Recovery

Белла как раз находится в солнечном ЭлЭй, когда узнает эту новость. Проходит очередную стадию recovery (агент сказал, что в клинику для знаменитостей снова отправлять ее слишком громко для прессы, поэтому пусть пьёт лекарства и ходит на приём к терапевту; пожалуйста, ну и хотелось: хотелось только Абеля при следующей встрече придушить за его манеру распространять собственные вредные привычки, как вирус). Белла следует предписаниям врачей и, отчасти, родителей: иначе мать грозится вылететь к ней первым рейсом, а младшей Хадид только метаний бывшей модели со стажем тут не хватало. В такой суете она даже не замечает, как начинается очередная съемка для Dior, ей наносят макияж, особенное внимания уделяя светло-розовому блеску для губ — так что Белла улыбается той самой своей известной улыбкой: одними холодными глазами, с намеком только на улыбку. Визажистки, красившие ее, кажется, визжат восторженно на фоне ярких вспышек фотокамеры — Белле даже жаль такое слепое обожание, а ведь она у одной из них думала даже взять номер под предлогом того, что ей понравилась ее техника макияжа. Красит девушка, на самом деле, посредственно, но лицо у неё почти по-детски открытое, над губой волнительная родинка, очаровательная улыбка, легкий шлейф парфюма, а пальцы миниатюрные и тонкие. Тоньше, чем у Беллы — неудавшейся чемпионки в конном спорте, внезапно обнаружившей в себе бисексуальное начало. Но Хадид не спешит: у них ещё неделя съёмок впереди, а все ради трехминутного ролика. Боже, храни Королёву и рекламную кампанию Dior: обе эти ценности единственно остаются ныне по-прежнему священны и в них все так же активно инвестируют. Рабочий день заканчивается ожидаемо под вечер, и все, уставшие, расползаются со съемной площадки кто куда. Белла смотрит, как визажистка быстро кидает в рабочий чемоданчик палетки-кисти, и никуда не торопится. Девушка, до того увлечённая очисткой бьюти-блендера, мельком поднимает на неё взгляд и тут же смущённо улыбается. Белла отвечает скупым поднятием уголков губ. Контакт состоялся. Хадид никуда не спешит: после съёмок она всегда устаёт, ведь надо держать лицо и осанку в элегантных нарядах, когда хочется просто завалиться на бесформенный пуф в бесформенных джинсах и дорогих кроссовках. Вот Абель, вот зараза, превратил ее таки из принцессы в черт-те что. Белла обещает себе лично убить его при встрече, если таковая и случится: после расставания с Селеной, The Weeknd будто и сам решил взять Выходной: наверняка запивает своё горе кодеином и забывается в приставке, было бы очень патетично. Белла хмыкает своим мыслям, и визажистка, до того, оказалось, замершая перед ней ланью, чуть оттаивает. — Меня зовут Ребекка. — И ладошку свою тянет, дрожащую. Белла хочет все и сразу: степенно клюнуть губами чужую миниатюрную длань, перехватить за тонкое запястье, развратно провести языком меж указательным и средним пальцами, как бы намекая, что будет дальше. Поднять взгляд холодных глаз и медленно потянуть стройное тело на себя, забраться под одежду холодными пальцами. Наверняка, Ребекка смутится: ей по виду не больше 22, и как прибилась к Dior? Впрочем, догадки у Хадид уже были: ей же не впервой с таким сталкиваться в фешн-индустрии. Но рано. Боже, им ещё неделю вместе под одной эгидой работать! Не хватало ей только сплетен на площадке. Так что Белла просто пожимает ладошку своей узкой холодной ладонью: — Я думаю, мне представляться не надо? Ребекка предательски вспыхивает, но улыбается: — Что Вы. Это честь, работать с Вами. — Отлично, тогда не выкай мне, — безапелляционно заявляет Хадид и тут же, смягчая добавляет: — Кстати, не знаешь тут приличное кафе? Не обеде не успела поесть нормально, это ужас, а не расписание, как ты с ним успеваешь? Ребекка смеётся — это хороший знак. От неё пахнет корицей и ванилью — запах Нью-Йорка, Белла хочет узнает, не с Бруклина ли она. Белле доводилось там бывать мельком, подростком, но ей хватило всего, что она там увидела: это были декорации для типичного фильма о подростках, и это было то, в чем Белла хотела бы жить. Не ходить в частную школу в верхнем Ист-Сайде, а с утра бежать на автобус, проливая на себя по пути кофе из Старбакса. Но она пришла к тому, что имеет сейчас: внезапную тягу к девушкам (внимательный холодный интерес, за которым прячется голод), отличную карьеру модели и звонящий телефон. Последнее, кстати, в ее планы не входило: Белла просить прощения у прервавшейся Ребекки, и берет трубку. — Ты сейчас в Эл Эй? Беллы фыркает. Джиджи, как всегда, девочка-солнце по голосу, но младшая Хадид слишком хорошо знает, где кончается граница доброй блондинки и начинается черта злобной модели, ходившей в свое время на бокс. Опасное это дело, потому как лично Белла ничего тяжелее собственного холодного взгляда не поднимала, не то, чтобы кого-то избивать (пусть и в рамках тренировки). Ответ сам собой выходит насмешливым: — Ага. А ты, я гляжу, читаешь модельные новости? Даже как-то не ожидала. Старшая фыркает, и на заднем плане отчетливо звучит застегиваемая молния. Чемодана? — Не дерзи много, ты уже не на фотосете и не в амплуа. — Откуда ты знаешь, что я уже закончила? Может, мы только начали, — на последних словах Белла бросает бесстрастный взгляд ледяных глаз из-под ресниц на Ребекку, и та неверяще улыбается ей. Ребекка не супермодель, конечно, но красивая. Такая обычная, как раз то, что хочется. В самый раз. — Ты бы со мной в таком случае бы не болтала, пробубнила бы, что я отвлекаю и отрубилась. — Старшая весело отбрила, даже не подозревая, чем сейчас развлекается ее сестра. — А ты сейчас подала мне хорошую идею... — Ой, да ну тебя. Так я могу приехать? Где ты остановилась? — Что? — Ну, в Лос-Анджелесе. Где ты живёшь? Не в клинику же тебя снова запихнули, это был бы уже мейнстрим. — Иди ты. Я сняла квартиру. — Отлично! Диктуй адрес, а лучше скинь сообщением, у меня рейс через два часа. — Что, ещё раз? Старшая на том конце провода вдохнула-выдохнула и потрудилась объяснить: — Я лечу в Лос-Анджелес на неделю. Надо отдохнуть. Хочу встретится с тобой как со своей младшей любимой сестренкой и провести время, как в старые добрые. Можно? Белла скептически выгибает бровь. «Как в старые добрые» — это когда они ещё не топтали друг за другой подиум и были довольны тем, что почти не видятся, находясь в разных сферах деятельности? Белла бы и сама рада к такому вернутся, но ее здоровье больше не позволит заниматься конным спортом профессионально — а потому приходится тусоваться на таких вот сомнительных фотосетах, как сегодня. Догадавшись, что тишина в трубке ждёт (ответного молчания) ответа, Белла обреченно вздыхает: — Хорошо. Тебя встретить, или сама найдёшь такси? — Встреть, пожалуйста. Я очень устала и у меня для тебя сюрприз. — Мне уже страшно, — на полном серьезе говорит Белла. — Ок, тогда скинь время и номер рейса, я буду скоро. — Целую, люблю, покапокапока. Белла выключает трубку, не глядя. Ну и чертовщина. Она сегодня хотела познакомиться с Ребеккой поближе, а тут родная сестра-супермодель в гости чешет. Приехали. — Как насчёт показать мне эту кафешку в ближайшие несколько дней? Раз уж обстоятельства не позволяют мне сегодня поужинать неспешно. — Ласково улыбается Белла. Не с ее амплуа или внешностью бросаться с флиртом на людей, хотя от неё, кажется, такого и ждут за кулисами. Она бы сейчас и впрямь с удовольствием набросилась на Ребекку: хочется. Да только Джиджи в аэропорту ждать не станет, мамина принцессочка же. Ребекка понимающе улыбается: —Конечно. Я принимаю участие в кампании всю неделю съёмок и, если бы ты хотела, мы могли бы сходить за кофе на перерывах. Упс. Только светится в такой компании ей не хватало. Это плохо, конечно, с ее стороны, но девушка ей сейчас нужна не для того, чтобы папарацци охотились, а собственная мать грозилась вновь приехать лично. Брр, такого счастья ей не надо. Хватило после Абеля. Ребекку можно будет сводить куда-нибудь вечером, поиграть, например, в боулинг: снять ВИП-дорожку и наблюдать, как будет красиво прогибаться визажист в спине, чтобы разбить кегли. Но вслух она говорит только: — Конечно. До встречи, — Белла таки не выдерживает и подмигивает, поднимается со своего кресла и идёт на стоянку, за машиной. Ее Кадиллак светло-синий, они выбирали вместе с отцом: у них друг с другом в семье, наверное, лучшие отношения, да и характеры схожи. Кен, кажется, когда увидела машину, пришла в восторг и через месяц стала счастливой обладательницей такой же розовой модели. И говоря о «розовой модели»... Белла тогда таки не выдержала (опять) и подколола Кендалл на тему ее отношений с Карой: Делевинь по-прежнему молчала в интервью о своей личной жизни, начала отращивать волосы и снова запестрила в глянце и на крупных ивентах. Белла только поинтересовалась, как же младшей Дженнер удалось заново растопить сердце грустной британки, а Кендалл уже закатила глаза и заявила, что это секрет производства. Тем же вечером они выбрались в стрип-бар, где Кен снимала снапы для Кары, а Белла ругала (через фильтр с кошачьей мордочкой и писклявым голосом, конечно, спасибо, Кен, удружила) британскую модель за то, какой святошей та сделала Дженнер: Кендалл за тот вечер никто из танцоров и танцовщиц даже не понравился, кроме, пожалуй, коктейля. С британским, разумеется же, джином. Уже заводя машину, Хадид вздохнула. Ей даже не хватало тех времён, когда у неё был Абель, и можно было поиграть в Бонни и Клайда: сейчас ей было скучно, и все время уходило на самоизучение и самокопание. Не самое приятное занятие, если честно, никогда не знаешь, к чему это приведёт. Зато Джиджи по таким вопросам и не волновалась — и в аэропорту встретила младшую сестру со счастливой усмешкой и кофтой с длинными рукавами в +25. И оскал старшей Хадид Белле не понравился сразу.

***

— Ну что? Поехали? Джиджи сама кидает свой маленький чемодан Samsonite в багажник и плюхается на пассажирское сиденье рядом с водительским. Белла закатывает глаза, но все же заводит машину. Винтажный широкий тонкий руль, кожаная обивка... богохульствовать в такой машине, наверное, здорово, надо бы попробовать, думает Белла и вдруг понимает, что с сестрой не так: не хватает ее главного украшения. — А где Зейн? Джиджи скучающе рассматривает свой маникюр. — Когда ты в последний раз заходила в Инстраграм? — Вчера, наверное, потом случились съемки и ты в аэропорту. Старшая фыркает, но улыбается: улыбка у неё словно к губам прилипшая, выученная, как на показах. — Мы расстались. Как гром посреди ясного неба. Упс. — Упс. — В слух повторяет обреченно Белла. — Сочувствую. Мне тебя утешить? — Просто проведи со мной немного времени, я тебе все расскажу, — Джиджи вздыхает. — Он все равно не был меня достоин. А вся эта акция была хорошей пиар-кампанией. Плюс, рассталось мы в предверии выпуска его нового альбома и моей очередной коллаборация с Хиллфигером, так чтооо... — Понятно. Ну и грязно же это: и как Джелена только привыкла? Белле до сих пор противно пиариться за счёт того, кто обретается в твоей кровати. А Джиджи плевать: мальчиков она коллекционирует в зависимости от их полезности и надобности. Банальщина. Белла заводит мотор, и они уносятся вдаль: пережидать нескончаемые пробки. Где-то на середине их молчаливого пути Джиджи вдруг говорит: — Я хочу выпить. — Отлично, — меланхолично кидает Белла. — В правом ряду от нас как раз стоит желтое такси, садись. Я скину тебе адрес квартиры, увидимся завтра утром. Так не впервые происходит: Джиджи кидает младшую Беллу ещё с начальной школы, вначале, чтобы их, тогда ещё одинаковых блондинок, не путали. Затем — чтобы порезвиться с подругами. После — потому что парень пригласил. А затем вообще переходит в другую школу, прости-прощай, Изабелла, карьера модели того требует, тебе ведь все равно подавай лошадей и навоз, да? Белле уже не обидно: и не такое пройдено. Ей привычно. Сестры они только кровно, но разные до жути. Младшая потому и начала краситься в брюнетку, чтобы отличаться хоть как-то на красной дорожке. Помнит, как Джиджи ею чуть взглядом не испепелила, когда Беллу, ещё блондинку, после начавшейся болезни и спешной отставки из профессионального спорта, пригласило модельное агентство Джиджи. И сразу ведь на крупный показ в Токио. А у них разницы внешне — почти никакой, кроме Джеленовских бесконечных родинок и солнечной улыбки. Девочка-солнце тогда нехорошо сощурилась, и Белла решила, что пусть уж она сама сделает важный шаг, чем ее позорно заставят. Так Белла Хадид стала брюнеткой. Так она ею и осталась.* Занавес. — Ты не понимаешь, — вдруг говорит Джиджи в повисшей тишине автосалона. Действительно, может, Изабелла чего-то не понимает? Может, старшая сестра так выражает свою любовь и безоговорочную поддержку? — Я хочу отдохнуть с тобой. Белла не реагирует, но, когда машины впереди них двигаются, то с явным удовольствием резко вжимает педаль в газ. Джиджи дергает по инерции вперёд, и она шипит раздраженно, ударяясь мизинцем о бардачок. — Упс. — Снова повторяет Белла. — Прости, у меня завтра съёмки. Не могу заявиться с отёкшим лицом. — Да мы всего по коктейлю, — совсем умоляюще просит Джелена. И глаза у неё такие глубокие, светлые, искренние. У Беллы они, в противовес, холодные и бездонные, как Марианская впадина. — Ну же, Бел, я знаю тут отличное место, уже даже столик в закрытом зале забронировала. — Вызвони кого-нибудь из друзей, вроде Кен тут будет в ближайшем времени. — Она скорее всего будет с Карой, там нечего ловить, — вздыхает Джи. Белла мысленно с ней соглаешется: Делевинь - вертихвостка, когда выпьет, а Дженнер - та еще собственница, и быть третьим колесом в их вечерних выходах — дело краааайне сомнительное. В последний раз она куковала за столиком в одиночестве почти полчаса, дождидаясь сладкую парочку из туалета. — Ну, пожалуйста, Бел. Буянить не буду, если найдёшь парня там — даже сама вас подвезу. Ну же. Белла взвешивает каждую фразу сестры в голове: с одной стороны, звучит рационально. А с другой... это Джиджи. От этого почти страшно — привет из счастливого детства. Но неужели она и сейчас отступиться, когда владеет ситуацией? Это ее город, ее машина, снятая квартира. У Джиджи тут только чемодан в багажнике и совершено дикий потерянный взгляд. Белла вздыхает. — Диктуй адрес своего «отличного места». Старшая Хадид сияет так, что слепит даже водителей соседних авто.