В темноте

Он этого не сделает. Он не мог. Он не мог просто… просто остановится. Он не мог просто уйти. Он не мог бросить Брюса. Не сейчас. Кларк прошел сквозь пространство. Импульс его движения в атмосфере сонно пронеслось вперед. Его плащ растянулся и спутался, как простыня в жаркую ночь. Звезды бездумно сияли вокруг него; рассыпанные, словно панировочные сухари, в огромной черной пустоте за гостеприимным теплом солнца. Он застрял. Застрял в любви с самым запретно-красивым созданием на планете. Печально известным Брюсом Уэйном. Конечно, он волк в овечьей шкуре. Скандальное, скрытное, соблазнительное создание, которое с легкостью хищной змеи рассеянно искало добычу из загипнотизированного стада. Мощно, вопреки своей сексуальной касте, но именно из-за нее; грубая непристойная ориентация человека, ставшая оружием, такая же смертельная и опасная, как то, что Брюс сделал из своего тела. И Кларк любил его за это. За все. За каждое сказанное слово и за каждое молчание. За секреты, что были высказаны и скрытые. За кожу и шрамы. За поцелуи, от которых могло замирать сердце… но так и не были получены. Это было знание, которое его уничтожало. Поймало в ловушку. Заставило зависнуть. Он уже давно влюблен в Брюса. Кларк любит его с тех пор… еще с тех, когда думал, что этот раздражающий своей самоуверенностью человек – Альфа, заставляя пройти Кента через кучу самокопаний. Та любовь была хрупкой. Мерцание зарождающего пламени. Медленная обжигающая любовь, которая дарила нежное тепло его сердцу каждый раз, как Брюс был рядом. Кларк не мог его оставить. Даже если Брюс не сможет и ответит взаимностью на эту любовь. Он не мог уйти. Нет, Брюс не пойдет навстречу. Не ради работы, которую он любит. Не ради всех денег в мире. Как бы не было больно отказываться от погони за мечтой… он не был уверен. Не был уверен в счастливом конце этой дороги. Не было надежды получить желаемое. Но, тем не менее, он не мог от этого отказаться. И если это означало, что он не мог писать статьи в «The Daily…»… боже, но он хотел и того, и другого. Все что он должен был сделать, это написать одну проклятую статью, и он мог бы иметь все это. Но каким-то образом он не мог справиться даже с этим сейчас. Он мог разорвать землю, летать быстрее всего на свете, знал, но не мог написать ни одного предложения, чтобы спасти свою внезапно колеблющуюся карьеру. Он хотел не любить Брюса, чтобы это было легко и все продолжалось без изменений. Он хотел не любить работать в «Daily Planet», чтобы уйти, оставляя это в прошлом. Он не хотел любить, чтобы все было тихо, легко и беспристрастно. Он хотел… Кто-то закричал. Он дернулся, словно его схватили и дернули в сторону за край плаща, откидывая позади планеты. Крик был резким, пронзительным и достаточно громким, чтобы иметь вес для полета на другой конец планеты, на которой он сейчас находился. Одинокий, безумный, крик о помощи. Он скользнул взглядом между городов, раскинувшихся перед ним. От Метрополиса до Мексики он узнал о миллионе жизней; некоторые легкие и безмятежные, другие колючие и болезненные. Мальчик, ревущий над телом трехлапой собаки на улице Гаваны, двое детей хихикают, прыгая на склоне холма балансируя на старом велосипеде в Денвере, и женщина кричит на своего парня, когда она шаталась пьяной по переулку Сан-Антонио. Группа подростков с громком восторгом разбивала розарий на окраине Централ-Сити, группа студентов громко смеялись во время учебы в Метрополисе, и двое мужчин тяжело дышали, сцепившись в грязной драке посреди старого шоссе, идущего через пустыню. Молодая девушка плакала, потому что ее туфли натерли ей мозоли. Кларк сосредоточился на ней, когда она вскрикивала и ревела. Расслабление. Она была в безопасности. Это было… Крик раздался снова. Он отпустил ее и запаниковал. Кричала не девушка. Он слепо бросился к звуку, быстро пропуская взглядом тысячи жизней, пытаясь ухватиться за губы, что звали о помощи. Он прочесывал взглядом из города в город. Города в город. Сотни тысяч жизней оставались позади безразличными для него. Еще раз. Пожалуйста, просто крикни еще раз. Кашель. Он замер и нахмурился. Был ли это тот же голос? Звучат одинаково, но… где? Звук повторился вновь и Кларк понял. Чикаго. Огонь жадно лизал стены жилого дома, выплевывая в воздух густые клубы черного дыма и отрезал молодой девушке выход из ванной комнаты. Она заталкивала одеяло в раковину и отчаянно пыталась пропитать его водой обожженными красными пальцами. Огонь быстро поднимался по отслаивающимся обоям и заполнял крошечную комнату дымом. Лестница ведущая к выходу рухнула, оставляя девушку в ловушке. Он низко пролетел над испуганными пожарными, толпившихся на месте происшествия, и использовал свое тепловое зрение, чтобы вырезать в кирпичной стене новую дверь. Кладка рухнула в пустой переулок внизу и он вошел, чтобы взять на руки испуганную женщину. - Это нормально. Вы когда-нибудь летали раньше? - Я… Она вскрикнула, когда он вылетел через недавно сделанный проход и стал спускаться вниз, чтобы передать ее пожарным. Парень оттолкнул в сторону одетых в желтые одежды пожарных и сжал девушку, все еще часто моргая, в крепких объятиях. - Спасибо, Супермен. Другие люди, жители сгоревшего дома, уже сидящие на тротуаре, стали подниматься на ноги при виде «S» на его груди. - Супермен! Он проигнорировал их и посмотрел на здание, ища в нем звуки других ударов сердца. Их было пять. Он поднялся с земли и влетел в открытое окно, из которого взрывом вынесло раму и пролетел над пылающей кухней в зал. Девочка, не старше четырех лет, стояла с пластиковым ведерком воды и смотрела на пламя, словно не зная, что делать со своей ношей. Он подхватил ее на руки и направился в другую комнату, чтобы забрать ее лежащего без сознания отца. Третий человек сам выбрался на крышу и с криком спрыгнул на батут, который установили пожарные, когда Кларк вынес двоих, то вернулся, чтобы спасти пожилого человека, пойманного в ловушку в своей комнате и яростно бьющего пламя наволочкой, матерясь на искаженном русском. Пятое сердцебиение принадлежало мужчине. Он стоял на лестничной клетке возле квартиры, в ужасе уставившись на огненный проем, который раньше был дверным. У него в протянутых руках был ключ. - Сэр. Нет ответа. - Сэр! – позвал он сквозь рев пламени. Мужчина развернулся и зарычал. Рычание альфы, защищающего свою территорию. - Мы должны вытащить тебя отсюда, - сказал Кларк, остановившись. – Здание в огне. Тот проигнорировал его и обернулся, вновь глядя в голодные языки пламени. Его глаза были слишком большими, на щеках играли отблески пламени и он тяжело дышал, пот непрерывно стекал по его лбу, капая. - Сэр! Он подлетел ближе и осторожно положил руку ему на плечо. Человек бросился на него, пальцы сжались в кулак, а зубы странно блеснули в призрачном свете. Кларк быстро блокировал удары, обнимая его поперек туловища и поднял в воздух. В глазах вспыхнула паника. - Нет! - Все в порядке, - пробормотал Кларк, игнорируя выделяемые человеком агрессивные альфа гормоны призывающие к драке, и вытащил его из здания. Они на мгновение пролетели мимо горящего здания, когда он взревел и стал брыкаться в руках Кларка. Когда он понял, что из рук не вылетит, Кларк опустился вниз. Человек почувствовал холод, когда его ноги коснулись асфальтированной дороги. - Это был последний, - сообщил Кларк пожарным. – Тебе нужна помощь в усмирении… - Нет, - прохрипел мужчина. – Нет. Я не… я не… она все еще… - он оттолкнулся от края ближайшей пожарной машины, вцепился в свое лицо и стал жадно ловить ртом воздух. Рядом сразу же появился фельдшер, шмыгнул носом и быстро вытащил из сумки омега гормоны. Гормоны омеги успокоили бы панику ли агрессивного альфу. Они начали работать через несколько секунд после того, как игла была вытащена из шеи. Медик пошел дальше, чтобы помочь другим. Кларк наблюдал, как волнение человека растворялось в рыданиях и он рухнул на землю, игнорируемый всеми кроме Кларка. Человек был в рваном костюме и галстуке, ботики были стерты почти до самой подошвы, и узкое лицо покрыто грубой тенью щетины. На его пальце было обручальное кольцо. Покрасневшие от слез глаза видевшие, что на него смотрят. - У нее сегодня течка, - произнес он. – Это… она всегда готовит в этот период. Никогда не ест. Просто готовит. Блины, колбаски, жаркое, лапша, иногда даже подливку. Все, что она может найти дома. Я говорил ей, что она не обязана это делать. Я… если у нее началась течка, пока она была у плиты… если она… - он закрыл лицо руками. Кларк почувствовал, что начинает бледнеть. Внезапно он почувствовал себя странно больным и неправильным, как будто кто-то проник внутрь и передвинул все со своих мест, словно все было неправильным, словно это перестало функционировать, как положено. - Мои соболезнования, - пробормотал он. Человек не ответил. Не смотрел вверх. Кларк ушел. Пожарные держали все под контролем, и ему не было смысла оставаться. Поэтому он прикрылся еще одной чрезвычайной ситуацией и ушел. Это было трусостью, но в тот момент это все, что он мог сделать. Драка на старом шоссе закончилась ужасно. Один ушел, а другой лежал на обочине дороги, баюкая сломанную руку. Кларк опустился и с улыбкой, как для СМИ, помог ему сесть в машину и отнес в полицейский участок в ближайшем городе. Он задержался там, чтобы бездумно оставить несколько автографов и надеялся, что никто не подсунул среди них юридический документ. Где-то за горизонтом девушка все еще плакала из-за натирающих туфель. Порой он ненавидел мир. Он ненавидел то, что делал, что сделал бы в будущем, и то, что он уже сделал… с людьми, которых он не знал, и людьми которых он любил. Больше всего то, что он делал с Брюсом. Он ненавидел то, чему был свидетелем, что вокруг его танца с луной он никогда не будет спать, и боль от того, что он не может спасти всех, гложет его. Он ненавидел бесконечные пустые крики, которые заглушали просьбы о помощи, он ненавидел грязную путаницу, и он ненавидел женщину, которую никогда не встречал за то, что та не позволяет дочери снять эти гребанные туфли. Он вдруг понял, что подписался, как Кларк Кент и быстро вырвал страницу из записной книжки испуганного мальчика, а вместо этого с извиняющейся улыбкой расписался зазубренным Суперменом. Затем ему пришлось пробиваться через прощающихся с ним людей, и взлетел, а потом плакал, хотя не был уверен, что у него есть такое право, и потом он был с Брюсом. - Кларк, что за… - Пожалуйста, Брюс, - Кларк услышал, как он бормочет. – Пожалуйста, я… это был очень дерьмовый день. Пожалуйста. Он опустился на колени у ног мужчины, обхватив руками его талию и прижавшись лбом к его животу. - Отстань от меня, Кларк. – Низко. Сердито. - Пожалуйста, - это было жалким скулежем, усилившийся, когда он неосторожно поднял глаза и встретился с острой сталью синих, в которых плескалась печаль, глаз другого человека. Брюс смотрел на него с неприкрытым раздражением, явно будучи на перепутье. Удерживаемый от своей цели крепкой хваткой объятий. Брюс почти всегда требовал подчинения, в той или иной форме, перед сексом. Поза на коленях была самой глубокой из форм подчинения между сексуальными парнерами. Чаще всего так вставали омеги перед альфами, это было еще одним удовольствием и привилегией, которой омеги были условно лишены, и которую Брюс принимал без опасений или оправданий. Когда Кларк вылетел из-за угла и увидел, как Брюс идет по коридору, он просился вперед, чтобы сжать его в объятиях, в то время, как часть мозга отчаянно внушала, что надо вернуться назад и вспомнить все правила и ограничения, которые Уэйн наложил на их отношения. В результате вышло и то, и другое. Кларк обнял его, но при этом упал на колени. Теперь Брюс хмурился, глядя на него, стоящего на коленях, вдавливающего таз Брюса в грудь. Уэйн наклонился, чтобы грубо схватить Кларка за челюсть и отодвинуть его голову от своего живота, Кент неловко повернул голову назад. Кент моргнул, глядя в лицо Брюсу, когда тот медленно провел большим пальцем от скулы через впадинку щеки вниз, к губам. Дрожащая нить надежды завязалась у Кларка в животе тугим узлом, и он, жадно втянув палец в рот, многозначительно сглотнул. Спустя долгое время Брюс стал действительно важен, настолько, что заглушил весь остальной мир. Бесконечный шум живущей планеты перешел в тихий ропот рядом с сильным ровным биением сердца Уэйна и лирической реакцией, исходящей от остальной части тела. Его дыхание, кровь и тело подчеркивалось непоколебимым стуком в груди. Брюс отдернул руку назад с неровным рычанием и Кларк быстро перенес руки вперед, чтобы начать расстегивать его ширинку. - Кларк… - Пожалуйста, - забормотал он. – Пожалуйста, просто дай мне… - он замолчал, когда, наконец, справился с одеждой другого человека и освободил мягкий член. Кент замер на мгновение, чтобы восхититься простой и красивой анатомии Уэйна. Даже обмякший пенис Брюса представлял собой аристократично бледную часть тела, украшенною цветком, похожим из-за складки крайней плоти, окруженный кожей, как атласом, и полный дьявольского обещания. Красивый. Такой красивый. Кларк поднял голову, взглядом прося разрешения. Брюс колебался, огляделся и выругался. Кент видел раздражение в его глазах и подался назад, когда чужой кулак сжал его волос и толкнул вперед. Он промахнулся мимо головки члена, неуправляемо рванувшись к обнаженному паху Брюса. Вместо этого лизнул его яйца. Грязный. Нуждающийся. Счастливый. Кент не планировал этого, когда пролетал над знакомыми утесом и пещеры к зазубренным шпилям Поместья Уэйнов. Он не планировал этого, когда пролетел через кухонную дверь и поднялся по лестнице к Брюсу. Он даже не был уверен, что думал о том, чтобы врываться в жизнь Брюса без приглашения меньше чем через неделю после того, как врывался в самого Уэйна. Но это случилось, и он не мог заставить себя сделать что-то другое, кроме как радоваться моменту, взволнованный успехом своей провокации закрыл глаза на разбитые осколки неудач прошедшего дня и сожаления, все еще мелькавшие в мыслях. Сейчас ничего из этого не имело значения. Ничего не могло быть важнее, когда он рядом с Брюсом. Кент выпустил одно яичко изо рта и мягко коснулся языком морщинистой кожи мошонки, через мгновение, раскрывая рот шире и вбирая оба, пальцы Брюса сжали его волосы. Через некоторое время он выпустил изо рта мошонку мужчины, чтобы всосать кусочек кожи между ней и возбужденным органом. Тянул и дразнил насмешливо плоть на грани того, чтобы травмировать ее, прежде чем отпустить. - Черт… - Брюс подавился воздухом. Его левая рука присоединилась к правой в волосах Кларка. Кларк почувствовал, как горячий твердый член Брюса прижался к его щеке, и протянул руку, чтобы сжать его кулак и продолжить, с нескрываемым удовольствием, ласкать мошонку. Брюс старался не стонать, пока Кларк ласкал головку его члена, и этот факт делал полузадушенные хрипы еще прекраснее. Кларк не знал, как долго он был в таком состоянии, надрачивая быстро увеличивающийся член Брюса и яростно вылизывая его яйца. Это могли быть даже часы, он бы этого не заметил или заботился об этом. - Соси, - внезапно зарычал Брюс, дергая голову Кларка назад. – Соси мне. Как обычно, в каждую их встречу, Брюс командовал действиями и темпом. Он был властным и доминировал над ним даже в этом, и Кларк обожал Брюса за это еще больше. Он любил его, потому что, когда послушно взял в рот пурпурную головку и ствол, он мог, хоть на каплю, расслабиться. Мог забыть о бесчестии мира и сконцентрироваться на Брюсе, только на Брюсе и ощущениях его члена, тяжелого и твердого, во рту, вкусе его возбуждения – несравненный афродозиак, а запах его кожи – чистое удовольствие, столь же возбуждающее своей фамильярностью, как и действие, что Кларк сейчас совершал. Кент провел языком по нижней части члена Брюса, провоцируя его толкнуться глубже. Брюс принял приглашение и Кларк расслабился настолько, насколько смог, когда мужчина толкнулся глубже. Кларк знал, что пускает слюни, но было как-то все равно. Он потянулся, чтобы взять Брюса за задницу обеими руками, чувствуя насмешливую форму его ягодиц чрез ткань штанов, и толкнул его вперед, себе в рот, а затем обратно. Тупая головка члена толкалась ему в горло. - Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя в рот? – Брюс зарычал, низко и глубоко. Кларк что-то пробормотал себе под нос, но это точно было «Да» - и наблюдал, как пошатнулось и без того надломленное самообладание Брюса. Брюс начал толкаться в него, подбадриваемый руками Кларка, и держащий собственными кулаками за его волосы. Кларк сглатывал при каждом толчке, скользя языком по нижней части его члена и сжимал твердую задницу, когда Брюс подавался назад. Это стало показателем, когда темп сбился, что Брюс близок к кульминации. Кларк снова втянул щеки, заглатывая член Брюса глубоко и сильно, и Брюс быстро кончил. Он кончил со стоном, который родился и стих за преградой стиснутых зубов. Член дернулся в последний раз, и Брюс вытащил его изо рта Кента. Кларк с легким упреком наблюдал за подавленным оргазмом, вспоминая горловые крики, которые мог бы услышать, видеть, как стекленеют глаза, становятся краснее щеки и как с губ срываются эти стоны. - Черт, сосешь ты охеренно, - проговорил Брюс, отходя. Кларк опустил руки и позволил обмякшему члену выскользнуть и облизнул губы, прежде чем сглотнуть. - Ты намок. – Осторожно прокомментировал он. С надеждой. Он чувствовал запах. Не тот, который издает омега в течку, но все же. Брюс нахмурился и быстро отстранился. - Это не ебаное приглашение. – Огрызнулся Уэйн. - Извини, - пробормотал Кларк. Он ожидал этого. Ему редко позволялось превосходить Брюса в таких случаях вне течки, и ситуация, в которой они оказались, хотя и была неожиданной, не потерпела бы иного поведения. Брюс с минуту критически разглядывал пришельца. - Вставай, - проворчал он и Кларк повиновался. Он молча стоял под пристальным взглядом собеседника. Омеги. – На тебе пепел, - сказал Брюс после некоторого молчания. Кларк посмотрел на себя, на маленькие серо-черные пятна, испачкавшие его синий костюм и красный плащ. На эмблеме на груди был отпечаток ладони вымазанный в саже. Яркое напоминание о людях, которых он спас, и мрачное о тех, кого спасти не удалось. - Да, - мягко сказал он. - Ты сказал, что у тебя был плохой день, - Брюс продолжил говорить больше утверждающе, чем любопытничая. – Что случилось? - Просто работа. - Какая именно? - Обе работы. Взгляд Брюса скользил по каждому миллиметру его лица, так, словно он был головоломкой, которую Уэйн хотел решить. Кларк неловко поежился под столь пристальным взглядом. - Я… извини, если я… мне просто нужно… - Это замечательно. - Замечательно? – Кларк непонимающе моргнул. - Именно для этого мы друг другом и пользуемся, не так ли? – пророкотал Брюс. – Необходимость? Он вздрогнул. Этот взгляд снова был на нем, расшифровывая и разбирая на детали даже крохотное движение мимики. Кларку пришлось склонить голову и отвернуться под этим прекрасным, сияющим, пристальным взглядом. Он не мог смотреть Брюсу в глаза, пока тот вот так изучал его, и скрывать от него правду. Скрывать от него, что он его любит. И если Брюс узнает, это будет конец. Он построит миллион стен между ними, прежде чем Кларк сможет объяснить, и через мгновение его односторонняя любовная связь закончится. Он не мог позволить этому закончиться. Нет ... пока нет. Неважно, насколько аморально было бы скрывать свои чувства в свете их негласного соглашения. Он не мог просто… уйти. Брюс раздраженно хмыкнул, услышав отрицание, и обошел его, чтобы продолжить путь по коридору к тому месту куда шел, когда Кларк его остановил. Когда мужчина проходил мимо, Кларку в голову пришла ужасная мысль, он резко обернулся и схватил Брюса за руку. - Брюс, я… когда ты гнездишься… Брюс смотрел на него, переводя взгляд с его руки и обратно на лицо. - Я знаю, что это странно, но когда ты гнездишься, ты готовишь? - Зачем? – Брюс прищурился. - Я… это… для статьи, - соврал Кларк. - Я не собираюсь давать интервью. - Нет, я просто подкидываю идей и… - он опустил его руку. – Это не важно. Брюс нахмурился, посмотрел в сторону, куда шел и оглянулся. Наконец, после долгой паузы, он медленно покачал головой сначала в одну сторону, затем в другую. - Спасибо, - с облегчением пробормотал Кларк. Спасибо тебе, Господи. Это реально сработало. Мужчина нахмурился и после долгого молчания развернулся, медленно, неуклюже зашагал по коридору. - Иди домой, Кларк. – тихо сказал Брюс. – Я не умею справляться с плохими днями.