Совсем другой мир

Шли недели. Медленно сменяя друг друга. Побочные эффекты беременности постепенно сходили на нет, хотя бы первые и самые противные. Фарлан старался как мог. Поддерживал уже почти своего Омегу, ну, ему так хотелось думать, а Леви и не был особенно против. Ему это не во вред, да и тяжести с каждым разом поднимать было всё тяжелее, так же как и доходить до работы, поэтому Альфа рядом был как нельзя кстати: и проводит, и встретит, и подвезёт, и даже накричит, если это действительно необходимо, когда Леви задумывался и уж совсем перегибал палку со своей самостоятельностью. Жизнь шла спокойно и мирно: и ребёнок здоров, и с самим Омегой всё в порядке, и даже есть Альфа, который поддерживает, несмотря ни на что. Но всё же в маленькой голове Аккермана таилось подозрение, что не может быть всё так радужно и прекрасно. И, возможно, через пару месяцев, когда родит, он сам себя мысленно одёрнет и отчитает за то, что был таким чувствительным буквально ко всему. Но всё же сейчас, решил позволить себе это. *** В первом часу ночи, в один из дней в конце пятого месяца беременности, в квартире раздался телефонный звонок. Леви отругал себя за то, что в который раз забыл отключить телефон на ночь. Он мысленно цыкнул на самого себя и на Чёрча, что не напомнил ему этого сделать. — Да. — прислонил Леви трубку к уху, уже зная, что не обрадуется, кто бы это ни был. — Леви Аккермен? — произнёс грубый мужской голос. И Леви узнал его. Этот голос, он частенько слышал в больнице. Полицейский, местный шеф полиции сам звонит в такой час, должно быть случилось, что-то серьёзное. — Да, Майк, это я. Что-то случилось? — Прости за эту официальщину, но я должен сообщить. — Сообщить что? — Вы находились в списке важных контактов у человека по имени Фарлан Чёрч. — Что с этим придурком на этот раз? — уже успел расслабиться Леви, понимая, что как всегда этот «любовничек» что-то учудил. Он взял бумажку с ручкой, чтобы по привычке записать, откуда теперь ему забирать это пьяное тело. Напоминает студенчество. — На него напали, преступление, по всей видимости, из ревности. Альфу, совершившего его, уже допрашивают. Так что… — помедлил Захариус. — Тебе бы в нашу больницу, да поскорее. — Пфф… Что же с ним, схлопотал по лицу? Сплошные проблемы. — Леви. — прервал полицейский. — У него четыре ножевых ранения в живот. Обширное поражение органов брюшной полости. Тебе бы поспешить. Ты ведь знаешь, почему… Раздались короткие гудки. Разговор был закончен. Как бывает во многих мелодрамах, ручка из руки Леви выпала и угодила прямиком на пол. Грудь сдавило тисками, хотя до головы врача ещё не до конца дошёл смысл сказанных Майком слов, но до сердца Омеги уж точно. Чёрт бы побрал эту жизнь. *** Добрался до клиники Аккерман достаточно быстро. Фарлана уже оперировали. Медбрат, что сидел в регистратуре любезно сообщил, что «Им занимаются лучшие хирурги, не волнуйтесь» и усадил Аккермана в кресло, перекинувшись взволнованным взглядом со своим коллегой. Часы тянулись невероятно долго, как будто кто-то растягивал момент, медленно поедая их. На улице уже светало, и из заветной двери вышел хирург. Медбрат, что всё это время успокаивал Леви, тут же оказался рядом с ним, сообщая что-то взглядом указывая на Омегу. Леви поднялся с места и кивнул головой. Они были знакомы с этим хирургом, он и правда лучший. Преподаватель от бога, а эта операция, по его словам, сущий пустяк. — Здравствуйте. — подошёл Леви. — Теперь как я когда-то и просил, вы подтвердили слова действиями. Хирург ничего не отвечал, но после всё же решился. — Его сейчас перевезут в палату. Мы разбудили его. Так что можешь зайти к нему. — и, проходя мимо, тихо произнёс. — Прости… Внутри всё рухнуло. Ну, почему же он не в форме, даже если он и нейрохирург, он бы справился… Он бы смог. Живот начинало тянуть и с каждой новой волной осознания, боль становилась сильнее. — Боже, — тут же подскочил медбрат. — Сейчас же присядьте. — Нет. — вырвался Леви. — Мне нужно к нему, лучше проводите меня до палаты. Парень лишь кивнул. *** Дверь палаты медленно открылась и Омега вошёл. Долго он стоял там не в силах взглянуть. Кажется, прошло около получаса, но он не был уверен. Время сейчас идёт по-другому. — Не подойдёшь? — произнес человек лежащий на единственной койке в палате. Леви вздрогнул, глубоко вдохнул, набираясь мужества, и, всё же, поднял глаза. Никогда ещё ему не доводилось видеть Фарлана таким, окутанного проводами, словно мушка в паутине, что ждёт неизбежной кончины, бледного и такого уязвимого. — Ты как? — спросил тихо Чёрч. «О себе бы лучше подумал!» — Я… в порядке, — едва сдерживался Омега. Фарлан улыбнулся. — Хорошо, — выговорил он, долго молчал: набирался сил. — Я придумал, как мы назовём ребёнка. Ты же просил подумать. Всё копилось внутри слишком долго, так долго, что именно в тот момент, когда нужно было промолчать, Аккерман не выдержал: — Да, ты же умираешь Фарлан, сукин ты сын. Вот чёрт тебя надоумил… — но одёрнул себя. — Лучше бы ты молчал, — с трудом выговаривал Чёрч. Все приборы работали исправно, хотя в это было сложно поверить, ведь показатели не оставляли никаких надежд, как и подозревал Леви и как и было сказано в коридоре. — Знаю… Фарлан, но… как…? Я не смогу без тебя… Не до своих привычек было сейчас, да и сдержать эмоции, как хотелось бы, не получалось. — Я так сильно люблю тебя… Леви, — это имя звучало по-иному, не так как обычно, и эта фраза звучала не так как должна была. — Подойди, прошу. — Омега послушно сделал шаг. Фарлан протянул руку и дотронулся до живота. — Назовём его Армин? Как предназначенного нам судьбой. Слёзы собирались в глазах, и болезненный ком подкатывал к горлу. «Что ты несёшь? Заткнись!» — Мне недолго осталось, я и сам понимаю. Чувствую, как немеют ноги, и холодные волны разносятся по всему телу, — он хотел сказать много, но сил бы не хватило. — Леви. — позвал он, уже решив, что скажет. — Мне жаль, что я не сделал этого раньше. Я представлял себе всё это немного по-другому. Я бы прижал тебя к себе и не отпускал, целовал бы так страстно и глубоко, что тебе сносило бы крышу или повалил бы на кровать и стал бы нежно покрывать поцелуями всё тело. Но получил бы от тебя пинок за одну только мысль об этом. Я хотел бы быть Альфой с тобой, настоящим Альфой… но сейчас, я… я хотел бы,. чтобы ты поцеловал меня. — и после недолгой паузы, в качестве самого безотказного аргумента, добавил. — Напоследок. Леви кивнул. Он не хотел, чтобы всё вышло именно так, не хотел всего этого, после столького времени совместно проведённого с Фарланом. Он уже всерьёз задумывался о том, чтобы попробовать начать отношения. Но… «Всё должно было быть не так…» — кричал Леви внутри. Но наружу просочилось лишь тихое: — Хорошо. — прикусив губу изнутри, чтобы сдержаться. Мехи ИВЛ качали воздух, но пульс был очень слабым, и Аккерман понимал, что если уберёт маску, то Фарлан не сможет дышать, и возможно… Нет. Он не хотел думать. Не хотел представлять себе уже и так неизбежное. — Ты идиот, Фарлан, — Чёрч едва заметно улыбнулся, когда услышал это и понял, что Леви не откажет ему в этой просьбе. Омега наклонился к самой маске и, схватившись за неё рукой, едва слышно прошептал, заставив слегка запотеть её и с наружной стороны. — Я люблю тебя, Фарлан Чёрч. — И не успел тот удивиться, Леви быстро убрал маску в момент, когда прибор наполнил лёгкие кислородом и мягко прижался к губам, таким сухим и неживым. Но… разве это было важно сейчас. Поцелуй был недолгим, но за это время произошло столько событий, что хватило бы на целую жизнь: Леви, впервые за долгое время, уронил слезу, а рука Фарлана, что до сих пор умудрялась гладить живот Леви, как и сам Аккерман, почувствовала первый толчок малыша, что рос внутри. «Только не сейчас, не так. Я не хочу запомнить всё таким». — просил Леви, но никто его не слушал. Да и слушать было некому. Когда Леви отстранился, то тут же надел маску, что держал в руках, обратно. — Спасибо, — произнёс Фарлан уже не в силах даже открыть глаза. — Это самый лучший день в моей жизни. — последние слова были совсем неслышны, но Леви понял каждое. Вот только, то, что он чувствовал в тот момент, было диаметрально противоположным. Прибор зафиксировал смерть, долгим непрекращающимся писком. Казалось, что этот звук будет значить для него ошибку на службе или повод погрустить над смертью любимого персонажа в фильме. Но не это. Только не это. Сердце жгло и сдавливало одновременно. Но слёзы не лились. Было просто больно внутри. Всё кажется таким ненастоящим. Но врачи, столпившиеся рядом, пытаются исполнить клятву и спасти умирающего. Он хочет наорать на них, чтобы те прекратили и дали Фарлану уйти спокойно, но понимает, что всё правильно. Это их долг. Леви вышел наружу не в силах смотреть на это. На эти бессмысленные потуги, ведь всё уже решено. Холодный ветер подхватил его волосы и края больничного халата. А дождь, что как назло начался совсем недавно, так удачно маскировал слёзы, что просто так начали стекать вниз по такому привычно безэмоциональному лицу Омеги.