Немного о...

      — Ты не понимаешь, Дин! — Аластер склоняется прямо к лицу своего собеседника и почти нежно проводит по скуле острым кончиком ножа. — Именно мы — высшая форма жизни, а не вы, люди. — Он делает шаг назад, любуясь делом своих рук, словно произведением искусства. — Мы, демоны, свободны ото всех условностей. Мы сильны и свободны, нам нет нужды пить или есть. Мы — демоны, сынок, всемогущие и безгранично сильные. И мы победим в этой войне!       — Если вы так сильны. — Дин не отводит взгляда от черных провалов глазниц Аластера. — Зачем мы вам? Почему вы не можете обойтись без наших тел и душ? — ему тяжело говорить — горло перерезано от уха до уха, связки тоже задело. Он уже не узнает собственный голос в этом хриплом скрипе, который вырывается из разбитого в кровь рта.       — Увы, земля — неприветливое место. — Аластер делает еще один надрез вокруг бицепса и снова отступает, скептически рассматривая результат. — Во-первых, там холодно, во-вторых, эта гравитация и солнечная радиация. Вы — наши скафандры. Ну, а что касается душ, то тут просто! Души — источник энергии, безграничной силы, по недоразумению помещенные в ваши грязные, алчные туши.       Демон медленно прохаживается по камере для пыток, словно лектор у доски, заложив окровавленные руки за спину. Дин пытается проследить за ним взглядом, но получается плохо — боль мешает. Боль чуть менее сильная, чем обычно.       У Аластера бывают дни, когда на него находит желание пофилософствовать. И тогда ему жизненно необходим собеседник, отвечающий на его реплики осмысленно и внятно. Поскольку в пыточной они только вдвоем, эту роль играет Дин. И если он выполняет ее хорошо, то пытки становятся почти терпимыми, его только режут скальпелем. Маленькие радости в беспросветной череде кровавых дней в Аду.       Сегодня ему досталось — слишком долго не желал включаться в диалог, слишком много хамил. Вот и получил ножом по шее. Больно, но он заставляет себя говорить, когда палач делает паузу в своем монологе.       — Только ли? А не потому ли, что души, попавшие в ваши когтистые лапы, потом превращаются в демонов? — наводящие вопросы нравятся Аластеру, они позволяют развивать тему.       Демон одобрительно кивает головой, а это значит, что в ближайшие пару секунд в его тело не будут втыкать ножи. Хорошо, можно немного отдышаться…       — Не без этого, — милостиво соглашается Аластер. — Нам ведь нужно пополнять свои ряды. А из вас получаются просто прекрасные демоны. — Дин это знает, не раз слышал за последние лет двадцать пять.       Пытается немного подтянуться на дыбе, чтобы вывернутые плечевые суставы перестали гореть огнем. Ловит взгляд своего палача и застывает, как кролик перед удавом, боясь лишний раз вздохнуть. Но задает следующий наводящий вопрос, чтобы еще хоть на пару минут отстрочить неизбежное.       — А ты сам? Ты тоже был человеком?       — Почему ты спрашиваешь? — Аластер подходит ближе, примеряясь к торсу жертвы.       Вгоняет лезвие под кожу привычным профессиональным движением, медленно ведет вдоль ребер. Дину адски больно, но не настолько, чтобы орать. Он цедит сквозь сжатые осколки зубов:       — Интересно.       — Какой любопытный мальчик! — хмыкает Аластер, одним махом отрывая подрезанный кусок кожи. — Да, я был человеком. Меня обратил сам Люцифер.       — Как-то не вяжется. Ты был человеком, людей презираешь. — Дин хрипит от боли, но продолжает диалог, потому что сорванный с ребер кусок кожи — мелочи по сравнению с тем, что может сотворить с ним этот ублюдок.       — Эволюция, мой милый мальчик, всего лишь эволюция, — демон переключается на ногу Дина, выбирает, куда и как всадить в жертву скальпель. — Вы ведь тоже не пылаете нежными родственными чувствами к обезьянам? Так и мы, пройдя долгий и болезненный путь совершенствования, становимся выше своих предков. Вы для нас — обезьянки, от которых мы произошли.       — Мы-то, люди, не спешим перебить всех обезьян. — Дин следит за руками Аластера, цепенея от ожидания новой волны боли.       И не разочаровывается в своих ожиданиях: скальпель чертит кривую линию от ремня на бедре до колена, вонзается до кости.       — Но ведь и обезьяны вам жизнь не портят, милый, — медленно поворачивая нож в ране, почти мурлычет демон. — Начни обезьяны посягать на то, что принадлежит вам, вы быстренько уничтожите их всех, как вид.       Сдержать крик не получается. Аластер брезгливо отступает в сторону, смотрит с искренним разочарованием, написанным на лице. Дин понимает, натренированным шестым чутьем и пару тысяч раз вырезанной печенью, что дискуссии пришел конец. Еще пара реплик — и начнется Ад. Но все же пытается увлечь демона, заставить его говорить, еще немного повременить с настоящими пытками.       — И что вы будете делать, если победа будет ваша? Новых душ нет, вокруг — смерть. Что тогда?       — Это — философский вопрос. — Аластер задумчиво рассматривает потолок пыточной, барабаня окровавленными пальцами по тощему подбородку. — Думаю, мы снова эволюционируем.– он равнодушно пожимает плечами. — Или придумаем способ разводить вас в неволе, как скот, для наших нужд. Не знаю, для начала нужно выиграть войну.       — Вот именно. У вас, ребята, шансов нет. — понимая, что демон окончательно потерял интерес к беседе, заявляет Дин. Терять уже нечего, так хоть последнее слово будет за ним.       — Это еще почему? Мы всегда получаем желаемое, мой милый мальчик! — Аластер смотрит с издевательской ухмылкой на свою неподвижную жертву. — Вот видишь, нам необходимо было утащить тебя сюда. И теперь ты здесь, — он рассматривает истерзанное тело Дина с искренним удовлетворением от проделанной работы. — Восхитительно распятый на дыбе, полностью в нашей власти. И ты знаешь, что тебя ждет, верно? Эта паршивка Руби тебе поведала о твоем радужном будущем? Черные глазки, вот что тебя ждет, — его голос звенит торжеством. — Так что будь умницей, принимай мое любезное предложение, и принимайся за работу.       — Катись в ад, ублюдок! — Дин кривит разорванные губы в жутковатом оскале, как всегда, когда Аластер предлагает сделку.       — Мы уже здесь, мой хороший, мы уже здесь. — Аластер наклоняется над ним, так, что Дин чувствует его дыхание на своей щеке, шепчет почти ласково. И от его тона еще страшнее.       — Тебе нужно мое согласие.– глядя в глаза своему мучителю, отвечает он. Хрипит от боли и горечи, и страха, что не выдержит больше того, что следует за его традиционным отказом. — Для того, чтобы я стал, как ты. Без него я демоном не стану, верно? Не помогут и тысячи лет пыток, правда? — он должен это услышать. Должен знать, что для него есть шанс остаться собой.       — Ты сломаешься раньше. — Аластер уверенно ухмыляется, приподнимает его лицо, придерживая пальцами подбородок. — И знаешь что? Именно я тебя сломаю! А пока же…       Он оставляет свою жертву и медленно идет к двери камеры, насвистывая какой-то простенький мотив. Открывает засов, поворачивает ручку, глядя на Дина через плечо.       — А пока же, думаю, стоит устроить для тебя небольшое развлечение. На земле, я слышал, в ходу так называемые контактные зоопарки, верно? На котов у тебя аллергия, так что выбора нет. Знакомься, это — Милли, Сэнди и Джульетта.       Он распахивает дверь настежь под громоподобное рычание псов, в котором теряется страшный крик обреченной жертвы…