* * *
— У него скоро закончатся пары, — девушка в чёрном пуховике. — Я знаю, — кореец в клетчатом пальто. Заветный ключ так сиял на солнце, лежа в ладони Розы. — А если он нас спалит? — Мы в любом случае не услышим объявления о вручении титула “Друзья года” после первого визита. — Обидно, когда выхода нет, и не вмешиваться мы не можем. — Обидно, что он это переживает. Этого никто не заслуживает. — Тогда давай просто сделаем это так же спокойно, но быстро. Надеюсь, нам и в этот раз повезёт. В последний раз ребята удостоверились в том, что тётя покинула дом и отправилась на фермерский рынок за продуктами, после чего вошли через чёрный ход, опасаясь соседских глаз. Несколько помещений уже было вычеркнуто, некоторые после первой ночи придётся проверить ещё раз. В доме было мрачно, более душно, чем тогда, когда друг возвращался с дежурства. Прошло совсем немного времени с того момента как родители покинули дом, а уже видно, что тётя и Дилан не справляются. Много помещений и пыль. Много пыли. Ещё больше пыли в комнате О’Брайена, в которую Роза из уважения лишь краем глаза заглянув, обозрела на весь беспорядок, и решила не тревожить пространство лучшего друга. Вела себя парочка не шумно, но и не тихо. Иногда приходилось передавать сообщения через холл во весь голос: Ли — первый этаж, Роза — второй. Брюнеты в деле. Хлопок входной двери резко вернул ребят в режим повышенной конспирации. Шаги. Салазар села у дверного проёма, чтобы не шуметь. Тётя вернулась, и брюнетка надеется, что она просто что-то забыла, и в ближайшее время уйдёт. На этот раз Роза обзавелась дубликатом найденного в прошлый визит в тайном месте ключа, открывающего дверь в спальню родителей, которые не доверяли то ли Джорджии, то ли Дилану. Услышав шаги, много шагов, а потом и речь, девушка решила перестраховаться, и медленно и тихо открыв дверь ключом на корточках, пробралась в спальню родителей, осторожно заперев себя изнутри. Спустя буквально пару секунд прямо в щёлке под дверью проскользнула тень. Салазар медленно села на ковёр перед большой двуспальной кроватью, и переведя дух, поднялась на ноги. Брюнетка волновалась о судьбе Ги-Хона, но после того, как распознала в шуме речи тёти Джи и голос корейца, поняла, что агента скомпрометировали, но возможно ему удалось придумать хорошую легенду и заболтать женщину. Девушка решила воспользоваться выигранным Ли временем. Не заправленная и мятая постель, какие-то вещи небрежно лежали на полу, на рабочем столе огромное количество бумаг или документов — куда в вечер отъезда родители так спешили? Салазар оглянулась, и подойдя к окну буквально на пару секунд загляделась на почти ясное небо. Ветер был сильный, и листву на заднем дворе семьи О’Брайен, который последние годы пустовал, ещё в зелёном обличии уже срывало с деревьев. После дело дошло и до тумбочек, рабочего стола: море картотеки. В сейфе, недоступном для юных шпионов, хранились все документы, полисы, ценные бумаги и вещи — на такое Салазар получить доступ и не надеялась. Однако, уже совсем скоро приятельницу Дила заинтересовала стопка бумаг, на которых красовались эмблемы и печати какого-то медицинского учреждения в Питтсбурге, где и пребывали родители О’Брайена. Она начала изучать эту стопку, находясь в полумраке: вся комната была выполнена в лилово-серых оттенках, и свет ей был необходим. Подошла к окну. Стук в дверь: краткий, три раза. — Заболтал, и отправил её по своим делам. Сказал, что хочу отнести Дилу в комнату его вещь, — Ли поклонился даме, любезно открывшей ему дверь. — Что-нибудь откопал? — Ничего. В комнате Джорджии на кровати лежала прозрачная папка, в которой были видны какие-то пропуска. Что-то связано с медициной. — Хорошо, что не влез. Было-бы как-то совсем неприлично, — Роза не отрывала глаз от документов. Глаза её бегали быстро — она так и стояла на проходе, пока Ги-Хон за её спиной уже осматривался. — Очень странно. На пару минут в воздухе повисла абсолютная тишина. Брюнет присел на край кровати. — Может, хоть что-то скажешь? — Да. Скажу, — Роза кинула на юношу встревоженный взгляд. — Включай камеру, сейчас. Парень встал и поморщился, пытаясь хоть что-то вычитать из-за спины напарницы на ламинированном листе бумаги в её руках. Пара стояла против света. Через несколько секунд Ли озадаченно завёл руку за голову пока Салазар перечитывала один и тот-же абзац раз за разом. — Ты можешь, блин, уже, сфотографировать бумагу?! — пассивное проявление тревоги со стороны подруги заразило корейца. — Чёрт, — только и смог выдавить из себя парень, отворачиваясь к окну. Смартфон Розы загорелся в расстёгнутом кармане: дисплей при звонке на беззвучном режиме. Дилан звонил ей прямо сейчас, и ей пришлось сбросить. — После пар он часто звонит мне, подходя к своему дому, если хочет пройтись. Фотографируем и уходим, — сбросила вызов девушка. Уходя через задний двор с полученной информацией, ребята были крайне осторожны. С другого угла дома на улице уже был виден силуэт О’Брайена, но пара успела скрыться в маленьком переулке между многоквартирными домами напротив. До самой квартиры Салазар, где планировалось развернуть “оперативный штаб”, друзья шли молча.* * *
— Эм, что ты здесь делаешь? — Октавия была явно озадачена появлением подростка на рабочем месте явно не в рабочее время. — И вам добрый день, доктор Спенсер. — Дилан, это не годится. Ты меня не предупредил, — женщина была абсолютно серьёзна. Заведующая зашла в лифт на одном из уровней по пути наверх. — Я решил помочь Кэтрин, и простите, что не предупредил. — Вот именно, — темнокожая женщина вставила ключ в специальный разъём внизу приборной панели лифта рядом с остальными кнопками и нажала “Служебную остановку”. О’Брайен поднапрягся, и от прежнего расположения духа ни осталось и следа. — Ты подставляешь и Кэтрин, и меня, и себя. Постоянный контроль и учёт, глаза повсюду. Ты помнишь, как ты сюда попал? Ты знаешь, что будет, если кто-то начнёт копать? Молодой человек с сомнительным документом о трудоустройстве даже не в рабочие часы имеет свободный доступ к пациентам, документации, оборудованию. Словно чужой, хоть это и не так. Будет не катастрофа, но неприятные последствия ощутим все мы. Может и твоя тётя, бог знает, — женщина была достаточно спокойна, и наказывала словно учитель, жестикулируя. Дилан как ребёнок почти уже начал краснеть от неожиданного осознания того, что он совершенно не давал себе отчёта о своих действиях. — Я виноват, мэм, — растерянность в голосе. — И эти часы, между прочим, не оплачиваются, — взглянула исподлобья Спенсер. Парню не нашлось что ответить, и взгляд беспомощного упал лишь на стальные двери лифта. Продолжилось движение лифта в тишине до самого этажа отделения. О’Брайен, покинув лифт, понял, что Октавия осталась внутри. Та окликнула рокера в чёрной джинсовке. — Дил. Парень обернулся. — Я горжусь тобой, — загадочно и ехидно улыбнулась темнокожая, подмигнув в конце. Силуэт скрылся за закрывающимися дверьми, и парень скорее отправился в раздевалку, проносясь по пустынному коридору. Сцена выбила подростка из колеи, на которую ему удалось быстро вернуться. Тихий час вот-вот кончится, и он сможет увидеть своих ребят. Как быстро они стали для него столь многим и важным, что сразу после обеда с тётей он оставил попытки связаться с друзьями, и в спешке отправился на старичке, по сути, в другой город к Томасу, Эмили, Уиллу, и другим? Это ему самому казалось странным, но он поддался порыву. Может быть потому, что дома его никто кроме тёти не ждал? Попытка заполнить душевную пустоту? Нежелание оставаться одному, наедине с собой в своей комнате? — Воу, — Кэтрин готовилась заступить на дежурство, и тоже приехала намного раньше. — И тебе от Октавии попало? — Я-то как раз по её звонку и прибыла, — Макнамара и О’Брайен в ординаторской, оба в своей форме. — Какая-то особая миссия? Кэт опустила глаза, поджав губы. — Можно сказать и так. А ты здесь чего делаешь? — Решил пораньше приехать, не было дел. Подумал, может быть, буду полезен. — Ты так прав, и в то же время так безответственно поступил, — очень широко улыбнулась блондинка, Ди ответил. — Миссия? — Скажу откровенно, для тебя работы нет до начала твоего дежурства. Серьёзно, все дела начнутся, и помощь твоя понадобится после пяти часов вечера, а пока что ты абсолютно свободен. Не хочу, чтобы дневная смена видела, как ты шляешься без дела вне смены, ещё и в тихий час, но и выгонять права не имею. — Как у вас тут всё сурово, — покачал головой Дил, дурачась. — Именно. Я полетела в другое крыло, располагайся в ординаторской. Её силуэт исчез за дверью, лишь светлые волосы сверкнули в проёме. Тут же её голова опять появилась в проёме. — Эмили сейчас в палате у Томаса, я им разрешила, — шёпотом добавила девушка, и окончательно скрылась. Сегодня был странный, необычно светлый во многих отношениях день. Он улыбнулся на слова Макнамары и поспешил к пациенту номер один. По пути заглянул и открыл свою сессию на одном из рабочих компьютеров медсестринского поста, а потом уронил взгляд на соседнюю машину. Кэт не закрыла свою сессию, и О’Брайен взялся помочь ей в этом, пока кто-то другой не влез в её личную почту. Увы, как бы сам того не хотел подросток, взгляд случайно упал на страницу и последнее наименование почты, с которым велась переписка от лица Макнамары. Некий Майкл Беннетт. О’Брайен сразу связал в своей голове это имя с образом Майка, который активно выступал против принятых Октавией решений в отношении Поултера и его пребывания в отделении. Парень закрыл почту и после поморщился, задумавшись.* * *
Всё плохое, мрачное, непонятное; всё болезненное, обидное, ранящее, тяжёлое исчезало, когда эти ребята собирались в одном месте. Дилан сегодня нарушил всё, что только мог: все ребята перекачивали в палату Уилла, что не спал и скучал в тихий час. Он говорил очень тяжело, тихо, басом, хрипел. Эмили первое время была очень активна: шумела, разговаривала, но после посвятила время раскраскам на подоконнике. Парни оставили её в покое и начали разговаривать про всякое. Кто-то делился чем-то интересным, Уилл показал своё любимое видео одной известной девушки-блогера, Томас вообще бесился, почему никто не хочет смотреть Гравити Фолз. — Кто сказал Гравити Фолз?! — девочка в рубашке подбежала к кровати. — Хочу Гравити Фолз! Ребята, давайте! Удивительно, как естественно ребёнок чувствовал себя в компании трёх взрослых парней. Закончилось это всё к слову тем, что все на большой плазме, которую привезли пациенту из пустовавшей палаты ещё за сутки до этого, смотрели серию из первого сезона про магазин с призраками. Броди-Сэнгстер комментировал почти каждую сцену, и О’Брайен с Поултером в шутку бесились с этого. В итоге кайфовали все. Как только Дил начал замечать, что малышка всё же вымоталась, он решил её проводить в свою палату, а по пути навестил Джеффа. — Нашёл чем заняться? — Октавия встретила парня в коридоре, но идя навстречу, шаг не сбавила, спешила. — Да, Октавия, — ответил брюнет, как раз когда женщина была уже за его спиной. В палате снова прибавление: блондинка собственной персоной появилась в палате Уилла. — Да у вас тут вообще весело: все в одной палате. Давайте ребят со всего отделения сюда позовём? — Кэтрин стебала Ди. — Ты же… — Мистер О’Брайен, это шутка, — исподлобья и с напускной серьёзностью звучит из уст Макнамары, после чего Уилл улыбается. — Я сама хотела устроить нечто подобное, но никак не получалось. И вот объявляешься ты, не приглашаешь меня на мини-вечеринку по случаю нашего величайшего шоумена, Уилла Поултера. Уиллу снова неловко, и его глаза снова опущены. Он ведь уже успел показать всем пару фокусов с картами! — Не смущайся, принцесска, — Том толкнул парня в плечо в шутку, и Дилан просто засмеялся в голос вместе с Кэт. — Сколько внимания этой персоне! Теперь ты просто должен подтвердить этот статус, пойдя на поправку. — Я лично оформлю доску с фотографиями принцессок нашего отделения. — Фото-фото-фото! — Дилан быстро достал телефон, включив фронтальную камеру. Посетители буквально полетели занимать позы! Ди и Том справа от Уилла, а Кэт даже прилегла на его подушку с другой стороны. Все показали жест Виктория, и звук щелчка полностью удовлетворил рокера. — Я был не готов! — рассмеялся Уилл, сделав недовольную рожицу, но улыбка быстро её сменила. — К конкурсу принцессок тебя ещё столько готовить… Столько работы, столько работы! — тяжело вздыхала блондинка, вставая с корточек. Снова смех. — Я тоже хочу к вам! — темнокожая заведующая стояла в проёме. Из-за женщины показался силуэт Эмили, и Октавия сразу широко улыбнулась. — Она просто очень просилась к вам. Во взгляде доктора Дилан прочитал материнскую заботу, а в блеске глаз сопереживание. Глубокое, мистическое, необъяснимое. Эта женщина — невероятный человек. На пару секунд О’Брайену даже стало не по себе от этой картины: наверное, он один сейчас понимал, в какой ситуации реально находится каждый человек этой комнате. Также он понимал, что это олицетворение борьбы за жизнь. Все здесь держатся друг за друга, и его это вдохновляло. Малышка уже принялась раскладывать на столе блоки для Дженги, а Кэт с телефона Дилана уже отправляла всем фотографию по Bluetooth. — Господи, ребята, да нам для полного счастья только фастфуда не хватает! Все взгляды обращены на Октавию. Та развела руками. — Гулять так гулять! Все взгляды обращены на Дилана. Тот не понимает что происходит. — Ах, ну да, я же “новичок”, — улыбается парень и идёт переодеваться для того, чтобы принести ребятам поесть из закусочной через дорогу. Пакета три, нет, семь.* * *
Мексиканская кухня из соседнего “Chipotle” — лучшее, что смог придумать О’Брайен. За угощением для Эмили парень после планировал забежать после в уже знакомый ему супермаркет. Шесть пакетов на вынос, по три в каждой руке. Среди небоскрёбов, отражавших вечереющее небо ранней осени, гулял сильный ветер. У перекрёстка, в тени больницы движение его было прервано уведомлением телефона. — Надеюсь, про Эмили не забыл? Мы тебя ждём. Уиллу разрешили встать, — от Том; получено. Посиделки, превратившиеся в маленькую вечеринку без повода, организованную просто так, сильно подняли ребятам настроение. Такое часто практикуется в отделениях интенсивной терапии: клоуны, подростки-вожатые, или просто день всеобщего посещения, когда родители все разом в один день приезжают к своим детям, и больница становится большим домом ровно на один день. Сегодняшнее мероприятие — лучшее лекарство от всех болезней. Дилан спешил вернуться По времени он уже заступил на смену, и, поднимаясь на лифте на отделение, понял, что сегодня почти не разговаривал лично с Сэнгстером. Утром был обход, который О’Брайен пропустил, и не успел проверить свежие репорты о состоянии пациентов. На этаже было почти пусто и очень тихо. Прямо у медсестринского поста стояла Октавия, и дёрнулась с места, когда двери лифта открылись. Лицо её не изображало абсолютно никаких эмоций. Рокер нутром почувствовал резкую перемену. — Оставь это здесь, — женщина помогла быстро положить пакеты под стол, и взяла юношу за локоть, — идём сейчас. Растерянного Дилана Октавия завела в пустую ординаторскую. Снимая куртку, парень в голове сказал себе, что адекватных сцен связанным с лифтом этого отделения быть не может, и просто внутри улыбнулся очередной нелепой ситуации. Кэтрин приметил за столом, одна рука её лежала на чашке горячего чая, а вторая подпирала её голову. Рот её был приоткрыт, а уставилась она в пустоту. Заметив парня, она сразу замешкалась, руки убрала от чашки, другая рука уже поправляла причёску. Кэт с каким-то странным блеском в глазах посмотрела на доктора Спенсер, закусила губу и взгляд её упал куда-то вниз. Благодаря Макнамаре Ди раскусил волнение, которое наблюдалось за Кэт, и которое невозможно было заметить за опытной Октавией, которая не хотела, как перед пациентами, так и перед персоналом демонстрировать свои настоящие чувства и переживания всем подряд. — Скажи, — рукой темнокожая опёрлась о стол, голову опустила. За её спиной — шикарный вид заката, солнце почти село, а небоскрёбы его загораживали, оставляя видимым лишь градиент от ярко-рыжего к фиолетово-серому, запачканным аквамариновых оттенков редкими облачками. Внезапно холод прошёлся по каждой клеточке тела парня, он немного пошатнулся, моргнув. Сердцебиение резко участилось, а ладони стали влажными. Взгляд испуганного подростка был направлен на блондинку за столом. — Где Томас? — словно гром среди абсолютной тишины. — Эмили и Томас временно переведены в другое отделение. — Что-то случилось? Прошло совсем немного времени. Видели-бы Октавия и Кэтрин, как сильно сжал кулаки Дилан. Тишина висела несколько секунд, но он был терпелив. — Иногда такое бывает, — руки блондинки охватила мелка дрожь, — когда человеку становится лучше на определённое количество времени… — голос тоже дрожал. На минуту О’Брайен словно оказался в другой вселенной: ни звуки, ни изображение реальности он не воспринимал. — Он просто упал, — девушка качала головой, а в голосе её читалась вселенская тоска. — Это был последний прилив сил, последний шанс что-то нам сказать, словно последняя искра. Он не споткнулся, — Мы ничего не знали, — заранее перебивая Дилана, который собрался что-то сказать, отвечала Октавия. — А даже если бы знали, то ничего бы не смогли сделать. Дилан подошёл к окну, засматриваясь на то, как много машин скопилось на проспекте. — Пока что тебе лучше не видеться ни с Томасом, ни с Эмили. Это приказ. — Я понимаю, — очень тихо и смиренно произнёс Дил. Кэт протирала мокрые глаза, Октавия закусила кончик большого пальца, медленно отворачиваясь и тихо выходя из ординаторской. — Я пойду, проверю готовность партии для ужина, — голос блондинки прыгал то вверх, то вниз, а в руках при выходе у неё уже был платок. О’Брайен словно оцепенел и даже не обернулся на прощание. Он очень хотел, чтобы его сейчас кто-нибудь обнял. Кэтрин сзади? Или Томас просто побыл-бы рядом… Событие изменило всех. Изменило всё. Изменило Дилана. Бесповоротно, в один момент. Осознание ещё не пришло, а факт он ставил под сомнение. О’Брайен не верил. Он не думал ни о чём, а просто испытывал эмоциональную боль. В груди жгло, в сердце кололо. Парень, стоя у окна, тихо всхлипывал, вообще не отдавая себе отчёт, что это реальность, что точки возврата нет, и вся надежда на будущее теперь не в настоящем, а в прошлом. Как будто сейчас он начинает переживать не один уход, а уход многих моментов, представлений о жизни, уход чего-то, что ему было дорого. Весь мир, казалось, был против него. Против его счастья, эмоциональной свободы, против любви и справедливости для его людей; людей вокруг него. Крепкое объятие сзади. Атака блондинки. Через минуту в такой позе, Дил так и не обратил на неё внимание, и она ушла. В душе же он очень сильно оценил это действие со стороны Кэт. Для Кэтрин, Октавии, Дилана, Томаса внутри что-то оборвалось. Стало странно, слишком неожиданно пусто, непонятно, непостижимо. О’Брайен закрыл рот рукой, а лицо покраснело. Глаза залились слезами, которые он не мог остановить. Он впервые за многое время сорвался. Он больше не мог сдерживаться. Тихие всхлипы, завывания и одинокий силуэт парня у окна. Как хорошо, что все ушли. Как хорошо, что он смог остаться один в этот момент. Дилан ведь всегда любил чёрный: спокойствие, мрак, тишина. Этот день стал для него чёрным; чёрный день его чёрной жизни. Веры нет. Теперь всё изменится. Официальный саундтрек к главе Daughter – All I Wanted