Спаситель

POV Gerard Темнота. Стоп, что это? Майки? Что ты тут делаешь? Передо мной стоит парень, все также молча смотря сквозь меня, в его пустых глазах темно, как и в этой комнате, бледное лицо, худое тело, небольшие круги под глазами.… От рассматриванья паренька, меня отвлекли отдаленные шаги сзади, я сразу обернулся, не далеко от меня стояла до боли знакомая фигура, такая родная. Стоп! Я и сам не заметил, как из глаз потекли слезы, обжигая бледную, холодную кожу на щеках, а силуэт тем временем начал отдаляться, утаскивая за собой частичку моей души, я чувствовал, как тянет в груди, будто бы эта тень оттягивает по нитке мое сердце, ни секунды, не думая, я кинулся за ней. Я бежал словно в замедленной сьемке, мои тихие шаги отдавались громким эхом по всей комнате, с силой ударяя по барабанным перепонкам. Мои старания были без толку, фигура с каждым мелким шагом отходила на все большее расстояние, пока я совсем не потерял ее из виду.… Мама! Кричал я, но мой крик улетучился где-то в моем сознание, заставляя голову кружиться. Боль. Боль, которая разрывает тебя изнутри, ты не можешь ее выпустить, не можешь от нее избавиться и вот я здесь, в той самой комнате, где все произошло, медленно истекающий кровью, медленно истекающий душой. Сердце.… Не знаю, как оно еще работает? Почему оно не захлебнулось в этой ядовитой реке из боли? Ах да, захлебнулась душа. Мои глаза открыты. Почему? Я ведь могу просто отвернуться, но я смотрю, смотрю, как мой отчим окровавленными руками избивает мою мать, а Майки.… А этот чертов урод стоит и смотрит! Я связан! Меня избили! Но я все равно пытаюсь спасти ее, защитить! А он, мелкий ублюдок, на нем ни царапины, он свободен, Майки может спасти нашу мать! Но он стоит, стоит и смотрит, без единой эмоции на лице! Ненавижу! И я кричу, кричу так, как только могу, вкладываю в этот крик всю боль и отчаянье, казалось, что этот крик поглотил все вокруг, а боль в нем, как жгучая кислота, растворила такой ненавистный мною мир…Темно, опять. Я проснулся в своей кровати, которая не была уже такой уютной, как вечером. Я привык. Да, я привык к кошмарам. И этот, хочу сказать, был не таким уж ужасным, по сравнению с другими. Я просто забуду его, как и все. Запихну в глубь измотанной души и не вспомню, нет. Надеюсь. Донна, моя маленькая, пушистая кошка, прижалась к моей ноге, свернувшись клубком. Я назвал кошку в честь погибшей матери. Не знаю, зачем я это сделал. Врождённый мазохизм. Сколько времени прошло со смерти мамы? Не знаю. И не хочу знать, мне все равно. Время давно потеряло для меня всякий смысл, как и все остальное. Я потрепал любимицу за ушком и взглянул на часы,6 часов утра, отлично, на два часа раньше. Обожаю утро. Оно спасает меня от сна. Люблю вставать рано, точнее, люблю пораньше избавляться от кошмаров, которые снятся мне каждую, гребанную, ночь. Я поднялся с кровати, немного пошатываясь, пошел на кухню. Кофе, как всегда до жути крепкий, а то вдруг еще засну, вот этого мне точно не надо. Если честно, то я почти не сплю, мне страшно, страшно вновь окунутся в воспоминания. Обычно ночи и вечера я провожу в шумных компаниях, запивая всю свою память отравляющим организм алкоголем, а еще лучше дурь, да, именно, наркотики. «Твоя мать бы этого не хотела! », часто слышу эту фразу, но ни разу она не заставила меня задуматься. Мне плевать, я плохой сын, я не смог защитить ее. Я сдался, боль заставила меня сдаться. Я жалкий пленник боли. Я делаю все возможное, что бы не думать о мамочке. Но все равно, мысли, как тихие воры, прокрадываются в мое сознание, обжигая его своим присутствием. Утром в школу, днем гулять, вечером, как всегда ,закинутся чем нибудь покрепче и вырубиться, провалится в пустоту пьяного мозга. У меня нет друзей, есть лишь знакомые, с которыми можно напиться в хлам. Я специально сдружился со всеми, мне нужно с кем-то пить, ибо пить самому в моем случае-самоубийство. Мне не нужны настоящие друзья, мне не нужна их поддержка, от нее только хуже. Близким людям нужно открыться, доверится, а я давно разучился это делать, уж больно много дерьма в моей жизни, не хочу выливать его на других. В той школе, в которой я учился до смерти мамы, у меня почти не было друзей.…Хотя был один, я любил его, он был единственным человек, которому я доверял, помимо мамы. Майки, я бросил его, сразу после смерти матери и двух недель в больнице, я собрал все деньги, что были и уехал по дальше от того проклятого места, оставив Майки с тетей. Я даже не знаю, жив ли он. Ему ведь тоже больно, может даже больнее, чем мне… Из мыслей меня вывело громкое мяуканье Донны, которое больше похоже на визг умирающего хорька. Я быстро направился в сторону кухни. -Донна, черт возьми, наглый комок шерсти! Я спихнул жирное животное со стола, которое уже успело схомячить все котлеты, которые я оставил на обед. Отлично, сегодня останусь голодным! До школы идти не далеко, она фактически рядом с моим домом. Как обычно в наушниках играли депрессивные песенки. Ну как без них? Врождённый мазохизм. Вот оно…Белое, старое здание, с обшарпанными стенами, разукрашенными в граффити. Мое спасение. Заходя в него, я оставляю все мысли снаружи, которые после этого меня не достают. Я иду по просторному, школьному коридору, вокруг меня бегают радостные младшеклассники, резвясь и дурачась друг с другом. От этой позитивной атмосферы меня буквально выворачивало на изнанку. Я ускорил шаг. С каждым шагом, я приближался к кабинету физики. Конечно, делать мне там нечего, разве что рисовать разную ерунду. Образование мне не нужно, я уже решил поступать на художника, а там физика мне вряд ли пригодится, но тем не менее уроки я почти не пропускал и учился прилично. Я вхожу в просторный кабинет, все давно сидят на своих местах, а мистер Томсон, что-то усердно объясняет у доски. Ха, все равно его никто не слушает, идиот. Я не сказав ни слова, подхожу к своей парте и бесцеремонно кидаю на нее рюкзак. Заметил я, что не один, только тогда, когда плюхнулся на неудобный стул. Рядом со мной сидел парень, очень симпатичный, я бы даже сказал до жути симпатичный! Черные, взлохмаченные волосы градом спадали на чуть смуглое лицо парня, тонкие, розовые губы растянулись в яркой, детской улыбке, чуть ли не до ушей, в носу и в губе сверкало серебристое колечко, а от шеи до запястья тянулись красочные и разнообразные татуировки. Мальчик был, можно так сказать, неформальной внешности, хотя и с такой детской и искренней улыбкой. Я любовался им минуты три, не меньше и только сейчас заметил, что парень протянул мне руку. -Хэй, у меня уже рука устала! Тебя как зовут? -Я…А я, Джерард Уэй. Черт! Волнуюсь, как девственница перед первым разом! -Привет, Джерард. Я буду называть тебя Джиииии! - просиял он и панически захлопал в ладоши. -Ты всегда ведешь себя, как пятилетний ребенок?- возмущенно пробубнил я. Не люблю, когда искажают мое имя, особенно в такой ласкательно форме. После сказанной мной фразы, он сидел еще минут пять, нахмурив брови и тупо смотря на меня, все также с протянутой рукой. В ту же секунду он издал возмущенный вздох, и надув щеки отвернулся к окну, скрестив руки на груди. Стоп! Он, что обиделся? Нет, нет, нет! Я обидел ребенка! Черт! Но ведь он не ребенок! Что делать? Тааак, Джерард Уэй, соберись, мать твою, перед тобой обычный семнадцатилетней парень, такой же как ты. Вдохнув в грудь больше воздуха, я подвинулся ближе к этому чуду и дотронулся рукой до его плеча. -Хэй, а тебя как зовут? -Фрэнк. – с надутыми щеками промямлил Фрэнк, скидывая с себя мою руку. -Эй, эй, Фрэнки, ну ты обиделся что ли? -Пошел ты на хуй, Джерард Уэй! – пробубнил Фрэнк себе под нос, при этом сморщив носик и показав мне язык. Мне, Джерарду Уэю?! Сначала я тупо пялился на его смешную, детскую мордочку, которая была обижена на весь мир и всем видом показывала это, что бы его такого бедного пожалели. Но за несколько секунд, осознав всю ситуацию, которая была до жути умилительная, я засмеялся на весь класс, на миг мне показалось, что даже стены затряслись от моего дикого ржача, который я пытался подавить всеми силами. Живот уже начал болеть, а из глаз потекли слезы, я слышал, как кричит на меня мистер Томсон, а Фрэнки возмущено пищит в мою сторону. После, расправившись с приступом, я отдышался и повернулся в сторону Фрэнки, который взглядом прожигал во мне дыру и мысленно разрывал мое тело на куски, что бы скормить бездомным собачкам. -Какой ты дерзкий, малыш. – сказал я и вышел из класса, послав Фрэнку воздушный поцелуй и получив в ответ его средний палец.