Волки в тронном зале

      Насилие, цинизм и коррупция крепкими спинами прижались к стенам этого разлагающегося города в желании столкнуть, словно мешающую проезду машину, в пропасть. И уже нельзя было спасти это место.       — Значит это конец, Холли? Конец этой истории? — Шерил дрожала от холода. Ее тонкие руки придерживали увесистую мужскую куртку, накинутую на плечи, а глаза, взиравшие на возлюбленного, из-под спутавшихся волос, наполнялись слезами.       — Да, мой ангел. Шериф и его дружки, навсегда запомнят имя — Холли Мартинз. Оно станет синонимом мести и неминуемой кары. Почему ты плачешь? Разве тебе не нравится, когда я устраиваю безумие?       — Просто обними меня Холли, и поклянись, что мы больше не встанем на этот путь!       Холли Мартинз медленно приблизился к хрупкой девушке и, заключив ее в крепкие объятия, слился с ней в жарком поцелуе...

***

      Томас Спейд замолк, и, медленно оторвав взгляд от пухлой записной книжки, уложил ее на колени, словно заснувшего от сказки ребенка. Женщина напротив, восседавшая за диковинным столом, всем своим видом напоминавшим груду искорёженного метала ярко алого цвета, боролась с желанием зевнуть и ничуть этого не скрывала. Пылающий взгляд глазных имплантов, казалось, давно потух, словно она уже долгое время спала с поднятыми веками.       — Господин офицер…       — Я пришел к вам как писатель, а не полицейский. Зовите меня Томас Спейд или просто… Богарт, — немного замялся офицер. — Это мой творческий псевдоним.       — Просто Богарт? Хорошо. Зачем вы пришли ко мне? — глаза редактора вновь вспыхнули. — Я ведь говорила, что достаточно отправить свою рукопись по электронной почте.       — Пять лет, — приподнял он слегка дрожащую от волнения правую руку до уровня лица и расправил ладонь. — Прошло пять долгих, полных ожидания и терзаний лет. Я отсылал свои рукописи в вашу редакцию, одну за другой, полный надежд и уверенности, что в этот раз точно буду услышан. Но вознаграждением моему стойкому терпению стала тишина. Меня упорно не замечали. Да что там, меня сюда пропустили то только из-за моей униформы, — сдавленно хихикнул Том, нервно поправляя ворот полицейской куртки. Однако мгновенно осознав, что смеется в одиночестве, багрово покраснев, продолжил. — И вот я здесь, чтобы лично в руки доставить вам свои рукописи. Зачитанный мною ранее отрывок из «Одиночка из Коронадо-Сити», не единственная моя работа. «Смерть в отеле два креста», «Парень из Оклахомы», все они здесь.       — Очень трогательная история, но я давно ознакомилась с вашими рукописями. Ничего не проходит мимо меня.       — Так почему же меня держали в неведении все эти годы? — заерзал на стуле Спейд.       — Такова политика нашей редакции. Все что не подходит под наш формат или требованиям рынка отсеивается. Хотя должна признать, вам отлично дается сюжетное повествование.       — Не подходит?       — Писательство в наше время давно закостенело. Никто не хочет идти на литературные риски, так же как и никто уже не хочет читать что-то отличное от того, к чему привык. Простите, но вы нам не подходите. До свидания.       Том медленно встал, бережно спрятав записную книжку во внутреннем кармане полицейской куртки. Дойдя до двери, он остановился в задумчивости.       — Если вы продолжите бояться идти на риски, то вы так и будете блуждать по кругу, не замечая, что на самом деле все движется по спирали. Замкнутость вас погубит, — закончил он, покинув кабинет.       Обида пудовой гирей повисла на шее. Сутулила, тянула вниз, силясь опустить на колени перед лицом несправедливой действительности. Скопившееся напряжение исподволь стачивало его словно жук короед ствол дерева, а злость клокотала, как кипящая вода в котле. Томас стоял на месте в людном коридоре издательства, глубоко дыша, в надежде, что пламя злобы выжжет само себя. Чувство тошноты рвалось наружу. Он пытался отогнать все плохие мысли прочь, старался не нагнетать чувства, собрать все в единый клубок и закатить за воображаемую дверь. Капли пота уже стали бусинками собираться над его бровями, сердце шло на таран, нещадно разбиваясь о грудь. Еще один миг, еще один удар сердца и клубок нервов спрятан за дверью, завершив тем самым сизифов труд.       Спейд смог взять себя в руки. Пусть он и не прогнал весь негатив полностью, но этот раунд над собой он выиграл. Уверенным движением рук, Том резко застегнул молнию полицейской куртки, выпрямился и зашагал в сторону выхода. Пока властвует ночь, нужно закончить еще пару дел. Скрывшись в телефонной будке от дождя и поднявшегося холодного ветра, Спейд терпеливо вслушивался в протяжные гудки, крепко прижав трубку к уху, но ответа все не было.       — Ну, пожалуйста… — тихо шептал он в ответ угрюмым сигналам.       Ответа он так и не дождался. Повесив трубку, он вяло покинул побитую будку, в намерении поймать такси, что забрало бы его домой. Словно прочитав его мысли, старая колымага, скрипя колесами, затормозила напротив будки.       — Куда едем, констебль? — донеслось угрюмо из-за пуленепробиваемой перегородки, отделявшую зону пассажира от водителя.       — Домой… — Томас вбил адрес на экране тускло светящегося планшета, и откинул голову назад, сомкнув отяжелевшие веки.       Этого оказалось достаточно, чтобы оказаться в объятиях Морфея. Это был причудливый сон. Будучи ребенком, он крутил педали своего новенького велосипеда, рассекая пустующие улицы ночного Найт-Сити. И не было здесь привычной суеты, город словно заснул, повернувшись к нему спиной. Избавившись от пристального взгляда города, он мчался в ночь по дороге, освещенной теплыми тонами неона. Холодный ветер бил в лицо, побуждая мурашки, волнами проносится по всему телу. Земля задрожала, сноп искр брызнул с небес. Что-то движется. Оно преследует его. Вспотевшие ладони крепче вжались в руль, ноги гудели от усердного кручения педалей. Не уйти, не успеть. Оно за спиной. Гигантский белый змей кольцами обвился вокруг него, преграждая путь. Томас почувствовал, как выбило воздух из легких, словно от жесткого удара.       — Простите констебль, какой-то урод въехал в нас и дал деру, — проворчал таксист.       Офицер поднял стекло, то ли от холода, то ли от неприятных ощущений, преследовавших его во сне. Он осмотрелся и увидел за окном знакомое очертание улья, что являлся его домом. Утерев уголки рта от последствий сладкого сна краем рукава, Спейд, не вглядываясь в данные водителя, мерцавшие на экране, оплатил поездку и поставил пять звезд.       — Благодарю, — откликнулся тут же водитель.       — Не стоит, — зевая, бросил офицер и спешно покинул транспорт.       — Констебль! — донёсся в спину неприятный голос таксиста. — Фуражка.       Том неловко погладил себя по макушке, и окончательно проснувшись, развернулся, натянув на себя глупую улыбку. Нырнув в салон такси, он потянулся за выпавшим головным убором и мимолетно решил все-таки взглянуть на своего дотошного водителя. На экране монитора красовалось фото мужчины лет пятидесяти, с квадратным лицом, прогрессирующей залысиной и большими округлыми очками. Звали его Кларенс Боддикер. Спейд счел имя довольно знакомым, но не мог вспомнить, где именно его слышал.       — Мистер Боддикер, не могли бы вы подождать меня?       — Нет проблем, — ответил таксист, не оборачиваясь.       Офицер бросил последний взгляд на водителя, но сквозь толстое мутное стекло заграждения, едва разглядел его. Махнув на это рукой, он, нацепив фуражку на голову, быстрыми шагами направился в сторону дома.       В крохотной комнате, которая одновременно являлась гостиной, кухней, уборной и спальной комнатой, едва можно было развернуться. Влажный воздух, пропитанный запахом плесени и сырости, едва ли не осязаемо висел плотным, тяжелым одеялом, в тесноте квартиры. Свободное пространство стен было покрыто полками, тесно набитыми видео и аудиокассетами. Все, что не влезло на прогибающиеся под весом носителей дешевых фильмов полки, громоздилось на полу и на неуклюжем низком столе. Однако когда наступала пора отправляться в долину грез, «квартира-куб» преображалась до не узнаваемости. Открывались неведомые ранее углубления в стенах, и начиналась игра в кубик Рубика. Место громоздкого стола занимала кровать, прятались маленькая плита и холодильник, опускались ширмы украшенные плакатами звезд кино и музыки, что скрывали все лишнее.       Так ненадолго рождалась сказка, тонкой ширмой отделявшая мир реальный, от мира вымышленного, откуда на Тома взирали его герои, и на которых так хотелось походить.       Широкими шагами хозяин квартиры пересек комнату, нащупал в темноте дверцу стенного шкафа и с полным жалости скрипом сдвинул ее в сторону. Там, между подвешенных рядов курток и брюк, таилась крохотная дверь сейфа. Пальцы сами собой заплясали по панели, набирая код. Едва крохотная массивная дверь отворилась, как тут же приняла святую святых — рукописи Богарта. Переведя дыхание, он осмотрелся по сторонам. Глаза медленно привыкали к темноте, выхватывая силуэт, старого компьютера, покоившегося на столе.       Сдавленно крякнув, Спейд уселся на пол по-турецки перед низким столиком. Торопливыми движениями, он включил компьютер, и свет экрана прорубил во тьме трапециобразную брешь. На экране его ждала открытая вкладка почты: бесчисленное количество спама, скудное собрание входящих, и множество исходящих писем. Именно к последнему легиону, Томас собирался добавить очередное сообщение.       «Как жизнь, Френсис? Это я, Спейд, да ты и так об этом знаешь, ха-ха. Слушай, насчет билетов на концерт Scourge. Знаю-знаю, я тебе уже писал об этом, просто хочу узнать, как продвигается процесс их получения? Как-никак, пятница не за горами, а билетов все меньше и меньше. Если вдруг найдется еще один лишний билет, помимо наших с Мерседес, будь другом, добудь, а? Сегодня я звонил тебе, но, кажется, ты не услышал. Видимо, ты был очень занят, быть может, мне заехать к тебе?»       Письмо дописано и отправлено, потеснившись среди нескончаемого столбца непрочитанных сообщений, адресованных Френсису. Том не был уверен, что мистер Оушен примет его предложение и посетит концерт. Его наставник никогда не отличался дружелюбием. Он крайне строг, тверд и неподатлив, как фундамент Найт-Сити. Нет, он точно не согласится. Однако, не смотря на все это, Том считал должным хоть как-то угодить мистеру Оушену, показать ему благодарность за то, что тот не отчаивается сделать из него достойного человека и представителя закона.       Дело сделано и остается лишь навести визит старому приятелю. На какую-то долю секунды, Спейда притормозила мысль, о том, чтобы сбросить с себя шкуру полицейского, явив на свет личину простого гражданского. Однако сама мысль об этом вызвала необъяснимую тревогу, заставив встать дыбом волосы на затылке. Он усмехнулся самому себе, но менять форму все же не стал. Щелкнув дверными замками, Том покинул квартиру, поспешив вниз, в надежде, что таксист все же сдержал свое слово и не покинул его.       — Какая удача, вы все еще здесь! — немного повеселев, воскликнул Спейд, вбивая в пользовательский экран новые координаты. — Не каждый день встретишь такого ответственного водителя, мистер Боддикер.       — Каждый из нас несет ответственность перед всеми людьми, констебль, — лишь ответил водитель, не оборачиваясь. — Вот только чувство это во многих из нас безвозвратно утеряно, притупилось.       — Что верно, то верно, — глубоко вздохнув, ответил Том.       Машина тронулась с места, и в этот раз, он не был настроен уснуть в пути. Не давали покоя мысли о Френсисе. Он был типичным фиксером, можно сказать, мелкая сошка даже по сравнению со своими коллегами по цеху. За скромную плату мог достать все что угодно. Или почти все. Взять ту же коллекцию фильмов, что вавилонскими башнями громоздились в его квартирке. Именно благодаря ему, она пополняется редкими экземплярами, уменьшая и без того, свободное пространство квартиры. Все бы хорошо, да вот только когда он стал по-настоящему нужен, фиксера и след простыл. Сообщения и звонки с завидной регулярностью игнорировались. Френсис и прежде не отличался отзывчивым характером и оперативностью. Товары часто приходили с задержкой, доставлялись с холодным пренебрежением. Но, не смотря на все это, слово свое он всегда держал.       — Мы прибыли к месту назначения, констебль.       — Отлично, я бы вновь попросил…       — Будет сделано, — опередил его таксист. — Жду у входа.       — Спасибо.       Спейд, хлопнув дверью, направился к входу в здание. Путь предстоял непростой. Не считая того факта, что жил Френсис на тридцать пятом этаже, так и еще структура дома представляла собой извилистый лабиринт. Но для Спейда то было не препятствие, он жил в доме с аналогичной постройкой и примерно мог сориентироваться в местной сети переходов. Возможно именно поэтому, он начал сотрудничество с этим фиксером.       Череда темных душных переходов сменялись яркими просторными площадками, жизнь в которых не утихала и не отличалась от той, что текла за этими стенами. Две пересадки на исписанных граффити лифтах, толпы людей, косые недобрые взгляды, выкрики в спину, все это сопровождало на пути молодого офицера. Томас невольно заскучал по отягощающему весу полицейского бронежилета, по неприятному ощущению натертой кожи во время рабочей смены. Быть может прийти сюда в полицейской форме, все же была не самой лучшей идеей?       Прошлепав по залитому водой полу и пройдя знакомый поворот, Том очутился в том самом тупике, который заканчивался бронированной дверью. Глубоко вздохнув, он медленно приблизился к ней и неуверенно постучал. Ничего. Офицер повторил стук, но уже более настойчиво. И вновь никто не открыл дверь.       — Френсис, открой дверь, это я, Спейд! — крикнул Том. — Это я звонил тебе сегодня, и письмо написал, но ты почему-то не ответил, странно как-то с твоей стороны.       Сердце застучало сильнее, лицо багрово покраснело, стало трудно дышать. Он вновь почувствовал, что сутулится и словно уменьшился в размере. Спейд застучал настойчивее. Безрезультатно. Он вдруг подумал: «что бы сделал Богарт?». Вслед за этой мыслью, в голове настойчиво заиграл знакомый мотив. Он едва не поддался желанию промычать его вслух.       — Френсис, мы договаривались с тобой! Ты не можешь вот так меня бросить. Пробуди в себе ответственность, иначе это сделаю я — офицер полиции Томас Спейд! Уж кто-кто, а я знаю обо всех твоих незаконных делишках и если ты не откроешь дверь, то через час, здесь будет отряд полиции с ордером на обыск. Поверь, мы перетряхнем каждый угол твоей квартиры. Это станет концом твоей истории. Ты навсегда запомнишь имя — Томас Спейд!       Все это он выпалил на одном дыхании. Офицер выдохнув, понял, что сам ошеломлен своей воинственной, даже чересчур пафосной бравадой. Это было не свойственно ему. Он никогда не впадал во власть своим эмоциям. И уж тем более, никогда не цитировал свои произведения вслух. Может это вовсе не его слова, а Богарта?       Кто-то осторожно затопал ногами по ту сторону двери и спустя минутную паузу, один за другим, донеслись ровно шесть щелчков дверных замков. Получилось. Уму непостижимо, но, похоже, что кто-то впервые прислушался к нему, как представителю закона, а не как к грязи на ботинках. Былой воинственный настрой несколько поутих, уступив место прежнему Тому, нерешительному и неуклюжему. Правой рукой, он невольно потянулся к кобуре табельного пистолета, а левой, осторожно толкнул дверь. Сквозь образовавшуюся щель, торопливо скользнуло нечто темное, сливающееся с мраком коридора.       — Меркурий? — Том узнал черного кота Френсиса. — Ты куда, приятель? Туда нельзя, потеряешься! — шепотом закончил он, но все же не посмел погнаться за ним.       Это ему не нравилось. Совсем не нравилось. Фиксер не отвечает на его сообщения и звонки, кот, который носу не совал за порог, так стремительно сбежал при первой же возможности, а еще этот запах. Он шагнул вперед по коридору, в сторону слабо освещенной комнаты, и тошнотворный запах становился только сильнее. Том выхватил пистолет, и едва сдерживая дрожь в руках, снял пистолет с предохранителя и передернул затвор. Звук этот предательски в тишине прокатился раскатом грома. Стиснув зубы и приготовившись к стрельбе, он медленно двинулся вперед, вжавшись спиной к стене.       Собрав в кулак все свое мужество, он решительно вынырнул из-за угла и тут же поплатился за свою поспешность. Раздался грохот выстрела, за которым последовал взрыв боли, эпицентром которой стали кисти, сжимавшие пистолет. Казалось, словно Спейд пытался сдержать детонацию ручной гранаты. Он истошно закричал. Лицо обдало жаром брызг крови, в кожу впились множество металлических осколков, а сам он впал во тьму спасительного омута забвения.       — Посмотрите, кажется, кто-то проснулся, — донесся вкрадчивый голос.       Томас раскрыл слезящиеся глаза и молча уставился на свои руки, вернее на то, что от них осталось. Жалкие обрубки, из которых толчками выбрасывалась кровь, оканчивались висевшими кусками плоти. Тупая боль теперь окутало все тело, казалось, он вот-вот вновь отключится, и уже никогда не придет в себя.       Повернув голову, он, наконец, увидел Френсиса. Его мертвое, полуобнажённое тело, покоилось на рабочем столе, а над ним возвышался незнакомец, что копался во внутренностях фиксера, словно в собственной сумке, в поисках потерянных ключей. Мясник был альбиносом, от того, следы крови, на его прозрачном силиконовом фартуке, что закрывал голый торс, резко контрастировали с его кожей. На лысой голове, в области лба и затылка, короной выделялись небольшие рудиментарные рожки.       — Твой дружок сильно затягивал с выплатами долгов. Поэтому, мы нанесли ему визит вежливости. Ты не входил в наши планы, приятель, но ничего, — сказал он, поправив изрядно запачканную марлевую повязку, — следующим будешь ты.       Аккуратно выудив легкие, мясник сложил их в одну из сумок. Кроме него, в комнате были еще двое. Вооруженные наемники обшаривали каждый угол квартиры, в поисках всего ценного. Видимо один из них был тем самым стрелком, что лишил его рук.       — Что? Молчишь? Видно силенки покидают тебя. Не бойся, скоро это все закончится, «офицер полиции Томас Спейд».       В дверь постучали. Отложив свое занятие по наведению беспорядка, двое наемников переглянулись, и после короткого обмена взглядами, один из них медленно двинулся в сторону выхода. Стук повторился, но уже более настойчиво.       — Прогоните незваного гостя, мои сумки не бездонны, — проворчал хирург, выуживая очередной орган из бренного тела Френсиса.       — Проваливай! — выкрикнул наемник, приблизившись к двери.       — Это водитель такси, чей-то фургон покатился прямо на мою машину, местные сказали, что она ваша. Мне капот раскурочило, вы хоть представляете, во сколько обойдется ремонт?       — Я сказал, проваливай!       Однако вместо очередной бравады, таксист стал яростно стучать в дверь руками и ногами.       — Вот же, тупой ублюдок, — зарычал наемник, посмотрев в дверной глазок. И это стало его последней ошибкой в жизни.       Раздался оглушающий грохот, и он повалился на пол с пробитой дробью головой. Далее последовала серия выстрелов в замки, в дверные петли, разрывая мрак коридора ослепительными огненными вспышками. Пара крепких ударов и дверь буквально вылетела вперед, разнося в стороны брызги металлической щепки. В клубах поднятой пыли и дыма, в коридор влетел, словно смерч, вооруженный мужчина. Второй наемник, успел перекатиться в сторону, и на том месте, где он стоял прежде, разлетелась на куски хлипкая полка. Опустившись на одно колено, тот произвел выстрел в бегущего на него мужчину, но оружие дало осечку. Нападавший на бегу нанес сокрушительный удар коленом в челюсть, и, повалив его, добил выстрелом в голову.       — Это не станет концом моей истории, — выкрикнул альбинос, молниеносно перескочив через стол и тело Френсиса.       Донесся звон разбитого стекла и в комнату ворвалось резкое дуновение холодного ветра. Альбинос не стал дожидаться своей участи, совершив самоубийственный прыжок из окна тридцать пятого этажа.       — Вы… я вас знаю, — теряя чувство реальности, выдохнул Томас. — Вы не Кларенс Боддикер…       — Не нужно слов, констебль, — приблизился таксист.       — Блондин! Это вы, мы вас задержали сегодня… Мы… Я не... Я не хочу умирать…       Томас заливался горькими слезами, пока Блондин в спешке выуживал из глубокого внутреннего кармана пальто небольшую плоскую сумку. Расчехлив автоматический шприц и зарядив его прозрачными ампулами, Блондин сделал несколько инъекций раненому. Силы вконец покинули его и он отключился.       Неужели это все? Не так все должно было завершиться. Еще слишком рано. Нельзя… Мерседес... Спейд не знал, что чувствует умирающий человек, и было ли что-то по ту сторону жизни. Лично он утратил все чувства. Было ли это следствием инъекций или просто порог боли перешел недопустимую черту, и умирающий мозг смиловался над ним, обрубив все возможные связи с телом.       Жизнь не пронеслась перед его глазами, словно нарезка из худшего в мире фильма. Все было гораздо проще. Телевизор — именно это слово витало в его голове. Помнит ли еще кто-нибудь ламповые экраны пузатых телевизоров? Стоило их выключить, как свет по ту сторону медленно умирал, оставляя неясные образы, становясь частью темного квадрата. Так и здесь. Его окно в этот мир медленно умирало, напоследок чередуя кадры: лицо Блондина сменилось кошачьей мордой, кошачья морда, двумя ангелами, что порхали над ним. И твердый голос, строго кричал, срываясь на хрип:       — Я запрещаю тебе умирать!