Волки в тронном зале

Чеканю гостем в мир шаг, Надолго в странствия уйдя. И грустно реет ветхий стяг, Родного края, не найдя. Отрывок из забытой песни...

      — Пора бы уже признать, что ты его упустил.       Рано или поздно, эти слова прозвучали бы вслух. Нельзя было не согласиться, что она права, однако задетая гордость тугой струной стянуло горло, не давай словам слететь с губ. Поэтому, скрипя зубами, он принялся ловить приторный отголосок одеколона, что с каждой секундой смешивался в сыром воздухе с дикой смесью миазмов забитых сточных каналов, духом прохожих, едкими парами бензина, каленым железом, жиром и жженой шерстью дешевых забегаловок. Чип обонятельного анализатора работал на полную катушку. Он прогонял через множество рецепторов воздух, сепарируя все лишнее, в погоне за ускользающим в пространстве, словно тонкая нить паутины на ветру, запахом одеколона.       Полностью отдавшись поиску, Китаец не замечал того, что переступив порог полицейского участка, все еще хромал на правую ногу. Не замечал он и того, что Киви время от времени корректировала траекторию его движения, словно из-за конфискованного протеза правой руки, тот лишился баланса, и тело постоянно кренило влево.       Время утекало, как вода сквозь пальцы, и процесс сепарации уже не справлялся. Атмосфера, плотно набитая фрагментами чужеродных запахов, буквально перемалывала нещадным механизмом невидимой мясорубки крохотный ингредиент отпечатанный репортером, выделяя на выходе неразборчивый фарш. Совершив еще несколько вызывающих, по своей напускной уверенности, шагов, номад остановился в тщетной попытке проанализировать размытые в воздухе мазки амбре упущенного журналиста. След оборвался окончательно.       — Не смотри ты на меня так, — стараясь не пересекаться с ее взглядом, пророкотал он. — Сам знаю.       — И что теперь? — тяжело выдохнув и уперев руки в бока, произнесла Киви.       — То же, что и всегда…       Китаец оборвал себя на полуслове, услышав знакомый, приближающийся шум колес. Из-за угла в конце улицы вырос огромный борт, на первый взгляд, мусоровоза. Поворачивая в их сторону, ярко вспыхнули алые фары машины, словно налитые кровью глаза мастодонта, заметившие жертву. Автодом на колесах, хоть и походил на помойку, грубо сшитую заплатками из кусков металла, на деле лишь бросал пыль в глаза, являясь настоящей крепостью на колесах. То ли яростно, то ли приветственно, гудя клаксонами, транспорт с шумом притормозил прямо перед ними, не переставая рычать и выплевывать клубы едкого дыма.       — Йоло… — в голосе Киви сквозила легкая тревога.       — Захлопнись. Предоставь говорить мне, а я уж как-нибудь выкручусь.       Дверь с шипением отворилась. На пороге стоял голый по пояс не молодой коренастый мужчина, чьи длинные пряди волос были покрыты редким инеем седины. На грубых чертах его лица, покрытых сетью шрамов на эбонитовой коже, замерла вуаль скрытых помыслов, рождаемые эмоциями в глубоком лабиринте разума. Китаец не отвел своего взгляда от его пылающих синим пламенем аугментических глаз. Только сам дьявол знал, что у того на уме. Они с Сиреной упустили журналиста, а значит, потеряли посылку, таким трудом «заработанной» ими.       — Привет, Дариус! — нарушил молчание Китаец.       — Здравствуй Сирена, — темнокожий первым делом обратился к Киви. — Йоло… да на тебя без слез не взглянешь, что с тобой стряслось?       — А, ерунда, обчистили карманы мальчишки-хулиганы.       Дариус смерил его взглядом. Улыбнулся. Хороший знак. Остается надеяться, что можно еще все исправить. Китаец знал, Дариус, вождь их клана, не умеет прощать ошибки. Каждый проступок карается. Ему нужен еще один шанс, он достанет Лайта, достанет утерянную посылку. Всего один шанс.       — Насчет той крупной сделки... — начал вождь.       — Дариус, я вот что хотел сказать…       — Ты отлично справился. Вы оба. Клиент остался доволен и тут же перечислил сумму. Китаец замолк, стараясь всеми силами скрыть свое смущение. Либо Дариус его дурит, пытаясь вывести на чистую воду, либо он что-то упустил. За не выполненную работу бабки не перечисляют. Следовало действовать осторожно.       — Верно, мы как раз собирались связаться с тобой, — подыграл Китаец.       — Члены клана видели, как тебя загребли копы. И я лично приехал вызволить тебя, но, вижу, ты и тут преуспел. Что ж вы стоите как не родные? Забирайтесь, — поманил он их в салон.       — Круто тут у тебя, дружище.       Китаец, отчасти, не лукавил. Внешность этой крепости на колесах могла создать впечатление, что внутри, самые что ни наесть, спартанские условия. Йоло не был фанатом подобного стиля, однако выглядело все довольно необычно: мебель, в кричащих ярких тонах обитая бархатом и плюшем, мягкий ворсистый ковер, из-за которого пришлось снять обувь, лава-лампы источающие кислотные оттенки, эксцентричного вида и неизвестного назначения предметы, зеркала…       — Так, и сколько же нам отвалили евробаксов, если не секрет? — перешел Китаец от созерцания к делу.       — В этой сумме шесть нолей, Йоло, — ответил Дариус, разливая по бокалам шампанское, - не волнуйтесь, своей процент вы получите. Йоло и Сирена приняли бокалы, пригубив шипучего напитка.       — Я бы лучше дорфа[17] или на крайняк стекла голубого[18] принял, — произнес Китаец, потирая плечо с отсутствующей конечностью. — Болит чертовски, нет у тебя ничего?       Дариус медленно покачал головой.       — А как давно пришли бабки?       — Что-то много вопросов от того, кто сорвал куш.       — Всего лишь детское любопытство, — изобразил Китаец подобие улыбки, залпом осушив бокал. — Знаешь, а музычка у тебя играет прям… что-то с чем-то.       — Музыка? Какая музыка? — Дариус недоверчиво стрельнул взглядом в сторону отключенной стереосистемы.       — Повелся! — выкрикнул Китаец сквозь смех. Вот только ему было совсем не до смеха. Йоло посмотрел на Киви и понял, та слышит то же самое, что слышали они, когда их накрыли копы.       — Дариус, мне непреодолимо требуется выйти, иначе мой пузырь разорвется, — Китаец встал на ноги, как тут же почуял, что мир вокруг качнулся и пол летит навстречу ему.       Вождь, встав дивана, энергично постучал по переборке отделявшей салон с пассажирами от водителя. В ответ, в сторону сдвинулась неприметная, на первый взгляд, фальшпанель и в образовавшейся амбразуре высветилось лицо водителя.       — Варгас, что там стряслось?       — Сраные азиаты въехали в нас, без обид Китаец. И, кажется, они что-то от нас хотят. Мне разобраться? — с этими словами послышался отчетливый сухой щелчок затвора.       — Нет, мы выйдем и поговорим с ними цивилизованно. Вы пойдете со мной, — сказал он Йоло и Киви.       Встав на ноги и напялив обувь обратно на ноги, он, последовав за Дариусом, обнаружил, что их уже ждали виновники ДТП и кучка мотоциклистов. Неизвестно, на что надеялся водитель серого пикапа попытавшийся боднуть крепость Дариуса в зад, однако капот этого не выдержал, сжавшись в гармошку. Пассажир, бросив бездыханное, окровавленное тело водителя, стоял на четвереньках, сплевывая кровь на тротуар. Не обращая на него внимания, мотоциклисты заглушили двигатели и, сняв шлемы, все как один, уставились на Китайца и Киви.       — Shibaraku deshita![19] — выкрикнул, выйдя вперед мужчина, с треугольным лицом и хищной улыбкой.       — Йоло, что он сказал? — спросил вождь клана.       — Что-то про твою мать. Откуда я знаю?! Я не японец, — проворчал Китаец.       — Isoganakereba narimasen,[20] — воскликнул он, протянув левую руку раскрытой ладонью вверх. — Modoru! Utikorosaretai no ka?[21]       — Отвали, я ничего не собираюсь покупать! — выплюнул Китаец.       — Itte oita![22] — интонация его излучала злость, и правая рука скользнула по кобуре пистолета.       Раздалась автоматная очередь. Трое мотоциклистов упали замертво. Китаец воспользовался случаем набросившись на болтуна и схватив того за волосы, парой ударов о брусчатку размозжил его голову. Киви, не теряя ни секунды, завладела пистолетом погибшего и прикрывала напарника огнем. Звуки стрельбы не утихали. Варгас, шофер Дариуса, вел прицельный огонь с крыши автодома, и с каждой секундой количество неприятелей резко сокращалось. Никто ничего не успел предпринять. Лишь один, более шустрый среди всех, оседлав байк, и скрипя покрышками, уже скрывался за углом квартала.       — Похоже, кто-то не довел дело до конца и притащил за собой хвост, — хладнокровно сказал Дариус, выходя из укрытия.       Китаец оттер кровь о куртку мертвеца и тяжело дыша, встал на ноги. Он не нашел слов ответить вождю и лишь показал большой палец Варгасу, в знак признательности за своевременную реакцию.       — Мы изрядно пошумели и намусорили, пора нам валить из города, — заключил вождь.       — Я не поеду, Дариус… Мы не поедем. Не сейчас, по крайней мере, — сказал твердо Китаец.       — Вот как?       — Раз я привел хвост, мне же его и сбрасывать. Кроме того, мне не помешает, как ты мог заметить, восполнить потерю, — махнул он рукой на отсутствующую конечность. — Ты бы не отщипнул немного налички?       Дариус взобрался на борт своего корабля и, выудив из заднего кармана брюк скрученную пачку евробаксов, не отсчитывая кинул Китайцу. Киви опередила его, перехватив на лету баксы.       — Приведи себя в порядок и возвращайся как можно скорее. Варгас, трогайся. Дверь с шипением захлопнулась и автодом, набирая скорость, удалился прочь. Киви и Китаец, не желая больше находиться в эпицентре кровавой разборки, ринулись вглубь темных извилистых улиц.       — Почему мы не поехали с ним?       — Вот только не строй из себя дурочку. Ты слышала то же что и я. И в ту же самую секунду я учуял запах того репортера, словно бы тот стоял передо мной, — ответил Китаец, жадно втягивая воздух в легкие. — Это странно.       — Выходит, мы собираемся…       — Верно, найдем его, а потом выясним, кто и зачем перевели деньги за невыполненный заказ.       Все это напоминало игру в «кошки-мышки». Запах грызуна был столь силен, что, казалось бы, протяни руку, и ты коснешься жертвы. Словно Гензель и Гретель, что шли по тропе из хлебных крошек до ведьминого пряничного домика, Китаец, окрыленный снизошедшей волной сил, вел за собой Киви. Ноги, как заведенные, сами шли по улицам, сворачивали в узкие переулки, пересекали проезжие части, вели верх по лестницам и заводили в кабинки лифтов до тех пор, пока не привели к двери квартиры.       Голубая холодная поверхность стальной двери, с хмуро мерцающей неоновой надписью: «Д. Старк. Не беспокоить!», скрывала за собой того, кого они выслеживали. Китаец чувствовал, как собственное тело трясло дрожью от эйфории и предчувствия победы. Чувство охотника, загнавшего жертву в угол. Целой левой рукой, он прижал ладонь к сигналу звонка. Чуткие слуховые импланты улавливали нервный топот ног хозяина квартиры по полу, в нерешительности, топчущиеся на месте.       — Можешь приступать, он идет, — прошептал Китаец.       — Разуйте глаза и прочтите предупреждение на двери, а как прочтете, разворачивайтесь и катитесь прочь! — донесся срывающийся глухой голос из-за двери.       Но Китаец не собирался уходить и отпускать руку со звонка. Он слышал, как Старк все еще стоит за дверью и шепотом проклинает их.       — Я вас вижу. И я знаю кто вы. Убирайтесь, я вас не впущу, хватит с меня на сегодня гостей…       — А это видишь? — спросила Киви.       В эту секунду, она как раз закончила то, что начала по команде напарника.       — Добро пожаловать! — воскликнул женский голос умного дома, взломанный софтом Киви.       Дверь распахнулась и Китаец, первым влетел в квартиру, схватив своей единственной рукой журналиста за грудки и подняв над полом. Киви закрыла за собой дверь и принялась бесцеремонно копаться в вещах хозяина просторной квартиры.       — Помнишь, я говорил, что знаю разницу между ходовой Falkon A5 и раритетной Falkon-16? — спросил Китаец, бросив Лайта на пол. — Дело в том, что у Falkon-16 существует заводской брак, из-за которого ее производство было отозвано. В мире насчитываются не более семисот экземпляров данной камеры. Брак заключался в том, что у каждой из них неплотно закрывается отсек дисплея, что в свою очередь, дало мне возможность извлечь твою флешку и вставить свою. Теперь же, я желаю ее вернуть назад.       — Так значит, моя флешка у… — просиял Лайт.       — Ее нет, — перебила его Киви.       — Что? Дай сюда, — Китаец, перешагнув хозяина квартиры, принял камеру и тут же убедился в этом лично. — Я начинаю выходить из себя. Где флешка?       Лайт молчал. Но из-под усов медленно расплывалась гадкая улыбка.       — Браво, орангутанг видит разницу между камерами, но не видит, как дергают за его ниточки…       Китаец, потеряв терпение, саданул журналиста ногой прямо в пах, а затем по лицу, разбив нос.       — Я не самый лучший собеседник, так что давай облегчим друг другу жизнь, — терпеливо, с расстановкой слов, словно младенцу, объяснял Китаец, сдавив пяткой горло журналиста. — Где… моя… флешка?       — Ее забрал тот… придурок… — прохрипел Лайт. — Кибер… псих… и его жирная… шавка…       — Кибер-псих? Атлас?       — Да!       Стоило Китайцу убрать ногу с жертвы, как тот жадно, со свистом втянул в легкие воздух. Частое дыхание переросло в приступ кашля. Лайт с трудом поднялся на ноги, сплевывая себе под ноги, и поплелся к барной стойке, одной рукой хватаясь за нос, а другой, прижимая пах так, словно разожми он ладонь, все содержимое покатится по полу. Неуклюже откупорив крышку старого бренди, он залпом опрокинул в себя две рюмки подряд. И, судя по всему, лишь третья смогла привести его в чувства и унести все тревоги. Жаль только, что алкоголь не был способен захватить с собой и незваных гостей, не спешащих покидать его владения.       — Не успел я переступить порог своей квартиры, как они настигли меня. Видимо шли за мной по пятам, — произнес Лайт, вытирая рукавом куртки капающую с носа кровь с начищенной поверхности стола. — Вежливо так, попросили мою камеру, а взамен, вручили мне это.       Не спеша, он полез во внутренний карман куртки и выудил оттуда знакомый предмет — маленький дубовый желудь.       При виде этого крохотного дубового плода, Китаец ощутил, как потяжелел нагрудный карман его куртки. Во всей этой кутерьме, из головы Йоло совершенно начисто выпало воспоминание о том, что точно такой же был вручен ему и Сирене в момент короткого общения с Д’Артаньяном в полицейском участке. Единственная рука, занятая камерой, машинально потянулась к карману, но номаду хватило выдержки, чтобы остановить ее на полпути.       — Как давно они ушли? — усевшись в кресло, спросил Китаец, нацелив камеру на Лайта.       — Вот уже час, как они переступили порог моей квартиры и знаете, — наконец обернулся репортер, — был бы рад, если вы последуете их примеру.       — И то верно, собирайся, поедешь с нами.       Репортер на мгновение опешил, с губ слетела брань, и он торопливо встал из-за барной стойки, поспешив нетвердой походкой в другой конец комнаты. Уткнувшись в шкаф, принялся нервно ерзать по карманам развешанных курток и пальто, пока, наконец, не выудил из одного из них детских размеров пистолет.       Угрожающе выставив перед собой оружие, и скриви рот в подобии яростного оскала, Лайт едва успел выкрикнуть угрожающую браваду, как прямо в лицо ему врезалась раритетная камера Falkon-16, начисто выбив из него дух.       — А ты знал о другом отличии этой камеры от других? А, Лайт? — склонился Китаец над телом репортера. — Это вес. Тяжесть — это хорошо. А такой тяжестью всегда можно врезать по башке, — закончил он, вскидывая бесчувственное тело репортера себе на плечо       — Нахер он нам сдался? — подошла Киви.       — Будет моей правой рукой… на время.       — Я твоя правая рука.       — Там куда мы поедем, тебе нужны будут обе руки, — сухо ответил Йоло. — А еще я его безумный фанат. Возьмем с собой, как талисман, — хохотнул номад.       — Смешно.       — Ага.       Китаец больше не могу думать ни о чем кроме, как о месте их предполагаемой встречи с Атласом. В точности так же, как легко дался ему поиск звезды новостных лент, так же интуитивно и просто он чувствовал, где искать кибер-психа. Это было необъяснимым и при этом фантастически обыденным, не знакомым ранее чувством. Йоло всегда вели чувства и первобытные звериные инстинкты, голод, который всегда утоляла одна лишь кровь. Сегодня, эти чувства пробудились с новыми силами, рождая чудовищный голод, что было трудно сдержать внутри. Он осознал это, когда впервые сила разлилась по его жилам с первыми нотами неведомо откуда взявшейся музыки. А когда сила потребовала платы, то он с огромным удовольствием размозжил голову назойливого наемника Арасаки[23] о каменную брусчатку.       Рассекая по ночным улицам Найт-Сити на угнанной тачке, Китаец лишь давал указания с заднего сиденья Сирене, пока Лайт дремал у него на плече с разбитым лицом. За окнами мелькнула башня Арасака, следя за их передвижением. Еще пару часов назад они вместе с Сиреной удирали от преследователей японской корпорации, унося с собой ценный груз, хранившийся в крохотной флеш карте. Рискованное дело едва не стоило жизни его напарницы, поэтому, он не собирался спускать это дело на тормоза.       — Приехали, — сказала Сирена, не отрывая взгляда от переулка, что вел в заброшенное здание.       — Подъем солнце. Просыпайся, кому говорят.       — Тихо, — сдавленно, прошипела Киви на Китайца, пытавшегося привести в чувства репортера. — Ты это видишь?       Йоло, бросив тщетные попытки пробудить чувства в пассажире, натужился, заставив старые глазные импланты выдать то, что видела Киви. Удалось ему это с трудом. Отнятые некогда силой глазные яблоки часто подводили его. Особенно в темное время суток. Раз уж зрение не было в силах ему помочь, то оставалось лишь высунуть нос в окно, словно старому псу, и принюхаться. Обоняние сегодня полностью и всецело на его стороне и уже доказало на практике свою полезность. Сделав несколько глубоких вдохов, Йоло нахмурился и сморщил нос.       — Пахнет легавым, — смачно сплюнув и посмотрев в зеркало заднего вида, заключил он.       — И что теперь?       — То же, что и всегда…       Не успев договорить, Китаец ощутил, острую боль в левом глазу и тотчас взвыл. Он ничего не успел увидеть и предпринять, но уже понял — Лайт, все это время притворявшийся спящим, воспользовался случаем и сбежал, попутно всадив ему в глаз нечто острое и тонкое.       — За ним! За ним, твою мать! — едва ли не на ощупь, выпрыгнул он из машины.       Сирена уже мчалась во весь опор за удаляющимся беглецом, быстро переставляя ноги, и совершенно позабыв, об обнаруженной ей же самой угрозой, скрылась в темном переулке. Практически лишенный зрения и координации, Йоло ориентировался больше на обоняние, все еще ощущая приторный запах Лайта, смешанный с потом и кровью, а также легкий аромат Сирены. Но самым странным было то, что дурной дух копа испарился, словно его и не было в воздухе.       И все это было ловушкой. Слова, брошенные Лайтом со зла, все еще не покидали голову Йоло. Он и впрямь не замечал, как дергают за невидимые нити, столь искусно вплетенные в его конечности. Будучи послушной марионеткой в этом театре, следовало надеяться, что нити сами приведут к кукловоду, кем бы ни являлась эта личность.       Он знал эту дорогу и каждый поворот, что вел к заброшенному зданию. Всего пару часов назад, они вместе Сиреной совершенно случайно, а быть может по воле кукловода, очутились здесь, в этом самом здании, под сенью гигантского дуба, нашедшего в себе силы вырасти в этих условиях. Поймав чувство дежа вю, Йоло лицезрел едва ли не ту же картину, что и в прошлый раз. У основания амфитеатра, под самым дубом, стояла знакомая парочка в лице Атласа и Д’Артаньяна, которые стояли напротив Сирены. Все-таки изловила беглеца Лайта. Но был среди них еще один человек, тот, что ловко ускользнул от его обонятельных рецепторов. Скрывая коренастую фигуру под дождевым плащом, коп восседал на одной из скамей, уперев локти о покоящийся на коленях ствол, и, опустив голову на сцепленные ладони, пристально наблюдал за всеми.       — Давно, мать вашу, не виделись! Признавайся жирный, ты ведь скучал по мне? — выкрикнул номад, прервав гармонию спокойствия.       Д’Артаньян на брошенные слова лишь ехидно улыбнулся Китайцу, медленно спускавшемуся вниз по лестнице.       — А вот и ваш друг, — выйдя вперед, воскликнул Атлас, по всей видимости, обращаясь скорее к Киви, нежели к гостю. — Добро пожаловать в нашу обитель, кажется, мы не успели представиться во время нашей последней встречи. Меня зовут Атлас. Что с вашим глазом? — закончил он, выжидающе уставившись своими большими глазами.       — Я смотрю, кого-то не коснулось «наказание» за ношение оружия, — проигнорировал Китац слова киборга, бросив взгляд на вооруженного копа. — А как же «богохульство» и «святые чертоги»?       — Вижу, вы все еще держите зло за мою выходку, и я вас в этом не виню, скажу больше, я готов вновь принести извинения…       — Начхать мне на них, я здесь по делу. Где моя флешка?       — Полагаю, вы успели сделать соответствующие выводы. Весьма похвально. Вот только, я не могу вернуть того, что принадлежит мне. Ведь я уже заплатил вам за услуги по ее доставке.       — Все-таки это был ты, — оскалился Китаец, на что Атлас лишь учтиво поклонился. — Что же в ней было такого, что заставило типа вроде тебя, покинуть свое укрытие и сунуть голову в пасть льва за своей добычей?       — А вы довольно принципиальны, раз решили отыскать меня, не смотря на то, что уже получили оплату.       — Жизнь без принципов — всё равно, что лодка без вёсел. Ну, так, что? Раскроешь секрет? — номад, наконец, достигнув дна чаши амфитеатра, теперь стоял напротив Атласа, лишь ненамного возвышаясь над ним.       — Ничего, что могло заинтересовать типа вроде вас, — Йоло готов был поклясться, что под немой фарфоровой маской, этот ублюдок злобно лыбился остатками гнилых зубов. — Всего-навсего скучный список имен.       — Не хотелось бы прерывать столь милую беседу, но ты не единственный, кто пришел потолковать с господином Атласом, — встав со скамьи и поигрывая в руках ружьем, коп медленно приблизился к ним.       — Одну минуту Остин, наш гость наверняка уже получил то зачем приходил.       Китаец обвел взглядом зал амфитеатра. Все взгляды присутствующих были обращены на него одного. Он получил ответ на свой вопрос, но желаемого удовлетворения или облегчения не испытал. Даже напротив, появилось стойкое желание сорвать маску с лица Атласа и вырвать ему глазные импланты, размозжить голову Д’Артаньяна о ствол дуба, изрешетить наглого копа из его же пушки, порвать на клочки Лайта, ускользнувшего от него вновь.       Вспомнив о крысеныше-репортёре, Йоло, сконцентрировав внимание на кроне дуба, ухватился за все еще торчащий предмет из его глаза и, приложив силу, вырвал его вместе с глазным имплантом. Мир вокруг взорвался ярким всполохом красок, и тут же погрузившись во тьму, пошатнулся. Чьи-то крепкие руки обвились вокруг него, множество рук. Из липкой тьмы к нему потянулся калейдоскоп конечностей, не желая отпускать и норовя оторвать от него кусок.       — ПРОЧЬ! ПРОЧЬ ОТ МЕНЯ!       Отмахиваясь и ломая скользкие хрупкие лапы, Китаец смог различить во тьме знакомое лицо.       — АТЛАС! УБЕРИ ИХ ОТ МЕНЯ!       Но кибер-псих молчал, лишь фарфоровые губы на маске расплылись в жуткой улыбке, обнажая ряд кривых зубов. Атлас молниеносно переместился к нему, прижавшись вплотную.       — А теперь слушай меня. С этой минуты, только мой голос будет литься тебе в уши. Слушай все, что я скажу тебе сейчас и запоминай…       Прильнув к уху, Атлас стал говорить, и каждое слово с режущей болью проникало в голову, разрывая все, что становилось помехой. Это разрушало и дарило муки. Китаец кричал, а может быть пел, он уже не мог отличить одного от другого. Оставалось лишь одно, слушать и запоминать. Слушать и запоминать…