***
Лето дарило жаркие солнечные дни. Теперь, когда не нужно было ходить на занятия, Маринетт и Натаниэль продолжали встречаться в парке. Можно было бы, конечно, ходить друг к другу в гости, но кому хотелось сидеть в душной квартире, если можно было приятно проводить время в тени развесистого дерева на свежем воздухе, наслаждаясь ароматом цветов и трав. Изредка, чтобы повеселиться, они выбирались на пляж или катались на велосипедах, но привычным их «товарищем» был вековой платан, знающий их истории и тайны. Натаниэль расположился спиной к солнцу, и медное свечение, словно нимб, окутывало его голову. Когда он, скрестив ноги, как йог, склонялся над мольбертом, всё вокруг отходило на второй план. Чёлка, которую он старательно заправлял за ухо, то и дело спадала на лицо, а он смешно морщил нос и, пытаясь её сдуть, сводил брови к переносице. Иногда он закрывал свои почти бирюзовые глаза, опушённые такого же цвета, как волосы, ресницами, пытаясь что-то представить или поближе рассмотреть в своём воображении. В эти минуты Нат казался таким до неузнаваемости серьёзным! А ещё очень часто обсасывал вечно перепачканную в карандаш костяшку мизинца на правой руке. Маринетт порой рассматривала парня из-под прикрытых ресниц и восхищалась: в такие моменты он, умиротворённый, сосредоточенный и полностью погружённый в своё любимое дело, был похож — так ей казалось — на ангела. Нат стал часто рисовать Маринетт в последнее время. И, то ли от того, что они сейчас так часто бывали вместе, то ли от того, что ощущал в ней что-то родное и близкое, считал это единственно правильным. Эта милая и, как он думал, хрупкая девушка, стала для него новым источником вдохновения. На его рисунках лицо Маринетт всегда озаряла улыбка: от еле заметной, как у знаменитой Моны Лизы, до такой же широкой и лучистой, как у не менее известного всем Кота Нуара. А в её глазах — глубоких, васильковых — отражалось небо.***
Август радовал необычайным теплом. Молодые люди пользовались этим в полной мере, гуляя допоздна. — Который час? — Сейчас, — пробормотал парень, вглядываясь в циферблат наручных часов. — 22:22. — Ой, мне уже давно пора быть дома! Завтра с утра важная встреча, — спохватилась Маринетт и начала сгребать в сумку свои вещи. — Погоди, Мари, а давай… — замялся Нат, — загадаем желание. Увидев немного непонимающий взгляд подруги, парень поспешил объяснить: — Говорят, что если загадать желание на четыре одинаковых цифры, оно обязательно сбудется. — Давай, — улыбнулась Маринетт. — Почему бы и нет? — Тогда дай мне свою руку, — так же с улыбкой сказал парень, протягивая ладонь. Мари взяла Ната за руку и тут же зажмурилась. Мурашки электрическим разрядом пробежались по позвоночнику. Тепло невидимой дымкой окутало тело. Нехотя отрываясь от этих ощущений, девушка всё же загадала желание, но высвобождать руку из плена ладоней друга ей почему-то не хотелось. Они так и стояли рядом, буквально в паре десятков сантиметров друг от друга. Стояли и вдыхали пропитанный прохладой вечерний воздух. Лёгкий ветерок играл в их волосах — его медных и её иссиня чёрных, остужал подёрнутые румянцем щёки и уносил куда-то вдаль звук учащённого биения сердец и такое новое, а поэтому непривычное и до сей поры чуждое им смущение друг перед другом. Маринетт первой решила нарушить тишину, ещё недавно верную их спутницу: — Можно?.. — спросила девушка, поднимая взгляд к глазам напротив. — Можно я обниму тебя? Ненадолго. — Да, конечно, — внешне спокойно улыбнулся Нат. Она заключила его в крепкие объятия, ища и (главное!) находя в них то, чего ей так не хватало раньше — теплоту, заботу, умиротворение, покой… Он же прижался щекой к её макушке, благодаря Бога за то, что в лице такой хрупкой девушки, Тот подарил ему утешение. — Теперь это время неизменно будет ассоциироваться у меня с тобой, — тихонько произнесла Маринетт, всё ещё прикрывая глаза и боясь чуть более громким голосом нечаянно спугнуть то неведомое, что вот-вот готово было зародиться между ними. Натаниэль не ответил, но девушка почувствовала, как он улыбнулся, уткнувшись носом в её волосы, и немного крепче сжал в объятиях хрупкие плечи. Было без слов понятно: для него это время тоже станет особенным. Почему-то именно сейчас парню вспомнилась фраза, брошенная однажды Хлоей, когда он в очередной раз пытался поговорить с ней. Тогда на его произнесённое в надежде «Но ты же знаешь, что я твоя родственная душа» девушка развернулась к нему спиной и раздражённо выкрикнула: «Не все люди связывают жизнь со своим соулмейтом. Это всего лишь красивая сказка для таких дураков, как ты».***
С того вечера прошла неделя. Друзья стали немного ближе, открывая для себя какую-то неизведанную грань отношений. Никто из них не брался как-то охарактеризовать то, что между ними происходило. Да и не требовалось это вовсе. Им просто было хорошо друг с другом. Теперь они чаще вглядывались друг другу в глаза, прикасались, испытывая вереницу новых чувств и утопая в них. Маринетт лежала на коленях у Ната, а он гладил её по волосам. Тёплые пальцы перебирали её локоны, изредка немного касаясь кожи головы. Эти невольные прикосновения дарили девушке бурю ощущений. И даже если ей удавалось скрыть учащённое дыхание, то залитые румянцем щёки и сияющие глаза выдавали её с головой. — Нат, скажи, ты же волшебник? Ведь то, что ты делаешь с моим сердцем, иначе как волшебством не назовёшь. — Ну, это же не моя заслуга, — игриво улыбнулся парень. — Точнее, не только моя. Если бы не ты, никакого волшебства не было бы. Я так рад, что разглядел тебя тогда под этим деревом. И что ты не прогнала, когда впервые подошёл… Я ведь теперь действительно счастлив. Весь игривый настрой куда-то улетучился, оставляя Натаниэля серьёзным и задумчивым. А потом он немного наклонился и осторожно поцеловал девушку в лоб. — Спасибо, Мари, — шёпотом добавил он. А Маринетт уже тонула в его бирюзовых глазах.***
Последний день каникул Маринетт и Натаниэль решили провести вместе. Завтра снова начинались занятия, поэтому сейчас они хотели ещё раз в полной мере насладиться обществом друг друга. С самого утра, собрав всё необходимое и захватив перекусить, парочка отправилась на прогулку. Гуляя, болтая, смеясь, они не замечали, как пролетает время. Забредя в парк, они направились к своему дереву, чтобы передохнуть и пообедать. Маринетт заметила, что Нат немного волнуется, но объяснила себе это нахлынувшими воспоминаниями, которые нередко и её саму посещали в этом особенном для них месте. Меж тем парень выудил из сумки свой эскизник и нерешительно вертел его в руках. — Эй, что там у тебя? Ты хочешь мне что-то показать? — заинтересованно спросила Маринетт. — Да, хочу. Это кое-что особенное, — пробормотал Нат, протягивая ей рисунок. — Это же… Это я? — Маринетт восторженно рассматривала свой портрет. На рисунке она была очень красивой. Счастливая улыбка озаряла её лицо, глаза сияли, а волосы были собраны в прекрасную причёску, с вплетёнными в неё гортензиями. — Я никогда ещё не была такой красивой. — Но обязательно будешь! — Когда ещё! — широко улыбнулась девушка, махнув рукой. Она словно не верила, что такое вообще реально. — Например, на нашей… свадьбе, — еле слышно произнёс смущённый Натаниэль, беря Маринетт за руку. — Мари, ты… согласишься стать моей женой? Девушка смотрела в сверкающие глаза напротив и, казалось, не помнила, как дышать. В них было столько любви и нежности, что вся нерешительность и страх, которые ещё оставались у неё в душе, в мгновение ока лопнули, как мыльный пузырь. — Да, конечно, — так же тихо прошептала Маринетт, улыбнувшись. — Мне больше ничего не нужно для счастья. Лёгкий и нерешительный поцелуй стал своеобразной печатью, заверяющей их «договор».***
В день их свадьбы шёл дождь. Кто-то наверняка стал бы выискивать различные приметы, связанные с этим, но счастливые молодожёны воспринимали дождь исключительно как благословение небес. Ничто не способно было омрачить этот день. Маринетт в прекрасном подвенечном платье, так удачно подчёркивающем её точёную фигуру, стояла у алтаря. Её причёска была точь-в-точь такая же, как на том рисунке Натаниэля. Несколько свободных прядей спадали на обрамлённые белым кружевом плечи. Нат, облачённый в идеальный чёрный смокинг, стоял напротив неё и, глядя прямо в глаза, произносил слова клятвы. А потом взял в свои ладони её миниатюрную ручку и надел на безымянный палец обручальное кольцо. Слезинки покатились по щекам девушки, уже не способной сдерживать в себе всю бурю эмоций, разгулявшихся сейчас в её сердце. «Я люблю тебя», — прошептала Маринетт, заглянув в глаза любимого теперь уже мужа. Она сжимала его ладони и нежно улыбалась. И в своём счастье была восхитительна. Два отвергнутых сердца отважились бросить вызов судьбе и слились в единой мелодии. Она стала его мольбертом, а он — её мастером, для которого не составит труда создать для них собственный мир, полный любви, нежности, тепла и преданности. Если ты не нужен одному единственному человеку, не опускай руки, ведь любовь кого-то другого (кого-то особенного!) сможет раскрасить всю твою жизнь в яркие цвета. Нужно только разглядеть этого «кого-то». Бросая вызов судьбе, иногда рискуешь стать до умопомрачения счастливым.