью готова к празднику. Только бы моя прическа не рассыпалась во время танцев. Я вышла из комнаты. В коридоре было пусто, как в гробу. Но где-то вдалеке играла веселая музыка и слышались гулкие стуки туфель, в которые были одеты девушка. Я поспешила туда, чтобы тоже присоединиться к всеобщему веселью. До вечера еще очень много времени, и я не могла ручаться, что буду в состоянии смотреть на падающие звезды. Однако меня это не останавливало. Я вошла в толпу гвардейцев и отдалась музыке. Мое тело двигалось не то, чтобы в такт, оно старалось попадать в каждую ноту. Я танцевала и танцевала, и танцевала, пока мои ноги не стали отваливаться от напряжения. Ох уж эти каблуки. Я ненавидела их в такой же степени, как и платья. Хотя должна признать должное, из них выйдет отличное оружие. Не убьет, но покалечит знатно. От усталости и хотения потанцевать еще, я наплевала на традиции и холодный пол и сняла противные туфли. Я была слишком возбуждена, чтобы замечать холод, а потому танцевала все быстрее и быстрее. Из моего танца меня буквально выдернули. От прежних чувств не остаюсь и следа. Меня схватили за руку и потащили прямиком в лабораторию. По спине я могла с легкостью определить, кто этот змей. Зайдя в лабораторию, Эзарель повернулся ко мне. Он был одет в голубой камзол, расшитый нитками из черного золота, застегнутый на все пуговицы и облегающий все его мускулы; и белые штаны. Волосы его были уложены в аккуратный хвост, а лицо обрамляли несколько выбившихся прядей. В таком виде он мне показался самым прекрасным мужчиной, но потом я вспомнила его слова, произнесенные ранним утром, и вся моя любовь снова куда-то делать. — Ты весь день меня игноришь, не замечаешь, — он выпустил мою руку из своей, а я только попятилась назад. — Ты еще смеешь мне что-то предъявлять? Тебе напомнить, что ты мне сказал. Я тебя не волную. Ты меня тоже, — я нахмурила лоб и отошла еще дальше. — Ты совсем не так меня поняла, — попытался он оправдаться. Но эту наживку я не проглочу. — Да? И что же я не так поняла? То, что ты совсем не хотел выказывать мне свое безразличие или что? — еще чуть-чуть и я сорвусь на крик. А визжать я умела так, что весь Штаб услышит. Эзарель обошел меня и закрыл дверь в лабораторию. На замок. И снова меня заперли в клетке. Я подлетела к двери и начала ее яростно дергать. В этот прекрасный день мне меньше всего хотелось проводить время с Эзарелем. — Я вовсе не хотел тебя обидеть, — его голос смягчился. Стал бархатистым и нежным. У меня сперло дыхание. — Тогда ответь мне, почему ты так сказал? Ты же знал, что это меня обидит, — по моим щекам потекли слезы. Мне было так обидно, что я просто не могла сдерживаться. Плевать, если потом Эз будет надо мной насмехаться, я просто хотела вырвать эти чувства с корнем и никогда больше к ним не возвращаться. — Ты знал и все равно сказал!!! — после этих слов он подлетел ко мне и, взяв за плечи, буквально впился в мои губы своими. Я была растеряна, обескуражена. В памяти сразу всплыли все моменты с Ашкором, и я оттолкнула Эзареля. Такой его поступок обжег мне сердце. Оно одновременно бешено стучало и пропускало удары. Мою кожу то охватывал адский жар, то бросало в самый суровый холод. Всхлипывая, я выпучила глаза и уставилась на парня в немом вопросе. В ответ он прижал меня к себе так сильно, что у меня вот-вот все позвонки переломаются. Я стояла в полной растерянности, и единственным действием, которое полностью осознавала — мои всхлипы. — Я вовсе не хотел тебя обижать. Я люблю тебя, — после этих слов я зарыдала еще больше, и упала на колени. Эзарель упал вместе со мной. Он усадил меня между своих ног и снова прижал к себе. В один момент мне показалось, что эти объятья смогу заживить все мои глубокие раны. — Пожалуйста, выслушай меня. Я еле заметно кивнула. Во мне не осталось сил, чтобы спорить с ним. — Когда ты только приехала в Штаб, я понял, что ты станешь Главой Гвардии, и уже тогда тебя ненавидел. Да, мы были с тобой друзьями, но я хотел это место. А после того, как Детерий передал титул мне, я не захотел его. Мне казалось, что оно подходит тебе больше, но уже ничего поделать не мог. Наверное, тогда-то я и влюбился в тебя. Ты была умна, хитра и могла пролезть куда угодно. Видно, общество Каренн на тебя так подействовало. Все дни и месяцы я пытался скрыть свои чувства к тебе, но с каждой секундой, проведённой с тобой, я понимал, что удавалось мне это все слабее и слабее. А когда тебя забрал Лейфтан, он подбросил твое мертвое тело. Я тогда чуть с ума не сошел. Сначала не поверил, а потом зарылся в работу так, что совершенно забыл про сон, еду и покой. Мне хотелось забыть тебя. Но к тому моменту я уже слишком сильно привязался к тебе, чтобы вот так просто забыть. А когда ты приехала, живая и здоровая, мне стоило немалых усилий, чтобы не бросится к тебе. Чтобы скрыть свои истинные чувства, я решил отдалиться от тебя. Включить безразличие. Но потом я увидел твои слезы, то, как сильно я обидел тебя своими словами, и просто не сдержался. Прости меня, Михалина, — к концу его рассказа я уже успокоилась. Только тихо всхлипывала, слушая гулкий стук его мощного сердца. — Так ты меня любишь? — будто не поверив его словам, спросила я. — Да, — этого мне было достаточно, чтобы запрокинуть голову и найти его губы своими. — Я люблю тебя, Эз, — сказала я. Я говорила слова, которые раньше бы не осмелилась произнести в слух. Особенно Эзарелю. Я вообще сомневалась, что когда-нибудь влюблюсь в него. Его поцелуи были нежными и мягкими. Мы целовались так, будто это наш последний день, последние часы, последние минуты. Словно вот-вот весь Штаб обрушиться, разделив меня. Он меня любил. Я его любила, хоть и поняла это только сегодня. Прямо в этот момент. Многие не верят в любовь с первого взгляда, но как вам любовь с первой ссоры? С первой язвительной фразы Эзареля. Я точно не могла сказать, когда в него влюбилась, но я была уверенна, что это было во время одной из многих наших перепалок. Я чувствовала его нарастающее желание и стонала от предвкушения. Наверное, мой стон порвал все цепи, на которые он себя посадил. Эзарель подхватил меня, и в следующее мгновение я оказалась на рабочем столе эльфа. С грохотом на пол посыпались стеклянные пробирки с зельями. Они разбивались, высвобождая жидкость на пол. Но мне было совершенно не до них. Поцелуи Эза, странствующие по моей шее и губам, заглушили все звуки внешнего мира. Были только мы: Эзарель и я. Его поцелуи стали крепче и страстнее. Я обвила ноги вокруг его спины, теснее прижимаясь к нему. Этот жест был неким криком о том, чего я хочу. Его губы спустились на мою шею, где он слегка закусил кожу, а ладони скользнули под мое платье и легли на живот. Медленными движениями он поглаживал кожу пупок, а потом начал подниматься все выше и выше. От его прикосновений по мне бежали мурашки на второй космической. Вскоре его рука легла на мою грудь, а из моего рта вырвался приглушенный стон. Я выгнула спину и подняла руки. Один ловким движением Эзарель сбросил с меня это прекрасное платье. Оно было беспощадно отброшено к закрытой двери. Хоть основная одежда и была сброшена, но на мне еще оставались трусы. Эзарель же в свою очередь с интересом разглядывал меня. Его голубые глаза странствовали по моим грудям, шее, животу. Но сейчас я думала исключительно о его губах. Такие мягкие и теплые. Эз принялся сосать мою правую грудь, водя языком вокруг соска. От его таких действий я совсем позабыла, как дышать. Только стоны. Я даже не заметила, как оказалась даже без трусиков. Я запустила пальцы в его волосы. Они были такими шелковистыми и мягкими, что больше походили на тончайшую ткань. Его рука легла рядом с моей головой. Эз тихо засмеялся, а я ждала, что он будет делать дальше… Я тихо на него зарычала, чтобы дать ему знать о том, чтобы он кончал с этими прелюдиями. Он же понял мой рык как приказ не останавливаться, засмеялся и начал сосать вторую грудь. Его бедра дразняще терлись о мои. Это возбуждало так сильно, что я не выдержала и прикоснулась к нему. Я сняла с него камзол и рубашку, откинув из в самый дальний угол лаборатории. Эзарель кажется не возражал. Вскоре его верхняя одежда покинула тело, открывая мне вид на мощные мускулы. Любовь. Моя любовь. Его губы стремительно нашли мои. От его кожи исходил жар, опаляя мои замерзшие кончики пальцев. Его тепло не только меня успокаивало, но и впитывало все мои страхи и сожаления. Я скорбела по Каренн, но сейчас моя печаль просто улетучилась. Была лишь любовь. Руки Эзареля потянулись к моим бедрам. Он гладил мои ягодицы, приближаясь к заветному месту. Когда он снова отодвинулся, я невольно заворчала. Но потом поняла, что, зря возмущалась. Он пододвинул меня ближе к краю стола, совершенно не обращая внимания на склянки, колбы и книги, которые падали с громким грохотом. Потом Эзарель закинул мои ноги себе на плечи. Сам он встал на колени. Первое же прикосновение его языка воспламенило все внутри меня. Эз одобрительно заурчал. Ему нравилось слушать мои стоны, заглушаемые громкой музыкой в Холле с дверьми, ему нравился мой вкус. Его рука сдавила мои бедра. Когда его язык снова оказался во мне, я схватилась за край стола. Мне показалось, что я держусь за край мира, чтобы не упасть неведомо куда. Скорее всего я упаду в бездну блаженства и успокоения. Эзарель лизал и целовал моё лоно, поднимаясь дальше, к бедрам. А на смену его языку пришли пальцы. Его поцелуи-лизания и движения пальцев подчинялись единому ритму. Его зубы слегка царапали мне кожу. Нахлынувший оргазм ударил по моему сознанию, разбив его на мельчайшие кусочки. Эзарель Я потихоньку начала сползать со стола. Мне хотелось большего, но он никак не мог этого понять. Мне хотелось обладать каждой клеточкой его тело. Я хотела, чтобы он принадлежал исключительно мне. Эз продолжал облизывать меня и неутомимо двигать пальцами. — Эзарель… — хрипло простонала я. В своем голосе я хотела передать приказ, чтобы он уже заканчивал с ненужными утехами. Мне было мало его пальцев. Я хотела почувствовать его в себе. Но он оставался на коленях, лакомясь мною. Его рука придавила меня еще сильнее, чтобы я не мешала его пиршеству. Второй оргазм не заставил себя долго ждать. Я наполовину обмякла от наслаждения. Я дышала, всхлипывая. Он дразнил меня. Это я поняла по его глазам, когда он встал, убедившись, что эта часть ритуала завершена. Он смотрел на меня, полуобнажённый, с лицом и телом настоящего мужчины, и улыбался своей фирменной ехидной улыбкой. — Я люблю тебя. Ты — моя, — прорычал он, подхватывая меня на руки. Я хотела нашего слияния у стены, чтобы он придавил меня своим накаченным телом. Хотела, чтобы он взял меня на столе, где падают пробирки. По сути, мне было не важно, где мы с ним сольемся, я просто хотела почувствовать его в себе. Однако Эз решил, что лучше сделать это на маленькой кушетке, предназначенной только для одного человека. Он с особой нежностью положил меня на нее и поцеловал в лоб. Раздетая догола, я смотрела, как торопливо раздевается Эзарель. Он рывком сдернул штаны, и оттуда, как узник, соскучившийся по свободе, вырвался «предмет его эльфийской гордости». Одно дело — щупать это сквозь одежду, в другое — увидеть. У меня мгновенно пересохло во рту. Я еще отчаяннее захотела Эзареля, захотела, что его великолепие полностью вошло в меня. Я жаждала полного слияния наших тел и душ. Мне хотелось потрогать его. Целиком. Его губы нашли мои. Наши языки сплелись в поцелуе. Даже наши зубы соприкасались, клацая. Эз прижал меня к подушкам. Я обвила ноги вокруг его спины, давая понять, чтобы он наконец дал мне то, чего я так жажду. Его член ткнулся мне в лоно и замер. Я издала стон, полный наслаждения и предвкушения. — Эзарель, прошу, — взмолилась я. Эз засмеялся. Его смех отозвался во всем моем теле, ломая каждую косточку, разрывая каждое сухожилие. Эзарель вошел в меня. Глубже. Еще глубже. Мне стало трудно дышать. Мысли исчезли. Остались только наши сплетенные тела, которые с каждым мгновением превращались в одно. Я уже совсем не чувствовала, где заканчивается мое тело, и где начинается его. Наверное, так и должно быть, когда два любящих человека занимаются любовью. Если же все не так, то это просто грубый секс. Эзарель остановился, давая мне привыкнуть к тому факту, что его член находится во мне. Да мне было больно, но этой боли я желала больше всего на свете. Я открыла глаза. Он пристально смотрел на меня. — Скажи это, — прошептал он. Сначала я не поняла, но потом я прочитала ответ в его голубых, как чистое небо, глазах. — Ты — мой, — на одном дыхании произнесла я. Эз чуть отодвинулся, потом медленно вошел в меня снова. Его медлительность была сродни пытке. Я так ждала этого момента, а когда дождалась, он смеет еще меня дразнить. — Ты — мой, — чуть громче сказала я. Он снова вошел и вышел. — Ты — мой. Опять. Теперь быстрее и глубже. Я ощущала его толчки всем телом. Я чувствовала их в каждом его движении, в каждом стоне, в моем имени, которое он не без устали повторял. Я чувствовала, как между нами появилась некая нить. Она связала нас, а потом превратилась в стальные цепи с большими и нерушимыми карабинами. Эта цепь была подобна лучу света: он полностью разогнала во мне тьму, сгустившуюся в замке Лейфтана, после смерти Каренн. С каждым его мощным толчком цепь крепла, становилась более осязаемой. Она действительно светилась все ярче и ярче. Наши бедра двигались в унисон. Эзарель целовал меня снова и снова, пока наши лица стали мокрыми от пота. Каждый уголок моего тела напрягся, каждый уголок пылал. Я была так счастлива, что совершенно позабыла, что снаружи идет праздник. Где-то там, далеко-далеко, люди веселились, смеялись, танцевали. А где-то здесь Эзарель целовал каждый мой ноготок, двигался, то страстно и безудержно, то с большой лаской и любовью, будто боялся сделать мне больно. Оргазм, обрушившийся на меня, был несравненно мощнее двух предыдущих, наступивших от ласк его пальцами. Он накрыл меня, точно лавина. Стремительно и неумолимо. Теперь я уже совсем не слышала никаких других звуков, кроме как тяжелого дыхания Эзареля. Оно обжигало мои губы. Возбуждало еще больше. Даже в запахах мы стали один целым. Мы были началом, серединой и концом. Мы были песней, что звучала на самых грандиозных пиршествах. Песней, которая появилась здесь с незапамятных времен. Эзарель вошел в меня целиком, что называется «по самую рукоятку». Через мгновение началось его извержение. Мне показалось, что в этот момент задрожало все вокруг нас. Он начало медленно изменяться, принимая вид чего-то совершенно мне незнакомого. Я прижалась своими губами к губам Эзареля и попыталась передать в этом поцелуе всю свою любовь, ласку, нежность. Он вышел из меня и лег рядом. Так как кушетка была совсем маленькой, ему пришлось прижаться ко мне вплотную. Я быстро дышала, пытаясь оправится от пережитых чувств. Эзарель заключил меня в объятья и стал нежно поглаживать по спине. Я не могла ни спать, ни чувствовать, ни слышать. Могла только видеть, как Эзарель тело улыбается мне. — Когда ты мне сказала, что уезжаешь на север, где каждый час происходят лавины и обвалы, я испугался, что с тобой может что-то случится. Я был так напуган, что разозлился на себя и на тебя, — он поцеловал меня в макушку. Я прижалась лицом к его груди и вдыхала сладкий аромат корицы Мне хотелось заполнить все легкие его запахом. Мне хотелось, чтобы он стал моим воздухом.  — Так ты не хочешь, чтобы я ехала? — хрипло спросила я. — Не то, чтобы не хочу, я категорически запрещаю, — он засмеялся. Я, конечно, понимала, что его слово для меня ничего не значит, но он звучал слишком уж убедительно. — А если я сбегу? — кокетливо спросила я. Он уложил меня на спину и навис надо мной. Его губы странствовали по моему лицу, целуя каждую ресничку на моем глазу. Его нежные чуть шершавые губы касались моих, но как такового поцелуя не было. Он снова меня дразнил, снова заставлял молить его об этом поцелуе. — А если ты сбежишь, я тебя найду и цепями привяжу к себе, — он улыбнулся, но потом серьезно посмотрел на меня. — Миша… Моя дорогая, любимая, Михалина. Я тебе серьезно говорю. Не езжай. Уже потерял тебя однажды, не хочу потерять еще раз. — Но я же вернулась, — тихо сказала я. Я не могла смотреть в его глаза. В одночасье они стали такими серьезными и холодными, что насторожили меня. — Да, ты вернулась, и, возможно, вернёшься в этот раз. Но я буду с ума сходить, пока тебя не будет. Когда ты исчезла, я места себе не находил, — я положила свою руку ему на щеку. Парень закрыл глаза и поцеловал внутреннюю сторону руки. Так мы лежали до самого вечера. Между нами почти не было разговоров, но эта тишина не была гнетущей или неловкой. Мы сплетали наши руки, целовались и совершенно не разговаривали. Я впервые почувствовала, как снова открываю свое сердце чужому человеку. Последний раз такое было, когда меня нашла Дианн на пороге своего дома. Первые годы жизни в их доме, я вела себя замкнута, чувствовала себя белой вороной. Но потом я смирилась и подружилась с людьми, которые потом мне стали родной семьей. Так произошло и с Эзарелем. С самого моего первого дня я закрывалась от него, отдалялась и не позволяла подходить близко к моему сердцу. Но стоило мне открыться, выплеснуть все чувства, что накопились у меня за шесть лет, я обрела свою любовь. В первую очередь я была закрыта от самой себя и даже не замечала, как потихоньку сама в него влюблялась. Это совсем не та история с Ашкором. Тогда я просто хотела, чтобы кто-то меня любил, но сама я не любила. Была лишь симпатия, но не любовь. — Одевайся, ты же не хочешь пропустить звездопад? — Эзарель поднялся с кушетки и подал мое белое платье. Некогда оно было выглажено до такой степени, что и складки не было, а сейчас оно было все смято. Второпях я оделась и принялась ждать парня. В порыве страсти я раскидала всю его одежду, так что ему пришлось скакать по лаборатории, как возбужденный кролик. Через несколько минут он полностью оделся. Подойдя ко мне, я увидела, как его прическа была полностью испорчена. — Ты же пойдешь в таком виде на праздник. Все гости перепугается, — засмеялась я. Эзарель толкнул меня в бок. Я усадила своего Эзареля на стул и принялась расчесывать волосы пальцами. Он шипел и ругался от боли, на что получал лишь мои короткие смешки. Вскоре его прическа была готова. Волосы уложены в аккуратный хвост, а лицо обрамляли несколько коротких прядей. Если бы я не влюбилась в него тогда (хотя я совсем не знаю, когда полюбила его), то влюбилась бы прямо сейчас. Он встал со стула и заключил мое лицо в свои руки. Я закусила губу. Казалось, что я сейчас расплачусь от счастья. В знак своей благодарности Эзарель поправил мою прическу. Вытащил несколько шпилек, а потом засунул снова. Поцеловав меня в лоб, мы двинулись к самому интересному. В Холле с дверьми уже никого не было. Все собрались на улице, устланную ночью и освещаемую полной луной. Эзарель накинул на мои плечи свою голубую куртку, расшитую тончайшим бисером. Такая куртка прекрасно подходила к моему белому платью. Оно не блекло на фоне прекрасного белого шелка, а только украшало его, даруя ему еще большей красоты. Мы вышли на улицу. В это время суток было особенно холодно, но рядом со мной был любимый человек и воспоминания. Воспоминание о том, как он уложил меня на стол, как его язык ласкал мое лоно, как его «предмет эльфийской гордости» оказался во мне. От этих воспоминаний во всем моем теле разгорелся огонь невиданной силы. Только он и не давал мне замерзнуть этой ночью. Вскоре упала первая звезда. Все убежище Эль взорвалось многочисленными возгласами и аплодисментами. За ней упала вторая. Я сжала руку Эзареля в своей, а он накрыл своей рукой мои плечи. Воистину, это был самый чудесный и прекрасный праздник за все шесть лет, что я провела в Штабе. В этот праздник я обрела все недостающие части, чтобы наконец заполнить ими все трещины и дыры в моей душе. Я смотрела на звезды. Вскоре небо осветилось мириадами падающих звезд, а я не сомневалась, что среди них была и Каренн. Она упала не на землю. Она разделилась на две частички и маленьким сгустком света упала прямо в мое сердце и сердце Невры.