Шутка судьбы

Смотреть на то, как Леон естественно садится на колени Игниса за общим ужином, сворачиваясь в отвратительно умилительный клубок и утыкаясь носом в шею, шепча что-то вызывающее у Шиенции улыбку, было мучительно. К счастью, молодожены придерживались вежливого целибата, и потому ночами не приходилось слышать несдержанных стонов и криков, разве лишь тихий смех молодого омеги в ответ на безобидные шутки новоприобретенного мужа. Они казались идиллией. Картинкой. Игнис был внимателен – как, впрочем, и всегда – но для мальчишки такое обращение было в новинку, и от каждого проявления типичности Шиенции он буквально таял, как мороженое. В то же время Леон сражал своей детской наивностью и искренним желанием помочь. На него невозможно было злиться, когда он, вызвавшись поставить палатку, тратил на это добрый час – по его сосредоточенному пыхтению было ясно, что юный аристократ честно хочет быть полезным, но не знает, где. Борьба за кухню была проиграна в первый же вечер, когда Леон был мягко остановлен супругом посреди попытки пожарить мясо и спроважен покормить чокобо в самой что ни на есть безобидной манере. Им действительно повезло. Далеко не каждый раз браки по расчету протекали столь мирно и приятно, как этот – Нокт видел среди высших семей множество примеров пар, которые до закипающей крови ненавидели друг друга, и единение находили лишь в постели, срывая покровы человечности. Здесь же, пусть и напускная местами, но идеальная аккуратность и заботливость Игниса бережно переплетались с открытостью и влюбленностью молодого омеги, создавая поистине приятный глазу союз. Иногда Нокту хотелось задушить притихшего от лекарств, но все еще рычащего внутри зверя, который вскидывался при любом касании, жесте, улыбке. Очередное утро встретило его проливным дождем, стучащим по крыше палатки, и тихим сопением лежащих рядом соседей. И пряным запахом чая. Словно вслед его осознанию, тело принца пробрала глубокая дрожь, от самых пяток до макушки, поднимая тончайшие волоски. - Что за вонь? – продрав глаза, хрипло произнес Амицития, морщась. Нокт, Гладио и Промпто поднялись почти одновременно, чтобы краем глаза ухватить метнувшуюся из своего спального мешка фигуру Леона. Омега резким движением уселся на бедра еще охваченного сном Игниса, вжимаясь носом в его ключицы, жадно дыша ароматом альфы. Впервые за все время Ноктис ощущал, как истинно пахнет вошедший в максимальную фертильную фазу Шиенция. Семья запретила им с Леоном принимать подавители, параноидально боясь того, что любые химикаты повредят потенциальному зачатию – потому Игнис и был как на иголках. Впрочем, куда больше обеспокоенный течкой супруга, чем собственной биологией. Ошибочно. Сейчас этот запах врезался в мозг принца, словно огромное сверло, превращал мысли в смутную кашу, и лишь волевое усилие удержало брюнета от такого же движения – сорваться, прижаться, вцепиться зубами, хватая себе этот будоражащий аромат. - Черт, Игги, так это ты так в гоне пахнешь? – Гладио поморщился, зажимая нос. Очевидно, что ему подобная интенсивность запаха другого альфы удовольствия не доставляла. Словно только сейчас до него дошло происходящее, блондин дернулся и резко вскочил со своего места, безнадежно сбрасывая с себя омегу, который бессмысленно хлопал глазами, затуманенный физиологическими реакциями на феромоны. Блондин вылетел из палатки, и все присутствующие потянулись следом, с различной степенью беспокойства и вожделения наблюдая за альфой. Холодные капли ударили в лицо принца, отрезвляя, одергивая внутреннего зверя, который дернулся в химических путах. - Нокт, поехали, - неожиданно для всех резко выпалил Игнис, судорожно дергаясь в сторону принца и неловким движением хватая его за предплечье. Не успев сообразить, брюнет ощутил, как его сильно тянут, и подчинился, стараясь не упасть от неровного ритма бега Шиенции. За те несколько десятков секунд, которые они потратили для преодоления расстояния до машины, его одежда безнадежно промокла, неприятно приставая к коже, и лишь раскаленно горячая ладонь блондина на собственном запястье жгла огнем. Почти физически закинув Нокта на водительское сиденье, Игнис опустился на пассажирское, и принц автоматически тронулся с места под недоумевающий и тревожный оклик Леона: - Игги? В теплоте салона автомобиля мокрая одежда начала казаться еще более отвратительным феноменом. Отъехав на некоторое расстояние, Ноктис словно вынырнул из странного подчиненного сна и ударил по тормозам, останавливаясь на безлюдном съезде. Игнис на соседнем сидении трясся так, словно его бесконечно било током и был совершенно не похож на привычную версию спокойного себя. И даже на себя, охваченного страстью. Игнис выглядел растерянным. Повисла тишина. - Ты мне объяснишь, что это было? – наконец подал голос Нокт, поворачиваясь всем корпусом к блондину, выкручивая ручку подогрева сидений. - У меня гон, - коротко выдавил из себя Игнис, откидываясь на спинку кресла и пытаясь восстановить равномерное дыхание. Кровь в его венах пылала, член болезненно упирался в плотную ткань штанов, требуя внимания к себе, а горло драл недосказанный рык. - Это я заметил, - скептически подняв бровь, отозвался принц, - но зачем было срываться с места? - Для твоей безопасности, - спустя секундное замешательство, удивительно отчетливо озарившее лицо кулинара, отозвался тот. - Моей безопасности? - Если бы тебя начало от моего запаха трясти так же, как и Леона, Гладио и Промпто заподозрили бы что-нибудь. Я не мог… - Игнис прервался на середине фразы и с остервенением сжал кулак до боли, до впивающихся в кожу ногтей. - Я ведь на подавителях, - на губах Ноктиса мелькнула легкая улыбка, и он подался вперед, отстегивая свой ремень безопасности. - Я не был уверен… - Ты знаешь, что они работают, - теплая ладонь принца уверенно накрыла напряженный пах альфы, вызывая у того удивленный вздох и рефлекторное движение бедер навстречу руке. - Нокт, прекрати, - сквозь сжатые зубы процедил Игнис, вцепляясь в предплечье брюнета скрюченными пальцами, - у меня есть муж. - Это ты прекрати, - неожиданно резко отрезал Ноктис, ощутимо надавливая на возбужденный член блондина, приближаясь к его лицу. - Чт… - У тебя есть муж, но твоим первым ответом на начало гона было схватить за руку и увести в уединенное место совершенно другого омегу, - теплое дыхание принца коснулось уха Игниса, посылая стройные ряды мурашек вдоль всего позвоночника. Ноктису надоела вся эта клоунада. Сейчас его разум не был затуманен течкой или химической истерией – он ощущал тянущее возбуждение от аромата альфы не биологически, а психологически – вспоминая те ночи, что они провели вместе, то идеальное наслаждение, ощущение единства и верности происходящего. Он мог бы бесконечно говорить себе, что Игнис и Леон подходят друг другу. И столь же бесконечно знать, что он не прав. Именно сейчас, сидя в запотевшей от согретой влаги машине, он осознавал это. - Ты прекрасно знаешь, что сейчас я абсолютно спокоен под воздействием подавителей. Твой запах лишь дезориентировал бы меня, но точно не привел в почти течное состояние, как Леона, - твердо продолжил Ноктис, - и уж тем более это осталось бы незамеченным, если бы вы начали предаваться любви на наших глазах. Гладио вон тоже трясло. По другим причинам, но все же. Я бы мог сделать вид, что мне отвратителен твой аромат. Его ладонь с легкостью скользнула под резинку ночных штанов, в которых спал Игнис, и накрыла возбужденный, сочащийся предэякулятом член, уверенно поглаживая. И это было, черт возьми, правильно. - Перестань обманывать самого себя, Игнис. Ты сделал это не для меня. Даже если сознательно ты думаешь иначе, это не так. Под его касаниями Игнис задохнулся и зарычал, откидывая голову назад, до скрипа сжимая подлокотник, в который он вцепился. - Я не… Не слушая неразборчивое бормотание блондина, Ноктис вытащил из плена мокрой и холодной ткани разгоряченную плоть альфы и склонился, плавным движением языка собирая прозрачную жидкость с головки, ощущая себя удивительно сознательным для такого момента. Происходящее его возбуждало – не меньше, чем бесконечная череда обескураживающих влажных снов с участием Игниса – но не сводило с ума, как прежде. Ему это нравилось. Ему – не животному – именно ему, это было нужно. А потом он ощутил пальцы, до боли сжимающие его волосы и тянущие вверх, и требовательные губы, впивающиеся в голодном, почти озлобленном поцелуе. Секс на переднем сиденье был невероятно дискомфортным и возбуждающим. В очередной раз толкнувшись макушкой в тонкую крышу Регалии, Нокт нащупал кнопку, чтобы убрать препятствие, мало волнуясь о том, что тем самым он буквально затопит машину. Несдержанное, резкое дыхание Игниса, его судорожные поцелуи и болезненные из-за отсутствия естественной смазки толчки были настолько правильными, что Нокту казалось, что он сейчас задохнется от переизбытка этого ощущения. Словно все эти недели он ждал именно этого, словно ощущение обжигающе горячего тела под собой разом решило все его внутренние проблемы, страхи, переживания. Неловко цепляясь за спинку кресла, чтобы не потерять равновесие от аритмичных толчков альфы, Нокт позволял себе стонать так, как не стонал в ту злополучную первую ночь. Его звуки, наверное, были бы в самый раз для неплохого порно – гортанные, возбужденные, полные тянущего удовольствия. - Это неправильно, - выдохнул в его губы Игнис, грубо лаская член возбужденного омеги в такт своим движениям, плавясь от идеальности происходящего. Его разум был потянут пеленой, собственные мысли звучали словно через водную толщу – дрожащие и размытые – и лишь отчетливое животное желание набатом стучало в голове, диктуя каждый новый толчок, каждый резкий поцелуй. - Ты опять лжешь, - задохнувшись, отозвался Нокт, опускаясь на плотный член до самого основания, почти скуля от резкой боли, пронзившей его до самый кончиков пальцев. Обивка Регалии скользила и скрипела, промокшая насквозь, а Нокт бесстыдно слизывал холодные капли разбушевавшегося ливня, застывшие на ресницах слепого альфы. Они дышали почти в унисон, а слова сменились лишь смутными рыками и стонами, которые значили больше, чем любое содержание словаря. Они были идиллией. Нокт был в этом уверен.